Избранные труды

Закон и судебная практика знают своеобразные случаи, когда ответственность виновных лиц, соучаствующих в совершении одного преступления, как бы раскалывается по двум центрам, образующим несколько самостоятельных составов.

Близкие случаи могут иметь место по делам о взяточничестве, по которым, как известно, имеются два состава: дача взятки и получение взятки. Посредничество во взяточничестве закон (ст. 118 УК РСФСР) приравнивает к даче взятки. Таким образом, на основании ст. 118 УК РСФСР посредник, связывающий взяткодателя и взяткополучателя, отвечает как взяткодатель. Но ведь вполне возможно соучастие во взяточничестве и не в форме посредничества. Совершенно очевидно, что ответственность весьма различна в зависимости от того, будет ли лицо признано соучастником взяткополучателя или взяткодателя, так как наказания по ст. 117 и 118 УК РСФСР весьма различны. Решать этот вопрос можно также лишь на основании конкретных обстоятельств дела в зависимости от того, к кому фактически тяготел соучастник. Так, если Иванов подстрекал Петрова к даче взятки, он отвечает по ст. 17 и 118 УК РСФСР. Если тот же Иванов подстрекал Семенова к получению взятки, он отвечает по ст. 17 и 117 УК РСФСР.

Выше было отмечено, что материальное определение преступления как общественно опасного действия служит основой для конструкции всех институтов и понятий социалистического уголовного права. Верность этого положения находит полное подтверждение и при установлении ответственности соучастников.

Как известно, закон (ст. 17 УК РСФСР) различает среди соучастников исполнителей, пособников, подстрекателей.

Советский закон и советская судебная практика устанавливают ответственность соучастников за одно и то же преступление на реальном учете общественной опасности каждого из соучастников и совершенных ими преступных действий[161]. В этом отношении особенно поучительно постановление Пленума Верховного Суда СССР от 25 ноября 1949 г. по делу В. и Т.

Приговором и материалами дела установлено, что Ш. организовал у себя на квартире воровской притон, куда доставлялись похищенные В. и Т. вещи, которые реализовались Ш. непосредственно или при его активном содействии. Установив указанные обстоятельства в соответствии с материалами дела, суд при квалификации действий осужденных и назначении им наказания неправильно оценил роль и степень вины каждого осужденного. В результате извращения перспективы по делу В. и Т., которым в период совершения преступления было только по 15 лет, оказались основными виновниками по делу, а Ш., организовавший воровской притон, фигурирует в качестве соучастника и действия его квалифицированы по ст. 2 упомянутого Указа через ст. 17 УК РСФСР, хотя по обстоятельствам дела, установленным самим же судом, Ш. являлся организатором преступлений, а не пособником.

Такая неправильная установка повлекла за собой и назначение наказания с нарушением п. «в» ст. 45 УК РСФСР, так как вопреки социалистическому правосознанию и без учета общественной опасности преступления и личности преступников организатор Ш. был осужден к меньшему сроку заключения по сравнению с 15-летними В. и Т., к которым суд необоснованно счел необходимым применить высший предел наказания, установленный ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

Таким образом, Пленум решительно отверг тенденцию всегда и безусловно карать исполнителей строже других соучастников. Лишь степень общественной опасности каждого из соучастников и совершенных им преступлений может служить критерием ответственности.

V

Состав преступления, приготовление и покушение

1

Состав преступления, как подробно было развито выше, есть совокупность описанных в законе элементов преступного деяния. Отсутствие хотя бы одного из указанных в законе элементов состава влечет за собой отсутствие состава в целом и, следовательно, устранение уголовной ответственности. Особенность покушения заключается в том, что здесь отсутствие одного из элементов состава, вопреки общему принципу, не устраняет уголовной ответственности за совершенное действие, а создает особое положение ответственности за неоконченное преступление. Когда именно и при каких условиях возникает это положение?

Прежде всего необходимо отметить, что отнюдь не отсутствие любого из элементов состава дает основание для ответственности за покушение. Так, например, совершенно очевидно, что не может быть и речи об ответственности за покушение на кражу, если у субъекта не было умысла красть, или ответственности за покушение на спекуляцию, если отсутствует элемент состава преступления – цель наживы, и т. п. Тем самым определяется основной вопрос, решение которого необходимо для правильного понимания покушения: в каких случаях отсутствие элемента состава исключает полностью состав преступления и вместе с ним уголовную ответственность и в каких случаях, напротив, отсутствие элемента состава не исключает уголовной ответственности, а приводит к ответственности за покушение? Где грань между этими двумя рядами явлений?

