скачать книгу бесплатно
Андрей хохотал, раскачиваясь на стуле.
Шесть «мишек» Женя не дала, но отсыпала других и разных. Алиса принесла целую пригоршню, и они с Андреем долго спорили: в какой конфете сколько укусов. Эркин хохотал так, что не мог считать. На их крик и смех прибежала Женя, к ней обратились за консультацией, и она сразу ошиблась, сказав, что карамелька не кусается.
– Мама! – ахнула Алиса. – Ты что?!
– Так её же сосут.
– Ясно, один укус! – торжествующе хохочет Андрей.
– Так её сколько сосёшь?! – возмущается Алиса. – Укусил и всё, а тут до-олго.
– Договаривались на укусы, а уговор дороже денег.
– Три, – кричит Алиса. – Три укуса. Два конца и серединка.
Наконец всё сосчитали, и Андрей выбил Алисе в лоб пять щелчков разницы.
– Ладно, – Алиса потёрла лоб и хитро посмотрела на Эркина. – Эрик, а теперь ты будешь играть, да? Ну, да же!
Эркин вытер мокрое от слёз лицо и сел напротив Андрея.
– Давай.
– Ага-ага, – суетилась Алиса. – Мам, ты сюда садись, я рядом, мы смотреть будем.
– Ладно, – Андрей сел поудобнее. – На две, что ли?
– Не малолетки же, – ответил Эркин. – На две и вперехлёст.
– Ладно, ты только того… Не очень.
– Не очень, не очень, – кивнул Эркин. – Начали.
Эркин с самого начала задал такой темп, что Андрей ни одного очка не взял. Когда счёт приблизился к ста, Эркин совсем незаметно, чуть-чуть замедлил движения, и Андрей смог размочить счёт. Игра пошла с переменным успехом, и на счёте сто пятьдесят семь – сто сорок семь Женя решительно сказала:
– Всё. Пора ужинать.
– Ладно, – сразу согласился Эркин. – Подставляй лоб, Андрей.
– А ежели на сигареты обменять, а? – Андрей подмигнул Жене и Алисе. – По затяжкам.
– Я не курю, – рассмеялся Эркин.
– Тогда на конфеты.
Помирились на пяти щелчках, трёх карамельках и большой шоколадной конфете. Эркин сгрёб конфеты и выбил Андрею его проигрыш.
– Всё, чист, – Эркин встал и сказал уже по-русски: – Пошли ужинать.
– Пошли, – встал и Андрей.
Выигранные конфеты Эркин сложил в общую вазочку. Алиса выжидающе посмотрела на Андрея, но тот в ответ только скорчил рожу и аккуратно разложил остатки своего выигрыша у своей тарелки.
Ели творог со сметаной и сахаром, пили чай с конфетами. И Андрей щедро угощал всех своим выигрышем.
И как всегда после ужина Женя укладывала Алису спать, Эркин ходил поцеловать её на ночь, а Андрей накрывал на вторую «разговорную» чашку.
– Ну вот, – Женя с удовольствием оглядела их. – Давайте решать.
– А в чём проблема? – улыбнулся Андрей. – Я серьёзно, Женя.
– У тебя с отпуском решилось? – спросил Эркин.
– Десять месяцев отработать надо, – стал серьёзным Андрей. – А у вас?
– Так же, – кивнул Эркин и посмотрел на Женю.
– Да, – Женя подвинула к Андрею конфеты. – Я и в профсоюз ходила, выяснила. Так вот, зимние мы со всеми отгуляли, а ещё двадцать дней осенью, не раньше октября.
– Ну, и у меня, значит, так же, – хмыкнул Андрей. – Закон, говорят, он всем закон. Хотя… стоп, я же с мая, так десять месяцев… – он запнулся.
– Май – это пятый месяц, – сказал Эркин. – А всего их двенадцать, так? – и сам себе ответил: – Так. Значит, после февраля пойдёшь.
– Это в марте? – Андрей мечтательно вздохнул. – Ох, и погуляю я… котом мартовским.
Женя так смеялась, что даже взвизгнула. Смеялся, упав лицом на руки, и Эркин. Андрей самодовольно ухмыльнулся и встал.
– Ну, кто куда, а я баиньки, – и, выходя из кухни, тихонько мяукнул.
Отсмеявшись, Эркин встал и собрал посуду.
– Ты иди, Женя, ложись, я уберу.
– Ага, – встала и Женя. – Спасибо, милый.
