Запах теней

– Что тебя так напугало, что ты уже третий день не в себе? Ты думаешь – я не вижу, как ты косишься? Эта палата будто приковала твой взгляд. Даже сейчас ты украдкой поглядываешь не куда-нибудь, а именно на неё.

Дина подняла изумленный взгляд. Она и не подозревала, что её старательно маскируемые движения могут быть так явственно заметны. Но больше всего её поразил тот факт, что в эту самую минуту она в действительности неосознанно посматривала туда. Только сейчас, когда Света ткнула девушке её же проблемой в лицо, до неё дошло, что палата номер семь не отпускает её и не отпускала с той самой минуты, как младшая пришла на смену.

– Что? – вызывающе вытаращила глаза старшая. – Я права?

Суровости в её лице было хоть отбавляй, но Света действительно очень волновалась за подругу. Она, вдруг, тяжело вздохнула и сказала:

– Так! Динка, сегодня ночью, если этот ребёнок заплачет – я пойду к нему! Понятно? Не ты, а я! Ну если ты, конечно, захочешь, можешь пойти со мной.

Дина смотрела на неё, и глаза наполнялись слезами. Ей очень хотелось, чтобы всё было именно так, чтоб Светка сама сходила к ребёнку и… «главное не видеть то, что может быть». Но больше всего на свете ей хотелось, чтобы ничего этого вообще не было. Ну просто не могло подобное произойти с ней! С кем-то другим – пожалуй, но только не с ней. В то же время, девушка понимала, старшая не должна увидеть то, что «может быть» – она не сможет помочь.

«Я смогу помочь ему»

Откуда такая уверенность родилась у неё внутри? Этого, наверняка, она знать не могла, но чувствовала что сможет.

«Я смогу ему помочь. Только я смогу разбудить его – вырвать из плена кошмара»

– Ну, ты чего? Ди-ина. Ну, не надо плакать, – обняла девушку подруга, – Что-то ты совсем раскисла! – Светлана заглянула в глаза напарницы и спросила: Ты расскажешь мне? Я смогу помочь тебе?

– Нет. – совсем тихо и сухо отрезала Дина, и тем самым поставила точку в разговоре. К чему все эти пытки-попытки старшей, если она уже твёрдо решила – во что бы то ни стало, поможет ребёнку. Поможет, если понадобится.

«Только бы не понадобилось»

– Не плачь, я же твоя подружка, – сдалась Света (нет смысла мучить девушку и терзать себя материнским любопытством). – Если захочешь поделиться со мной, я буду рада, имей ввиду.

Как мудрая женщина и старше Дины на пятнадцать с лишним лет, старшая улыбнулась и поспешила сменить тему:

– Этот мужик с двенадцатой, его, кажется, Володей звать, меня в конец достал! Дебил натуральный. Хочет меня, видимо. Сходил бы в туалет и поиграл со своим дружком, а то всё: «Светочка, у меня температура высокая! Светочка, мне как-то плохо! Светочка, дайте мне таблетку от головы»! Рожа ехидная такая, плутовская… лыбится так. Он издевается, понимаешь?! – говорила старшая, будто рассказывала давным-давно заученное, ставшее таким надоедливым, стихотворение и, отворив дверь в коридор, на ходу бросила: Ну ладно, я пошла. Надо больных обойти.

Весь вечер до наступления полуночи и всю ночь до самого утра Дина не находила себе места. Она пробовала заниматься обычными рабочими делами, попыталась приняться даже за то, что уже давно откладывала в долгий ящик под заглавием «Несрочные и неважные», но всё тщетно – палата номер семь не выходила из головы. С замиранием сердца, с навязчивой жестокой периодичностью, девушка поглядывала на дверь. Дина попробовала отвлечься: достала медицинский справочник и с поддельным интересом уткнулась в страницы, но каждый раз, когда буквы, вдруг расплывались, она обнаруживала, что её взор вновь останавливается на роковой палате.

