Собеседник

– Отлично. Лишних вопросов не задавала?

– Нет. Лишь пожелала удачи. Ты собрался?

Я вопросительно смотрю на неё, будто бы мне было что собирать.

– Ах, да. Прости. Как нога?

– Болит. Терпимо. Пора уходить с этой квартиры.

–Ты уверен? Ведь мы могли бы отсиде…

– Уверен. Я не очень доверяю твоим друзьям. Уж прости.

Я делаю несколько прихрамывающих шагов к куртке.

– Этот дом точно чист?

– Да, без проблем. И всего в сорока километрах от города. Думаю, что там будет попроще твоей голове, чтобы собраться с мыслями. И кстати. Моим друзьям ты не доверяешь, а как на счёт меня?

Я смотрю на неё и улыбаюсь.

– Ещё не решил пока что. Ладно, поехали.

Я выхожу за дверь, она закрывает ее за нами. На лестнице мне приходится упираться о поручень, дабы не напрягать ногу.

Внизу Лола первая выходит на улицу и подгоняет автомобиль прямиком к парадной. В такие моменты я радуюсь тому, что в этом городе большую часть времени сумерки.

Я запрыгиваю на заднее сиденье. Стёкла автомобиля тонированные, поэтому есть шанс, что я останусь незамеченным на выезде из города.

Кого я напоминаю? Возможно, крысу, что бежит с тонущего корабля. И доля правды в этом есть. Ведь этот город давным-давно стал погружаться ко дну.

Начав движение, я поражаюсь тому, насколько моя спутница меняется. Хотя откуда мне знать, какой она была раньше? Я ведь знал ее только со стороны поведения в постели, а в остальном диалог между нами складывался, как между чтецом и его слушателем .

– Твои клиенты не будут беспокоиться о твоем внезапном исчезновении?

Она посмотрела на меня в зеркало заднего вида.

– Возможно, но вряд ли они подадут в розыск. -Она улыбнулась. -Как ты считаешь, твои коллеги уже ищут меня как соучастницу?

– Скорее всего. Но их первоочередная цель – это я.

Я оглядываюсь.

– Ты точно была аккуратна? За тобой не следили?

– Нет, а что?

– Поверни на следующем перекрёстке направо.

Ее взгляд вновь очутился в зеркале, после она включила поворотник, а я снял пистолет с предохранителя…

3

Инстинкт самосохранения работает, несмотря ни на что. Мы те же животные, что признали себя выше остальных существ, но сохранили практически те же инстинкты. Я словно чуткий волк, что видит и слышит больше, чем кто-либо из охотников, а самое большое моё преимущество в том, что я перестал бояться, так как терять мне уже нечего.

– Кто это?

– Точно не менты. Ты звонила кому-нибудь?

– Нет. Как я позвоню, если мне не с чего. Мы ведь избавились от телефонов. Кто это такие?

– Скоро узнаем, главное, не пытайся давить на газ. Нас они не тронут, пока мы не выберемся туда, где потише.

Мы выехали из города, пока на трассе было много автомобилей, и те, кто едут позади, не будут предпринимать никаких действий. Кто это мог быть? Всё просто, ответ я знаю. У тех, кто приходил ко мне тогда, есть все средства для того, чтобы отыскать кого угодно и где угодно, да такие, что нам, простым ментам, такое и не снилось.

– Через пару километров будет поворот налево, там ещё через несколько километров будет лесная дорога в сторону незаконного полигона с отходами.

– Что ты намереваешься сделать? Нас убьют? – ее голос задрожал.

– Возможно, но для начала им нужна информация, а, возможно, ещё на меня захотят посмотреть те, кто держит на меня зуб, а, возможно, они и убьют нас сами, своими рука..

– Заткнись!

Я улыбаюсь, решив немного поиздеваться.

– Поворачивай!

Лола резко крутит рулём, да так, что я ударяюсь о правую дверь.

