Полная версия:
Избранные труды
39
Так, и ст. 5 «Руководящих начал» 1919 года устанавливала, что «преступление есть нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом».
40
См. «Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1939, стр. 165; «Советское уголовное право», учебник для юридических школ, Юриздат, 1940, стр. 48; Я А. Герцензон, Уголовное право. Общая часть, ВЮА, 1948. стр. 287.
41
«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 291.
42
См. «Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 175.
43
«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 176.
44
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 249.
45
Поэтому с полным основанием Густав Ян в статье «Некоторые вопросы состава диверсии и саботажа» (Журнал “Staat und Recht”, 1956 г., февраль, стр. 81) видит отличие хозяйственных преступлений от диверсии и саботажа в том, что хозяйственные преступления не посягают непосредственно на основы социалистического строительства.
46
Б. С. Никифоров, Об объекте преступления, «Советское государство и право», 1948 г., № 9.
47
Интересное положение выдвигает Б. С. Никифоров, рассматривающий в качестве объекта хищения социалистической и личной собственности порядок распределения материальных благ в социалистическом государстве: «Если принадлежность имущества к той или другой форме собственности в СССР определяет различную политическую характеристику посягательства на это имущество (хищение государственного, общественного или личного имущества), то характер этих преступлений как посягательства на порядок распределения материальных благ позволяет рассматривать их в качестве однородных преступлений (хищение имущества, не принадлежащего виновному). Нельзя при этом, однако, упускать из виду глубокой грани, лежащей между социалистической собственностью как одной из экономических основ социалистического государства и личной собственностью граждан» (Б. С. Никифоров, Борьба с мошенническими посягательствами на социалистическую и личную собственность по советскому уголовному нраву, Институт права Академии наук СССР, 1952, стр. 4–5).
48
Конечно, если лицо с умыслом убить наносит тяжкое телесное повреждение, оно отвечает за покушение на убийство.
49
Исключение в этом отношении образуют контрреволюционные преступления: любое действие (бездействие) при любых условиях становится контрреволюционным преступлением, если оно совершается с контрреволюционным умыслом.
50
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 120.
51
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда, 1925 год», вып. 1, стр. 154.
52
Из этого исходит и уголовное законодательство стран народной демократии. Так, ст. 2 болгарского Уголовного кодекса 1951 г. определяет преступление как «всякое общественно опасное деяние (действие или бездействие), совершенное виновно и объявленное законом наказуемым».
53
Правильно указывает Лекшас: «Марксизм признает единство объективного и субъективного в действии, не отрицая их противоположности. Марксистское понятие действия есть диалектическое единство» (“Zum Aufbau der Verbrechenslehre…”, 1952, S. 13).
54
Этот момент приобретает решающее значение при разграничении приготовления и покушения (см. ниже «Состав преступления, приготовление и покушение», стр. 295).
55
«Судебная практика Верховного Суда СССР», 1945, вып. VII.
56
Достаточно отметить следующий факт: учебник общей части советского уголовного права (издание 1952 г.) выделяет особо действие и причинную связь, но в нем совершенно отсутствует анализ понятия последствий преступления; тем самым остается невыясненным, с чем же причинная связь связывает действие, что оно причиняет.
57
Это различение проводится и многими буржуазными авторами. «По характеру своего состава преступления делятся на материальные и формальные. Состав формальных преступлений предполагает лишь совершение или несовершение субъектом указанных в законе действий… Состав материальных преступлений предполагает наступление определенного внешнего результата, в причинении которого они и заключаются». (Познышев, Основные начала науки уголовного права, 1912, стр. 134); Видаль, Cours, 1928, стр. 130; Белинг, Die Lehre Verbrehen, 1906, стр. 203–204 и другие.
58
См. «Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1943, стр. 116–117. —Те же положения повторяются и в четвертом издании учебника 1948 г. и в издании 1952 г. (стр. 184–185).