Эркин вымыл и расставил посуду, налил воды в чайник, чтобы утром только на огонь поставить. Прислушался. Так, Женя вышла из ванной. Если он сейчас и столкнётся с Андреем, то не страшно, хотя нет, Андрей будет его ждать.
В ванной он быстро вымылся, с наслаждением растёрся полотенцем и, прислушавшись, немного потянулся, разминая мышцы. И в прихожей столкнулся с Андреем.
– С лёгким паром, – ухмыльнулся Андрей.
– И тебя с будущим, – улыбнулся Эркин.
Женя лежала в постели и ждала его. Войдя, Эркин привычно закрыл за собой дверь, сбросил халат на пуф и потянулся под восхищённым взглядом Жени.
– Какой ты красивый, Эркин, – вздохнула Женя.
И тихо засмеялась: такой счастливой была улыбка Эркина.
Время позднее, завтра рано на работу, и Эркин позволил себе только обнять Женю, поцеловать и погладить, пока её тело не стало совсем сонным. И когда она уснула, уткнувшись лицом в его шею, он, осторожно потянувшись над ней, выключил лампу и распустил мышцы. Женя всё ещё обнимала его, и он уже во сне подвинулся, чтобы ей было удобно лежать.
У себя в комнате Андрей сбросил на стул халат, погасил свет и лёг. Простыня приятно заскрипела под телом. До чего же хорошо! Девчонкам он написал, как надо, на работе, в школе, да везде – всё у него тип-топ, хорошо, и лучше не надо. А то письмо… а на хрен! Не нужен он отцу, ну, так и чего психовать, не из-за чего.
Андрей вздохнул, заворачиваясь в одеяло. Он не хотел думать об этом, но всё равно… Каждый – не каждый, но уж через два вечера на третий накатывало. Он старался вспоминать отца тогдашним, а видел нынешним, председателем Комитета. И снова от острой боли щемило в груди, как от удара. Андрей стиснул зубы, пересиливая слёзы. И справился. Не в первый раз ему вот так… Ну что, мама? Всё у меня хорошо, всё тип-топ, живу, работаю, учусь. Живу в семье, работаю кем хочу, учусь в школе. Мама, жаль, тебе бы Эркин понравился, и Женя, жена сына – невестка, так? Так, мама, ты бы ведь взяла Эркина в сыновья, он же – мой брат, я так хотел старшего брата, ты знаешь, нет, жена сына – это сноха, Женя тебе сноха, а ты ей – свекровь, Аня с Милой и Алиской вместе бы играли, хотя… Миле сколько сейчас? Мне двадцать один, а она на три года младше, а Аня старше так Ане тогда двадцать четыре, а Миле восемнадцать, мы бы их замуж выдавали, да, мама, всё у меня хорошо, мама, вот тебя только нет, и сестрёнок, а отец… Мама, когда он ушёл, ты нам что сказала? Чтоб мы молчали и даже не думали о нём, не вспоминали, чтоб и случайно не проговориться, будто его и не было. Ну, так оно и есть. Не было его и нет. И не нужно. Мама, у меня всё хорошо, слышишь, мама?
Андрей уже спал, продолжая во сне разговаривать с матерью.
Приглашение на вечеринку к Джинни и обрадовало, и смутило Громового Камня. Конечно, приятно, и на паре вечеринок он уже был, всё прошло великолепно, но… но Джинни с той стороны, она-то девчонка и не понимает ничего, но вот её мать… Он её видел пару раз в городе, и, в общем, она ему даже понравилась, вполне приличная старуха, но Джинни как-то обмолвилась, что её отец погиб на войне, так что… так что вряд ли её матери будет приятно видеть его форму и награды. А в племенном тоже не пойдёшь, а штатского у него ничего нет. Значит… значит, надо купить. Рубашку, брюки, ботинки, носки и кое-что поверх рубашки, скажем, лёгкую куртку или дешёвый пиджак.
Он достал и пересчитал свои деньги. Зарплату обещали на следующей неделе, за квартиру он заплатил, но… но остаться без копейки, чтоб и сигарет не на что купить, тоже не хочется. Нет, значит… на сигареты и всякие мелочи десятка до зарплаты, а на остальные пойти купить одежды.
Громовой Камень оттолкнулся от стола и встал. Быстро скинул кожаную рубашку, леггинсы и мокасины, убрал всё это в шкаф и достал форму. Она у него всегда в порядке. Быстро оделся, уложил деньги в нагрудный карман гимнастёрки и застегнул пуговичку. Глянув в зеркало, расчесал волосы. А хорошо его постригли, и вообще… ничего смотрится. Не «смерть девкам», но близко к этому. День пасмурный, и без палки не обойтись. Но боли вполне терпимые.
