В сознание…

За всеми этими раздумьями Виктор совсем забывает о своей фобии и теперь спокойно может оглянуться и насладиться окружающим пейзажем глубокого космоса. Оказывается, что окружающий космос не так уж и глубок. Прямо перед ним красуется планета земного типа, окружённая двумя видимыми ему спутниками. А вдалеке, разрываясь светом, мерцает жёлтый карлик, согревающий планетарную систему ярким светом и, возможно, дарящий жизненные силы этой планете.

Бескрайний космос снова решает добраться до глубин разума Виктора своими длинными чёрными щупальцами, прикоснуться к самым дальним уголкам и отыскать уязвимость в, казалось бы, бесстрашном человеке. Мысли плывут, словно сладкий тягучий кисель, разлитый на стол и нехотя сползающий к его краю, чтобы потом, когда испарится вся влага, стать липким и мерзким пятном. В голове отдаётся звук отрывающейся от пола подошвы.

«Хрыщь-хрыщь. Хрыщь-хрыщь».

На глаза словно вуаль нападает пелена, размывающая картинку. А к горлу подкатывает устрашающий ком, угрожающий в любую секунду выйти наружу, испачкав шлем скафандра с внутренней стороны. Звук подошвы, отрывающейся от засохшего липкого пятна на полу, слишится всё интенсивнее. Миссия по спасению самого себя снова оказывается под угрозой.

Но Виктор никогда не был слабаком и сейчас не собирается так быстро сдаваться. Не для того он, возможно, двести лет пролежал спящим в стазис-камере, чтобы вот так глупо умереть снаружи корабля, даже не попытавшись противостоять своим страхам. Страха не существует, как-то сказал ему отец. Нет, не так…

– Страх нереален сынок, – произнес низким голосом усатый мужчина в купальных плавках, стоя на краю крытого бассейна, опираясь коленом о пол и держа за руки черноволосого мальчика лет пяти.

– Страх – это не то, что существует или происходит на самом деле. Это лишь наша реакция, Виктор, – продолжал он.

– То есть ты ничего не боишься? – с детской наивностью спросил мальчик.

– Только дурак не боится, я просто выкидываю все мысли из головы, и знаешь что? Я задаю себе один вопрос.

– Какой же? – с нетерпением спросил мальчик.

– Что нужно сделать, чтобы выжить?

Он улыбнулся и подмигнул сыну. А потом встав на обе ноги, схватил мальчика за плечи руками и резко подняв его, закинул в воду, как можно дальше от края. Мальчишка грёб руками, что было мочи, а в голове не умолкали слова отца: «страх нереален, страх нереален, страх нереален…»

– Страх нереален, страх нереален, страх нереален… – бормочет себе под нос взрослый мужчина в серебристом космическом скафандре, держась за выступающие детали обшивки космического корабля.

Виктор открывает глаза, поднимает голову и смотрит прямо на розоватую планету, на орбите которой по трагической случайности пришвартовался его космический корабль. Это прекрасное и в то же время устрашающее зрелище. Но сейчас стоит вопрос в другом: что нужно сделать, чтобы выжить? А сделать нужно вот что: для начала добраться до спасательного отсека, к которому пришвартованы спасательные капсулы. Подключиться вручную к панели управления. Как систему ввода данных, он может использовать сенсорный экран своего скафандра, вмонтированный на левой руке. Взломав систему, благо все полномочия и защитные коды он знает, будучи руководителем экспедиции, имитировать эвакуацию одной капсулы, что позволит освободить соединительный шлюз этой самой капсулы. А что такое шлюз? Это дополнительный вход на корабль, с помощью которого он попадёт внутрь. Идеальный план.

Останется только придумать, как починить корабль и вернуться на базу или хотя бы на ближайший аванпост Республики.

Обдумывание деталей плана помогает отвлечься от страхов и погасить симптомы неожиданной болезни космического путешественника. Не успевает Виктор оглянуться, как перед его носом оказывается спасательный отсек. Шесть автономных спасательных капсул, по сути, представляющих собой автоматические стазис-камеры, способные заморозить человека на необходимое для спасения время и автоматически получать все известные в Республике сигналы, прокладывая путь к ближайшей обнаруженной колонии или станции в зоне досягаемости своих радаров.