Как подробно было развито выше, элементы состава, характеризующие преступление, распределяются по следующим четырем основным группам: субъект, субъективная сторона, объект, объективная сторона преступления. Совершенно очевидно, что отсутствие элементов состава, характеризующих субъекта, может вести только к отсутствию состава. Так, там, где нет требуемого законом субъекта, не может быть и речи о составе должностного преступления, следовательно, – об ответственности за должностное преступление. Равным образом не может быть речи о составе преступления там, где отсутствует умысел или неосторожность: без вины нет преступления. Поскольку покушение, как и приготовление, обязательно предполагает наличие умысла, отсутствие умышленной вины всегда исключает возможность самой постановки вопроса ответственности за покушение.

Таким образом, элемент состава, который может отсутствовать при наличии покушения, не может относиться к признакам, характеризующим субъекта или субъективную сторону.

Бесспорно, наличие или отсутствие предусмотренного законом объекта играет определенную роль при конструкции покушения: достаточно вспомнить случаи так называемого покушения на негодный объект. Однако это не переводит проблему покушения в область объекта; действительно, в случае покушения на негодный объект возникает совершенно особая ситуация: здесь, как и при покушении с негодными средствами, имеют место случаи так называемой ошибки в факте в сочетании со случаями покушения. Таким образом, в случаях покушения на негодный объект проблема покушения лишь осложняется присоединением нового обстоятельства – наличия негодного объекта, не меняя и не снижая вопроса о том, в чем заключается покушение. Следовательно, и здесь, при покушении на негодный объект, остается основной требующий ответа вопрос: отсутствие какого именно элемента состава преступления создает ответственность за покушение. Поскольку этот элемент не относится к трем первым группам (субъект, субъективная сторона, объект), то отсюда непосредственно следует, что в случаях покушения отсутствует элемент, относящийся к четвертой группе элементов – группе элементов, характеризующих объективную сторону состава. Конкретно этим отсутствующим элементом должно быть признано последствие.

Покушение на преступление мы имеем в тех случаях, когда имеются все элементы состава преступления, за исключением одного– последствия. Тем самым четко обрисовывается грань, отделяющая случаи покушения от случаев «пробела в составе», исключающих уголовную ответственность: при «пробеле в составе» отсутствует любой (или любые) элементы состава, за исключением последствия; при покушении, напротив, отсутствует именно последствие, и имеются все другие, предусмотренные законом элементы состава.

В специальном случае – покушении на негодный объект, – помимо последствия на деле, но не в умысле действующего лица, дополнительно отсутствует требуемый данным составом объект преступления.

Так, если А. с целью убить стреляет в Б., который умер до того, как был сделан выстрел, то здесь налицо покушение, потому что нет смерти Б. как последствия выстрела А., но при этом – покушение на негодный объект, так как в момент выстрела не было живого человека, единственно мыслимого объекта.

Аналогично в случаях так называемого покушения с негодными средствами: здесь, как при всяком покушении, отсутствует элемент состава – последствие и, кроме того, средство, способное привести к этому последствию. Именно эти дополнительные обстоятельства – отсутствие годного объекта или годного средства, не меняя ни в какой мере общей природы покушения, служат основанием для выделения этих случаев покушения, с негодными средствами и покушения на негодный объект, в особую категорию.

Таким образом, непоколебимым остается следующее сформулированное выше положение: покушение на преступление имеет место лишь там, где из всех элементов, необходимых для наличия состава преступления, отсутствует один – последствие преступного действия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Печатается по: Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М.: Госюриздат, 1957. С. 61–307.

2

А. Пионтковский, Укрепление социалистической законности и основные вопросы учения о составе преступления. В вышедшей в 1955 г. работе «Понятие преступления в советском уголовном праве», Госюриздат, 1955, проф. А. А. Герцензон правильно пишет: «Проф. А. А. Пионтковский в упомянутой статье рассматривает понятие преступления, содержащееся в ст. 6 УК РСФСР, лишь как общую политическую характеристику преступления по советскому уголовному праву, а понятие состава преступления – как правовую характеристику преступления. С таким разграничением этих понятий нельзя согласиться. Статья 6 УК РСФСР содержит не только политическую, но и юридическую характеристику преступления, ибо общественная опасность – это не только политическая, но и юридическая характеристика преступления. Все институты общей и особенной части советского уголовного законодательства основаны, в конечном счете, на критерии общественной опасности. С другой стороны, общее понятие состава преступления не может быть сведено лишь к юридической характеристике, а всегда содержит и характеристику политическую» (стр. 47).

