Грязь. Сборник

Но отдельных строчек заслуживает капитан-черлидер. Ах, капитан, ах, капитан… Уж по тебе вздыхает зал… Да, Карина была любимицей публики. Всегда впереди, красивее всех, она улыбалась без перерыва, смеялась и крепко держала в своих хрупких ручках управление командой поддержки. Каждый раз выходя, она брала ответственность на себя и прикладывала все усилия, чтобы все её звездочки блистали в этот вечер. Харизма – вот что выделяло её на фоне других, каких-то безликих на её фоне девушек. И всегда на острие атаки, всегда.

Опускает голову, проверяет стойку, поднимает, вдох-выдох, вдох-выдох, оглядела своих, все готовы, дыхание ровное, крик трибун, рев колонок, первая секунда песни, вторая, третья, синхронный поворот, взмах волосами и… шоу. Не влюбиться нельзя. Как же добиться любви капитана?

Опаздывая на игру, Максим по привычке юркнул в служебный ход.

– Отбил Карину у спортсменов, вот молодец, – говорили ему первое время друзья. – А в чём твой секрет?

И журналист таинственно улыбался, говоря:

– Это всё писательский секрет.

И по дороге сюда он в очередной раз думал об этом. Ведь секрета никакого не было, для него самого это было полной неожиданностью.

– Пропуск.

– Я Макс Кириллин.

Охранник в рабочей спецовке покачал головой.

– Ладно, я сейчас позвоню Меньшикову, он разберется.

– Хорошо, пусть начальник разберется.

– Что-то сговорчивыми вы все стали, – набирая номер, сказал Максим.

Гудки, гудки.

– Слушай, а вас раньше двое на этом выходе стояло. И всё время один обязательно знал меня.

– Сокращения.

– Понятно… Алло, Тимофей Георгиевич, тут проблема у меня со входом. Да, да, сейчас передам ему трубочку.

Интересно, в каком же наряде сегодня будут выступать наши любимицы?

Матч начался. Первые финты, первые ошибки и промахи. Карина посмотрела вниз, в проход, и увидела Максима. Видимо, он опоздал и не успел занять своего места. Он как всегда стоял с самодовольной ухмылкой. Всегда с ней ходит в одиночестве. Почувствовав её взгляд, он поднял глаза и улыбнулся ей. Потом подмигнул. Она сияла. Отправила воздушный поцелуй и помахала ручкой. Другие девушки с завистью посмотрели на неё.

– Они выступили еще два раза, оба раза – блистательно.

– А дальше?

– А дальше начался пожар на одном из секторов, который перерос в беспорядки. Никто от пожара не пострадал, но вот носов наломали прилично. Я описывать их не буду, нет чести в повествовании о беснующихся людях. Можно сказать лишь одно: всё было как обычно – без меры и совести.

– И он сбежал?

– Да, сбежал, бросил меня там одну. Знаете, как я напугалась? Суматоха, паника, смотрю вниз, а там его нет. Только толпы. Только что был так рядом, и теперь я одна, девочки все перепугались.

– Она посчитала, что я сбежал. Когда мы встретились, она заплаканная начала меня бить, по-настоящему, пошла в нападение. Очень злая была. А я что? Я не ожидал такого. Думал, что все сейчас эвакуируемся, всё будет хорошо, по плану. Что, мне лезть за ней надо было?

С этого и начались большие проблемы. Два месяца постоянных войн и терапевтов. Всё то, что их раздражало друг в друге, но они умалчивали об этом, теперь бесило их еще сильнее, они приставали друг к другу по малейшему поводу. Она запретила ходить ему на матчи. Он полностью перебрался на диван. И вот настал «тот самый» день.

В тот день они вышли от своих терапевтов и после заката встретились дома лицом к лицу.

В сторону окна спальни, вслед за Максимом, полетел аквариум с растениями. Разбился вдребезги об стену немного левее подоконника и расплескал воду по всему полу. Супруги щедро сыпали оскорблениями.

– Ты что, совсем, что ли?

– Предатель, Ирод!

– Ирод-то тут причём?

– Будешь так же мучиться за то, что наделал, а если нет, то я тебя сама замучаю!

– Исторически он был вполне нормальным царем, это всё религиозники!

– А мне плевать!