Взломав крышку панели управления, Виктор принимается перенастраивать её на управление со скафандра. Это занимает какое-то время, но не составляет особых проблем, если не считать маленький экран монитора на скафандре и неуклюжие, не до конца отошедшие от столь долгой спячки руки. Настройка завершена, команда запущена. Открываются заслонки выдува, и резко, под сильным давлением, из боковых клапанов выходит воздух. Это воздух из отсека. Механические держатели раскрывают свои клешни, и капсула сначала нехотя, но потом прибавляя в скорости, отделяется от корабля. Шлюз начинает закрываться, но Виктор, оторвав взгляд от уходящей в сторону планеты капсулы, словно падающей с огромной высоты, быстрым движением проскальзывает на корабль.

Но взгляд уже не оторвать. Виктор продолжает наблюдать за уходящей в глубь атмосферы планеты капсулой через прозрачную дверцу шлюза и какое-то время не может понять, что его так заворожило. Что-то странное есть в поведении капсулы, но он не может это разгадать, пока снова не вспоминает принцип её работы. А точнее, место назначения любой спасательной капсулы любого космического корабля в Республике – ближайшая станция или ближайшая колония во вселенной. И капсула направляется на планету.

Возможно, его корабль всё-таки добрался до места назначения и, не сумев по каким-то причинам разбудить экипаж, продолжает дрейфовать на орбите планеты. Но почему колонисты не обнаружили их здесь? Почему не прибыли на корабль и не спасли их? Благо оборудование позволяет. Даже если и нет, они давно должны были запустить заводы и собрать новое оборудование. Должны были запустить строительство передающей станции на орбите этой планеты, но ничего подобного он не заметил на радарах и будучи снаружи. В конце концов, почему консульство не обнаружило их здесь? Всё это порождает сотни других вопросов, ответов на которые у него нет. Одно он знает точно: какая-то активность на планете есть, иначе автоматика и компьютер спасательной капсулы не смогли бы засечь сигнал и направиться к ней.

Конечно же, это мог быть и сбой системы, от этого никто не застрахован. Поэтому есть один способ проверить теорию: запустить ещё одну капсулу и проследить, куда полетит она. Так Виктор и поступает. И вторая капсула, повторяя маршрут первой, направляется к планете. Искорка надежды в глазах новоиспечённого Робинзона Крузо начинает разгораться пламенем. Сенсоры корабля неисправны, повреждена передающая антенна, но капсулы снаряжаются автономным программным обеспечением и собственными антеннами ближнего радиуса действия.

Хотя бы появилось время всё спокойно обдумать в сравнительной безопасности. Необъяснимое чувство тревоги ещё до конца не ушло. Но вид закрытого шлюза, ведущего в бесконечность вселенной, так пугающей Виктора, придаёт уверенности, надежду на выживание и на возвращение домой. Хотя ждёт ли его кто-то дома, если действительно прошло двести лет? Да и можно ли теперь назвать это место домом? Есть ли вообще этот дом? Страхи уступают главенствующее место пугающим вопросам. Вопросам, на которые нет ответов. И не будет, останься Виктор на корабле, который, возможно, даже не удастся починить.

Но надежды умирают последними. Если на планете, к орбите которой пристал корабль, и на поверхность которой ушли две спасательные шлюпки, на самом деле есть действующая колония, то как минимум, ему не придётся доживать остаток своих дней в одиночестве на умирающем космическом корабле, без припасов и возможности вернуться домой, а прибиться к колонистам и помочь устроить колонию, производство, сельское хозяйство и прочее. А если колония образовалась давно, то, возможно, у них во всю силу работают заводы, и вполне возможно, они смогут полностью поменять платы системы охлаждения, и Виктору удастся всё-таки вернуться на Марс.

Мозг словно компьютер начинает просчитывать все варианты. Плюсы и минусы спуска на планету в спасательной шлюпке. В это время почти на автомате Виктор подключается к системе безопасности и возвращает управление кораблём на внутренний терминал. Продолжая размышления, снова и снова просчитывает все комбинации, подсознательно понимая, что другого выхода, как эвакуация на незнакомую планету, нет.