Фары, что светят позади, повернули за нами.

– Как только повернём к полигону, жми на газ изо всех сил! Там будет много грязи, твоя задача заехать за кучу с отходами и спрятать нас за контейнерами.

Я оглядываюсь. Те, кто нас преследуют, уже поняли, что мы обнаружили их, но ведут они себя предельно спокойно.

– Поворот налево! Жми!

Лола слушается, после чего этот небольшой хетчбек вдавливает меня в сидение. Минивэн немного отстал.

– Может, выстрелишь по ним? – кричит Лола

– Чуть позже. Нужно экономить патроны.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – прокричала Лола.

Автомобиль подпрыгивал на кочках, в салоне закружил знакомый запах сгнивающих отходов, что мы, люди, производим на свет. Дело в том, что здесь не только незаконные бытовые захоронения, но и тела тех, кого пытались скрыть навсегда.

– Выключай фары!

– Но ничего не будет видно.

– Ага, это нам как раз-таки и нужно.

Мы сворачиваем за один из контейнеров и резко останавливаемся.

– Выходи и беги в лес. Спрячься и выжидай. Если меня возьмут или убьют, то беги без оглядки. Возьми рюкзак и постарайся начать жизнь заново.

– Но..

Я поворачиваюсь к ней и сквозь темноту вижу ее глаза.

–Просто иди. Времени нет.

Лола выходит из машины, взяв с собой рюкзак. Фары осветили территорию перед контейнерами и застыли на месте.

Я вылезаю из машины, дверь оставляю открытой, чтобы не обнаружить себя. Чувствую, как в ногу втыкается острие ножа, терплю. Слышу голоса и шаги, они рассредоточиваются.

Я тоже не стою на месте. Не спеша я захожу между контейнерами, после чего прислушиваюсь. Шаги распространяются по периметру. Остаётся только понять, на что я рассчитываю. В моей обойме всего десять патронов. Их человек пять и, скорее всего, эти люди – профессионалы своего дела.

Я ложусь на сырую мягкую землю. С неба начинает падать снег. К запаху я уже привык и практически его не замечаю. Я заползаю под контейнер и жду.

– Где нам его искать?

– Далеко он не мог уйти!

– Я говорил, что нужно было брать его раньше.

– Где? Прямо на шоссе? Ты долбанулся? И как бы мы его остановили, не привлекая внимания окружающих.

«Нет, всё-таки не совсем профессионалы», – подумал я и, приглядевшись и прицелившись, нажал на курок.

Время, проведенное на стрельбище, даёт о себе знать. Опыт, что я там приобрёл, всё-таки пригодился. Два тела упали, кряхтя. По моему мнению, одному из них я пробил грудную клетку, а второму пуля прошла через шею. Обоим осталось недолго, а вот в моем стволе всего лишь восемь патронов. Я меняю позицию, встав на ноги и не спеша двигаясь в сторону. Я слышу шаги, они уже не настолько уверенные.

Зайдя за другой контейнер, я услышал чей-то голос.

– Паша и Андрей жмуры, – произнёс кто-то.

– Бл… Он что, вооружен? Сука! Он где-то здесь.

– Послушай капитан. Лучше просто выходи! Иначе мы ведь тебя найдём, и будет только хуже. – Затем молчание. – Ты уже потерял одну из своих сучек? Мы обещаем ее не трогать! Твоя жена подохла не по нашей вине, но ты не сдержал свое слово, поэтому пора тебе к ней присоединиться. Только не сразу, для начала тебя хотят видеть, поэтому просто выходи, ведь твой конец уже предрешён.

Я слышу, как перезарядились стволы.

– У нас тоже есть оружие, мы ведь хотим мирно побеседовать. Но ты как-то не по-людски поступаешь. Убиваешь людей направо и налево. Ведь тебя попросили успокоиться. Ты взял то, что тебе предложили. Так что придется ответить…

Я выстрелил и попал в район плеча. Только не знаю тому, что говорил, или нет.