59
Проф. Н. Д. Дурманов утверждает, что «при конструкции составов преступлений без включения в них последствий состав преступления будет налицо и тогда, когда ни малейшего ущерба объекту не причинено (курсив мой. – А. Т.)». Однако допустить, что закон карает действия, не причиняющие «ни малейшего ущерба» объекту, значит допустить назначение законодателем наказания за безвредные действия («Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», Госюриздат, 1955, стр. 40).
60
«Уголовное право. Особенная часть», Юриздат, 1939, стр. 240. – В издании 1952 г. авторы учебника не ссылаются на оскорбление как образец «формального» преступления.
61
Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, М.; Л., 1948, стр. 57.
62
Здесь поэтому возникает особая ситуация – покушение на негодный объект.
63
См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1941 год», Юриздат, 1948.
Интересна в этом отношении ч. 2 ст. 1 Уголовного кодекса Румынской Народной Республики: «Общественно опасным считается всякое действие или бездействие, нарушающее экономическое, общественное или политическое устройство Румынской Народной Республики, или угрожающее безопасности, или нарушающее правопорядок, установленный народом, возглавляемым рабочим классом».
64
Прага, 1951, стр. 72–73.
Отвергается различение «формальных» и «материальных» преступлений и в румынской литературе (см. статью Данча «Причинная связь в уголовном праве», “Justitia Nouva”, 1954, № 6).
65
«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 303.
66
Там же.
67
Противопоставление необходимого и случайного причинения как основание для решения вопросов о причинной связи в социалистическом уголовном праве подверглось основательной критике в статье В. Н. Кудрявцева «К вопросу о причинной связи в уголовном праве» («Советское государство и право», 1950 г., № 1). В учебнике общей части (изд. 1952 г.) автор не пытается прямо отождествлять casus в смысле уголовного права со случайным в смысле материалистической диалектики. К сожалению, точка зрения автора остается по этому вопросу невыявленной ввиду неопределенности изложения его взглядов.
68
«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 302.
69
См. подробную критику критерия реальной возможности в статье Т. Л. Сергеевой «Вопросы причинной связи в судебной практике по уголовным делам» («Советское государство и право», 1950 г., № 3).
70
Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1946. стр. 176.
71
«Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945, № 1, стр. 54.
72
Нет необходимости возвращаться к критике адекватной теории причинности: эта критика давно дана советскими криминалистами. Критике подвергалась и теория необходимых условий; однако здесь были допущены ошибки, которые эту критику ослабляли.
73
Об этом говорит и проф. Н. Д. Дурманов: «…не может быть принято определение причинности как простой неизменной последовательности явлений. Причиной оказывается явление, объективно порождающее другое явление, изменяющее или уничтожающее его» («Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945 г. № 1, стр. 47).
74
Т. В. Церетели, Причинная связь в уголовном праве, автореферат докторской диссертации, 1949, стр. 8.
75
Так и учебник общей части уголовного права Яна Филлиповского, Яна Толара и Адама Доленского (Прага, 1951 г.) указывает: «Конечно, о причинной связи в понимании Уголовного кодекса (как основания уголовной ответственности) мы будем говорить лишь в том случае, если действие лица, совершившего преступление, было одним из условий, без наличия которого не произошло бы причинения вреда или создания угрозы (способом, предусмотренным законом)» (стр. 52).
76
Н. Д. Дурманов, Общие основания учения о причинной связи в уголовном праве («Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945 г., № 1, стр. 46).
77
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 22.
78
В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 143.
79
Правильно отмечает Лекшас: «Все трое расчленяют исследование соответственно своим задачам» (“Die Kausalitat”, S. 38).
80
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 504.
81
Правильно отмечая значение степени вины, проф. Б. С. Утевский ошибается, утверждая, что «умысел как элемент состава данного конкретного преступления, как психическое отношение лица к совершенному им деянию в форме предвидения конкретных последствий и желания их наступления, не поддается различию с точки зрения его степени» (Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, Юриздат, 1948, стр. 94).
На деле и умысел, и неосторожность могут быть разной степени.