Датчики тревоги продолжают показывать разгерметизацию грузового отсека. Так как без наружного ремонта попасть в грузовой отсек не представляется возможным, на ужин остаются размороженные консервы из кухонного холодильника. Благо холодильник вдоволь набит различными сухими пайками и консервами. Вечно на них не проживёшь, конечно, но какое-то время перебиться вполне реально. Усталость сложного дня даёт о себе знать, и Виктор думает снова принять горячий душ, чтобы снять напряжение в неокрепших мышцах, а потом выспаться в преддверии ещё более, как предполагает Виктор, сложного дня. Перед сном он решает повторно запустить диагностику системы и записать все данные на флешку, чтобы передать их инженерам в колонии на планете, которая, возможно, должна стать его новым домом. По крайней мере на какое-то время.

Проходя мимо отсека для криосна, Виктор даже отворачивается от прозрачных дверей, чтобы ненароком снова не увидеть погибших. Тем самым он отсрочивает печальные мысли о смерти до завтрашнего утра, когда придётся заняться похоронами. По традиции республиканского флота, все тела умерших на борту космического корабля выпускаются в открытый космос в спасательных шлюпках. Так намеревается поступить и он, отдавая дань безвременно ушедшим товарищам.

Ночью система искусственной гравитации всего пару раз даёт сбой, и Виктор, предугадав подобное, заранее пристёгивает себя ремнями к кровати.

Утром, после похорон и прощания с товарищами, он собирает небольшую сумку с пропитанием из кухонного холодильника, кое-какую сменную одежду на всякий случай, походную аптечку из медотсека, перочинный ножик, чтобы открывать консервы, если спасательная капсула приземлится достаточно далеко от города колонистов и захочется есть. Во внутренний карман комбинезона он прячет флешку с данными о состоянии корабля, о миссии, документами, подтверждающими его полномочия как консула РККП, и загруженными на всякий случай картами звёздных путей с отмеченными постами и станциями связи. И направляется к отсеку эвакуации.

Подойдя к дверям отсека, он кое-что вспоминает и, бросив сумку, бежит в сторону мостика. В этот момент магнитное поле корабля снова отключается, и Виктора по инерции подкидывает до самого потолка. Чуть не сломав шею, он пару раз переворачивается в воздухе. Рухнув на пол, отбивает локти и колени, ведь поле снова резко включается. Выругавшись самыми бранными словами, пришедшими на ум, Виктор встаёт, символически отряхнувшись, и уже с опаской и аккуратностью медленно бредёт до мостика. Там он открывает шкаф-сейф капитана, используя защитный код, который знали только капитан и он. Достаёт оттуда плазменный пистолет, смотрит на него задумчивым взглядом и суёт за ремень.

Оглядевшись, вспоминая, что может ещё пригодиться там, внизу на планете, он думает о том, что есть два варианта развития событий.

Первый – капсула прилетит прямиком в расположение колонии, и его там сразу встретят колонисты, так как получат сигнал бедствия от спасательной капсулы ещё задолго до её приземления, и всё, что он взял, ему совершенно не пригодится.

Второй – планета окажется необитаемой, и всё, что он берёт с собой, малая доля того, что понадобится ему, чтобы выжить в этом чужом мире. И ему, придётся жить как тому самому Робинзону Крузо, имя которого давно стало символом одиночества. Всё же часть его упорно верит: может быть, где-то там внизу найдётся и свой Пятница. Но, в любом случае, тянуть смысла нет, потому что даже во втором варианте шансов выжить больше, чем на этом умирающем корабле.

Подняв с пола сумку, Виктор открывает двери шлюза и входит в эвакуационный отсек. Последняя оставшаяся спасательная капсула ожидает спуска. Запретив себе снова попасть в ловушку страха, Виктор начинает приготовление к отлету с корабля. Погружает на борт капсулы собранную сумку, полностью уверенный, что она ему не пригодится, и сам входит в неё, расположившись поудобнее на мягком матрасе из белой искусственной кожи.

Спасательная капсула представляет собой короб чуть выше человеческого роста, обшитый прочным металлопластиком и прозрачной передней панелью-дверью. По краям с обратной стороны установлены небольшие реактивные двигатели, способные в автономном режиме, на небольшом количестве топлива и энергии звёзд, получаемой специальными солнечными батареями, раскрывающимися компьютером при необходимости, десятки лет бороздить просторы глубокого космоса, пока не довезут своего подопечного до места назначения – ближайшей колонии поселенцев либо центра управления. Также в капсулу встроена система анабиоза, способная продержать человека внутри себя всё это время в глубоком сне.