Девушка сидела в ординаторской и вздрагивала от любого звука – ждала сигнала. Какой он должен быть – не важно. Очень не хотела, ужасно боялась его появления, но всё же ждала. Иногда, сквозь сумрак собственного страха, откуда-то издалека ей слышался плач ребёнка, но каждый раз, когда сопротивление рациональной мысли всё-таки брало вверх, девушка с облегчением понимала, что ей показалось и, что встревоженное состояние и разыгравшееся воображение просто-напросто издеваются над ней. Правда, с каждой минутой внутреннее напряжение упорно не ослабевало, наоборот – только усиливалось. Каждый оборот часовой стрелки висевшего над выходом вестника времени напоминал ей – на дворе ночь, а это значит, что мальчик вот-вот позовёт. Эти мысли тугим поясом сдавливали грудь хрупкой девушки.

«Почему он молчит? Почему? Может быть он…»

И Дина оттолкнула от себя мысль, которая, вдруг, случайно поселилась в голове и не хотела выходить. Да, как такое вообще может быть?

«А ведь может, и ты знаешь об этом, Дина. Почему тогда ты допускаешь реальность увиденного тобой, но отрицаешь подобное? Весьма некстати, девушка! Ой, как некстати.»

Она поспешила успокоить себя, что быть такого не может и что ей в башку лезет всякая чертовщина, но дурная страшная мысль не сдавалась: сверлила и сверлила без того ослабевшую от постоянных недосыпаний девушку, назойливой мухой кружилась в голове, всякий раз, то и дело напоминая о своём присутствии. И никуда не убежать от неё, негде спрятаться, нечем защититься.

«Он умер» – повторяла надоедливая муха, – «мальчик умер»

«Ты допускаешь это, Дина? Допускаешь?»

«Мальчик умер».

Она обернулась: сложив руки под голову, Света мирно дремала на кушетке.

«Может всё-таки стоит попросить её навестить мальчика?»

«А если это в действительности так? Что тогда?»

Преодолев нестерпимое желание разбудить старшую, Дина поднялась со стула и направилась к палате номер семь. Мысль о том, что Дима умер снежным комом, мчащимся с высокой снежной горы, росла с каждой секундой. Руки девушки задрожали, горло стянула невидимая нить, и ноги будто облепили тяжёлыми камнями. Младшая открыла дверь в палату: подозрительно тихо, и, к тому же, приятный ровный свет лампы покрывал комнату видимым покоем. Дина посмотрела на кровать в дальнем углу у окна: мальчика мирно спал, никаких стонов и противных заиканий лампы – на первый взгляд всё хорошо. Правда, с данного положения абсолютно не видно…

«…чёрт побери эти глаза»

Как же ей не хотелось приближаться, она готова была развернуться и убежать, но вместо этого Дина продолжала стоять. И чего же она ждёт? Что ребёнок позовёт её, вот-вот начнёт стонать и …

«…чёрт побери эти глаза»

… ей снова придётся пережить это, если, конечно…

И снова это жуткое предположение:

« … если, конечно, Дима ещё жив»

Взор девушки прилип к дальнему углу, внутренний голос потребовал подойти поближе, а страх перекрыл кислород. Она должна заставить себя сделать это, иначе…

«Что иначе? Что тогда будет?»

«Ничего не будет»

Как по злому волшебству, мальчик пошевелился, маленьким кулачком потёр лицо, как это бывает во сне, и повернулся набок. Всё случилась так неожиданно, что медсестра даже не поняла, как в страхе подпрыгнула. В миг позабыв зачем пришла и внезапно обнаружив в себе силы двигаться, Дина пулей выскочила из палаты. Навалившись на холодную стену коридора, она с облегчением вздохнула:

– Господи! Господи! – шептала она дрожащим голосом. Слушая угасающий бой собственного сердца, девушка благодарила, – Спасибо!

