скачать книгу бесплатно
– Заяц, заяц, – буркнула девчонка. – Денег у меня нет. А в Любимовку надо.
– Ну, точно, – кивнул Вадим. – Раньше всех села. Водила до ветра умотал или за куревом, а эта и прошмыгнула. Слушай, дите малое, а мамка с папкой у тебя имеются?
– Сирота я, – подумав, сообщила девчонка, – круглая. Мамка при родах моих погибла, а папка от горя. Вот и мотаюсь по стране.
– Я бы тоже погибла, родив такую, – не преминула съязвить Катя.
– Врет, – убежденно заявил Вадим. – Уж больно ухоженная. И развита не по годам. Сбежала, поди, от мамки с папкой, а теперь корчит из себя сирую.
Екатерина задумалась.
– А может, заплатить за нее?
– А может, ей еще и пятку почесать? – не удержался Вадим. – Перебьется, не заслужила. Вот сейчас пойду и настучу водителю, пусть высадит ее посреди леса, говорят, тут волки прогрессируют, и разбойники свирепо размножаются.
– Не надо… – вздрогнула девчушка, и в голубых бездонных глазах появились слезинки.
«Ага, – подумал Вадим, – не такая уж она и железная. Хамит, а как прижмешь, шелковая становится.
– Как звать-то тебя, чудо? – спросил он уже миролюбивее.
Девчушка съежилась. Попыталась выпрямить затекшую ногу – не вышло.
– Валюша…
Стандартное имечко. Что вырастет, неизвестно. Назвали бы Олей – получилась бы парикмахерша… Вадим приподнялся, обозрел салон. Движок надсадно тарахтел. Виднелась правая рука шофера, лежащая на баранке. Пассажиры не оглядывались и, похоже, ничего странного не замечали. Похихикивали женщины, кто-то бубнил нарочито басом. По салону распространялся резкий запах «правильного» пива.
– А меня Вадимом звать, – признался Кольцов, подсматривая в щель между сиденьями (привставать он больше не решался). С другой стороны сидений на него смотрели и хлопали ресницами бирюзовые глазенки.
– Я уже в курсе, – прошептала девчонка. – А подружку твою будущую зовут… М-м, не помню. Просто блондинка.
– И этим все сказано, – прыснула Катя. – Мало того, что блондинка, так еще и женщина средней моложавости.
– Позвольте, – возмутился Вадим. – Как тебе не стыдно, Валентина? К твоему сведению, блондинки тоже люди и требуют подхода. Извинись перед дамой, а я пока схожу к шоферу, оплачу твой проезд, так что можешь распрямиться, а не то искривишь позвоночник.
– Нет, не вздумай… – глазенки мигом наполнились ужасом. – Не ходи, не надо… Это злой шофер. Я видела его глаза, когда он пригнал автобус. Он так смотрел вокруг, с такой настороженностью и злостью… Он меня высадит, не ходи.
Вадим пожал плечами.
– Как хочешь, Валюша, твоя спина, не моя. Но учти, когда приедем в Любимовку этот злодей обязательно тебя вычислит. В форточку ты вряд ли пролезешь, она маленькая, придется идти мимо кабины. И вот тогда он снимет со штанов широкий мужской ремень и выбьет тебя, как половик, что, в принципе, не мешало бы сделать.
– Плевать, – упрямо проговорила Валюша. – Вы меня прикроете.
– Мы не спецназ, – возразил Вадим. И почувствовал, что краснеет – сказал неправду. Впрочем, никто ничего не понял – о своей профессии он пока не распространялся.
– Да сядь ты нормально, – покачав головой, посоветовала Екатерина, – защемишь позвоночник – будешь тогда тут арии орать. Никто тебя не увидит – кресла высокие, ты маленькая, а водитель во время движения по салону не ходит.
На некоторое время установилось молчание. Видимо, девочка переваривала советы и нравоучения. Потом прижалась к щели и забормотала:
– Ладно, уважаемые, как-нибудь сама решу, где мне сидеть и как выходить. Можете трепаться хоть всю дорогу. Вы меня не видели, а я постараюсь вас потерпеть.