3

СУ РСФСР 1917 г., № 3, ст. 33.

4

См. постановление СТО 15 апреля 1921 г. (СУ РСФСР 1921 г. № 34, ст. 184).

5

«Правда», 13 марта 1951 г.

6

Так и Lekschas правильно отмечает: «В уголовном праве необходимо проводить различие между составом преступления и преступлением». (“Die Kausalitat bei der verbrecherischen Handlung”, 1952, S. 49).

7

«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1944 год», Юриздат, 1948, стр. 36. – В статье «Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве» (Киев, Юридический сборник 1950 г., № 4) автор, М. С. Брайнин, соглашается с тем, что вменяемость и возраст не являются элементами состава преступления. К сожалению, собственные воззрения автора неясны. Так, М. С. Брайнин признает: «Возраст и вменяемость сами по себе не являются элементами состава преступления», – казалось бы, позиция ясная. Однако автор добавляет тут же: «…но они являются необходимыми условиями субъекта преступления». Далее эти «условия субъекта» оказываются какими-то «несамостоятельными» элементами состава (стр. 54).

8

Так, T. В. Церетели и В. Г. Макашвили в статье «Состав преступления как основание уголовной ответственности» пишут: «Признание общественной опасности и противоправности признаками состава, стоящими в одном ряду с другими его признаками… могло бы привести к неправильному выводу, что следует в каждом отдельном случае особо доказывать наличие этих признаков… Такая конструкция, – правильно отмечают авторы, – …не соответствует значению состава преступления и отнюдь не может способствовать укреплению социалистической законности» («Советское государство и право», 1954 г., № 5, стр. 71).

9

Об исключительных случаях отпадения общественной опасности действия или субъекта, несмотря на наличие всех элементов состава, см. ниже – «Состав преступления, примечание к ст. 6 и статья 8 УК» (стр. 318 и сл.).

10

В. М. Чхиквадзе, Понятие и значение состава преступления («Советское государство и право», 1955 г., № 4, стр. 59).

11

“Die Schuld als subjective Seite der verbrecherischen Handlung”, 1955, S. 7.

12

“Zum Aufbau der Verbrechenslehre unserer demokratischen Strafrechtswissenschaft”, 1952, S. 14.

13

Здесь термин «покушение», конечно, неточен: покушение – понятие с точным уголовно-правовым содержанием: самоубийство – не преступление, и на него не может быть покушения; здесь следовало бы говорить о попытке к самоубийству.

14

Как это устанавливало, например, дореволюционное законодательство, различая кражу на сумму до 300 руб., подсудную мировому суду, и кражу на сумму выше 300 руб., подсудную окружному суду с участием присяжных заседателей.

15

Равным образом и в определении по делу С. и Ю. 1955 года Судебная коллегия отвергла наличие мелкого хищения в действиях билетного кассира Ю. и контролера С., присвоивших путем использования своего служебного положения 416 р. 25 к. и покушавшихся присвоить еще 638 р. 25 к.

16

Глубоко правильно указывает проф. Н. Н. Полянский в вышедшей недавно монографии. «Только проникнутая социалистическим правосознанием деятельность судьи будет по праву называться социалистическим правосудием» («Вопросы теории советского уголовного процесса», изд. МГУ, 1956, стр. 176).

17

Архив народного суда 2-го участка Шахтинского района г. Караганды за 1952 г. (цитировано по диссертации Сергиевского «Уголовная ответственность за нарушение техники безопасности в угольной промышленности», 1956, стр. 98).

18

«Уголовное право. Общая часть». Юриздат, 1948, стр. 284.

19

Так и болгарский профессор Долапчиев различает «абстрактные» составы, «объективные» и «субъективные» составы («Наказательно право», 1945, стр. 55).