Карина стояла на мягкой кровати в нижнем белье кораллового цвета и белой рубашке – ссора началась во время переодевания, она не успела одеться в домашнее. Руки разведены в стороны, рыжие волосы растрепаны – укладке конец, самый настоящий оскал на лицо – это выглядело бы страшно, не будь у неё таких милых щек. Максим, всё еще одетый в костюм, твёрдо стоял на ногах в пол оборота к ней, вытянув вперед руку с угрожающе выставленным вперед указательным пальцем, требуя неприкосновенности:

– Стой! Аквариума уже хватит, женщина! Я уже всё решил! К чёрту…

И она набросилась на него с кулаками. Как тогда, после матча. Запрыгнула сверху и наносила неумелые, но искренние удары по его спине, плечам и голове, что-то пыталась делать ногами. Максим скинул её на кровать. Карина моментально поднялась, отпрыгнув в сторону, пытаясь обойти сбоку своего оппонента. Злобный взгляд, полусогнутые натренированные ноги, возможно, она даже шипела в тот момент, не заметив этого. Как их кошка на ветеринарном столе, она была загнана в тупик жизни и распята «своими» людьми. Она хотела мести и свободы, не особо задумываясь об этом. Шаг, ещё к подоконнику, и неожиданно опорная нога скользит в сторону на мокром паркете. И вот она уже сидит на полу, свалившись на попу, ударившись о шкаф.

Максим подбегает. Супруга ногами пинает его. От неожиданности он теряет равновесие и падает на пол напротив, ударившись об угол кровати.

– Ахр… – издаёт он сдавленный сон.

Держась за спину, готовясь встать, он… замирает, в мгновение ока приходя в себя. Горячая кровь перестаёт бурлить в голове, сейчас он видит только одно: её босые ноги застыли в нескольких сантиметрах от разбитого аквариума. Осколки стекла и так близко: ещё одно движение и она сморщится от боли, польется кровь. Возник образ: багровые капли на свежем снегу – страшно и противоестественно. До дрожи. В его сердце появился страх. Страх не за себя.

С вялым криком Карина в полулежащем положении передвинулась к Максиму и стала бить его ладонями по голове. Он перехватил её руки, развел в стороны, крича:

– Успокойся, успокойся, успокойся, дура!

Когда она перестала вырываться, он спокойно добавил:

– Успокойся.

Она тяжело дышала, он тоже. Их сердца бешено бились, повышая температуру разгоряченных тел. Лицом к лицу застыли в позе глубочайшего кризиса (теоретически она может его еще укусить, этого отрицать нельзя). По её аккуратному носику скатилась капля пота и упала между ними. Зеркальные отражения друг друга. Он отпустил её руки, оба медленно ввернулись в углы своего «ринга»: она – к шкафу, он – у кровати.

– Осторожно, там стекло.

– Тебе-то что, предатель? – прошипела она в ответ, потирая свои запястья, за которые держал её Максим. – Больно, блин.

– Ненавижу, когда ты говоришь это девичье «блин», – он перевел взгляд на стену левее подоконника. – Ну, вот что ты сделала с обоями? Мы же их клеили вместе.

– Это не единственное, что мы здесь делали вместе.

Вот так всегда: в первое время стараешься всегда держаться на высоте, но со временем… И так же с другими. Заинтересуешься кем-то, сделаешь шаг навстречу этому «богу» в твоих глазах, а он окажется человеком. Узким, немного сердитым, уставшим. Сидящим напротив тебя буквально в одной рубашке после короткой схватки и одного разбитого аквариума.

– Так значит, ты всё решил? – с каким-то надломом в голосе спросила она, подняв глаза на супруга только после вопроса.

– Да, – твёрдо ответил он. – А ты?

Карина кивнула головой и с уверенностью сказала:

– Да.

В ей серо-зеленых глазах был упрек. Она была серьезна как никогда. Всё это звучало как прощание. Жалость негласно наполнила этот вечер собой. Максим опустил взгляд в сторону осколков. Сейчас они уже не угрожали Карине. Это была её идея купить этот аквариум. Как и идея избавиться от него несколько минут назад. Зеленые растения лежали под прозрачными «обломками» в размытой водой земле.

– Ты Мише отвёртку вернул?

Максим посмотрел на неё, не понимая, о чём был вопрос. Карина откинулась на дверку шкафа и смотрела на их двуспальную кровать. Её руки лежали ладонями кверху. Подбородок поднят, дыхание спокойное. Поза принятия отчаяния, мысленного обращения к последней слабой надежде – Богу. Но Карина не искала спасения. Она просто смотрела на кровать и вспоминала, как много хорошего здесь происходило. Нельзя вернуть прошлое, как бы оно не было ослепительно-красиво. Между подушками у изголовья кровати стоял её любимый плюшевый заяц. И его игрушка – большая Жирафа, подарок поклонников, сидели бок о бок, вместе, смотря пластмассовыми глазами на неё.