– Ааа, больно. Сука! Этот ублюдок ранил меня! Он за контейнером! Ху.рь его!

Звуки разлетающихся патронов, пытающихся пробить толстый металлический контейнер, заставили меня упасть на землю. По- видимому, «калашников» делал своё дело, то, именно для чего он и был создан. Тяжёлая артиллерия, против которой я был бессилен. Интересно, и на что я рассчитывал? Не знаю. Семь патронов.

Огонь утих.

– Лучше выходи, капитан!

Неожиданно для меня раздался визг. Видимо, кто-то из них отправился следом за Лолой.

– Выходи, капитан! По-хорошему.

Затем выстрел. Крик. Тишина.

– Что там? Хрен знает. Олег сейчас придёт.

Шаги приближались, я вынырнул из-за контейнера и сделал ещё пару выстрелов. Эти ребята ушли от выпущенных пуль, спрятавшись за контейнером. Затем автоматная очередь, и огонь пронзает мою кисть.

Я взревел. Пистолет падает, и я наблюдаю за тем, как белая, тонкая снежная пелена темнеет.

– Ну вот и всё, – произносит один из них и выходит ко мне.

Его ствол нацелен прямиком на меня.

– Доигрался? Ооо, твою ж мать. У тебя, кажется, не хватает пары пальцев. Он освещает фонарём меня и мою руку.

– Сань, где ты там? – Тишина. – Олег? – он оборачивается. Фонарик уходит в сторону, а я ничего не вижу.

– Что за?… – его голос поменялся, горло будто бы наполнилось жидкостью, и послышалось бурление, как при полоскании.

Автомат упал так же, как и фонарь, вместе с его обладателем. Я проморгался, после чего поднял свой взгляд и вновь не поверил в то, что увидел…

4

Мы чаще предпочитаем тепло холоду. Но я не такой. Мне нравится сырость и мрак, холод и отчаяние. Это позволяет мне терпеть боль и не бояться погибнуть. Я понимаю, что периодически противоречу сам себе, но это всё связано лишь с инстинктами. Ведь их отсутствие приводит к необратимым последствиям. К примеру, в моей голове то и дело возникают мысли о том, чтобы закончить эту жизнь, но инстинкт самосохранения не позволяет прыгнуть в ледяную воду или же нажать на курок, приставив дуло пистолета к голове. Кто-то называет это трусостью, но это не так. Скорее, это искреннее желание найти хоть один ответ на гложущие меня вопросы.

Я сижу с пистолетом в левой руке. На стрельбище мы так же практиковали стрельбу с обеих рук, и это неспроста. Я лишился указательного и среднего пальца правой руки, так что теперь нужно будет перестраиваться.

Забавный факт, я смотрю на неё, вижу отсутствие пальцев, но чувствовать я их не перестал. Фантомы – они преследуют меня. Началось всё с тех детей, я видел их лишь на фотографиях и тяжело было представить их по останкам. Возможно, мои проблемы с головой начались гораздо раньше, чем я думаю, и гибель Татьяны лишь усугубила ситуацию. Откуда, например, мне знать, что правда, а что вымысел. Может быть, это всё лишь сон? Страшный сон, что вот-вот закончится, и я проснусь. Увижу Татьяну, что лежит рядом со мной, почувствую тепло маленького тельца, что будет сладко посапывать на моей груди, это наш уже родившийся малыш, о котором я так мечтал. Я мечтал, но боялся после увиденного, понимая, насколько жесток этот мир. Все мы грешны, но некоторые и вовсе не достойны жить после сделанного.