Младшая простояла так ещё минут десять-пятнадцать, пока оклемавшееся от напряжения сознание, не приказало ей идти. На ватных ногах она доковыляла до ординаторской и присела на стул. Стрелки на часах сообщили: почти утро – шестой час, а мальчик спит.

«Ты допускаешь это, Дина? Допускаешь?»

Может показаться странным, но, всё же, маленькая радость, будто искорка надежды, вспыхнула внутри – всё кончено и кошмары не повторятся.

«Для неё? Или для него?»

«И почему я так решила? К тому же, Дима ещё не проснулся»

Точно прочитав её мысли, как по велению судьбы, дверь в палату отворилась, и вышел Дима. Невозможно описать какой букет эмоций испытала в этот момент девушка: больше от испуга, чем от удивления, она открыла рот. По-подлому, произвольно ослабли сфинктеры, предвещая наступление сырой погоды в её трусиках, но, к великой радости, ничего такого не произошло. Девушка просто наблюдала: мальчик вышел из палаты и направился по коридору, подошёл к телевизору, включил его и уселся на диван. Тишину нарушили звуки всем известного мультфильма, обозначив тем самым, что ночь в отделении подошла к концу.

Дина вышла в коридор, нерешительными шагами она подошла к мальчику. Куда-то исчез страх, пропала дрожь, легко стало дышать. Дима сидел на диване: навалившись на спинку, заинтересованным взглядом обычного ребёнка, он поглощал яркие цветные картинки. Рот в дуге радости, и глаза сияют счастьем. Удивительно, впервые, как они познакомились, она видела его таким. Сияющим и счастливым.

«Сегодня кошмара не было, и страх не приходил» – подумала младшая.

Она подошла поближе, присела рядом и заглянула в его глаза, стараясь найти в них хоть что-нибудь подозрительное. Дима улыбнулся во весь рот, и девушке ничего не оставалось, как ответить тем же.

«Сегодня кошмара не было, и страх к нему не приходил» – внушала себе Дина, но медсестра не знала, что монстр никуда не уходил, да и не собирался вовсе.

***

Когда страх парализует волю, человек не в силах мыслить нормально – просто не в состоянии. В большинстве случаев все действия, которые человек предпринимает во время ступора, вызванного сильным испугом, происходят интуитивно, рефлекторно. И эти рефлексы порой бывают настолько неожиданными и неестественными, что после случившегося человек не может понять, как это у него вышло.

Но что происходит в голове, если страх приходит каждый день, и, самое ужасное, если человек не знает природу этого жуткого мучителя? Что делать? Как быть? Как действовать, если ты даже пальцем пошевелить не можешь? Что предпринять, если невозможно закричать, позвать на помощь, и каким образом, всё-таки, смириться и покориться страху, если не можешь при этом закрыть глаза, отключить разум и погрузиться в тьму? Ведь всё, что происходит в этот момент – даже не боль (её нет), это жуткий парализующий страх. Может быть, это и есть ад? Как знать, но, во всяком случае, он был таковым для ребёнка.

Дима снова был в аду, в его собственном аду. Сегодня монстр подкрался незаметно, и его атака произошла с довольно решительной стремительностью; не сказать, что она была внезапна – ребёнок ждал её. Страх набросился и с небывалой силой скрутил тело малыша, словно решил бросить все свои силы и в очередной схватке с детским разумом, во что бы то ни стало, всё же одержать победу, погрузить мальчика в тёмный мир. Как и прежде, мальчик отбивался изо всех сил, сражался, как мог.

«Почему я боюсь? Почему мне так страшно? Чего я боюсь?» – закрутились вопросы в голове.

