Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная

– Я готов.

– Пожалуйста, – в один голос ответили Калерия Витальевна и Агнесса Семёновна.

Андрей встал и подошёл к их столу. Свой листок он свернул в трубку и, говоря, постукивал этой трубкой по своей ладони. И ни разу в него не заглянул. Когда он заговорил, подняли головы и остальные. Отвечал Андрей уверенно, но не слишком громко.

– Всё, спасибо, – улыбнулась Агнесса Семёновна- Можешь идти. Пригласи следующего.

– Вам спасибо, – ответно улыбнулся Андрей. – До свидания.

У двери он оглянулся и встретился глазами с Эркином, еле заметно подмигнул ему и вышел. Эркин решительно встал.

– Я готов.

– Пожалуйста, – кивнула ему Агнесса Семёновна.

– Минутку, – Калерия Витальевна улыбнулась входящему в класс Аржанову. – Пожалуйста, проходи, бери билет.

Когда Аржанов взял билет и сел на место Андрея, Эркин заговорил. Главное – не спешить. И не сбиться на английский. А то они с Андреем последнее время много по-английски говорили. На втором-то вопросе ничего, он там и не знает, как об этом сказать по-английски, а в первом… там и сорваться недолго. Наверное, поэтому он говорил чуть медленнее обычного, делая паузы. Но обе учительницы одобрительно кивали почти на каждую его фразу.

– Хорошо, достаточно.

– Второй вопрос, пожалуйста.

Эркин перевёл дыхание и перешёл к другой карте. Области, столицы… надписи крупные, даже если не знаешь, можно прочитать. Границы чёткие…

– Всё.

– Спасибо, достаточно.

Дополнительные вопросы?

– До свидания, приглашай следующего.

– Спасибо, до свидания, – улыбнулся им Эркин.

Улыбнулся своей «настоящей» улыбкой, не думая об этом. Увидел их ответные улыбки и вышел.

За дверью он сразу натолкнулся на Андрея.

– Порядок! – Андрей обнял его и даже слегка встряхнул. – Здоровско отвечал. Мы тут слышали.

Эркин тряхнул головой, словно просыпаясь.

– Я что, так орал? Следующему сказали.

Михаил Иванов, побледнев до молочной голубизны, перекрестился и открыл дверь.

– Пошли, покурим, – предложил Андрей.

Эркин кивнул.

Они вышли на крыльцо, где уже стояли и сидели ожидавшие своей очереди и сдавшие.

– Вы как?

– Порядок. Сдали, – ответил Андрей, доставая сигареты.

Обычно Эркин не курил, но сейчас взял у Андрея сигарету.

– Ну, это мы свалили, – сказал Андрей, когда они уселись на каменной ограде. – Теперь до сентября каникулы.

– Да, – кивнул Эркин. – Ты здоровско отвечал. Точно на пятёрку.

– Сколько дадут, столько и возьму, – хохотнул Андрей. – Ага, вон и… выкатился. Как скажи, приклеился.

На крыльцо вышел Тим. Небрежно огляделся, вертя в пальцах незажжённую сигарету.

– Ну как? – окликнул его кто-то.

– Нормально.

– Автобус будет?

– На все сто. Куда ехать решили?

– Сейчас ещё подвалят, обговорим.

– Учителей всех пригласили?

– А то!

Так, в общем разговоре, Тим не спеша, будто сам по себе, подошёл к Эркину и Андрею. Они так же не спеша встали.

– Тебе чего по истории досталось? – небрежно, как из простого любопытства, спросил Андрей.

– Древняя Русь, – так же небрежно ответил Тим.

– Хороший вопрос, – кивнул Андрей. – А то вытащил бы про войну.

– Там дат… до ужаса, – заметил стоявший рядом белобрысый парень из «А».

– Эх вы, – вмешался немолодой, самый старший из них, мужчина из «Б». – Война разве история? Она вон, рядышком, кого ни возьми, у всех болит.