82
См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1944 год», Юриздат, 1948, стр. 139.
83
«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 307.
84
М. С. Брайнин, Некоторые вопросы о составе преступления в советском уголовном праве («Юридический сборник», 1950 г., № 4, Киев, стр. 68).
85
«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1949, стр. 307. – Проф. М. Д. Шаргородский в работе «Вопросы общей части уголовного права (законодательство и судебная практика)», Ленинград, 1955, также является сторонником положения, что преступления следует различать материальные и формальные и что лишь по первым необходимым элементом состава является причинная связь. Проф. М. Д. Шаргородский в своей работе приводит много интересных постановлений и определений Верховного Суда по вопросам причинной связи. Однако ни в одном из приведенных автором дел Верховный Суд СССР не говорит о «формальных» и «материальных» преступлениях.
86
Те же положения повторяются в учебнике общей части (изд. 1952 г.). «Вопрос о причинной связи, – указывается в учебнике, – возникает лишь при так называемых «материальных преступлениях» («Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 185).
87
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, 1952, т. I, стр. 590.
88
«При бездействии причинная связь отсутствует, и нужно решить вопрос не о том, когда бездействие является причиной наступившего результата, а только о том, когда человек отвечает за бездействие». Проф. М. Д. Шаргородский поэтому полагает, что при общественно опасных случаях бездействия следует «привлекать за причинение, хотя причинной связи нет» («Ученые труды Всесоюзного института юридических наук», вып. X, 1947, стр. 185–186).
89
Аналогично в связи с постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 22 мая 1941 г. по делу С. и П. выдвинуто общее положение: «Вопрос о виновности должен разрешаться не только на основании установления самого преступного результата, но и на основании установления причинной связи между преступными действиями или бездействием обвиняемого и наступившим преступным результатом». То же положение дано и в определении по делу Л. от 30 марта 1950 г.
90
С полной определенностью против различения «формальных» и «материальных» преступлений выступили чешские криминалисты Филлиповский, Кепак и Тибитанцл. Они пишут: «Каждое преступление имеет последствие, которым нарушается или подвергается угрозе объект преступления. Разделение на формальные и материальные деликты не отражается благоприятно и в практике, и мы считаем, что подобное разделение не является удобным и не соответствует учению об объекте преступления. Ибо деяние, которое не дает следствия по отношению к объекту, не представляет собой общественной опасности. Мы считаем поэтому, что разделение преступлений на материальные и формальные, которые нашло применение в буржуазной науке, нецелесообразно для социалистического права и не соответствует ему» («Правник», 1955 г., № 9).
91
Поэтому неточно утверждение проф. А. А. Герцензона, что в предмете преступления «объект находит свое конкретное и непосредственное выражение» («Уголовное право. Общая часть». ВЮА, 1948, стр. 291).
92
Тем самым, ясно, что вымогательство как элемент состава взяточничества не может совпадать с вымогательством как самостоятельным составом, предусмотренным ст. 174 УК РСФСР.
93
См. «Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924–1951 гг.», Госюриздат, 1952, стр. 25.
94
В этих случаях элемент состава описывается не одним или несколькими словами («неоднократно», «в военное время» и т. п.), а целой фразой, содержащей разные признаки и образующей в то же время единый элемент, характеризующий объективную сторону соответственного преступления.
95
См. «Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР», Госюриздат, 1952, стр. 13.
96
Повторность – элемент состава, в известном смысле характеризующий субъекта преступления. Это одна из иллюстраций того, что порой грань между объективными и субъективными элементами весьма условна.
97
«При разрешении вопроса о повторности хищения, – указывало постановление от 6 мая 1952 г., – суды должны учитывать, что последующее хищение государственного или общественного имущества должно квалифицироваться как повторное, независимо от того, предшествовало ли ему хищение государственного, общественного или личного имущества».
98
«Вопросы системы общей и особенной частей социалистического уголовного права» («Советское государство и право», 1950 г., № 10).