Автобус запрыгал по кочкам – относительно гладкий асфальт сменился грунтовкой. Лес стал гуще – зелено-золотистые перелески сменились сумрачной чащей, состоящей в основном из хвойных деревьев. Изредка они отступали, и обнажались мшистые барьеры из каменных глыб, заросшие на макушках травой. Лес и вправду производил гнетущее впечатление. Ничего удивительного, что где-то в его недрах в годы развитого социализма плодились закрытые объекты. Где им еще плодиться?
Разговор не клеился. Присутствие «дрянной девчонки» не давало Вадиму вести беседу.
– Нет, я так не играю, – признался он жалобно. – У меня такое ощущение, будто нас подслушивает и подсматривает вся планета.
– Неприятно, да, – согласилась Катя. – Боюсь, до Любимовки придется помолчать. Вы не знаете, как долго ехать?
– Никогда не ездил, – вопрос поставил Вадима в тупик. – Но говорят, до Любимовки километров сто двадцать. За Аргалакским лесным массивом – а по нему мы как раз и следуем – трасса на Парабель. Дай бог выберемся, там покатим поэнергичнее.
Блондинка подалась вправо, вытянула шею – старалась рассмотреть, чем там занимается девчонка. У Кати был ровный золотистый загар – от корней волос, венчающих лоб, до худенькой ключицы, дерзко смотрящей из распахнутого ворота байковой рубашки апаш. Очевидно, прошедшим летом Екатерина в отличие от Вадима времени не теряла. Он тоже обернулся. Безбилетница вняла совету: скрючилась с ножками на сиденье, отвернулась к окну. Мерно подрагивал смешной помпон. Очень трогательно. Не страдающий излишней сентиментальностью, Вадим почувствовал жалость. С девчонкой явно творилось неладное. Не может просто так ребенок, без денег и «конвоя», оказаться в автобусе, идущем неизвестно куда.
– Эй, граждане, производится бесплатная раздача пива! – раздался в начале салона веселый голос, и над сиденьями возник безволосый с улыбкой до ушей. В руках он подбрасывал две емкости из темного стекла. – Подходите, граждане, налетайте!
– Вот она, широкая русская душа, – шепнул Вадим. – Наберут бутылок двадцать, чтоб потом не отвлекаться, а после не знают, куда девать. Вы не хотите пива, Катя?
Блондинка покачала головой.
– Не хочу. Я считаю, что все надо делать вовремя. Летом пить пиво и сухие красные вина, в сентябре неплохо бы пошел «Токай» семьдесят шестого года…
– А зимой белый «Мартини» и портвейн «Саваж» с безумным послевкусием, – подхватил Вадим, – особенно при горящем камине и любовно сервированном столике. Вы не хотели бы составить мне компанию, Катя? Я знаю один превосходный камин. Это на углу Красного проспекта и Потанинской, двор недавно лопнувшего банка. Скажем, в конце сентября? Вы добьетесь просветления и прозреете, обещаю.
– А вы не опережаете события? – Катя покосилась на подозрительно застывший помпон.
– Ну что вы, – Вадим перехватил ее взгляд. – Я всего лишь мечтаю, Катя. Мечты в теории опережают воплощение их на практике. К сожалению… – он закрыл глаза, откинул голову и добавил: – А в паузах между сбычами мечт уместно и пиво. В любую погоду. – Однако за пивом он не пошел. Сколько ехать, неизвестно, а мочевой пузырь не резиновый.
Кольцов не помнил, сколько прошло времени. Он не спал, в памяти крутились события последних дней, вспоминались причины, вынудившие его оказаться именно в Томской губернии, а не где-нибудь, скажем, у экватора. Слух фиксировал звуки. Валюша на заднем сиденье тяжело вздохнула, зашуршала курточка. Скрипнули кроссовки – девочка поменяла позу. Зашумел народ в передней части салона. Минуту назад красавчик «мачо», охотно присоединившийся к дармовому угощению, рассказывал бородатый анекдот, слушатели лениво хмыкали, а дамы, как ни в чем не бывало, трещали, вернее, трещала одна, а другая поддакивала. Теперь в голосах звучали нотки недоумения и взволнованности. Заговорил целый хор, но Вадим различил лишь одну фразу – «Чего-то, мужики, я не втыкаюсь», – которую проговорил безволосый. Вадим открыл глаза. Машинально глянул на циферблат – полтора часа в пути, верст восемьдесят отмахали. За шторами – нескончаемые ельники, ничего нового или необычного. Необычным было только то, что автобус ехал не укатанным большаком, которых даже в удаленных уголках Сибири хватает, а какой-то узкой лесной дорогой, буквально раздвигая еловые лапы.