Они стояли в толпе, и разговор сразу стал общим. Пошли перечисления потерь, воспоминания о погибших и пропавших без вести родственниках и друзьях.

– Пропал без вести и всё. А что там? Как там?

– А если в плен?

– Тогда кранты.

– Пленных всех постреляли, гады.

Сказал это не Андрей, кто-то другой, но Андрей, твёрдо глядя в глаза Тиму, подхватил:

– Да, их ведь в лагеря отправляли.

– Да уж, – опять пожилой. – Наслышались мы. Страшные дела там творились. Потому империя эта, – он замысловато выругался, – и постреляла их. Чтоб свидетелей не осталось.

Эркин уже понял замысел Андрея и открыл было рот, но говорить ему не пришлось.

– У Мирона Трофимовича, – сказал кто-то, – два сына было. Оба на фронте, одного убило, а другой как раз в плен и попал.

– В начале войны пленных много было. Никто не уцелел.

Эркин много раз слышал подобные разговоры и рассказы ещё в лагере, да и здесь не раз, но сейчас слушал их совсем по-другому. Каждое слово, каждая фраза били по Тиму, и Тим это понимал.

– Поймать бы кого из тех, – мечтательно сказал Трофимов.

– Что над пленными куражились?

– Точно, – кивнул Андрей. – Им ведь мало было убить, им, гадам, покуражиться надо было, помучить.

Тим слушал всё это молча. Он не смог даже вставить заготовленное: «Ты-то откуда это знаешь?». Все знали, все, оказывается, про лагеря слышали, что там насмерть замучивали, что в последние дни всех постреляли, поголовно.

Андрей по-прежнему смотрел на него в упор. Держался Тим как надо, бровь не дрогнула, что да – то да, но… понял? И, убедившись, что понял, что фраза: «Скажешь про меня, скажу про тебя», – уже не нужна, Андрей мягко исподволь увёл разговор на завтрашнее. Как с местом-то решили?

Эркин перевёл дыхание.

Постепенно на крыльце собрались все, и общий разговор стал деловым. Обговорили маршрут. Тим спокойно достал карту и по ней разметил, кого, где и во сколько он подхватывает. Кто чего приносит, решили ещё раньше. К учителям решили приехать на дом. К каждому.

– Я им так и сказал, – кивнул веснушчатый, что и заварил всю кашу.

– Надеюсь, ты был вежлив, – рассеянно сказал по-английски Тим, складывая карту.

– Чего? – не понял веснушчатый.

Тим досадливо тряхнул головой.

– Ничего, – ответил он уже по-русски. – Так просто.

Он сам не понимал, как это у него вырвалось. И тут неожиданно пришёл ему на помощь Андрей.

– Правильно, надо ещё раз подойти пригласить и сказать, во сколько за каждым заедем.

Эркин кивнул и оглянулся на Артёма.

– Пошли.

– Точно, – кивнул Андрей. – Идите. От «А» кто с вами? Ты? Пойдёт. А от «Б»?

– А ты здесь подожди, – легко надавил ему на плечо Эркин.

– Верно, – согласились остальные. – А то ещё заржёшь не вовремя, знаем мы тебя.

– Так они всё равно сейчас заняты, – остановил их пожилой. – Вот когда выйдут, тогда уж…

– Тоже дело…

– Ну да…

Ещё раз обговорили, кто чего приносит, поспорили: не мало ли спиртного.

– При учителях надрызгаться хочешь?

– Срамота!

– Бутылка на брата – нормально.

– Для учительниц вина надо. Сладенького.

– Бабского-то?

– Ну да.

– Пойдёт. А Трофимычу коньяку. Директор всё-таки.

– Скидываемся?

– Мы купим.

– И я с вами.

– Выдюжите?

– Не бойсь! Закуси-то хватит?

– Не напиться, так обожраться?

– Ладно, мужики, чего мы…

– Как бабы.

– Да уж.

– Сейчас пивка бы…

– Потерпишь.

– Сказали, бумаги в четыре выдадут.

– А сейчас сколько?

Андрей подтолкнул плечом Эркина, и они выбрались из толпы.