99
В уголовно-правовой литературе, в устных выступлениях в течение нескольких лет велась весьма оживленная и достаточно бесплодная дискуссия вокруг вины («две вины», оценочная теория вины и т. п.), основанная на смешении терминов. Решительно нет нужды вновь возвращаться к этим дискуссиям, для характеристики «плодотворности» которых достаточно привести следующее глубоко путанное определение вины, данное в итоге дискуссий в учебнике общей части (изд. 1952 г.). «Вина, по советскому уголовному праву, есть умысел или неосторожность лица, выраженные в совершенном им деянии, опасном для советского строя или социалистического правопорядка и тем самым осуждаемом советским уголовным законом и коммунистической нравственностью» (стр. 216). Правильно указали рецензенты учебника: «В этом весьма пространном определении вина наделена целым рядом черт, характеризующих ее отнюдь не только как элемент состава, т. е. как родовое понятие умысла и неосторожности: вина, согласно приведенному определению, включает в себя и действие, и последствие» («Вестник Московского университета», 1953 г., № 1, стр. 138). Сливает вину с деянием и чешский криминалист Карел Тибитанцл, считающий, что «вина является общественно опасным деянием, выразившимся в психическом, т. е. умышленном или неосторожном, отношении лица, совершившего деяние, к нарушению объекта» («Правник», 1956 г., № 2).
100
«Советское право в период Великой Отечественной войны», ч. II, Юриздат, 1948, стр. 26.
101
См. «Вопросы вины и виновности в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам», Институт права АН СССР, 1950.
102
См. «Вопросы общей части уголовного права», Ленинград, 1955, стр. 54.
103
Болгарский юрист С. Кенчев в статье «К вопросу о вине в социалистическом уголовном праве» приводит решение Верховного Суда от 16 мая 1954 г., в котором указано:
«Одним из важнейших и решающих обстоятельств при определении степени вины является размер украденного, присвоенного или растраченного имущества». Здесь, конечно, термин «вина» также употребляется не в смысле родового понятия умысла и неосторожности.
104
«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 216.
105
Т. С. Рашковская в статье, напечатанной в журнале «Советское государство и право», 1955 г., № 6, ставит вопрос о «степенях вины». Но и в этой статье недостаточно проведена грань между различными значениями слова «вина». Так, на стр. 69 автор пишет: «Степень вины уменьшается или увеличивается в зависимости от особенностей личности виновного, поскольку эти особенности нашли свое выражение в совершенном деянии». Совершенно ясно, что в данном случае автор говорит не о вине как родовом понятии умысла и неосторожности.
106
Поэтому ошибается проф. Н. Д. Дурманов, утверждая, что «умысел виновного, как известно, может простираться далеко за пределы состава» («Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», Госюриздат, 1955, стр. 113).
107
Правильно поэтому указывал В. Я. Лившиц в статье «К вопросу о понятии эвентуального умысла» («Советское государство и право», 1947 г., № 7): «Предвидя причиняемый результат и не рассчитывая его предотвратить, субъект волимо причиняет этот результат» (стр. 41).
108
См. «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1946 г., вып. III.
109
В работе «Вина в советском уголовном праве» (Юриздат, 1947) проф. Б. С. Утевский говорит об умысле и неосторожности как «субъективной стороне состава преступления». Так и учебник общей части уголовного права (изд. 1952 г.) говорит о вине как субъективной стороне состава преступления («Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 214).
Эта формулировка – не точна. Умыслом и неосторожностью не исчерпывается субъективная сторона преступления: она включает также во многих случаях и другие элементы, например, мотив или цель.
110
Т. Л. Сергеева, К вопросу об определении преступной небрежности («Советское государство и право» 1947 г., № 1, стр. 21).
111
«Судебная практика Верховного Суда СССР», 1946 г., вып. I.
112
Там же, вып. III.
113
Там же, вып. V.