Жизнь перевернулась, то, чему я бы сильно удивился ранее, сейчас уже стало привычным. Например, проститутка, которая уже второй раз спасает мою никчемную жизнь. И как ей это удаётся? Может, она тоже лишь плод моего воображения? Она запросто смогла убить троих человек! И откуда у нее оказался нож? И откуда она вообще знает, куда бить, чтобы нейтрализовать противника? Ей хватило нанести всего лишь по одному удару ножом в горло, чтобы положить каждого, да и тот выстрел, который она произвела? Чётко навылет, задев, скорее всего, только мягкие ткани! Чушь. Просто чушь. Случайности бывают, но и в то же самое время я забываю о своём главном принципе: нельзя никому верить, прежде чем их не проверить.

За окном, в которое я сейчас смотрю, поле и лес. Всё это потихоньку накрывает снежным покровом. Красиво. В доме тепло, он скорее походит на дачный вариант, но в то же самое время он далеко от основного населенного пункта, к которому относится это дачное товарищество. Это хорошо, так как отсутствие лишних глаз сейчас на пользу.

Дрова не спеша сгорают в печи, их потрескивание успокаивает и расслабляет.

Лола отправилась за покупками, поэтому мне ничего не остаётся, кроме того, как ждать её и размышлять.

Микроавтобус с трупами мы загнали в лес. Вскоре его, конечно же, найдут. На своём хетчбеке мы всё-таки добрались досюда и спрятали машину в деревянный сарай. Конечно, нас вскоре могут вычислить, но на пару дней можно было и расслабиться.

Здесь мы временные гости, вскоре что-то кардинально нужно будет решать, но знаю я лишь одно – в Петербург мне ходу больше нет.

На меня объявили охоту абсолютно все, и на то есть весомые основания.

За дверью что-то зашуршало, затем в замочной скважине начались щелчки, словно обратный отсчёт. Я снял пистолет с предохранителя и направил в сторону двери. Та скрипнула и приоткрылась. С тяжёлым дыханием и вся в снегу, Лола оттолкнула ее и ворвалась с зимней прохладой в дом. В ее руках два тяжёлых пакета.

Я подскакиваю. В ноге отразилась боль, но она ушла на второй план в отличие от руки.

– Подозрительное что-нибудь видела?

– Вроде бы нет. Но я ведь не тайный агент или что-то подобное, чтобы выслеживать такие моменты. Видишь, всё-таки привела к нам тех, кто хотел нас убить.

Я поднимаю один из пакетов и несу его на кухню. Она следует за мной, взяв второй.

– А после проделанного тобой мне кажется, что ты одна из них.

Я не улыбаюсь, говоря это, и наши взгляды встречаются. В ее глазах я больше не вижу страха. Странно ли это? Насколько всё-таки женщины загадочные существа. Они умеют перевоплощаться именно в тех, кого мы хотим видеть. Мы, мужчины, настолько уверены в себе, что нас порой очень легко обвести вокруг пальца.

Немного продержавшись, я улыбаюсь. Она расслабляется в ответ.

– Ну и шутки у тебя! Хотя сейчас не время и не место. Что теперь будет? Что нам делать?

– Ну, нам – не знаю. Вместе нас очень быстро повяжут. Нам придется разойтись по сторонам, залечь на дно.

– А как же твой напарник? Как же его дети. Ты их знаешь?

Знаю ли я их. Да, знаю. Я всегда немного завидовал Юре. Он успел обзавестись семьёй, а полноценности ко всему этому добавили вскоре появившиеся девочки. А сейчас мы с Юрой ошиблись, а отвечать приходится именно детям.

Лола включила газовую конфорку и поставила чайник.

– Да, мы очень хорошо общались семьями. Мы были дружны, но только до того, как всё это начало происходить. Я потерялся после тех детей и положил начало всему, что сейчас происходит.

– Чай или кофе?

–Кофе. Уже забыл, когда в последний раз пил его.

– Хорошо, – она улыбнулась такой улыбкой, которую я ещё у нее не видел. Интересно, это она поменялась на самом деле, или же я начал воспринимать ее иначе? Это было уже неважно.

