скачать книгу бесплатно
Юрчиков во сне запел заунывную песню на неизвестном языке. Жена растолкала его.
– Что ты воешь? – спросила Катя мужа, когда тот открыл глаза.
– Я видел удивительный сон… Они сейчас пели грустную песню над могилами своих сородичей, – рассказал Юрчиков.
– Кто они? – с подозрением спросила Катя.
– Зензибы – Ирмон и Кризильда, – ответил Сергей и пожаловался:
– Что-то сердце сильно трепещет, словно пойманная в силки птица.
– Тебе надо отдохнуть. Ты слишком увлёкся своей фантастикой.
Зазвенел будильник.
– Ну, вот! Мне пора на службу, – вздохнул Юрчиков. – А вечером мне снова предстоит править роман.
– Ты его так никогда не допишешь, – сказала Катя.
– Скоро допишу.
– Сегодня ты снова встречаешься с Овсянниковым?
– Да. Я хочу знать, что он видел сегодняшней ночью во сне…
Едва Юрчиков пришёл на службу, как к нему в кабинет заглянул Олег.
– Слышал? Скоро начнётся аттестация сотрудников, – сообщил Овсянников.
– Да ну её, эту аттестацию! – махнул рукой Юрчиков. – Мне этой ночью приснился удивительный сон.
– Ты не это случайно видел во сне? – спросил Овсянников и протянул ему листок с карандашным наброском, на котором были изображены два зензиба, сидевшие в снежной пустыне под звёздным небом и смотревшие вслед уходившему от них рослому соплеменнику.
Тут Овсянников стал тихо напевать песню, которую пели зензибы. Юрчиков с изумлением посмотрел на друга.
– А не эту ли песню ты слышал во сне? – перестав петь, спросил художник.
– Эту, – проговорил потрясённый Сергей.
– Вот и я видел сон, в котором зензибы сражались с иргронами. Ведь так ты назвал страшных хищников в своём романе?
– Представителей разумной расы на Бригде зензибами назвал я, а вот безжалостных хищников назвали иргронами сами зензибы. В романе я называл их эргионами. Хотя и зензибы, и иргроны именно такие, какими я их описал в романе.
– Кстати, неизвестно, кто из них страшнее внешне – зензибы или иргроны, – заметил Олег.
– Теперь я жалею, что описал зензибов именно так в своём романе. Теперь мне хотелось бы видеть в них больше человеческих черт.
– Не укоряй себя. Возможно, для самих зензибов это не играет никакой роли, и они прекрасно себя чувствуют в своём мире. Каково бы им было в мире льда и снегов без длинной густой шерсти?
– Но меня тревожит, что мои сновидения словно навязывают мне дальнейшее развитие моего романа, – задумчиво проговорил Сергей.
– У меня сложилось впечатление, что на Бригде идёт своя жизнь, а мы наблюдаем за ней в своих снах, – сказал Овсянников.
– Пришло время завершить роман.
– Он будет иметь успех.
– Возможно, это произойдёт лишь благодаря твоим иллюстрациям.
– Ты преувеличиваешь мою роль, Сергей.
– Нисколько не преувеличиваю. Ведь я перекраиваю сюжет, учитывая особенности твоих рисунков, и роман при этом становится интереснее. Возможно, именно после появления твоих иллюстраций моё произведение начинает претворяться в жизнь на далёкой планете.
Из динамиков в коридоре послышался гнусавый голос ответственного за пожарную безопасность:
– В Управлении объявлена пожарная тревога! Всем покинуть помещение!
– Вот неймётся Смирнову! – с досадой сказал Овсянников.
– Выслуживается, – заметил Юрчиков.
– Ты почему не хватаешь противогаз и не торопишься выбежать на улицу? – спросил Олег. – Ведь вас, офицеров, если не среагируете на тревогу, могут потом на аттестации завалить.
– И так завалят, – махнул рукой Юрчиков.
Тем не менее, ворча, он достал из шкафа противогаз и, надев куртку, вышел вместе с Овсянниковым из кабинета…
Ночью Юрчиков, пребывая в тревожном и интересном сне, продолжал наблюдать за происходящим на Бригде …
Ирмон и Кризильда, взявшись за руки, стояли среди заснеженной равнины и смотрели вдаль. Над горизонтом висело тусклое светило. Позади них, на заснеженной равнине, серела роща каменных деревьев, тянувших свои покрытые инеем ветви к серому небу.