В анабиоз Виктор входить, конечно же, не планирует, путь будет не очень долгим, всего около трёх часов. Но мысль о том, что после приземления и обнаружения отсутствия колонистов на планете ему всё-таки захочется на какое-то время погрузиться в сон, не даёт покоя.

Ну что же, все приготовления завершены, осталось только включить процедуру запуска эвакуации. Дверца капсулы закрывается, и начинается обратный отсчёт.

10 – 9 – 8

Сердце начинает стучать сильнее от волнения.

7 – 6 – 5

Дыхание перехватывает в предвкушении.

4 – 3 – 2

Виктор закрывает глаза и, сделав глубокий вдох, замирает в ожидании.

1 – 0 – пуск!

Резкий толчок отбрасывает капсулу от корабля, и двигатели, подхватив движение, начинают манёвр к атмосфере планеты.

Сердцебиение приходит в норму через несколько минут, как и сбившееся дыхание. Даже будучи замурованным в метало-пластиковом ящике, Виктор чувствует себя в большей безопасности, чем в открытом космосе в скафандре и даже на борту неисправного корабля, с которого он сбегает в неизвестность. Местная звезда синеватым светом озаряет переднюю панель и ослепляет с непривычки глаза. Пробежав яркими бликами по прозрачной крышке, она скрывается из виду, уступив место красивым космическим пейзажам орбиты планеты, и даёт надежду на дальнейшее выживание в неизвестном ему месте. Странно, ведь теперь для Виктора любое место и люди становятся неизвестными и, возможно, чужими. И строить жизнь и дом в любом случае нужно будет заново. Произойдёт это там, откуда он прилетел, или здесь, на новой загадочной розовой красавице-планете, уже значения не имеет.

2.

Вход в атмосферу в спасательной капсуле оказывается не таким гладким, как рассчитывает Виктор. Скорость слишком быстрая и с каждой минутой только увеличивается. Трясти начинает так, будто кто-то решил окончательно выбить из консула все его былые долги. Капсула окружена интенсивным оранжевым свечением, предупреждающим об экстремальном нагревании из-за трения при входе в атмосферу. Виктор знает, что подобное свечение характерно для плазменного слоя, который образует защитный барьер вокруг приземляющихся аппаратов и может превышать 1500 градусов Цельсия. Виктор представляет себе запахи плавящегося металла и горелого пластика в раскалённом воздухе. Смрад наконец проникает сквозь защитную оболочку спасательной капсулы и усиливается, ударяя в нос Виктору. К счастью, его такое не пугает, скорее успокаивает, ведь это означает наличие плотной атмосферы на планете и даёт надежду на наличие кислорода.

Тормозные двигатели срабатывают некорректно, наверняка неисправные из-за долгого простоя. Раскрывшийся парашют дёргает капсулу назад. Виктор ощущает резкий толчок. Капсула мгновенно замедляется, и его тело бросает вперёд, сжимая ремнями безопасности. Тряска усиливается, и кажется, что капсула вот-вот развалится на части. В ушах стоит гул, а сердце колотится так, будто готово выскочить из груди.

Запах гари становится ещё сильнее. Виктор чувствует, как пот стекает по лбу, и кажется, будто он смешивается с волной адреналина, переполняющей его изнутри. Он пытается выровнять сбившееся дыхание, сделать его глубоким, чтобы успокоиться, но каждый вдох даётся с трудом. Закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на мыслях. Виктор знает, что сейчас главное – пережить этот спуск. Чувствует, как капсула продолжает трястись, но старается не обращать на это внимания, сосредотачиваясь на том, что может случиться дальше. Наконец, когда капсула касается земли, Виктор ощущает сильный удар. В глазах быстро темнеет. Его вышибает из реальности.

Придя в сознание, Виктор не может понять, сколько времени пролежал в отключке. Он делает несколько глубоких вдохов, шевелит одной рукой, затем второй. Вроде всё в норме, но кажется, будто что-то не так.

Открыв глаза, первое, что видит Виктор – это красивое вечернее небо, напомнившее ему Землю. Его непривычный фиолетовый цвет успокаивает. Осознание того, что план побега с корабля сработал, вызывает нервный смех. Он тянется потрогать лоб, которым сильно ударился о крышку капсулы. Крови нет, значит, не разбил, но шишка вылезла знатная.