Через минуту я чувствую аромат, по которому немного соскучился. Я даже на секунду вспомнил о сигарете, что в данный момент могла бы разбавить это прекрасное время в тишине и спокойствии.

– Ты ведь следователь. Ты должен иметь в голове какие-нибудь заметки и предположения! Ведь нужно как-то разбираться с этой ситуацией?

Я делаю глоток, вкус кофе немного необычный.

– Сейчас нам заказан путь в город. У меня есть предположения, но фактов нет никаких. Все это лишь теория, ничем не подкреплённая.

– Ну так колись, – она села напротив меня, держа в руках чашку горячего чая. Его пар словно преображал, окутывая ее лицо. Без косметики она даже лучше.

– Единственное предположение – это всё-таки кто-то из родителей или родственников погибших. Единственное, что мне не понять – это то, каким образом вси новоиспечённые убийства происходили в помещениях, так или иначе связанные с нашим отделом. Откуда у родителей информация о том или другом человеке, так или иначе связанным с теми кровавыми событиями? То есть либо он, либо кто-то из его родственников должен работать в нашем ведомстве.

Я делаю ещё пару глотков.

– В общем, из моих воспоминаний – все те родители, с кем мне приходилось общаться, были, можно сказать, из простых семей, но оставались ещё дети, что так и не были опознаны, и мы не знаем, кто были их родители.

Меня начало клонить в сон, видимо, сказывалась усталость. Лола начала немного двоиться в моих глазах.

– Что-то кофе не помогает, сон берёт своё.

– Так иди ложись скорее, я бы тоже отдохнула.

Я поднимаюсь и иду к дивану. Лола догнала меня, упёрлась в подмышку, и мы вместе поковыляли к дивану.

– Я думаю, что мы заслужили немного отдохнуть, – произнесла она.

Я ложусь на диван, Лола садится рядом.

– Думаю, что скоро так или иначе правда выйдет наружу. И, кстати, перед тем как мы отправились к тебе в квартиру, ты уходил из моей и пропал на несколько часов. Ты где был тогда?

Я задумался. Отвечать не было сил. Поэтому я попросту что-то пробормотал и провалился в глубокий сон…

5

Сон. Полноценный и беспробудный. О таком можно лишь мечтать. Я забыл, когда в последний раз так сладко спал, когда видел сны. Во сне очень хорошо, там всё воплощается в жизнь, все наши потаённые желания, все страхи вылезают наружу именно там. Сны заставляют нас волноваться, плакать или смеяться, и мы искренне желаем этого именно там. Интересно, похожа ли смерть на сон? Если да, то я не хочу больше просыпаться никогда.

Во рту пересохло, я попытался облизнуть губы, но и язык оказался слишком сухим. Голова немного кружится, будто бы я употребил немалое количество спиртного перед тем, как уснуть.

В голове начинает что-то проясняться, все жертвы перед смертью были чем-то, опоены, по-видимому, что-то было добавлено в их напитки, и те уже не могли сопротивляться.

Я начинаю смеяться. Капкан. Я угодил прямиком в его острые когти. Как глупая мышь, что подвержена лишь своим инстинктам и чувством голода, пришедшая прямиком в мышеловку.

Я пошевелил руками, они за спиной. Ноги так же обездвижены. Кисти немного отекли из-за того, что были туго перевязаны скотчем. Жертвы, у всех были следы гематом на кистях, по-видимому, из-за сильного натяжения. Да, вот такого поворота я точно не ожидал.

В глазах всё было мутно, по-видимому, сказывалось так же последствие препарата. Я проморгался, не помогло. В помещении, где я находился, не было освещения, но через маленькое окошко пробивался голубой тусклый свет. Либо на небе была луна, либо свет исходил от фонаря уличного освещения.

Я прислушался, в ушах немного звенело, но я услышал, что за стенами сильный ветер.