Будним днём в пансионе тихо и пустынно. Жильцы на работе, хозяйка и прислуга заняты домашним хозяйством. Громовой Камень спустился вниз, взял из стойки для зонтиков свою палку – он теперь держал её здесь и по дому ходил свободно – и вышел на улицу.
День не то что пасмурный, но… приглушенный, дождя нет, может, и не будет, а в воздухе стоит мелкая водяная пыль, и тепло. Громовой Камень шёл быстро, но без спешки, не наваливаясь на палку. Как всегда, в будни с утра прохожих мало, некоторые из встречных с ним здоровались. Иных он вспоминал: родители его учеников, – лица других просто знакомы, но отвечал он всем.
А вот в торговых рядах было людно, хоть и не так, как в выходные. Громовой Камень шёл вдоль ряда мужской одежды, когда его окликнули:
– Ой, доброго здоровья вам! Наконец-то заглянули!
Громовой Камень оглянулся. Пухленькая кудрявая блондинка приглашающе улыбалась ему из-за прилавка. И он сразу вспомнил её. Это мать худенького и такого же белоголового мальчика из группы дошкольников, да, Филя, Филипп Смирнов.
– Здравствуйте, – улыбнулся он ей, подходя к прилавку с мужскими рубашками.
– Вот хорошо, что зашли, – она радостно тараторила, раскладывая перед ним прозрачные хрустящие пакеты. – Только-только получили, из Царьграда товар, лёгкие, чистый хлопок, как раз для лета, и расцветка самая модная, а уж вам-то к лицу будет…
Под её трескотню он выбрал себе две рубашки: бежевую с короткими рукавами на жару и голубовато-серую с длинными. Конечно, этого мало, и цвета хорошие, но денег в обрез.
А брюки лучше тёмные, конечно, для лета, да, положены светлые, но ему-то нужны универсальные, чтоб и в пир, и в мир. Ещё ботинки, тоже тёмные, но лёгкие, кожаные под гуталин, две пары носков и… на третью ему не хватило.
И уже идя домой с аккуратным тючком, Громовой Камень вспомнил про куртку. Так, здорово же он просчитался, хотя… хотя, стоп, у него же есть куртка, племенная, с вышивкой и бахромой, но именно куртка, а не рубашка, так что вполне ничего, вполне и даже очень.
Дома он распаковал тючок и разложил покупки на кровати, полюбоваться. Да, возможно он переплатил, и скорее всего, именно так, но у него никогда не было таких… вещей. В Эртиле до армии, ему все покупали, в армии тоже понятно… без выбора. Нет, он всё-таки купил хорошо. Так что завтра с утра на урок он пойдёт как всегда в форме, потом вернётся, пообедает, приведёт себя в порядок – примет душ, переоденется – и пойдёт к Джинни. Посмотрим, что из этого получится.
Россия
Ополье
Туровский конный завод
Чолли придержал Раската, похлопал по шее и отпустил поводья. Облака разошлись, открывая летнее солнце, и равнина сразу заискрилась, заблестела. Чолли распахнул куртку, снял и сунул в карман шапку, подставляя лицо солнцу. Ну вот, первую весеннюю страду они свалили, огород у них теперь не хуже, чем у других. Сад, правда, голый, но опять же соседи объяснили, что сад делают осенью, а урожая всё равно ещё ждать и ждать, но и у них не день впереди, не год, а вся жизнь. А цветы в палисаднике уже цветут вовсю, беседку для летнего чая ему помогли поставить, и летнюю кухню, чтоб зря печь не топить, в хлеву стоит корова, бело-рыжая Милка, и молоко теперь своё, да ещё десяток кур с пёстрым петухом… немалое хозяйство, Настя за весь день не присядет, и он сам до работы, после работы…
Чолли усмехнулся. Смешно, но ему даже нравится всё это. Это его хозяйство, его дом, его семья. Там, в Алабаме, всё равно в нём жило постоянное: отберут! Хозяйское слово ненадёжно, сегодня дал, а завтра отнял. Не за что-то, не почему-то, а только чтоб власть свою показать. А здесь… здесь совсем другое. Они это купили, на свои деньги, а что подарили им, так это ж по дружбе, от чистого сердца. И когда Силины, что в соседнем проулке живут, младшего своего женили, так он с Настей вместе со всеми на той свадьбе гулял, и Настя со всеми женщинами свадебный пирог ставила, а на поезжанье, когда за невестой в Маковку – соседний посёлок – поехали, так он с мужчинами верхом на Раскате, а Настя с другими молодками в бричке. Хорошо погуляли.