Только через пару мгновений Виктор осознаёт, что лежит на земле, а не в закрытой капсуле. Вот что его смутило в начале. Он аккуратно приподнимает голову и видит перед собой замершую в неестественной позе фигуру человека. Незнакомец будто вырезан из кошмара: спина выгнута, руки повисли, как у сломанной марионетки, голова наклонена под странным углом. Всё тело кажется подвешенным на невидимых нитях, как будто кто-то только что отпустил его, оставив в нелепом равновесии. Сначала волна облегчения, растущая откуда-то из груди, обдаёт его, растекаясь мурашками по всему телу. Затем, когда Виктору кажется, что незнакомец простоял так, согнувшись над ним, всё то время, пока он лежал, становится жутко. Всё это выглядит словно фильм, поставленный на паузу.

Но спустя мгновение человек отмирает и даже заговаривает:

– Ваше имя, пожалуйста? – почти полицейским тоном спрашивает незнакомец в лёгкой болоньевой куртке красного цвета, застёгнутой под горло, и в тёмно-зелёных, мятых форменных брюках.

– Виктор Малышев, консул РККП, – обескураженно произносит Виктор.

Он в недоумении встаёт и, слегка покачнувшись, автоматически тянется к карману, чтобы достать электронное удостоверение, но потом вспоминает, что зачем-то переложил его в сумку вместе с остальными вещами.

Неестественный человек резко дёргается и тянет руку за пазуху, явно за лежащим там оружием. Виктор поднимает руки над головой и замирает.

– Стой, стой. Я только хотел достать удостоверение, но оно, кажется, в сумке, – быстро поясняет он.

– Извините, консул. У нас тут немного сложная ситуация, и мне пришлось быть на чеку, – не особо меняя интонацию, отвечает тот. – Я Тед, Тед Андерсон. Я инженер-электрик. – Теперь интонация меняется, как по щелчку тумблера. – Купол зафиксировал падение очередного неопознанного объекта, отсоединившегося от того корабля, который многие годы курсирует по орбите планеты, и меня послали проверить. Если честно, мы уже не ожидали обнаружить в капсуле живого человека. Предыдущие, те, которые упали прошлой ночью, оказались пусты. А в тех, что приземлились утром, были мёртвые тела. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Да, знаю, это долгая история, и я очень рад, что остался жив… Тед, ты сказал много лет… Назови звёздную дату!

– По нашим данным, сегодня: Ноль девять. Двенадцать. Две тысячи пятьсот пятьдесят семь, – сверившись с потёртым наручным терминалом, говорит Тед.

У Виктора темнеет в глазах, голова кружится, его самое большое опасение только что подтвердилось. Он проспал двести лет. Согнувшись, чтобы не упасть, он утыкается руками в колени, сделав пару глубоких вдохов, говорит:

– Мне срочно нужно встретиться с вашим руководством. У вас же есть руководство? Есть кто-то старший? Администрация?

Виктор не уверен, что за столько лет сохранились традиции колониальных поселений и что все также придерживаются прежних протоколов и инструкций.

– Конечно, консул Малышев, вас уже ждёт наш комендант. – Виктора радует, что по крайней мере названия должностей, судя по всему, остались прежними. – Пройдёмте в машину, консул, – снова полицейский тон, вот-вот начнёт зачитывать его права, и на запястьях защёлкнутся наручники.

Что-то ещё, помимо странного поведения Теда, смущает Виктора, но он старается не придавать этому значения. Он впервые так волнуется по прибытии в республиканскую колонию, одновременно скрыто радуясь, что не придётся доживать свой век в одиночестве на пустынной планете. Значит, его домыслы оказались верны, и повреждённый корабль всё-таки добрался до места назначения.

Машиной оказывается старый пикап на воздушной подушке, входящий в стандартную комплектацию технического оснащения колоний вот уже пятнадцать лет. Точнее стандартной эта комплектация была за пятнадцать лет, до старта его экспедиции. Краска на кузове местами давно облупилась, а кое-где и сам кузов был изъеден ржавчиной. Хозяйственные дела, судя по всему, не в лучших руках в колонии. Хотя за двести с лишним лет можно было бы и подшаманить.

Они подходят к машине, сумка Виктора уже лежит в кузове. Неестественный Тед, открыв дверь к пассажирскому сидению, сам обходит машину и садится за руль.