Весь день Дима чувствовал себя превосходно: он играл в свои игрушки, бегал по коридору отделения, даже не отказал мужикам из соседней палаты сыграть с ними в карты. Мальчик вёл обычную детскую жизнь, полную разных виртуальных приключений, насыщенную новыми познаниями, пусть даже и такими, что «крести» ещё называют «трефами» или, что жена дяди Пети полная дура, по-видимому, потому что не бреет ноги. В общем, малыш весь день был обычным нормальным ребёнком.

Только когда наступил вечер и на улице стемнело, Дима как-то сразу приуныл. Даже приход родителей не смог поднять ему настроение – мальчика пугало наступление ночи, что придётся ложиться спать, а значит, будет он…

Вечером он лежал на кровати и задавал себе вопросы: «Почему это происходит и по какой причине? Как с этим бороться? Почему ему страшно?» Ни один вопрос так и не был решён – для него ответов просто не существовало. Но ребёнок есть ребёнок, и может именно потому, что Дима был ещё слишком мал, детский разум был всё ещё жив, поскольку в состоянии многое забыть и с многим смириться, воспринять происходящее как должное, а не как нечто сверхъестественное. Мозг взрослого человека давно бы «треснул», погрузив хозяина в некое состояние, которое привычно называть сумасшествием. Поэтому, не найдя подходящих и нужных ответов, Дима просто смирился с тем, что придётся побороться с монстром ещё разок, и не последний – точно.

Он повернулся набок и, как происходит у детей после тяжёлого насыщенного играми дня, мгновенно уснул. А существо-страх поджидало его: монстр схватил мальчика когтистыми лапами, мёртвой хваткой прижал к себе и открыл ребёнку глаза. Находясь между двумя мирами, реальным и нереальным (всё было как во сне, но ужасно страшно) Дима снова видел потолок, слышал звуки, доносящиеся с коридора, но не мог ничего сделать – власть над телом полностью отсутствовала. Мальчик находился в собственном аду, в который так безжалостно погрузил его страх.

Монстр терзал ребёнка, огромными тяжёлыми лапами повиновения сдавливал грудь и сжимал горло. Дима не мог вздохнуть, и на миг ему показалось, что он вообще перестал дышать, сейчас задохнётся и умрёт, но жизнь упорно продолжала биться в груди маленького человека.

Обессиливший малыш постарался сделать хоть какой-то вдох и … в этот момент на потолке появились космонавтики. Как обычно они вышли из корабля и что-то бурно обсуждали. В то же самое время, страх отступил – как и в прошлый раз, монстр отпустил мальчика и исчез. А человечки снова заиграли заученный спектакль: спорили между собой, показывали друг другу кулаки, и, после, набрасывались друг на друга, видимо стремясь, таким образом, выяснить отношения.

«Какие они всё же забавные!» – подумал Дима, и если бы сейчас кто-нибудь подошёл к мальчику, лежащему на кровати с открытыми устремлёнными в потолок глазами, то увидел, что ребёнок улыбается.

Когда драчуны немного успокоились, один космонавтик встал и подал руку другому, отряхнулся и огляделся по сторонам. Воспользовавшись паузой, Дима решил получше разглядеть их: всё та же блестящая плёнка на теле, на голове такой же серебристый капюшон, на чересчур уж коротких ножках чёрные круглые башмачки. Они повернулись к мальчику и одновременно замахали маленькими ручонками, прокричав при этом:

– Привет, Димка!

– Привет! – несколько робко произнёс мальчик.

– А мы тут к тебе прилетели и присели, – заговорил один, указывая на корабль.

Чтобы хоть как-то различать их, Дима попытался углядеть в них разницу: на первый взгляд они были абсолютно одинаковы, но, всё-таки, один был чуточку выше и немного худее другого, и, по-видимому, он был самым разговорчивым из них (так решил Дима).

– Прилетели и присели, – затороторил тот, что повыше. – Прилетели и присели.

– И как на луне? – неожиданно спросил Дима первое, что пришло на ум.

– На какой луне? – удивился второй человечек. – Ты о чём? Мы на луне не были.