Кольцов покосился на соседку. Катя дремала, склонив на плечо симпатичную головку. На «камчатке» завозилась Валюша, узкая ручонка вклинилась между сиденьями и ущипнула Вадима за плечо.
– Эй, слушай, мы какую-то сетку проехали…
– Ты что, офигела? – Кольцов вздрогнул от боли. – Какую еще сетку?
– Откуда я знаю, какую? Сетка в лесу. Ее деревья прикрывали, а я увидела. А еще фигня какая-то вроде шлагбаума. Но не шлагбаум… а такая, знаешь, железка на катушку похожая, на нее еще канаты наматывают, когда корабли пристают.
– Кнехт? – окончательно очнулся Вадим. – Ты точно офигела, Валюша…
– Не-е, глюки – это не мое, – девчонка припала ртом к щели и зашептала. – С нее канат еще съехал, и такая фигня вроде калитки откатилась. Слушай, а куда мы заехали, а?
Пассажиры начали испытывать беспокойство. Мужчина с женщиной наперебой требовали у шофера объяснений. Коренастый поднялся и, не спеша, отправился в кабину – за информацией. Вадим закусил губу – недаром его беспокоило чувство опасности. Он откинул штору. Красоты дикой Сибири закончились на огромной разлапистой ели – древней и почти черной. Чаща расступилась, возник бетонный забор в два человеческих роста. Дырка в заборе (или врата?)… Автобус подбросило на мощном ухабе. Вадим чуть не вывалился в проход. Ойкнула Валюша, загалдел народ. Екатерина открыла глаза и завертелась.
– Это что?..
Автобус заскрипел тормозами и резко остановился.
– У меня резонное подозрение, что это не Любимовка, – пробормотал Вадим.
– Да что ты говоришь? – съерничала Валюша. – Это ежику понятно. А нам, между прочим, нужно в Любимовку.
– А ну, не возмущаться, граждане! – зычно произнес шофер. – Автобус заказной – куда заказывали, туда и прибыли. Просьба не расходиться, за вами придут.
Озадаченные пассажиры разом замолчали. Хлопнула дверца кабины – понимай как знаешь. Вадим перехватил испуганный взгляд Екатерины.
– Вадим, – прошептала та, покрываясь белыми пятнами, – это обман… Этот автобус и не должен был ехать в Любимовку… Нет такого рейса, они специально подстроили. Зачем?
«А вот сейчас и узнаем», – предчувствуя нечто ужасное, подумал Вадим.
Интрига была налицо, однако с дальнейшими событиями вышла заминка. Обещанный «гид» не явился. Отойдя от шока, пассажиры зашевелились. Через окна просматривалось какое-то круглое сооружение буро-болотного цвета, кусты волчьего лыка с сочными ягодами, налепленными на кору, шиповник, деревья, бетонный забор, плотные ельники по ту сторону забора. Людей не было. Кабина водителя оказалась пуста, двери в салоне закрыты. Куда подевался этот кожаный рулила, никто не мог сказать – как сквозь землю провалился. Вышел и сгинул… Испуганные пассажиры не обратили внимания на Валюшу – девчонка прицепилась к Вадиму и Кате, как репей.
– Что за дела? – возмущалась горбоносая брюнетка. – Люди дорогие, объясните, это что – гоп-стоп-засада? А за каким тогда, извиняюсь, хреном к нам никто не идет?
Полноватая особа с пепельными кудряшками – спутница брюнетки – с затравленным видом помалкивала, с надеждой поглядывая на представителей сильного пола. Худой очкарик как-то судорожно протирал пальцем очки; красавчик-мачо метался по проходу. Бородатый даже не делал попыток приподняться – кусая губы, он сидел на переднем сиденье и напряженно смотрел в окно. Безволосый втиснулся в кабину, проволок задницу по водительскому креслу и, распахнув дверцу, бодро возвестил:
– Эй, толпа, шуруйте сюда, здесь свобода…
– Еще чего, – возмутилась брюнетка, – да мы с Лариской не пролезем, ты чего, Борька, издеваешься?
