Родные узы

– Хорошо еще, что не устанавливают разные цены за чашку чая. Помнишь, как в Италии? Одна и та же чашка кофе стоила дешевле всего у стойки; в зале и уж тем более на улице, где добавлялась возможность любоваться старинными улочками средневековых городов, цена была много выше, – подметил муж.

В двух шагах от площади виднелась гостиница – очевидно, лучшая в городе. Скорее всего, самый скромный номер тоже стоил там весьма недешево. Оглянувшись, Эмма заметила, как удивительно гармонично вписались в пространство кондитерской два старинных деревянных буфета, увитых резными листьями; на полках вдоль стен, увешанных крошечными занавесками или салфетками, связанными крючком, стояла белая посуда советских времен и два пузатых самовара, добросовестно начищенных до блеска. Дождь уже почти не стучал о слегка прикрытые ставни, и, согревшись и выпив чай с яблочным пирогом, они решили двинуться в путь.

По красноречивому взгляду мужа Эмма поняла, что лимит его сговорчивости на сегодняшний день исчерпан. Он не хотел идти и осматривать исторический центр, и она уговорила его хотя бы нырнуть в глубокие сувенирные лавки, наполненные всякой ерундой. Входить в них после мокрых улиц было сплошным удовольствием, а разглядывать эту деревянную утварь, льняные скатерти, полотенца, мешочки с пряностями, травяным чаем, причудливые плетеные корзинки, разделочные доски с видами города, золотистый мед в нарядных баночках огромным наслаждением. Эмма, конечно, не удержалась и купила две баночки меда, льняные салфетки и скатерть, вышитые мережкой, и успокоила себя тем, что воздержалась от ненужных покупок в виде бесполезных магнитиков, открывалок, деревянных заколок и гребешков.

Вечер они провели вдвоем. Эмма натерла ноги, хотя всегда брала с собой в путешествие только проверенную обувь. На этот раз добрые друзья ее подвели. Лоферы вдруг взбунтовались, обиделись и жестко отомстили. Обижаться им было на что: у них хромала репутация, и их наградили обидным прозвищем. При ходьбе они время от времени издавали странные звуки, причем в самое неподходящее время, но их цвет, изжелта-зеленый, удивительно подходящий к любой одежде хозяйки, удобная колодка, устойчивый каблук спасали положение. После ужина, похрамывая, Эмма постепенно вернулась в каюту, к радости или огорчению мужа. Он мстительно расспросил ее про планы на вечер и, увидев ее мозоли и жалкое личико, смилостивился и замолчал. Около десяти он сходил подышать воздухом на палубу и, вернувшись, рассказал:

– Подруга твоя сидит и рисует как безумная. Отбрасывает листки в сторону, что-то бормочет, бешеные глаза ничего вокруг не видят, хотя носятся по палубе как небесные вихри. Вдохновенная сосредоточенность! Не удивлюсь, если она мысленно уже развешивает свои рисунки на выставке, хотя я лично не понимаю, какая разница, в каком порядке они висят. Твоя Ирина – типичный представитель художественной среды, одета, как всегда, с явно продуманной небрежностью, будто схватила первое попавшееся под руку.

– Ты это замечаешь?!? – изумилась Эмма, уверенная, что подобные мелочи его не интересуют.

– Что ж, я, по-твоему, – дурак? Сидит, замотавшись в какую-то хламиду! Все они выглядят одинаково, эти твои новомодные режиссеры, успешные актеры и актрисы, не желающие признавать, что пересекли сорокалетний рубеж. Шапочки-буратинки, растянутые джемперы, жакеты, как вязала моя мама, рваные джинсы, нарочито небрежно одетые майки. А все стоит ужас как дорого, хотя тетя Маша вот из такого городка, где мы с тобой сегодня были, свяжет и сделает все в лучшем виде и за пять копеек, но они же к ней не пойдут! Не стильно это, да и коллеги засмеют.

– Не могу я тебя слушать! Что за предвзятое отношение? И почему это они «мои»? – Эмма, морщась от боли, разглядывала свои многострадальные пятки. Как же реанимировать их до утра?

– Да потому, что тебя к ним влечет, тянет как на аркане. Разве я не вижу? Эх, мамочка, что-то там в небесной канцелярии попутали и ошиблись с твоим предназначением. Цифры – не единственное, что тебя интересует! Это точно!

– И ты туда же! Ирина меня недавно спрашивала, не пишу ли я, не рисовала ли в детстве, – удивилась Эмма.