Рука и нога изнывают, но это, видимо, ничто по сравнению с тем, что меня ждёт. Но и с этим я давно смирился, рано или поздно конец у нас всех всё равно один. Вечная темнота.

Произошёл щелчок, загорелся тусклый свет. Оказалось, что в комнате я не один. Силуэт сидел напротив, в кресле, слева лежали книги, выложенные в стопку. Знакомая всё же картина.

Я проморгался ещё раз, не сработало. Четких линий я не видел, но силуэт был до боли знаком. Я точно сошёл с ума, так как мне всё это лишь кажется. А может быть я всё ещё сплю. Ведь я так сладко спал, хоть и положение моё не из самых лучших.

– Ну как ты?

И голос, голос, который так ласкал мой слух уже настолько давно, но я всё ещё его до сих пор помнил.

Это сон, всё-таки это просто сон…

Часть седьмая

1

Вот она, истина. Та правда, которую мы все боимся признать, открыв однажды глаза. Она врезается к нам в мозг и испепеляет. То, о чем мы так хотим забыть, от чего бежим, рано или поздно догонит. Проблемы следует решать на начальной стадии, пока они всё ещё находятся в зародыше, но мы забываем об этом и не придаём особого значения, переносим всё на потом. А итог будет всегда один, он обрушится на вас тогда, когда вы его совершенно не ждёте. Правда вырвется наружу, и тогда лучший выход из ситуации будет лишь один. Смерть.

Я знаю, что шокирую его. Я сижу напротив, и он так жалок. Ему пришлось нелегко, и ко всему этому он пришел сам. Наконец, он осознал свою сущность, то, что он есть на самом деле. Всё началось очень давно, и просто так уйти от наказания не получится. Вы скажете, кто я, чтобы вершить правосудие? Уже никто. Мне пришлось исчезнуть навсегда из всего этого проклятого окружения, освободиться и стать личностью независимой. Да, я практически не отличаюсь от этих зверей, но мы живём в таком мире, где, прежде чем бороться со зверьём, ты и сам должен стать таким же. Бить по ним тем же оружием, дабы они осознали, кто есть на самом деле. От судьбы не уйдёшь, система сгнила с головы до ног, и хоть кто-то должен попытаться изменить ситуацию, хотя бы начать, доказать, что всё возможно, и нет времени опускать руки.

Он прозрел и смеётся. Он понял, что попался, и скорее это нервный смех принятия реальности.

– Каким образом? Как тебе это удалось?

– Великий следователь удивлён, что его обвели вокруг пальца? Или ты всё-таки счастлив осознать, что не слетел с катушек?

– Ты изменила внешность? Почему ты спасла меня тогда у реки? Почему не дала уйти?

– Хм. Потому что ещё рано. И потому что я не желаю тебе смерти. Но не подумай, что я жалею тебя и прочее, нет. Ни в коем случае. Просто ты так легко не отделаешься и понесёшь другое наказание за все свои деяния.

Он поднял глаза и смотрит прямо на меня. Он потерян и постепенно осознаёт правду.

– Я же сам опознал тебя! И наш ребенок. Что с ним? Ты… Или кто там был, она тоже была в положении! Что происходит?..

– Тебе обо всём по порядку? Рассказывать слишком долго. Хотя… хотя время у нас ещё есть.

– Может, сигарету?

Я достаю пачку его любимых сигарет, достаю одну из них и прикуриваю. Он отрицательно мотает головой.

– Я бросил.

– Ну вот. Я рада, что хоть как-то поспособствовала чему-то хорошему.

– Говори, что происходит? Не томи душу.

Я выдыхаю густой белый дым из лёгких.