В общем-то она была худой, чего не скажешь о соседке. И чего развыступалась? Молчаливый крепыш пытался открыть дверцы в салоне. Но пневмоцилиндры держали мертвой хваткой.
– Эй, помоги, – бросил крепыш красавчику.
– Меня уже кинули, спасибо, – горе-мачо начал покрываться какими-то трупными пятнами. Не выдержав пристального взгляда крепыша, он отвернулся. Вадим пришел на помощь – вдвоем, поднажав, они сдвинули двери с мертвой точки, сжали створки, а маленькая Валюша, оказавшаяся сообразительной, забралась им под ноги и вставила распорку – какой-то валик с резьбой, подобранный на полу в кабине.
– А это что за серая шейка? – удивился крепыш, обнаружив присутствие в компании особы не самого старшего школьного возраста.
– Это со мной, – неохотно пояснил Вадим.
– Не садился ты с ней, – без комплексов переходя на «ты», заметил обошедший кабину безволосый.
Вадим невольно улыбнулся, подзывая жестом к выходу Катю.
– Ехали долго. Родить успели, воспитали. Хреново, правда, воспитали…
Добрая шутка подняла настроение, но ненадолго. Глазам вышедших из автобуса предстало безрадостное зрелище.
Это было странное место. Заповедная глушь. Шумел вечнозеленый лес. Высокий, бетонный забор окружал двор, строение и несколько пристроек. Позади остались массивные ворота – через них и въехал на территорию автобус – внушительная стальная плита, глухо замкнувшая разрыв в заборе. Ограждение, по всей видимости, представляло собой четырехугольник – впереди стена, параллельная первой, и слева аналогичная, перпендикулярная этим двум. От забора до забора – метров сто, то есть территория ограниченная и небольшая. Слева сарай с углем. Поодаль – треугольное строение с остроконечной вершиной; слишком мало, чтобы называться зданием – похоже на вход в овощехранилище или иное подземное сооружение, чему и косвенное подтверждение – закрытая железная дверца. За «хранилищем» – продолговатое сооружение со скобами на дверях, вроде гаража, обросшее кустами. Напротив гаража, прямо по курсу – открытая беседка – объект нелепый и практически упавший. Опять кусты, хаотично растущая трава, у забора – пышные ели с плотными юбочками. Справа от подъездной дорожки, утонувшей в чертополохе, – залитая гудроном крыша. Такое ощущение, словно домик осел в землю, придавленный прессом. Так и должны, наверное, выглядеть бойлерные, котельные, подстанции, или какие там еще объекты, ответственные за обеспечение отдельно стоящих зданий…
Ротонда возвышалась в правом дальнем углу огороженной территории. Умело замаскированная гигантскими елями, вряд ли она могла просматриваться сверху. А если и могла, то какие тайны раскроешь с высоты полета геликоптера? Не идеально круглая, но и острых углов в здании не было. Три кирпичных этажа, на последнем окна мутные, непроницаемые, на остальных обыкновенные; в центре, напротив подъездной дорожки – примитивное крыльцо с козырьком, дверь. Остро пахло полынью.
Люди теснилась у автобуса, не решаясь от него отойти. Долго молчали. Первым выразил отношение к происходящему безволосый. Внимательно осмотрев окрестности, повторно заглянув за автобус, он вернулся и озадаченно проговорил:
– М-да, занятно, господа.
– Обстановка в высшей степени романтическая, – поддержал крепыш.
– Не вижу ничего романтичного, – процедила брюнетка. – Вижу подлый обман. Где мы, уважаемая толпа?
– Это не Любимовка, – кутаясь в тоненькую ветровку, проскрипел очкарик. Вадим вздрогнул – этот вшивый интеллигентишка повторил его слова.
– Возмутительно, – подал голос красавчик. Этот субъект уже не казался насмерть испуганным. – Что же следует, господа, – похищение? Мы заложники? Каждый из нас по своим делам отправляется в Любимовку, лично у меня времени в обрез, а попадает куда?.. Где эти чертовы похитители? Где водитель, в конце концов? Да нет же здесь никого!