20

Проф. А. Ф. Кистяковский, Элементарный учебник общего уголовного права, 1875, стр. 59–60; Н. С. Таганцев, Уголовное право. Общая часть, вып. II, 1888, стр. 382; Л. Г. Белогриц-Котляревский, Учебник русского уголовного права. Общая часть, 1903, стр. 105; И. И. Пусторослев, Русское уголовное право, 1912, стр. 193.

«Учебник уголовного права» проф. Немировского, изданный в 1919 году, также различает «общий и особенный» составы преступлений и, кроме того, «объективный и субъективный составы» (стр. 68).

21

Весьма своеобразное решение вопроса об «усеченных» составах стремится дать проф Н. Д. Дурманов в вышедшей в 1955 г. работе «Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву». Действительно, проф. Н. Д. Дурманов признает, что «термин усеченные составы весьма неточен». Поэтому «вместо усеченных составов лучше говорить о составах, в которых момент окончания преступления перенесен на более раннюю стадию, когда виновный еще не закончил действий, выражающихся в посягательстве на объект» (стр. 43). Говоря о том, что такого рода составом является бандитизм, автор полагает, что организация банды и вступление в банду по существу является только приготовлением к нападениям» (стр. 44). Здесь уголовно-правовое понятие – приготовления, как определенная законом стадия совершения преступления, смешано с приготовительными действиями в обычном житейском смысле. В результате такого мнения оказывается, что в то время, как закон (ст. 593 УК РСФСР) рассматривает организацию банды и вступление в банду как оконченное преступление, проф. Н. Д. Дурманов считает их «по существу приготовлением». В действительности ни терминологически, ни по существу усеченных составов не существует.

22

В плане настоящей работы мы не касаемся вопросов системы Общей и Особенной частей, требующих специального исследования.

23

В известной мере, – так как отнюдь не вся система Особенной части построена по степени общественной опасности. Так, воинские преступления, занимающие в действующем Уголовном кодексе последнее место, конечно, не являются менее общественно опасными, чем, например, преступления против порядка управления или должностные преступления. Но посягательствам на Советское государство, конечно, отводится первое место ввиду особой опасности этих преступлений.

24

В данном случае целесообразно пользоваться термином «основной». «Простой» состав непосредственно характеризует его конструкцию (см. ниже стр. 105).

25

Нельзя в этих случаях говорить о едином составе, распадающемся на три вида: здесь три состава, поскольку различны элементы состава, характеризующие составы, – основной, более опасный и менее опасный. Едино здесь преступление – убийство, телесные повреждения и т. д. И здесь выступает различие между понятиями «состав» и «преступление»: преступление одно – убийство, но оно предусмотрено в форме нескольких составов (ст. 136. 137, 138 и 139 УК РСФСР). Это положение имеет весьма существенное значение при разрешении проблемы соучастия (см. ниже, стр. 275).

26

Именно потому соответствующие диспозиции закона и носят название бланкетных, что элементы состава в них описаны бланкетно.

27

Согласно ст. 166 Таможенного кодекса СССР квалифицированной контрабандой является:

«а) перемещение грузов помимо таможенных учреждений с помощью специально для этой цели предназначенных перевозочных средств;

б) сокрытие контрабандных грузов в помещениях, особо для их сокрытия приспособленных;

в) контрабанда, связанная с подделкой таможенных документов или прикрытием груза документами, относящимися к другому грузу;

г) участие в организации, специально занимающейся контрабандой;

д) совершение контрабанды вооруженными лицами;

е) совершение контрабанды должностным лицом, непосредственно связанным с таможенным лицом, имевшим возможность использовать для целей контрабанды свое служебное положение;

ж) контрабанда, совершенная более двух раз в течение трех лет, а также хранение, перевозка или торговля заведомо контрабандными грузами в виде промысла;

з) контрабанда взрывчатых веществ и оружия, воинского снаряжения, воздушных судов, телеграфного и радиотелеграфного имущества и вывоз аннулированных ценных бумаг;

и) занятие в виде промысла незаконным вывозом и ввозом, пересылкой и переводом за границу и из-за границы валютных и фондовых ценностей».

Это целая серия преступных действий, объединенных одним понятием – квалифицированная контрабанда.

28

О специальных субъектах см. ниже, стр. 190.