– Во! – показал ему Эркин оттопыренный большой палец. – Классно сделал.

– Думаешь, понял? – самодовольно ухмыльнулся Андрей. – Слушай, а чего ты Тёмку позвал учителей приглашать? Он что…? – и поперхнулся концом фразы, потому что Эркин быстро и сильно наступил ему на ногу, тут же отпустил и улыбнулся.

– Мог и сказать, – пробурчал Андрей.

– А зачем? – так же тихо ответил Эркин.

Справки вручали по классам. В их классе это были даже не справки, а аттестаты за начальную школу. И после, налюбовавшись полученными тёмно-зелёными книжечками, заполненными строчками, печатями и подписями, Эркин и Артём дождались в коридоре остальных, и все вместе пошли в учительскую. Ещё раз пригласили всех учителей, сказали, во сколько приедут за ними.

– И ничего не надо, – улыбался Роман из «А». – У нас всё есть.

– Пикник в лесу? С удовольствием, – рассмеялась Джинни.

Никто не отказался. И, когда делегация ушла, Мирон Трофимович оглядел коллег и улыбнулся.

– Надо же как придумали. Ну-ка, коллеги, признавайтесь. Чья работа?

– Полная самодеятельность, Мироша, – ответила Полина Степановна. – Я бы до леса в жизни не додумалась.

– Это после того, как ты в трёх берёзках заблудилась, а потом прямо на ёжика села? – спросил Аристарх Владимирович.

– Ты бы, Арик, ещё школу вспомнил! – совсем по-девчоночьи фыркнула Полина Степановна. – И лягушек в портфеле.

– Помню-помню, – кивнул Мирон Трофимович. – Визгу было много. И твой выбор в пользу филфака стал окончательным и бесповоротным.

– Да, хватит вам. Кое-что я на завтра спеку.

Полина Степановна оглядела остальных, и все закивали. Конечно, их пригласили, но и им надо кое-что вложить. Договорились, кто чего сможет и успеет. Чтобы и к чаю, и к водке. Спиртного не надо, этим и без них запасутся. А вот…

– Я принесу мяса, – улыбнулся Громовой Камень. – Попробуете мяса с живого огня.

– Это… по-индейски? – спросила Джинни.

– Да, – кивнул Громовой Камень.

Он уже думал об этом, как только услышал приглашение. И решил, что пойдёт в племенном. Хотя бы потому, что мокасины и леггинсы в лесу удобнее ботинок и брюк. И прямо из Культурного Центра пошёл на рынок.

Он успел купить мяса и необходимых трав, а дома договорился с Ефимовной о тазике для выдержки. Живой интерес, с каким Ефимовна наблюдала за его кулинарными упражнениями: нарезкой мяса и трав, обваливания мяса в травах и укладкой в определённом порядке – даже несколько польстил. Ну что ж, возможно это станет его маленьким вкладом в… региональную культуру – вспомнил он подходящий термин. И назовём его… так и назовём индейским маринадом.

К «Беженскому Кораблю» автобус подъехал уже наполненным. Эркин, Андрей и Джинни ждали его на улице. Джинни в джинсах, кроссовках и джинсовой курточке с корзинкой в руках.

– Доброе утро, – радостно поздоровалась она с Эркином и Андреем.

– Доброе утро, – тряхнул кудрями Андрей и перешёл на английский. – И даже столь сияющее утро померкло перед вашей красотой…

– Спасибо, – рассмеялась Джинни. – И долго вы это учили?

– Как вас увидел, так сразу и вспомнил, – Андрей склонился в полупоклоне и продолжил: – И солнце, озаряя небосклон, померкло перед вашими очами.

Эркин, улыбаясь, щурился на утреннее, ещё не жаркое солнце. Эту игру – говорить обрывками стихов, добавляя или заменяя при необходимости слова – Андрей вёл часто.

– Признайтесь, Андрей, – Джинни перешла на русский. – Вы сами это сочиняете.

– Не всё, но кое-что, – скромно признался Андрей.