114
Весьма сложно и мало ясно чешский юрист Карел Тибитанцл пишет: «Умысел и неосторожность в смысле § 3 Уголовного кодекса являются не формами виновности, а определенным выражением ее существования как сложного процесса лица, совершившего преступление, и его действия, принимая во внимание нарушение или угрозу нарушения охраняемых законом общественных отношений» («Правник», 1954 г., № 7).
115
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 224.
116
Проф. А. А. Герцензон (Уголовное право. Общая часть, изд. Военно-юридической академии, 1948, стр. 333) неточно говорит, что умысел охватывает «сознание основных элементов состава совершаемого преступления». Все элементы состава «основные»; речь должна идти об элементах состава, характеризующих объект и объективную сторону.
117
Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, Госюриздат, 1950, стр. 201.
118
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1943 год», Юриздат, 1948, стр. 133–134.
119
Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, Юриздат, 1947, стр. 196; проф. А. А. Гэрцензон, Уголовное право, ВЮА, 1948, стр. 293.
120
См. «Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 341–342.
121
«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 230.
Ошибочно утверждение учебника, что «такое решение вопроса диктуется интересами государственного управления». Отступление судебной практики от закона способно лишь подрывать социалистическую законность и, следовательно, лишь нанести ущерб государственным интересам.
122
Лекшас полагает: «Мотивы определяют контрреволюционную цель преступления как при умышленном, так и неосторожном преступлении» (“Die Schuld als subjektive Seite der verbrecherischen Handlung”, 1955, S. 10), однако вряд ли можно говорить о цели в сочетании с неосторожным преступлением. Автор очевидно имеет в виду цель не преступления, а действия, приведшего к совершению неосторожного преступления.
123
«В связи с указанным – считать утратившими силу все разъяснения и постановления судебных органов, противоречащие настоящему указанию, и, в частности, разъяснение 18-го Пленума Верховного Суда СССР от 2 января 1928 г. «О прямом и косвенном умысле при контрреволюционном преступлении» («Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР», Госюриздат, 1952, стр. 7).
124
Правильно поэтому отмечает Custaw Jahn в журнале “Staat und Recht” 1956, февраль, стр. 83: «Диверсионный акт совершает тот, кто совершает действие, имеющее цель разрушить или подорвать строительство социализма в Германской Демократической Республике».
125
См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1941 год», Юриздат, 1947, стр. 194.
126
«Судебная практика Верховного Суда СССР», 1945 г., вып. VIII. – Аналогично определение Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР от 8 июня 1949 г.
127
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1942 год», Юриздат, 1947.
128
См. определение Судебной коллегии по уголовным делам от 5 января 1955 г.
129
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1942 год», Юриздат, 1947.
130
В более позднем определении (от 23 февраля 1949 г. по делу Е.) Судебная коллегия по уголовным делам нашла, что «самовольное изъятие чужого имущества с целью осуществления действительного или предполагаемого права на это имущество должно квалифицироваться как самоуправство».
Аналогично и в определении от 27 июня 1949 г. (по делу Г. и др.) Верховный Суд СССР, не усмотрев в действиях подсудимого цели завладеть чужим имуществом, квалифицировал эти действия как самоуправство.
131
В. И. Ленин, Соч., т. 33, стр. 266.
132
Там же, т. 35, стр. 457.
133
«Судебная практика Верховного Суда СССР», 1946 г., вып. IV.
134
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1943 год», Юриздат, 1948, стр. 133.
135
Следует с удовлетворением отметить, что этот принцип находит признание и в уголовно-правовой литературе стран народной демократии (см., например, д-р Иван Ненов, доцент Софийского университета, Наказательный закон, 1949, стр. 9).
136
Так, в статье «Некоторые вопросы вины и причинной связи в практике Чехословацких судов» («Правник», 1956 г., № 2, стр. 125–139) чехословацкий криминалист Карел Тибитанцл пишет: «С точки зрения причинности нельзя в деянии разделять психическое и физическое и фиксировать причинную связь только как изолированную так называемую «объектную сторону деяния». Правильнее, далее, автор говорит: «…уголовно-правовое деяние является единством моментов психических и физических».