– А я думал вы лунатики, – немножко расстроился мальчик.

– Прилетели и присели, – продолжил первый, что похудее, – прилетели и …

– А откуда тогда вы? – любопытствовал мальчик.

– Во-о-о-н оттуда, – заявил первый человечек, прервав свою тороторку и указывая рукой куда-то в сторону. – Ты главное не боись, Димка!

– Не бойся надо говорить, балбес! – возмутился второй, тот что ниже. – И не туда надо смотреть, а туда. – Он направил руку в сторону чуть выше, и Дима увидел красивый жёлтый шар.

– Да ты сам балбес, а я … – огрызнулся космонавтик похудее и замолчал, а после некоторой паузы добавил, – Дима не надо бояться, не нужно этого делать. Хорошо?

– А я …не боюсь, – прошептал мальчик, и уже не мог оторвать взгляд от переливающегося яркого шара. – Не боюсь.

Какой же прекрасный и восхитительный этот круги. Он приятно щекотал глаза ребёнка, а смотреть на него – просто блаженство. Лучезарный шар становился всё ярче и ярче, и от его света в груди становилось так тепло и безумно хорошо. Каким счастливым человеком чувствовал себя Дима, душа наполнялась свободой и лёгкостью. В эти секунды казалось, что след, оставленный монстром, навсегда сполз с его тела и растворился в лучах волшебного диска. Тёплый свет, излучаемый дивным шаром, стал таким ярким, что заполонил всю комнату, вынудив прищурить глаза, а затем и вовсе закрыть их. И как всё-таки прекрасно на душе, как хочется жить! Уже горячие лучики светила проникли через веки ребёнка, и мальчик прошептал:

– Я не боюсь… Я больше не боюсь.

Дима открыл глаза: солнце нежными жаркими прикосновениями ласкали кожу, с улицы доносилось пенье птиц, где-то далеко гудели паровозы, и были слышны проезжающие по лужам автомобили. Стоя у окна на стуле на коленях, мальчик смотрел на весеннее солнце. Забегающий в палату из приоткрытой форточки влажный воздух слегка дурманил голову.

Вот так: очнуться, словно в сказке, и не думать ни о чём, не вспоминать плохой сон – ну что может быть лучше! Как Дима тут оказался, его сейчас волновало меньше всего. Главное, что ему снова хорошо, ему снова удалось преодолеть страх – очередная схватка с неизвестным безымянным врагом завершилась победой. Ребёнок почувствовал необыкновенный прилив сил, способность снова победить и вновь побеждать. Дима не сомневался: страх придёт ещё не раз, существо не оставит его в покое, но он, как и прежде, сможет дать отпор, ведь у него есть друзья, и они уж точно не оставят его в беде. Космонавтики придут на помощь – они настоящие друзья.

– Я не боюсь, – чуть слышно сказал мальчик и улыбнулся, охотно принимая нежности первых весенних лучей.

«Я не боюсь»

Понежившись в лучах ласкового солнца ещё чуток, Димка слез со стула, схватил любимый самолётик и побежал в коридор. Впереди был целый день, и конечно его нужно провести максимально с пользой, ведь мальчика ждут приключения и новые открытия – ждёт жизнь, настоящая реальная и такая сладкая детская жизнь, а про монстра сегодня он не вспоминал.

***

– Светочка! – обратился к медсестре полный мужчина с лживой улыбкой, – вы знаете, я что-то неважно себя чувствую. Плохо мне, – он попытался сделать болезненную физиономию.

– Идите, ложитесь и всем будет хорошо, – не поднимая головы, но еле-еле сдерживая накипающее раздражение, выговорила Светлана. Старшая заполняла журнал, когда пациент с двенадцатой палаты прервал размеренный ход рабочей обстановки медсестры.

«И как же он достал её уже»!

– Думаете? – с ухмылкой спросил Володя. – А кому всем? Плохо мне, а не всем.

