Встретимся на мосту. Песнь любви и проклятия

– Дайте угадаю, вы едете к своей престарелой тётушке, чтобы скрасить её одинокую старость, а заодно присмотреть за наследством, которое она в благодарность отпишет вам. Или нет, не так. Вы едете в столицу, чтобы там сразить всех наповал своей красотой и умом и отбить у знатных девиц всех их богатеньких женихов. Точно!

Виола снова рассмеялась. Хотя в чём-то, можно сказать, Илан оказался не так уж далёк от истины. Она действительно едет за женихом, вернее, к жениху, прах его побери со всеми его землями и богатствами. Но сейчас она не будет думать об этом.

За разговорами, в лучах синевы его глаз, в музыке его голоса Виола не заметила, как пролетело время. Ей пора было возвращаться в каюту леди Коры и готовиться к вечернему выступлению. Виола с трудом скрыла сожаление, прощаясь со своим новым знакомцем. На самом деле ей хотелось остаться здесь, на этой палубе, и бесконечно слушать его голос, чувствовать тепло его руки, не скрытой перчаткой, как требовал этикет для благородных особ. Хотелось не отрываясь смотреть в его глаза, не пряча свои под вуалью, утонуть в этой лучистой синеве, и плевать, что подумают окружающие, что скажут родители. Флора милосердная и все боги женского мира, неужели это и вправду происходит?!

Виола встряхнула головой, сбрасывая наваждение. Завтра она встретится с Иланом снова. А пока… Пока нужно держать себя в руках и выполнять обязательства.

Глава 7

Виола вернулась в апартаменты. С загадочной улыбкой она бродила по комнатам, прикасалась к вещам, стояла у иллюминатора и смотрела на бордовые волны. А тем временем паучиха Лю вытащила из шкафа платье для вечернего выступления, разложила его на кровати и деловито забегала по швам и складкам, подгоняя наряд под размеры Виолы. Вскоре пришёл Романо, достал из комода репертуарную папку и устроился в кресле.

– Виола, пора заняться делом, – сказал он, – у тебя сегодня два номера – пятый и двенадцатый..

Девушка послушно встала перед пюпитром, рассеянно улыбаясь, полистала папку и разложила листы с нотами и текстом.

– Виола, как себя чувствуешь? Ну-ка, посмотри на меня… – Романо вдруг вскочил с кресла, подошёл вплотную и с беспокойством посмотрел ей в глаза, потом провёл рукой перед её лицом. – Флора милосердная! Когда же ты успела?!

Паучиха замерла, вопросительно подняв лапку, затем спрыгнула с кровати и взбежала по одежде на плечо импресарио. Выпучив все свои восемь разноцветных глаз, она тоже уставилась на девушку.

– Самец! – тревожно пискнула Лю и добавила с ноткой горечи, – Беда. Любовь…

Виола смотрела на импресарио сияющими невидящими глазами, словно смотрела не на него, а на кого-то другого, которого видела только она. Романо встряхнул её за плечи, но это не помогло, наваждение не отпускало. Тогда импресарио вздохнул и, пробормотав «ох, не люблю я этого», влепил девушке две смачные пощёчины.

Виола задохнулась от обжигающей боли и прижала руки к щекам, которые мгновенно покраснели и припухли, из глаз брызнули горячие слёзы.

– Прости, девочка, но это было необходимо, – тут же заявил Романо. – Зато сразу взгляд стал осмысленный. А то бродила тут, как привидение. Ну? Пришла в себя? Давай репетировать.

– Ты меня ударил, Романо! – воскликнула Виола. – Ты с ума сошёл?

– Нет, девочка, я в здравом уме. А вот ты вляпалась, как лягушка в мёд. И угораздило же тебя влюбиться в самом начале круиза! Тебе петь надо, у тебя контракт! Так что вытри сопли, красавица, и давай работать.

Виола метнула на импресарио полный ненависти взгляд, быстро умылась и встала к пюпитру.

– О! Вот в таком настрое и выйдешь сегодня к публике, – заметил Романо, в его глазах сверкнул азарт, – сразу темперамент пошёл! А то поёшь, как колыбельную младенцу, а в зале взрослые люди сидят, им чувства подавай, энергию, зов души и тела.

– Это ты сейчас специально мне гадости говоришь? – спросила Виола и начала улыбаться своей догадке. – Коварная бестия. Я ещё припомню тебе эти пощёчины.

– Это сколько угодно, ваша милость. Мне и не такое обещали. Знала бы ты, какими магическими карами мне грозила Кора! И ничего, жив-здоров, как видишь. Ладно, хватит сантиментов. Репетиция прежде всего!