– Здесь стало тепло. Ты чувствуешь, какие горячие лучи теперь исходят от Оритибы? Неужели, уже близко Великий океан? – спросила Кризильда.
– Мы вышли на большую равнину. Впереди нет ни скал, ни холмов. За этой равниной лежит Великий Южный океан. Мы почти добрались до него, – сказал Ирмон.
Ирмон и Кризильда направились вперёд, по снежной равнине. Местами, где не было снега, а лежал лёд, они, несколько раз, поскользнувшись, едва не упали.
Они шли по равнине пять дней. Питались они мороженым мясом иргрона, а ночевали на снегу. Кризильда стала жаловаться, что устала. Однако Ирмон уговаривал её потерпеть. Возвращаться домой было нельзя, а другие племена зензибов редко принимали к себе беглецов. И вдруг юноша увидел впереди рябившее на ветру странное поле, на котором не лежал снег.
– Что там, впереди? Там нет льда и снега? – удивилась Кризильда.
– Возможно, это и есть океан, – проговорил Ирмон.
– Серая равнина, что лежит впереди – и есть океан?
– Наверно. А там, посреди океана, в туманной дымке я вижу какие-то скалы. Они так же красивы, как и ночное небесное сияние над нашим поселением!
Ирмон и Кризильда подошли к краю ледяной равнины. К их ногам лениво подкатывались невысокие пенящиеся волны. Ирмон, опустился на колени, зачерпнул в ладонь воду, попробовал её на вкус и поморщился.
– Вода здесь солоней, чем в горячих источниках, – сказал Ирмон.
– Здесь так много воды! – воскликнула Кризильда.
– Нам надо добраться до тех скалистых островков, которые торчат посреди воды. Посмотри, как они красивы!
– Действительно, эти островки очень красивы, – согласилась Кризильда.
– Надо попробовать добраться до ближайшего из них, – предложил Ирмон, трогая ногой воду.
– Ну, как? – поинтересовалась Кризильда.
– Вода тёплая. Можно идти к острову, – сказал Ирмон и, подняв копьё над головой, смело шагнул в воду
Кризильда не успела опомниться, как её возлюбленный мохнатый зензиб, булькнув, ушёл с головой под воду. Он тут же вынырнул и забил руками по воде. Ирмон попытался ухватиться за кромку прибрежного льда, но тот ломался и крошился. Кризильда наклонилась и протянула ему руку. Ирмон не принял её помощь, а протянул руку дальше, опёрся на более прочный лёд и, выбрался на берег.
Кризильда заметила, как из воды показалась чёрная блестящая голова крупного чудища, которое распахнуло пасть с несколькими рядами острых зубов, а затем, взглянув жёлтыми глазищами на зензибов, скрылось под водой.
Ирмон сел на лёд и положил рядом с собой копьё. С его белой шерсти стекали капельки воды. Кризильда села рядом с ним.
– Тебя сейчас едва не сожрало чудище! – воскликнула она. – В океане обитают звери не менее страшные, чем иргроны.
– Страшнее иргрона зверя нет, – уверенно произнёс Ирмон.
– Ты просто не заметил чёрную безволосую тупорылую морду с зубастой пастью.
– Я ничего не видел. Здесь оказалось слишком глубоко. Я едва не утонул…
– Вставай!
– Позволь мне посидеть на ветру. Я наслаждаюсь прохладой и отдыхаю от тёплой воды, – сказал Ирмон.
В это время Кризильда услышала треск и встревожилась:
– Ты слышал звук?
– Да. Что-то потрескивает.
– Вставай! Это трещит лёд! – закричала Кризильда.
Ирмон поднялся. И тут же раздался громкий треск, и позади зензибов по льду пробежала трещина. Оторвавшаяся от припая льдина покачнулась и поплыла в океан. Копьё Ирмона провалилось в трещину и ушло под воду…
Юрчиков напугал жену, вскрикнув во сне…
Овсянников во сне стал размахивать руками и сбросил с себя одеяло…
Кризильда и Ирмон заворожённо наблюдали за тем, как льдина, на которой они оказались, постепенно удаляется от берега.