– Нет, не вернул, – усмехнулся он.

Когда эту кровать привезли, кто-то должен был её собирать, желательно двое. Вот и собирали вместе, пока Карина не умудрилась сломать отвёртку. Оставили полусобранную кровать и заснули на диване, не разбирая его. Как поместились? Сами не знают, волшебная сила любви. На следующий день Максим взял отвёртку у своего друга и дособрал кровать. Вечером после тренировки пришла Карина: уставшая, она была несказанно рада этому. И через час после своего прихода плюхнулась в неё и заснула.

– И я не знаю, где она, – добавил Максим. – Так что Мише не напоминай.

– Не буду, – слабо улыбнулась она, продолжая смотреть на кровать. – А помнишь нашу первую встречу? Как же всё до этого дошло?

– Да, помню… Мы встретились в том самом городе. Оба волновались, сильно смущались, особенно ты.

– Ты называл моё смущение милым.

– Я до сих пор так считаю. Ты так красиво зарываешь рот ручками и краснеешь. Тогда был хороший день.

– Ты сводил меня в тот самый индийский ресторан, о котором писал мне.

– Это было кафе.

– Очень незабываемое кафе.

– Точно, – улыбнулся он, смотря в пол. Улыбка переросла в смех. – А помнишь, как ты впервые увидела их лепешки со шпинатом?

– Конечно! – звонко ответила она, скривив недовольную рожицу. – Это что, нужно есть? Ха-ха-ха! Это выглядело совсем так себе!

– Но ведь было вкусно.

– Вкусно, – её лицо вновь стало серьезным, уставшим. Склонила голову вбок и перешла на шепот. – Мы тогда много прошли, ноги болели, но я не подавала виду. Старалась не подавать.

– Я тоже, пол центра обошли. Посмотрели закат.

– Огненный с зеленоватым отливом.

– «Сегодня ясная погода, знаешь, что это значит?»

– «Нет».

– «Значит, что рассвет тоже будет хорошо виден».

– Я чуть не поперхнулась, когда ты предложил провести ночь с тобой!

– Нет-нет-нет! Я сказал что-то вроде: «Останься. Погуляем, посидим в кафе, а потом встретим рассвет».

– Нет, там точно была фраза: «Проведи со мной ночь».

– Да нет же, я точно сказал: «Останься. Может, погуляем, посидим в кафе, а потом встретим рассвет». Я точно это говорил, точно.

Он сам не заметил, как поднялся на колени и активно жестикулировал. А она всё также спокойно лежала на полу и смотрела на него с улыбкой.

– Ну… может, я и сказал про «проведи ночь со мной», может… – он вновь облокотился спиной на угол кровати. – Где-то между «погуляем» и «встретим рассвет».

– И ведь я осталась. Было немного прохладно.

– И ты заснула под пледами на водной прогулке с разводными мостами.

– Там так уютно качало.

– Ты тогда так же улыбалась, как и сейчас.

– Ведь это же я. Всё та же я, – она с нежностью смотрела на него. – А скажи, а что ты тогда написал? Когда я заснула второй раз в кресле ресторана?

– Ничего, соня.

– Ты же всё время что-то пишешь, не ври мне.

– Ничего тогда. Я чувствовал, что на распутье. Я был взволнован.

– Ты бы со своей педантичностью задал в таком случае только один вопрос: «И как, выбор сделал правильный?»

– А что бы задала ты?

– Я не знаю. Иногда я думаю, что бы спросил ты. Ты же у нас умный.

– Я сделал хороший выбор. Это был хороший выбор.

Она помолчала, смотря на разбитый аквариум. Он смотрел на неё.

– Красивый был рассвет, – прошептала она и замолчала, что-то мешало ей говорить дальше.

– Да…

Тишина. Тихое «синтетическое» тиканье электронных часов.

– Так ты всё решила?

– Пфф… нет, – с какой-то странной легкостью ответила она. – А ты?

– Я тоже.

– Тогда, пошли, узнаем.

Они переглянулись и поняли: сегодня не нужно больше портить жизнь словами. И любовь тоже.

– А дети? В итоге?

– Задумывались несколько раз. Но работа, работа. Потом всё-таки смогли. Незадолго до крушения.

