скачать книгу бесплатно
Холл второго этажа имел два окна, выходящих во двор. Их контуры приблизительно прорисовывались. Особой нужды в освещении не было – Вадим ориентировался по памяти. Он постоял у каждой из трех дверей. Герметичность оставляла желать лучшего: где-то сопели, где-то похрапывали. Кольцов дошел до последней двери, повернул налево, сунул нос в «нерабочий» туалет и брезгливо поморщился – запашок уже присутствовал. Кому-то трудно сходить на улицу?
До лестницы оставалось метра три. Витые опоры перил проступали сквозь полумрак. Но вторую лестницу – на обратной стороне холла – он, как ни щурился, не видел.
Сунув в рот сигарету, Вадим начал спускаться. Рука нащупала выбоинки в перилах – памятный знак – словно две пули чиркнули по касательной. Прикосновение вызвало яркий образ… Навстречу девочка в вязаной шапочке, губки сжаты, глазки красные – капиллярные сосуды полопались, от стресса или напряжения. Он хочет посторониться, но не может, рука не отрывается от перил, а девочка тоже цепляется за них, волочит ноги, как старуха. Он проходит сквозь нее, это так противно… А в сердце вползает тоска: «Вызывал, хозяин?»… Вадим оторвал пальцы от ложбинки в перилах; отдышавшись, отправился дальше. Этот дом служил катализатором воспоминаний. Картинки прошлого, перетекая из подсознания в сознание, разжимались, словно разархивированные файлы. За поворотом он увидел мальчика. Рослый не по годам, он стоял посреди лестницы и размазывал кулаками слезы. Кто такой? В «горячей десятке» высоких не было. Умер? Поменял гражданство? Испугался ворошить прошлое? Закрыв глаза, Вадим крепко сжал перила и спустился на несколько ступеней. Когда он открыл глаза, мальчик пропал. И света в вестибюле не было, хотя горел он весь день, и вряд ли обе лампочки могли перегореть одновременно. Он помнил, где выключатель – слева от двери в столовую. Держа во рту незажженную сигарету, он сошел к подножию лестницы и начал шарить по стене, пачкаясь о сухую штукатурку. Вадим надавил на выключатель – электричества не было.
И вдруг краем глаза он ощутил движение. Справа… В груди перехватило. Рука застыла на выключателе. Померещилось?.. Черта с два померещится. Кто-то двигался по коридору, ведущему ко второй лестнице. Поскрипывал пол. Человек особенно не таился. Очевидно, он вошел в дом, пересек вестибюль и, выбрав почему-то правую лестницу, подался к ней. Он мог и не видеть Вадима – тот не шумел, неосознанно двигался на носках, а плашка выключателя работала без щелчка, на магните. Темнота в коридоре – хоть глаз выкол. Никого не видно, только воздух дрожал, указывая на присутствие крупного движущегося тела.
Скрип оборвался. Приглушенные шлепающие звуки – человек поднимался по ступеням. Вадим убрал руку с выключателя. Стараясь не скрипеть, он на носках миновал дверь в столовую и растворился в темени коридора. Ускорил шаг – за считанные секунды добрался до лестницы и встал как вкопанный. Человек еще не поднялся – ступени поскрипывали где-то за изгибом. Совершенно не ясно – мужчина или женщина. Свинство какое-то. Вадим уже не испытывал страха. Положив руку на перила, начал подниматься. Дошел до поворота, снова замер. Наверху заскрипели половицы. Вот и ответ на интересующий вопрос. Незнакомец отправился в холл – к одной из дверей, за которой спали люди. На третий этаж ему не надо…
Словно в подтверждение этих мыслей раздался отрывистый скрежет – отворилась дверь (но не та, за которой ночевали Валюша и Катя, у той голосок иного тембра). Прошло мгновение – снова скрип. Затворил дверь. Вошел, стало быть. Вадим помчался наверх, прыгая через три ступени. На последней застыл, обратился в слух. Так и есть – в одной из комнат протяжно заныла панцирная сетка – новоприбывший улегся. Еще одного бессонница мучает? Или до ветру бегал?
Устыдясь своих страхов, Вадим почти успокоился и отправился обратно. Но легкая досада оставалась: разбередил старые раны, теперь точно не уснуть. На крыльце он выбросил сигарету – разгрыз фильтр в лохмотья, достал новую. Долго стоял неподвижно, вдыхая дым. Прикурил вторую, но осилил лишь наполовину – накурился досыта. Плыли тучи, сталкиваясь и сливаясь. Робкий дождик то шел, то прекращался. Старая песня. Внезапно посетила мысль: в холле отрубили свет, а не настал ли всеобщий конец энергоснабжению? Он бросился к гаражу искать металлические предметы – окончательно добил зажигалку. Подобрал какую-то ржавую скобу с отверстиями, лучше и не придумать. Швырнул в проволоку – всем привет! – брызнули искры, мелькнула голубая саламандра. Ошибочка вышла. Плюнув с досады, Кольцов вернулся в дом.