Вскоре от льдины стали откалываться большие глыбы. Несчастные влюблённые с ужасом смотрели на таявшую на глазах льдину и готовились умереть. Они сели, обнялись и прикрыли глаза, потому что Оритиба источала яркий свет.
Они не заметили, как маленькая льдина приблизилась к скалистому острову с узкой полосой песчаного берега, усеянного крупными камнями, которые были покрыты зелёным мхом и оранжевыми лишайниками. Лишь когда льдина стукнулась о прибрежный валун, они открыли глаза.
– Вот это да! – прошептал изумлённый Ирмон, увидевший столько красок сразу и не на ночном небе, а на прибрежных камнях среди дня.
– Откуда здесь такая красота? – удивилась Кризильда.
Ирмон ступил на жёлтый песок и позвал Кризильду:
– Иди сюда!
Кризильда шагнула в объятия Ирмона, и он поцеловал её.
– Пойдём дальше! Здесь так красиво! – воскликнула Кризильда.
Взявшись за руки, они пошли по жёлтому песку, обходя крупные валуны. Возле берега возвышались отвесные скалы, поросшие густым зелёным мхом и оранжевыми лишайниками. Это было очень красиво. Ирмон и Кризильда не переставали восхищаться этим чудом. На островке не было каменных деревьев, снега и льда. Это тоже было удивительно.
Они быстро обошли небольшой островок и вернулись на то же самое место, где их ожидала прибитая волнами и течением к берегу льдина, на которой они прибыли на островок.
Прибитая к берегу льдина стала ещё меньше. Она подтаяла и стала рыхлой.
– А чем мы будем питаться? – спросила Кризильда.
– Мы станем есть вот эти странные пружинистые зелёные ростки и оранжевые лишайники, – сказал Ирмон и, нагнувшись, сорвал и принялся жевать мох.
Пожевав мох, он попытался его проглотить, но не смог и сплюнул его на песок.
– Мы здесь умрём от голода? – с тревогой спросила Кризильда.
– Вряд ли. Видишь, неподалёку опустилась стая белокрылых птиц. Я сейчас поймаю одну из них, – пообещал Ирмон.
– Чем же ты убьёшь птицу? У тебя нет копья и его не из чего сделать. Ведь здесь нет каменных деревьев.
– Я всё-таки попробую, – сказал Ирмон и направился к птицам.
Он подкрался к белоснежным птицам с большими клювами. Некоторые птицы щипали мох, росший на камнях. Эти птицы питались скудной растительностью. Их можно было подбить, подкравшись и метнув в стаю копьё. Однако копья у Ирмона не было, и он поднял с песка красивый оранжевый камень, покрытый лишайником.
Юный зензиб прицелился и метнул в птиц камень, но промахнулся. Стая взлетела и унеслась в сторону заснеженного берега, едва заметного в туманной дымке на горизонте.
Грустный юноша вернулся к Кризильде. Увидев, что Ирмон идёт с пустыми руками, она всё поняла и ничего не сказала.
В следующие несколько дней птицы ни разу не садились на остров. В воде, возле берега, среди песка и камешков носились прыткие многоножки, которые разбегались, как только над ними нависала тень. Поймать их тоже было невозможно. Пленники красивого острова, поначалу жевали и глотали зелёный мох, но потом они почувствовали себя плохо.
– Я, кажется, отравилась, – сказала спустя много дней, Кризильда. – У меня кружится голова, и всё вокруг я вижу в тумане.
– Это от голода, – сказал Ирмон.
Он сел на песок, прислонившись спиной к большому валуну, и обнял за плечи свою любимую. Кризильда положила к нему на плечо голову и задремала, а потом Ирмон почувствовал, что её голова стала слишком тяжёлой. Он потрогал её и понял, что она холоднее, чем камень. Кризильда не спала. Она умерла.
Ирмон хотел зарыдать, но у него не было сил даже на это. Голова у него кружилась, и в висках он ощущал назойливое постукивание.