Эркин шутливо дал ему подзатыльник и улыбнулся Джинни.

– Доброе утро, – и протянул руку. – Давайте, помогу.

– Спасибо, она нетяжёлая.

На площадку перед домом вплывал, сразу разворачиваясь на выезд, большой автобус.

Тим дал короткий гудок, открыл дверь и вышел из кабины.

– Доброе утро. В багажник есть что?

И, не дожидаясь их ответа, открыл багажник, плотно забитый ящиками, корзинами, самоварами, ещё чем-то…

– Однако! – озадаченно пробормотал Андрей.

Но Тим ухитрился втиснуть туда их корзинки и с хлопком опустил дверцу.

– Прошу в машину, – улыбнулся он Джинни.

На Эркина и Андрея он не то, чтобы избегал смотреть, не такой уж он дурак, чтобы нарываться, но как-то это само получалось.

– А вот и мы! – Андрей подсадил Джинни и влетел в автобус, получив лёгкий пинок пониже спины от Эркина.

Их встретили общий смех и шутки. Все вместе, учителя и ученики, все в чём попроще: в лес ведь едут. Эркин даже не сразу узнавал учителей и был окончательно потрясён, увидев Громового Камня в кожаной рубашке, как у Маленького Филина.

– Ну, теперь все, – весело сказал Мирон Трофимович. – Поехали!

– Есть, сэр! – так же весело гаркнул по-английски Тим, трогая с места.

Вчера он весь вечер напряжённо думал, пытаясь решить. Что же ему делать? И уже ночью, лёжа рядом с Зиной, окончательно понял. Вариант только один: молчать. И жить дальше так, будто ничего не было, будто не видел он этого синего на белой коже номера, а если видел, то не понял. Как-то же этот парень прошёл через врачебные осмотры. И сказано было понятно. Будет молчать он, будут молчать и про него. Что ж, раз нет другого выхода… нет, любой другой вариант – это смерть. Или сначала арест, а потом смерть. А дети? Зина? Ему захотелось курить. Он осторожно встал с кровати – Зина теперь спала у стены, он настоял на этом, чтобы не беспокоить её. Встал аккуратно, ничего не задев, но Зина сонно спросила:

– Ты что, Тимочка?

– Покурить пойду, ты спи, – ответил он ей, нашаривая на стуле свои штаны.

Натянул их на голое тело и пошёл на кухню. Обычно он курил на кухонной лоджии. Вот там и решил. Надо поговорить. Один на один. Если бы ещё знать, за что именно парень угодил в лагерь. Вор, насильник, убийца? Таких всех можно купить, цена, конечно, разная. Но если парень из тех, кто шёл по статье «враг Империи», а для пленного он слишком молод, то… то такого не купишь. Они потому и шли в лагеря, если выживали на допросах. Надо говорить. И если что… там же, в лесу…

Тим тряхнул головой. Вон они, только чуть поверни голову и видны оба в зеркале над лобовым стеклом. Смеются, шутят. Как все. И если б сам не видел номера, в жизни не заподозрил бы, не подумал, во сне бы не привиделось.

Джинни оказалась рядом с Полиной Степановной, а Андрей и Эркин сзади, между Артёмом и загорелым голубоглазым парнем – звали его вроде Родионом, вспомнил Эркин – из «А». Общий шумный и весёлый разговор, шутки, подначки… Андрей включился с ходу, охотно заводясь сам и заводя других, а Эркин сидел молча. Нет, он тоже отвечал на шутки, смеялся… но всё это шло как-то помимо него. Со вчерашнего вечера, когда они пришли домой, показали Жене и Алисе аттестаты, изобразили в лицах экзамены и вручение, восхитились пирожками… всё было хорошо, но вот сам он был каким-то не таким. Будто это всё не с ним, а с кем-то другим, а он только смотрит на это. Как… как в кино. И, когда уже легли спать, он осторожно сказал, сам не зная, что будет дальше.

– Женя, я…

Она не дала ему договорить, обняв и поцеловав в щёку.