Виктор тоже забирается в пикап. Тед, повернув только голову, смотрит прямо на соседа, не говоря ни слова, словно сканируя глазами и изучая. Неловкий момент затягивается, и Виктор решает начать первым.

– Ну что же…

Он собирается спросить, как давно они наблюдают за дрейфующим в околокосмическом пространстве консульским кораблём, но Тед перебивает его, сказав:

– Простите, консул Малышев, мы здесь давно не видели чужаков… То есть кого-то, кто здесь бы не родился… – голос остаётся тот же, но интонация снова кардинально меняется. Мысль о психическом расстройстве собеседника всё больше вкрадывается в голову. Виктор не спешит ставить диагноз, для этого пока слишком мало данных. Но внутренний барометр тревожности уже сработал. Что-то в поведении Теда не укладывается в привычные паттерны: резкие смены интонации, механическая мимика, странная задержка взгляда. Всё это напоминает Виктору случаи, когда личность словно расслаивается между ролью, которую человек играет, и тем, кем он на самом деле является. Поскорее бы добраться до поселения и поговорить с более вменяемым человеком.

– Ничего, я понимаю, – улыбнувшись в ответ, Виктор пересиливает себя и отворачивается, говоря всем телом, что уже готов к поездке. – Подождите, то есть за более чем двести лет к вам не прилетала инспекция? – удивляется Виктор, ведь это противоречит всем правилам Республиканского Консульства Колониальных Поселений.

Собеседник многозначительно пожимает плечами и ничего не отвечает. Да и что может ответить рядовой сотрудник консулу, думает Виктор. Он не задаёт больше вопросов, оставляя их для встречи с комендантом и, возможно, советом старейшин, в который, по традиции, должны входить все руководители местных отраслевых производств. Опять же, если здесь всё-таки есть этот совет или хотя бы какое-нибудь производство.

Кнопкой зажигания Тед заводит мотор автомобиля и не торопясь двигается в путь. Виктор оглядывается. Капсула приземлилась в открытом поле, местами перекопанном, а местами покрытом низкорослой тёмно-зелёной травой, как пушистым ковром. Пикап разгоняется где-то до сорока километров в час, медленно объезжая глубокие ямы, направляется в сторону леса. Тёплый ветер, проникая через открытые окна, легко треплет волосы Виктора, а тот не может оторвать взгляда от багрового заката огромной звезды, местного источника тепла и света.

Солнце почти заходит за деревья, вокруг быстро темнеет и холодает. Тед включает фары, но так и не произносит ни слова. Более того за всё время, он даже ни разу не посмотрел на своего спутника, словно это обычное дело, и каждый день к ним на голову сваливаются люди.

– Далеко отсюда поселение? – Виктор всё-таки решает разбавить тишину, успевшую уже надоесть за время поездки.

– Не очень далеко, – сухо отвечает Тед, так и не взглянув в сторону попутчика.

Виктор всматривается в быстро наступающую темноту. Автомобиль приближается к кромке бордового леса, состоящего из замысловатой формы гигантских деревьев. Их стволы вздымаются вверх, как башни. Ровные, монолитные, с рельефной корой, напоминающей каменную кладку. Они стоят так плотно, что между ними почти не проходит свет, создавая ощущение замкнутого, величественного пространства. Он оглядывается назад, будто почувствовав чьё-то присутствие. В этот момент откуда-то из темноты, сзади, молнией сверкает вспышка света и направляется прямо в их сторону.

– Что это за хрень? – резко ругается Виктор и локтем ударяет встречающего. – Тед, осторожно! – успевает крикнуть он, но тот, будто и глазом не моргнув, резко маневрирует в сторону.

Пучок света быстро проносится над ними и с взрывным грохотом врезается в землю, точно в том месте, где должна была оказаться их машина пару мгновений спустя. Сердце Виктора начинает биться чаще. В ту же секунду он чувствует жар от горячего воздуха, ворвавшегося через открытое окно. В нескольких метрах от них снова разрывается снаряд. Тед, не показывая тревоги, явно настораживается и, вглядываясь в дорогу, изо всех сил давит на педаль газа. Маневрируя из стороны в сторону, словно пытаясь угадать, где рванёт новый снаряд, резко выкручивает руль то в одну сторону, то в другую.