– Душу. Смешно. А она у тебя есть? Не сгнила всё ещё окончательно? Или совесть замучила? Если бы я не исчезла тогда, то, возможно, ты и вовсе не начал задумываться о том, что произошло. Я помню то дело. Помню, каким ты был потерянным. Я помню, как ты понял, что всей вашей группе было необходимо что-то предпринимать. Ты нервничал и переживал. Я думала, что то дело повергло тебя в шок, что ты обеспокоен теми детьми. Я искренне переживала за тебя, пыталась достучаться, но ты закрылся. В поисках истины мне пришлось постараться изучить то дело, я втайне от тебя, через свои связи на работе потихоньку углублялась в то дело. Начала, так сказать, собственное расследование. Я искренне хотела помочь тебе, честно. Собирая информацию, я постепенно сопоставляла факты, ниточка за ниточкой сшивая между собой все пути пересечения участников тех событий. А ты хорошо умеешь хранить тайны, дорогой.

Я вновь выдохнула дым после очередной затяжки и видела, как у него глаза наливаются кровью.

– Я носила под сердцем наше дитя, и нервничать мне совершенно было нельзя. Ты разговаривал во сне тогда. Через какое-то время я начала подливать тебе в напитки успокоительные средства, чтобы нормализовать твой сон, и ты спал очень крепко. Ну а я, я изучала информацию, что хранилась у тебя в кабинете у нас дома. Там я обнаруживала ещё больше фактов твоего причастия к этому синдикату. А тебя они неплохо кормили. Все твои счета до сих пор имеют неплохую финансовую подушку, не считая наличных. Я понимаю, что и я пользовалась каким-то образом этими деньгами, и меня если честно, то до сих пор тошнит от этого. Ты и Юра, вы… Вы ведь всё знали, курировали, скрывали информацию о пропаже детей, вы сопровождали сделки по продаже этих юных душ, сопровождали и попросту закрывали глаза, до тех пор, пока не опростоволосились. Один из ваших ублюдков показал всю сущность и погубил тех детей ради развлечения! Что же с вами, мужчины, происходит? Вы всё время ищете то, чем и с кем вам поразвлечься. Вы как дети, что не можете наиграться в игры, только периодически выходите за рамки дозволенного. Когда алкоголя и шлюх вам мало, вы принимаетесь за наркотики, изнасилования и убийства! Нет, я не спорю. И женщины способны на чернуху, и выход лишь один. Всех вас нужно истреблять, дабы дать дорогу тем, кто достоин жить и ходить по этой земле.

Он сидит на коленях, опустил голову и молчит. Осознание! Оно убивает его.

– Узнав правду, но всё ещё не до конца, а лишь в теории, я как будущая мать нашего ребёнка не могла допустить, чтобы отец нашей дочери был зверем и соучастником детоубийства. Выхода было два – либо аборт, либо исчезновение. Но как исчезнуть, если твой муж сотрудник полиции с хорошими связями не только законными, но и другими. Назовем их темной стороной, – я улыбаюсь. – По своей деятельности, как ты помнишь, мне приходилось сотрудничать с разными людьми, многим я помогала, многим не могла помочь. Лола, под таким именем ты ее знаешь, была бывшим оперативником ГРУ. По мере ее деятельности у нее были обнаружены проблемы с психикой. Она находилась у меня на лечении, мы проводили с ней сеансы, и именно на них она попросила дать ей заключение о непригодности. Причина была в нагрузке, с которой она не могла справиться. Я сделала, как она меня просила. В благодарность она сказала, что я могу обратиться к ней за помощью в любой момент. Я и обратилась, и рассказала о том, что происходит. Она согласилась мне помочь. Через оперативную базу мы обнаружили некоторое количество проституток, которые подходили под мою внешность. Одна из них была беременна, срок, конечно же, отличался, но ты сам знаешь, что особо не вдавался в подробности, на каком я месяце и прочее. Лола утопила ее, а после мы вместе вывезли ее в Неву и бросили в акваторию Финского залива. Ты ведь помнишь, как я сказала тебе, что пойду прогуляюсь по набережной перед выходом.