– Всё хорошо, милый, ты молодец.

– Я… я как забыл про всё, – нашёл он нужные слова. – Про тебя, про Алису.

– Ну, всё понятно, у тебя же экзамены были. А теперь начинаются каникулы, – она снова его поцеловала. – Всё хорошо, спи, милый.

Он послушно закрыл глаза и заснул, прижавшись щекой к её волосам…

Автобус шёл плавно, за окнами зелёные луга, желтеющие поля, деревья вдоль дороги и на холмах, и Эркин, глядя в окно, как-то забыл обо всём, ехал бы так и ехал, с бездумным интересом глазея по сторонам.

Заднее сиденье было выше остальных, и Андрей хорошо видел лобовое стекло и бегущую навстречу дорогу. И он уже понимал, что вести тяжёлый автобус по такой дороге очень даже не просто, а чтоб ещё такая плавность была… до чего же классный мастер! Может… может, он и там… – и тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Не хочет он сейчас ни вспоминать, ни думать о лагере.

Тим вёл автобус, изредка поглядывая на привычно лежащую на колене карту. Маршрут он прошёл по бумаге несколько раз, но опробовать его ещё и на машине не успел. Как бы не засесть на лесных разворотах, машина тяжёлая, длинная, с большой инерцией… Но эти сомнения и волнения были сейчас уже не важны: кипевшее за его спиной веселье захлёстывало его, и он, не отрываясь от руля, подпевал песням и смеялся шуткам, не выделяя из общего шума голоса лагерника.

Автобус свернул в лес, и толчки стали ощутимее. По стенам и окнам скребли ветки. Аристарх Владимирович перебрался на переднее сиденье.

– От кривой берёзы слева вторая развилка направо.

– Понял, – Тим напряжённо вглядывался в лес, решая, какую из берёз считать кривой.

– Есть дорога и короче, – сказала Агнесса Семёновна. – Но…

– Автобус там не пройдёт, – кивнула Полина Степановна.

Тим старался изо всех сил, но автобус мотало и подбрасывало всё сильнее. Правда, это только добавляло веселья пассажирам.

– Бутылки не побьются? – заволновался кто-то.

– Главное, чтоб пироги уцелели! – тут же ответил Андрей.

– Эй, гармошку держи!

– Ах ты-и-и…

– Крепко тряхнуло.

– Как на мине.

– Сравнил!

– Что б там от тебя осталось?

– Не, я вот в бомбёжку вот так же…

– Зубы береги!

– А ты язык!

Наконец автобус остановился.

– Что, приехали?

– Да, – Тим выключил мотор и встал. – выгружаемся, – и открыл дверь.

С шумом и смехом повалили наружу.

Место было выбрано удачно. На поляне, окружённой густым лесом и полого спускавшейся к быстрой прозрачной речушке. Залитые солнцем кроны и густая тень между стволами, пение птиц и журчание воды, высокая, чуть ли не пояс трава и плотные подушки мха и опавшей листвы…

Джинни вдохнула пропитанный запахами травы и листьев воздух и на мгновение словно захлебнулась им. Но тут же очнулась и кинулась хлопотать, разбирать привезённые продукты и… и надо же костёр…

Костром распоряжался Громовой Камень. Выбрал место, послал за камнями к речке – судя по шуму, там дно должно быть каменистыми – и аккуратно своим ножом снял круг дёрна вместе с травой.

– А это в тень и полейте как следует, чтобы трава не завяла.

– Зачем, кутойс? – изумился Эркин, бережно принимая на руки тяжёлый сырой круг.

– Чтобы не оставлять кострища, – объяснил Громовой Камень.

– Надо же! – Андрей покрутил головой. – Сколько раз костёр разводили, никогда такого не делали.

– Значит, не партизанил, – хмыкнул Аристарх Владимирович.

– Откуда? – искренне вздохнул Андрей.

– Так, камни сюда, – Громовой Камень выкладывал бортик по краю будущего кострища.