* * *

Вечером, стоя в кулисах, Романо давал последние наставления:

– Представь своего ненаглядного и пой для него. Только не обмирай, умоляю, я то зал заснёт вместе с тобой. Пой с радостью! И ни шагу без меня сегодня! Всё поняла?

– Да, ни шагу без тебя, – ответила Виола. Она встряхнула плечами, приподняла подбородок и шагнула на сцену.

Представить, что поёт для Илана, было легко. Его лицо, лучистый синий взгляд и так стояли у неё перед глазами неотступно. И Виола пела с радостью!

Едва затихли последние звуки ансамбля, публика взревела восторгом, крики «браво» зазвучали, как выстрелы, на сцену к ногам Виолы полетели цветы вперемешку с золотыми браслетами и кольцами. Виола изящно поклонилась и ушла в кулисы. Следом за ней, собирая в охапку цветы и подарки, шагнул импресарио. «А теперь хватайся за меня и бегом!», – буркнул он ей в ухо.

Виола вцепилась в полу его смокинга и почти побежала, не видя перед собой ничего, кроме его крепкой спины. Они неслись, сворачивая в какие-то коридоры и тесные переходы, заскакивали в лифты и выходили из них в странные помещения, которых Виола никогда не видела раньше и даже не могла представить себе таких помещений на корабле. И снова они бежали по лестницам и коридорам. В какой-то момент Виола почувствовала, что её хватают за щиколотки, дергают за край платья, один раз даже попытались ухватить за талию, но ткань платья была скользкой, и невидимый преследователь не смог как следует зацепиться. Казалось, этой гонке не будет конца.

И вот, в очередной раз запрыгнув в лифт, Виола и Романо буквально вывалились из него в апартаменты певицы. Виола на четвереньках доползла до кровати и забралась на атласное покрывало. Романо остался лежать на полу. Тяжело дыша, он выгребал из карманов и потайных кармашков драгоценные трофеи, а паучиха ловко складывала их в шкатулку.

– Хвала Дисонию, оторвались! – наконец произнёс Романо.

– Кто это был? – подала голос с кровати Виола. – Нас хотели ограбить?

– Это было бы наименьшим злом, – ответил импресарио. – Запоминай, девочка, это обратная сторона твоего таланта. Как-нибудь потом я объясню тебе кое-что… тебе уже можно рассказать… потом…

– А в нашем контракте это прописано? – с ехидством спросила Виола.

– Нет. Но эти правила существовали всегда, хотя о них мало кто говорит вслух. Однако тебе это стоит знать, красавица моя. Но потом… Лю, дорогая, сделай-ка нам крепкого чаю.

Паучиха хихикнула и побежала к шкафчику с посудой.

Спустя час Романо и Виола, в уютных халатах после душа, сидели за столиком и пили душистый чай. Лю сидела в середине стола, между чайником и сахарницей, и макала лапки в напёрсток с чаем.

– Мне жаль, что всё это случилось именно сейчас, в этом круизе, и буквально на второй день контракта, – говорил импресарио. – Тебя угораздило влюбиться в какого-то смазливого пацана. Само по себе это не такое уж и событие, если бы не одно обстоятельство… – он не спеша глотнул из большой чашки. – Твой возраст, твоя энергия – вот в чём проблема. Не знаю, говорила ли тебе твоя уважаемая матушка про такие тонкости.

Виола слушала, помешивая чай. Тонкости влюблённости? Что-то она не припомнит такого. Хотя однажды графиня Алисса обронила фразу, которая сильно озадачила тогда юную Виолу: «На ощупь все мужчины похожи». Но что она имела в виду? Она так и не объяснила.

– Тонкости? Не понимаю, – сказала Виола.

Романо вздохнул обречённо.

– Ох уж эти благородные матроны… Тайны, тайны… Нет, чтобы объяснить собственной дочери всё, как есть. Так нет же, напустят туману, наплетут сказок, а девчонка потом должна отдуваться и платить собственным разочарованием, – ворчливо говорил он. – В общем, всё просто, девочка: ты – добыча, желанная, статусная. Ты же сейчас выступаешь аватаром леди Коры, а она была… горячая штучка. У всех этих знатных господ от её вида и голоса просто вожжи срывало. Они все её хотели, как певицу, как женщину, как заморскую волшебную птицу. И это не имеет ничего общего с любовью. Это просто желание обладать редкой и дорогой вещью, чтобы можно было потом, где-нибудь в компании таких же богатых и знатных, похвастаться, что ты не только знаком с самой леди Корой, но и знаешь, какого цвета у неё нижнее бельё, потому что сам его выбрал, купил, надел и снял.

Виола поперхнулась.