Чолли рассмеялся воспоминанию и шевельнул поводом. Раскат сразу пошёл рысью. А объезжать Раската ему и не пришлось, конь будто всё знал заранее и подстраивался под него. Теперь-то он понял, что такое: свой конь. Раскат под него, и он под Раската. На следующее лето, когда с табуном будет в степь уходить, Раскат уже поставлен будет. А сёдла здесь другие, пришлось заново учиться да привыкать, это Раскат его принимает как есть, а другие, бывает, сердятся. И он хоть и рабочим пока числится, а и на объездку его зовут, и конюхам он не только помогает, а бывает и наравне работает. И всё не за просто так, а к зарплате прибавка. Ну-ка, давай, Раскат, пошёл, ну, пошёл!
И свист ветра в ушах, и стремительно летящая под копыта зелёная молодая трава. Давай, Раскат, давай! Чолли привстал на стременах, подался навстречу ветру.
Как тренировать Раската, ему рассказали подробно и очень понятно. А однажды, когда он работал Раската в манеже, пришёл директор, постоял, посмотрел, а потом вошёл к нему и сказал. Всё по делу и не обидно. И не по-хозяйски. Нет, он директору не ровня, и говорил с ним директор не как с ровней. А… как опытный с новичком. Он для директора – человек, а не скотина рабочая.
Чолли прислушался к дыханию Раската и довольно улыбнулся: хорошая дыхалка, а если ещё поставить, как ему говорили, то на осенних скачках он со многими поспорит.
А в прошлое воскресенье Мишку и Светку на коня сажали, из младенчества вывозили. Положено здесь так, чтоб от материнской груди да на коня. Соседи собрались, сразу после церкви, стол во дворе накрывали, Настя напекла пирогов, у неё уже совсем хорошо получается, он привёл из конюшни Раската и вывез Мишку. И всё бы на этом, да Светка такой рёв подняла, что и её посадили, а она сразу за гриву уцепилась, еле стащили потом. Смеху было, что, дескать, по ошибке девка, парнем бы ей быть, поминали каких-то Кавалерист-Девицу и Анку-Атаманшу. А на следующий год он Пашу вывезет.
Так, дыхалку он Раскату сегодня отработал, пора и домой. Раската обиходить, домой забежать и на дежурство, сегодня он в ночь. И, словно услышав его мысли, Раскат, не сбавляя хода, стал поворачивать налево, к посёлку.
– Хорошо, Раскат, – похлопал его по шее Чолли. – Хорошо. Домой.
Россия
Цареградская область
Алабино
На выходной он решил съездить в Царьград. Погуляет, сходит в зоопарк. Читать он читал, но надо и посмотреть. Утром выедет, вечером вернётся. Он словно спорил с кем-то, отговаривающим его. В самом деле, чего ему киснуть, ездил же, и не раз, и всё благополучно обошлось, деньги, да, потратил, ну, так он же и зарабатывает неплохо, и одет на уровне, и вообще…
И, ложась спать, Дэн завёл будильник на полвосьмого. Чтобы успеть на электричку в восемь пятнадцать, тогда в полдесятого он в Царьграде. Он уже лежал, когда в дверь постучали.
– Кто? – спросил он, не открывая глаз.
– Это я, Арчи, открой.
Чертыхнувшись, Дэн вылез из-под одеяла и зашлёпал к двери, щёлкнул задвижкой.
– Входи, – и отступил вбок.
Арчи умело приоткрыл дверь на щель и ловко проскользнул в комнату.
– Ты чего так рано завалился?
– В Царьград с утра еду, – хмуро ответил Дэн. – Чего тебе?
Арчи внимательно посмотрел на него. И спросил, заранее зная ответ:
– Сигареты есть?
– Ты чего? – удивился Дэн. – Головой приложился? Я ж не курю.
– Знаю, – кивнул Арчи и улыбнулся. – А вдруг завалялись?
– Иди ты! – Дэн выругался по-английски и продолжил по-русски: – Коли за этим, так отваливай.
– А поговорить если?
– С этим к доктору Ване. Или к батюшке. Отваливай. Мне вставать рано.
– А чего у тебя там в Царьграде? – не унимался Арчи. – Зазнобу завёл?