– Вот, – подошёл Эркин с охапкой сушняка. – Подойдёт?

– Да, правильно.

– Так нарубить же можно, – предложил Артём.

– Сушняк горит лучше, – объяснил Эркин. – Только его много нужно. Айда, малец.

– Айда, – охотно согласился Артём.

Никто вроде особо не распоряжался и не командовал, но обживалась поляна быстро. В наветренной стороне от костра расстелили плёнку, на ней скатерти и стали выкладывать посуду, запыхтели два больших самовара, озабоченно пересчитывались бутылки.

– А заваривать в чём?

– Вона, стоят.

– Цельная батарея!

– А нас-то сколько.

– Лапника бы набрать, чтоб на земле не сидеть.

– Зачем лапник? Лесины поищи.

– Ну да, окорим малость и сойдёт.

Последнюю фразу Эркин не понял и потому остался на поляне.

Тим аккуратно развернул автобус на выезд, чтобы потом не тратить на это время – с ненагруженным-то намного проще управляться – и раскрыл мотор. И охладить, и посмотреть. Заметно припекало, он снял свою кожаную куртку и бросил её на сиденье – назло кому-то вышел сегодня в ней, а вот и не назло, а потому, что сегодня в работе, вот и пошёл в рабочей форме – и закатал рукава у рубашки. Он уже почти нырнул в горячий, устало пофыркивающий мотор, когда почувствовал взгляд. Не злой, но очень внимательный. Повернул голову и увидел в шаге от себя младшего Мороза, Андрея, лагерника. А кастет – чёрт, как же забыл о нём – остался в куртке, не переложил, дурак, хорошо, хоть нож при себе.

– Классно водишь, – сказал Андрей. – Где выучился?

Тон его был безмятежен, так, простое любопытство, не больше, а похвала звучала вполне искренне. Тим медленно выпрямился, оглядел Андрея.

– Выучили, – поправил он, переходя на английский. – Раб не выбирает.

– Знаю, – серьёзно кивнул Андрей. – Я тоже себе не выбирал.

– За что сел? – открыто спросил Тим.

Губы Андрея дрогнули в злой улыбке.

– Посадили за что? А за отца. Он в Сопротивлении… был.

Тим почувствовал, как холодная волна поползла к сердцу. Вот оно, то, чего он и боялся.

– Мать с сестрёнками на допросах… погибли. А я, – и снова злая улыбка, – как видишь.

– Вижу, – глухо, через силу ответил Тим. – Ты… знаешь?

– Кто ты такой есть? Сообразил, не дурак. Зря ты к Эркину полез. Я бы не чухнулся, кабы не ты.

Тим досадливо поморщился. Он уже и сам думал об этом. Что поторопился, зря всполошил их.

– Ладно. Что было, то было, – с неожиданным для Тима миролюбием сказал Андрей. – А вот дальше что будет?

– Я про… твоего брата молчу, – твёрдо ответил Тим и усмехнулся. – И про мальца тоже. И про тебя.

– Ну, и мы молчим, – кивнул Андрей. – Ну что?

– Все своего хлебнули, и мало никому не было.

Они вздрогнули и обернулись. Занятые разговором, оба не заметили, когда подошёл и встал рядом Эркин.

– Ты… – растерянно спросил Андрей. – Ты когда подошёл?

– А что? Это важно? – Эркин оглядел их блестящими глазами. – Ну, Тим, решай.

Тим насмешливо скривил губы.

– А не много меня на вас двоих будет?

– Не задирайся, – остановил его Эркин и требовательно спросил: – Есть вам что делить?

Андрей пожал плечами.

– Я его не помню. Из-под нар смотрел. А они все были… как отштампованы.

Эркин перевёл взгляд на Тима.

– А ты?

– Я их не рассматривал, – буркнул Тим.

Андрей насмешливо сощурил глаза, но промолчал.

– Тогда всё, – по-прежнему требовательно сказал Эркин. – И хватит, – и по-русски: – Что было, то быльём поросло, так?

– Так, – решительно кивнул Тим.