Светлана молчала, старательно создавая вид человека, занятого очень важным делом. Только мужчина стоял и ждал, когда же она посмотрит на него, чтобы в очередной победный миг заполучить от медсестры частичку её драгоценного внимания. Света понимала, что ему только этого и нужно, поэтому, не поднимая головы, продолжала работать. Раздражение внутри женщины нарастало с каждой секундой, но она упорно не сдавалась. Правда, мужчина, в свою очередь, не желал так просто сдаваться: он смотрел на неё, как попрошайка, и ждал, когда же наступит тот победный миг.

– Вы что-то ещё хотели? – всё также, не отнимая глаз от рабочего журнала, спросила медсестра.

– Конечно, хотел…– заторопился он и заговорил быстро. – Я хотел, очень хотел, чтобы вы пришли ко мне в палату… – замямлил он, – …и поухаживали за мной.

– А я вам, что … нянька? – закипела Света, но продолжала писать, не поддаваясь на провокации, – всему своё время… и когда оно наступит, я приду.

– Ну-у-у, что вы так, Светочка, – оживился он, обрадованный тем, что медсестра повысила на него голос, – мне ведь так плохо: болею я, – жалобным голоском проговорил он. – Нужна ваша помощь как специалиста, и …

В кабинет вошла Дина, и мужчина умолк. Младшая бросила на него беглый взгляд, потом на Свету, и, кажется, уяснив в чём дело, тут же бросила:

– Вам помочь? – вызывающей улыбкой посмотрела она на мужчину.

Но тот поспешил отвернуться, демонстративно выражая недовольный вид, и, потоптавшись у дверей ещё с минуту, ушёл. Девушка проводила его взглядом и обратилась к старшей:

– Опять доставал?

– Да ничего не говори, – воскликнула Света, оторвавшись, наконец, от журнала и повернувшись к младшей, зарычала и скривила лицо – р-р-р… вообще уже!

– Что говорил-то? – засмеялась Дина, глядя на взбешённую подругу. – Попросил градусник в задницу?

– Именно туда! – оживилась старшая и засмеялась. – Туда и просил! Вот, если бы он попросил это, с удовольствием запихала, даже несколько сразу!

Немного похохотав от удачной шутки, Света посмотрела на подружку, вдруг, замолчала, с любопытством разглядела подругу и заявила:

– Слушай, Динка, а ты сегодня выглядишь лучше. Щёчки розовенькие, глаза не опухшие, и улыбаешься, я посмотрю!

– Да. Я выспалась, – ответила Дина, но уверенности в голосе всё же не хватало.

Сегодня ей удалось поспать. Она немного успокоилась, ей не виделись больше чёртовы глаза, да и, к тому же, последние дни мальчик спал крепко. Ей хотелось забыть преследовавший уже который день кошмар, и это понемногу удавалось. Конечно, бессонные дни давали о себе знать: организм ослаб, его просто-напросто вымотал постоянный изнурительный стресс. Не выдержав такого издевательства, мозг погрузился в глубокий сон, и Дина проспала весь день. Правда, она вновь чуть не опоздала на работу, вскочила всего за час до смены, но всё же каким-то чудным образом девушке удалось придти вовремя.

Жизнь вроде бы налаживалась, и в глубине души медсестра очень надеялась, что кошмар оставит её и ребёнка в покое. Надежда на желаемый исход, словно живое семечко, прорастала внутри, и Дина на время успокоилась. Только действительность – коварная штука, и каждый день, приходя на работу, сомнения всё же одолевали её. Всю ночь девушка ненамеренно ждала. Ожидала услышать плач, вздрагивала от любого шороха от любого звука. В таком напряжении проходили ночи, и они непременно сводили её с ума.

Вот и сегодняшняя ночь – не исключение. Девушка, как и прежде, не сводила глаз с палаты номер семь, а в груди переворачивались страх и неизбежность. Временами нестерпимое волнующее ожидание отбойным молотком разбивало голову, заставляя бешено учащать ритм сердца и трясти всё тело.