29

Само собой понятно, что сочетание двух форм вины мыслимо лишь в сложных составах описанного типа: этим они и сложны. В других случаях формой вины может быть или умысел, или неосторожность: мешанина из умысла и неосторожности недопустима. С полным основанием поэтому Судебная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 10 октября 1945 г. по делу А. нашла: «А. признан виновным в том, что он, работая заведующим фермой колхоза, халатно относился к своим обязанностям и вследствие этого допустил недостачу 102 кг масла и двух голов крупного рогатого скота». В приговоре народного суда указано: «Из числящихся за ним 102 кг масла по устному распоряжению отпустил 70 кг бывшему председателю сельсовета В., а 32 кг масла присвоил, что и сам подтвердил. Таким образом, колхозу причинил ущерб в денежном выражении в сумме 42 577 руб. Однако в действиях А. не было присвоения, а он проявил бесхозяйственность». Таким образом, приговор народного суда содержит в себе противоречия. С одной стороны, указывается на присвоение А. масла и незаконную выдачу масла председателю сельсовета, а, с другой стороны, в приговоре утверждается, что недостача масла произошла вследствие халатности обвиняемого, причем не указано, в чем же именно выразилась эта халатность.

30

Умышленного причинения ущерба здесь быть не может: умышленное причинение крушения образует состав диверсий или умышленного нарушения или повреждения железнодорожных и иных путей сообщения» и т. д. (ст. 5936 УК РСФСР).

31

Нельзя согласиться с утверждением проф. Н. Д. Дурманова, что «при нанесении тяжких телесных повреждений, причинивших смерть, деяние в целом должно считаться умышленным» («Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», Госюриздат, 1955. стр. 121).

32

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 283.

33

Так, в «Элементарном учебнике общего уголовного права» проф. Кистяковского, изданном три четверти века тому назад, мы находим те же четыре основных элемента: «Существенно необходимые элементы, из которых слагается состав преступления как родовое понятие, – писал проф. Кистяковский в 1875 г., – следующие: а) субъект преступления, или совершитель преступления, б) объект, или предмет, над которым совершается преступление, в) отношение воли субъекта к преступному действию, или выраженная его деятельность (т. е. субъективная сторона. – А. Т.), самое действие и его следствие, или внешняя деятельность субъекта и ее результаты (т. е. объективная сторона. – А. Т.)». Все, что изменили авторы указанного учебника уголовного права в четырехчленном делении Кистяковского, – это расстановку членов: в советском учебнике на первое место выдвинуты объект и объективная сторона.

34

В статье доцента Брайнина «Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве» (Киевский университет, «Юридический сборник», 1950 г., № 4, стр. 53) верно отмечается, что «объект не является элементом состава преступления». Однако, далее, объект оказывается в трактовке автора каким-то загадочным «компонентом» состава.

35

«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 167.

36

Видный криминалист Германской Демократической Республики Лекшас правильно различает объект преступлений, объективную сторону преступления, субъекта преступления и субъективную сторону преступления («Zum Aufbau der Verdrechenslehre…», 1952, S. 25). Следует отметить, что в изданном в 1955 г. «Курсе особенной части советского уголовного права» А. А. Пионтковского и В. Д. Меньшагина ошибка, допущенная учебниками общей части, существенно исправлена. Отказавшись от смешения понятий преступления и состава преступления, автор соответственного раздела проф. А. А. Пионтковский пишет: «При анализе каждого состава преступления необходимо выяснение: а) объекта преступления, б) объективной стороны преступления, в) субъективной стороны преступления и г) субъекта преступления» (стр. 40). Однако, отдавая дань прежней путанице, автор тут же в явном противоречии с собственным утверждением добавляет: «Уяснение содержания этих признаков отдельных составов (курсив мой. – А. Т.) преступлений должно быть дано в связи с уяснением характера общественной опасности того или иного преступления и социально-политических задач борьбы с этими преступлениями, в связи с уяснением служебной роли соответствующих норм социалистического уголовного права».

37

М. М. Исаев, Б. С. Утевский, М. М. Гродзинский, Законодательство по уголовному праву и процессу в период войны, Юриздат, 1943, стр. 5.

38

Н. И. Загородников, Значение объекта преступления при определении меры наказания по советскому уголовному праву («Труды Военно-юридической академии», 1949, вып. X, стр. 8). Так и Лекшас: «Где нет объекта преступления, там не может быть преступления» (“Zura Aufbau der Verbrechenslehre unserer Demokratischen strafrechts wissenschaft”, 1952, S. 77).