Ноги по инерции понесли его к левой лестнице. Кто-то шарахнулся от него, как от прокаженного! Черное пятно во тьме – вскрикнуло, метнулось вверх. Адреналин плеснул в кровь – Вадим бросился вперед, настиг пятно в три прыжка и повалил на холодные ступени. Но не тут-то было – юркий кулачок вырвался на свободу, больно саданул выше глаза. Он запоздало перехватил запястье (там хватать-то было нечего).
– Пусти, идиот! – взвизгнул тонкий голосок.
Вадим рывком поднял Валюшу на ноги, попутно отвесив затрещину в качестве компенсации за пережитый испуг.
– Ну и за кем мы тут шпионим?
– Пи-пи захотела, ты что, сбесился, Кольцов? – пищала сдавленно девочка, сверкая в темноте зенками. – Отпусти же меня, дурак, не убегу…
– Ладно, сама виновата, – Вадим убрал руку и осторожно потрогал место приложения Валюшиного кулака. – И чего руки распускаем? А если бы ты мне не в бровь, а в глаз?
Валюша хихикнула, из-за чего и заработала вторую затрещину. Усилием воли Вадим смягчил удар. Каким-то нервным он стал.
– Хорошо, иди делай «пи-пи». Жду тебя в комнате, – он сграбастал Валюшу за шиворот, развернул и подтолкнул. Валюша внезапно заупрямилась.
– Расхотелось что-то… Ты сам виноват, Кольцов. Ушел от меня, я просыпаюсь в холодном поту – меня какая-то женщина обнимает. Знаешь, Кольцов, я не привыкла спать с женщинами.
– Ты привыкла спать с мужчинами, я понял тебя, – кивнул Вадим. – Ладно, идем, святая Лолита, – он ослабил хватку, – но давай договоримся: отныне ты понимаешь меня с полуслова, держишь рот на замке, по дому не бродишь, засыпаешь сразу. И ни одного обидного слова о блондинках – о них либо хорошо, либо ничего.
Ответить с присущим ей достоинством Валюше помешал посторонний звук. Где-то далеко, вероятно, наверху, раздался слабый шум. Упало и покатилось что-то металлическое, предположительно круглое. Вадим задрал голову. Звук оборвался, сменившись тишиной. Казалось, она звенела, как зловредный комар.
– Это где? – прошептал Кольцов. – На втором этаже?
– Не-а, – просвистела Валюша, – выше…
– А что у нас выше?
– Железные двери… Запретная терра инкогнита для таких, как мы с тобой…
– Черт… – кулаки непроизвольно сжались. – Это уже занятно. Ну что, девчонка, наберемся мужества? Я иду на дело, ты стоишь на стреме. Заору – барабань во все двери.
Вадим скинул в холле кроссовки, сунул их под окно. Заскользил босиком – так гораздо удобнее. В этой части дома он бывал лишь однажды, мельком осмотрев дверь. Лестница завершалась прямоугольной, устланной плиткой площадкой. Расширенный проем, коридор, отворот, поворот, глубокая ниша, в нише дверь. Он перебежал на цыпочках площадку, сунулся в проем и различил тусклый свет в конце коридора. Туда и подался. Уж больно прыгающим был этот свет – такое впечатление, что орудовал человек с фонарем. Тихонько поскрипывал металл. Вадим прижался к стеночке (она оказалась на удивление ровной и гладкой), приготовил кулак и мелкими шажками принялся сокращать расстояние…
В нише копошился человек. По счастью, один и без оружия. И, похоже, без ушей. Снова звякнул металл. Что-то щелкнуло. Поскрипывания стали ритмичными, жесткими, как будто заработал храповый механизм, сцепляющий зубья шестерни при каждом обороте.
Потом все стихло. Человек издал вздох, оторвался от двери. Поднял руку с фонарем и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. На пару секунд высветилась голова, обладающая причудливым свойством отражать лучи. Вадим расслабился. Надолго ли?
– Ну и чего ты докопался до этой двери? – поинтересовался он.
– А?.. Чего?.. – обладатель лоснящегося черепа отпрыгнул, направив фонарь на Вадима. – Фу ты, черт… Напугал, бродяга.
Кольцов вышел из укрытия, испытывая не совсем понятные чувства. То ли неловкое облегчение, то ли разочарование.
– Ты что-то уронил? Извини, я слышал. Мимо шел.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