«Надо успокоиться. Надо успокоиться. Надо успокоиться», – точно читая молитву, повторяла про себя Дина, но гнетущая неизвестность и страх продолжали свои мерзкие издевательства. Девушка попробовала почитать книжку, которую она принесла в больницу ещё месяц назад, но притронулась к ней только сейчас. Она читала, не понимая о чём – в голову лезли одни и те же колючие мысли: «мальчик вот-вот позовёт, и она снова увидит…»

Дверь в палату номер семь со скрипом отворилась, и в коридор вышел Дима. В этот миг она не закричала лишь потому, что ожидание неизбежной встречи представлялось ей совсем в иной форме, и уж, конечно, столкнуться с мальчиком вот так, не входило в план. Ко всему прочему, мнимое облегчение принёс привычный (нормальный) облик мальчика: нет ничего такого, что могло напугать её, а, главное, нет их…

«этих, чёрт побери, долбанных глаз»

– Дима, ты куда? – отреагировала она мгновенно. – В туалет захотел?

Но малыш не ответил: посмотрел по сторонам и, не сказав ни слова, пошёл в сторону туалета. Девушка взглянула на часы: без пяти три; проводила ребёнка удивлённым взглядом, и, решив, что на сегодня всё кончено и беспокоится не о чем, уткнулась в книгу.

«Нужно успокоиться!» – выругалась она про себя. – «Только как это сделать?»

Дина закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и принялась за чтение. Будто за спасательный круг, который не позволит потонуть в океане жутких впечатлений, она постаралась ухватиться за содержание. Девушка принялась читать, и книга с удовольствием погрузила её в мир сочиненных кем-то выдумок.

Как ни странно, но печатная история начиналась про маленького мальчика, заблудившегося в лесу и всячески пытающегося найти дорогу домой. Он очень боялся, что не найдёт путь к родителям и умрёт в огромном диком лесу. Ребёнок звал на помощь, плакал, но рядом никого не было. Бедный малыш бродил так бесконечные и ужасные три дня и три ночи, пил из ручейков и был ужасно голоден. Но вот в один «прекрасный» день мальчик наткнулся на маленькую землянку, которая из-за поросших всюду папоротников была почти не видна. С дикой радостью, в надежде обнаружить там людей, он побежал вперёд, но, отворив тяжёлую дверь, понял, что ошибался – никого там не было, только тьма улыбнулась в ответ, оскалив клыки отчаяния. Мальчик стоял у открытой двери и смотрел туда, где ждала его она, чёрная бездна. Он стоял бы так долго, если бы набравшаяся храбрость не толкнула его вперёд и …

Слабое прикосновение вышвырнуло Дину из мира начирканных фантазий: девушка настолько увлеклась чтением, что не заметила, как кто-то подошёл с боку и дотронулся до плеча. Она громко взвизгнула и полетела со стула. И только на полу ошарашенной девушке удалось взглянуть на виновника своего испуга: на пороге стоял…

«Не Дима»

Всё те же чёрные дыры на месте, где у обычных людей располагаются глаза, расплывчатый тёмный квадрат неестественной улыбки – на неё смотрел «не Дима». Враз собрав весь запал ужаса и отчаяния, девушка заорала, что есть мочи, и так пронзительно и оглушительно, что разбудила не только напарницу, мирно отдыхающую в соседнем кабинете, но и всё отделение. Безвыходный жуткий крик ужаса прокатился по коридорам больницы, точно частичка боли, спорой отделившаяся от материнской плоти и разыскивающая место, куда пустить корни. В ответ, мальчик вздрогнул и уже своими, ставшими в миг голубыми, глазами посмотрел на медсестру. Пугливо огляделся по сторонам, обидно заплакал и побежал к себе в палату.