«А по своим ли делам мы направлялись в Любимовку?» – подумалось Вадиму. Еще недавно он гнал эту мысль, но она оказалась навязчивой.
– О, господи… – пухлая дамочка с симпатичным лицом (вроде бы Лариса) обняла руками плечи и принялась затравленно озираться.
Бородатый вытер рукавом пот со лба, хотя жары, собственно, и не было.
– Так-то оно так… – его голос неприятно поскрипывал, – но вместе с тем и не так. Как мы можем ручаться, что здесь никого нет? В лесу мы видели подобие пропускного пункта. Кто-то же нас впустил? Мы въехали сюда… – толстяк в растерянности обернулся, – кто-то закрыл за нами ворота. Да и водитель… Не мог он просто так раствориться в параллельном мире. Он где-то рядом, спрятался…
– Но зачем? – побледневшая Катя сжала Вадима за локоть.
Крепыш проигнорировал вопрос и с иронией ответил толстяку.
– Похвально, уважаемый. Терять в экстремальной ситуации позволительно любую мелочь – веру, храбрость, деньги, но только не умение мыслить логически. Вы правы.
– Может, перестанем «выкать»? – предложил Вадим.
– Отличное предложение, – охотно отозвался безволосый, – лично я давно перестал. А вот что касаемо шофера, тут я, возможно, догадываюсь… Мы встали у какой-то торчащей из земли хреновины, похожей на вход в типовое овощегноилище. Представьте на минутку, что там не овощи гниют, а имеется, скажем, проход в дом. Водитель спрыгнул с подножки, открыл дверь, и адью…
– Так надо же за ним, е-мое… – встрепенулся очкарик.
– Проверено, – кивнул безволосый, – дверь закрыта изнутри. Дураков нет.
– Я говорила тебе, что это злой шофер? – Валюша ткнула Вадима в бок. – А ты не верил, вот теперь будешь знать.
– Так что же нам делать-то, господи? – плаксиво вымолвила особа с пепельными волосами. Из всей компании она казалась наиболее испуганной, хотя ничего трагичного, если вдуматься, пока не происходило. Может, предчувствовала?
– Надо убираться из этой дыры, – хмуро предложил Вадим, – других вариантов не вижу. Ходить и аукаться по территории как-то не греет.
– А как насчет вот этого? – ребенок оказался не только сообразительным, но и наблюдательным. Валюша задрала палец куда-то вверх, и все невольно проследили за его направлением.
Над периметром забора тянулась лохматая и колючая проволочная спираль, похожая на мочала травы, свисающие с обрывов по берегам рек. А выше, цепляясь за штыри арматуры, насаженные с трехметровыми промежутками на стену, вился тройной ряд еще одной проволоки. Она была натянута и слегка наклонена к земле.
– Обладая некоторыми акробатическими навыками, мы ее сделаем, – неуверенно сообщил безволосый, вставляя в зубы сигарету.
– Не дадут, – фыркнула брюнетка. – Не забывайте о том, что за нами наблюдают.
Безволосый пожал плечами и щелкнул серебристой «Зиппо». Слишком нервно он это сделал – для извлечения пламени не требуются бычьи усилия.
– Ну-ка, дай, – протянула ручонку Валюша.
Просьба была необычная – все замерли. Безволосый нахмурился. С сомнением покосился на девочку, на зажигалку в руке и, видимо, не нашел причин отказать ребенку. «Зиппо» перекочевала в узкую длань. Валюша сжала кулачок. Затем подскочила к воротам, размахнулась – и швырнула. Неплохо развита, машинально отметил Вадим; до того, наверное, как ее не поперли из школы (или сама не сбежала), по физкультуре преуспевала… Зажигалка ударилась в верхний натянутый ряд, отскочила на соседний – контакт металла с металлом повлек интересный эффект – противно затрещало. Проскочила голубоватая искра с дымком. Зажигалка отскочила от стены и упала Валюше под ноги. Она присела на корточки, прикоснулась к ней – боязливо, как к мертвой гадюке. Подняв двумя пальчиками, швырнула в толпу.
– Лови, теплая!
Безволосый в молодые годы неплохо играл в лапту. Невозмутимо поймал свою «Зиппо», зачем-то понюхал, убрал в карман.