– Вот видишь! Не совсем уж она безумная, эта твоя художница, кое-что все же вокруг себя замечает!.. Ладно, давай спать. И завтра на меня не рассчитывай. Я – пас! Да и тебе по-хорошему лучше воздержаться от экскурсий.

– Нет-нет, – поспешно ответила Эмма, – я умру от целого дня на теплоходе. Возьму лучше старые растоптанные кроссовки, залеплю ноги пластырем и пойду.

– Я и не сомневался! Имей в виду: я тебя предупредил!..

Все обстоятельства следующего дня способствовали продолжению их разговора. Эммин супруг сдержал свое обещание и остался в каюте один на один с телевизором и Иван-чаем. До меда он не дотрагивался, любил его есть только на завтрак вместе со свежим хлебом и сливочным маслом. Он проводил Эмму до трапа, снабдив пластырем, бутылкой минеральной воды, проверив наличие телефона и взяв с нее обещание не совершать сегодня подвигов. «И как тебя только ноги носят?» – сказал он на прощание. «Очень даже хорошо носят!» – прихрамывая, ответила Эмма, возложив всю надежду на проверенную временем обувь и помощь святых, покровительствующих путешественникам.

А потом она увидела эту картинку, как в самом настоящем кино. У автобуса уже стояла Ирина в длинной белой рубашке и светлых брюках, на голове причудливо-виртуозным образом был завязан платок, в руке она держала одну из своих многочисленных холщовых сумок, на этот раз с портретом Ван Гога. Солнце прорывалось сквозь тучи и обещало хороший теплый день после вчерашнего потопа. Ирина приветливо махала ей рукой, а Полина, молчаливая и закрытая девица, очень похожая на мать, стояла неподалеку с незнакомой девочкой. Ясно было, что вчера Эмма упустила что-то важное, девочки нашли друг друга и теперь собираются проводить время вместе.

Вчерашний вечер предполагаемо сложился прекрасно: Ирина наверняка хорошо поработала, а после таких дней ей хотелось наполняться, делиться, выливать струями свой восторг на любого, находящегося поблизости собеседника. Эмма была обречена на долгий и доверительный разговор – это она поняла сразу, как только увидела размахивающую руками Ирину, ее сияющие глаза и блестящие вьющиеся волосы, пробивающиеся сквозь повязанный платок. Когда же работа не ладилась или она пребывала в состоянии покоя, готовясь к новому проекту, то ненавидела весь мир. Лучше было к ней не соваться ни с расспросами, ни с поддержкой. Она была убеждена, что больше никогда не напишет ничего стоящего. Ничего и никогда. Так говорила сама Ира.

Сегодня Ирину, конечно же, очень обрадовал тот факт, что ее приятельница вышла к автобусу одна, это значит, что можно было не дожидаться вечера, а начать свой разговор прямо здесь и сейчас. Несколько раздражал не умолкающий ни на минуту экскурсовод, но после посещения исторического центра у них осталось, как всегда, целых два часа на самостоятельное знакомство с городом. На это время и возлагала большие надежды опустошенная и восторженная художница.

Саму экскурсию Эмма запомнила хорошо, а вот исторический центр смылся из ее памяти, уступив место новому жизненному этапу Ирины. Поначалу она снова окунулась в счастливое детство, где они с сестрой совершали хорошие и безумные поступки. Всегда вместе, всегда рядом. Марина – более разумная, спокойная, добрая. Ирина – возмутитель спокойствия, вулкан страстей под маской идеального ребенка с длинными косичками и выбивающимися прядками, колышущимися на ветру и образующими нимб.

– Она всегда была более эмпатичная, моя Маринка. Однажды, представляешь, увидела, как пьяный полубезумный мужик идет с ножом туда, где в укромном месте нашего двора лежат новорожденные щенки. Она схватила их в охапку и принесла домой. Ясно было, что до вечера, пока не придут родители, нужно было с ними что-то сделать, пристроить в хорошие руки или спрятать. Отец животных в доме не терпел, и она, хватая эти комочки, думала только о том безумном человеке с ножом. Ей было важнее уберечь их, броситься на помощь, и так она поступала всегда. Щенков она тогда пристроила, а двух последних спрятала под лестницей в нашем подъезде, отнесла им старое одеяло, бегала их кормить и проверять. Больше всего боялась, что ночью их кто-то обидит, выбросят на улицу соседи или отравят. Потом соседка с первого этажа забрала их на дачу, и Маринка все время рвалась их навестить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.