– Пусть будет так, – помедлив, сказал Андрей.

– Ну, – Эркин протянул руку и, когда Андрей и Тим положили на его ладонь свои, ловко переплёл их пальцы между собой и со своими, и через секунду распустил рукопожатие. – Всё. Андрей, ты здесь? Я к костру.

– Не бойсь, – ухмыльнулся Андрей. – Не потеряюсь.

– Я пригляжу, – серьёзно пообещал Эркин, уходя к костру.

Они остались вдвоём. И после недолгого молчания Андрей повторил фразу, с которой начинал разговор.

– А водишь ты классно, – и предложил: – Помочь?

Тим медленно кивнул и ответил по-русски:

– А ты что-то умеешь?

Сидя у костра, Эркин изредка посматривал в сторону автобуса. Вроде, там всё было мирно. Он взял свежесрезанный гибкий прут, повертел.

– Зачем так, кутойс?

– Чтобы остался живым, – ответил на шауни Громовой Камень, нанизывая на свой прут кусочки мяса и продолжил по-русски: – И ставь наклонно, чтобы на них не огонь, а жар шёл, понимаешь?

– Да, кутойс, – ответил на шауни Эркин.

Артём удивлённо посмотрел на него и, когда Громовой Камень встал поправить огонь с другой стороны, присел рядом на корточки и спросил камерным шёпотом по-английски:

– Ты что, по-индейски знаешь? А говорил, что питомничный.

– Учусь, – так же тихо ответил Эркин.

Артём задумчиво кивнул, глядя на его работу и перешёл на русский.

– Так ты хочешь стать индейцем или русским?

Эркин вскинул на него глаза и ответил вопросом:

– А ты?

– Я русский, – с невольным вызовом ответил Артём. – Православный, вот!

– Угу, – Эркин кивнул и вернулся к работе. – Ну и будь им.

– А ты?

– А я, – Эркин озорно улыбнулся. – я уж останусь нехристем, – и громко: – Давай за сушняком, малец.

– Больше не надо, – остановил его Громовой Камень. – Да, правильно, вот здесь его ставь. Всё.

– Всё? – переспросил подошедший к ним Андрей. – Это что ж, по пруту на каждого?

– Не плачь, я поделюсь, – ответил Эркин.

Грохнул дружный хохот.

– Ну, братик, ну… – Андрей покрутил головой. – Ладно, пойду накрывать помогу.

– Там и без тебя тесно, – рассмеялся Эркин.

Весёлая толкотня и суета захватили Джинни. Она давно скинула и куда-то забросила свою курточку, оставшись в ковбойке с закатанными выше локтей рукавами. Её кексики так всем понравились. Конечно, основную работу сделала мама, она только помогала, но всё равно, очень приятно.

– Потом напишешь мне рецепт, хорошо? – улыбнулась Калерия Витальевна.

– Да! – засмеялась Джинни. – Да, конечно.

Засмеялась от удовольствия, от того, что всё так хорошо, что в небе стоят ярко-белые, круглые, как из взбитых сливок, облака, что поют птицы, а от костра тянет запахом поджаривающегося мяса, а от самоваров приятным дымом. Она подошла к костру. Как странно: костёр без дыма. Джинни повторила это вслух.

– Огонь есть, а дыма нет?

Громовой Камень встал, ещё раз оглядел своё хозяйство.

– А нам и нужен только огонь, – ответил он по-русски. – Невысокий, но жаркий. Это же не сигнальный костёр.

Два последних слова он произнёс на шауни, и Андрей сразу переспросил:

– Что, кутойс?

– Сигнальный костёр, – перевёл тот сам себя на русский. – Сигналят дымом и тогда костёр делают по-другому.

Эркин беззвучно шевельнул губами, повторяя новое слово.

– Пахнет как вкусно, – подошла к костру Полина Степановна, единственная из женщин не в брюках, а в длинной сборчатой юбке. – Ты его никак вымочил, Гриша?

Громовой Камень улыбнулся.

– Немного. Всех трав я не достал, так…