Насекомое беспомощно сидело на полу. Девушка медленно потянулась к насекомому. Бабочка зашевелила усиками и резко вспорхнула вверх, мягко сев на протянутую руку. Только вблизи девушка увидела, что крылья целы – просто они прозрачные. Она посмотрела на отца, а потом снова на бабочку, не решаясь позвать его. Ей показалось, что с поворотом головы отца бабочка вспорхнет ввысь и мгновенно исчезнет. А чудо так хочется держать в руках как можно дольше… Старик сам почувствовал, что за его спиной что-то происходит. Медленно повернулся и беззвучно раскрыл рот от удивления: его глаза расширились, будто не верили тому, что видели. Бабочка легко вспорхнула и устремилась к потолку беседки. Отец и дочь проводили её взглядом.

– Как здорово. Твоя мама очень любила бабочек.

– Я знаю, пап.

Максим замолчал, продолжив вглядываться в глубину сада. Рядом покачивала ветвями молоденькая удалая сосна. Между её иголок засело множество капель дождя. А небо всё добавляло и добавляло. Гром раскатился по небесным чертогам – последний компонент настоящей летней грозы.

– В молодости она хотела сделать татуировку с бабочкой, но тренер отговорила её от этого. У неё и ежедневники всегда были с бабочками. Она хотела купить нам постельное белье с ними, но я сказал, что это уже перебор, нам же…

Он замолчал. Сакура перед ними неслышно пела свою песнь для глаз туристов.

– Я никогда не вёл дневников. Но знаешь, взял в поездку с собой пару тетрадей времен моей молодости и там наткнулся на очередную попытку вести записи. Я несколько раз пытался, и меня хватало лишь на несколько дней. Вот там и несколько дней – 17, 18, 19 марта 2015 года. И там про неё. 18-го я записал, как рад, что она приехала домой пораньше со спортивных сборов. А 19-го мы с ней сходили в любимый ресторан. Наелись, наговорились. Мы не виделись две недели. А потом там написано: я понял, что так хочу в старости взять её руку и прогуляться с ней по садам под цветущей сакурой…

Плечи старика содрогнулись. Это было как в кино, звучало как в кино, но самое страшное, что так оно и происходило на самом деле. Загадай желание, и оно к тебе вернется. Пусть даже через несколько десятков лет длиною в жизнь.

– Какое прекрасное место… какое прекрасное место, какое место… как красиво…

Его речь прерывалась всхлипами. Воздуха не хватало, он вдыхал его по нескольку раз подряд, дрожа всем телом, сырой шелковистый воздух вкуса дождя и смолы…

– Отец.

Девушка взяла его за плечо. Поджав губы, она наблюдала за ним. Жалость была в её глазах. Сломанный, бедный человек. Но никогда он этого не признает. Таких как он и называют – «отец». И более никак. Всегда встанет, отряхнется после минутной слабости, будет звать ее по имени и ласково прибавлять «крольчонок» за два передних зуба, немного выдающихся вперед.

Вода скатывалась с крыши веранды и исчезала в зеленой траве.

– Когда твоя мама умерла, я… Я не хотел быть на похоронах. Я не хотел видеть это.

Он сжал трость до побелевших костяшек и смотрел перед собой, медленно говоря, проживая каждое слово.

– Но я был там. Надо. И не мог поверить в это. Она и на себя не была похожа там… в гробу. Надо было что-то сказать, и я смог сказать только её имя… И заплакал. Карина…

Раскаты воспоминаний звучали в его всхлипах, эхом отзывались в дожде. Слезы катились по его щекам, но он никак на них не реагировал.

– Тогда я плакал по-настоящему, впервые так… Нам же нельзя плакать. Меня отец научил еще: солдат не плачет, он умирает. А я… я хотел жить! И проклинал себя за это. Я хотел жить и плакал, упал на колени и ударился головой о гроб. Меня сразу же подхватили и подняли, они думали, что я начну биться головой о гроб. Это вышло случайно! Они не хотели. А я плакал, не мог остановиться и сквозь пелену видел дрожь самых стойких. И должен был не умереть вместе с ней… Да, не умереть вместе с ней… Она пахла теплым утренним лучом, что освещает верхушки вечнозеленых деревьев. Невероятно, правда? Я уже давно не чувствовал этот аромат. С каждым годом его описание становится всё более длинным. Я забываю…

Она гладила своего отца по спине, держала за плечо. Совсем недавно она заметила, что он стал полностью седым. Только так понимаешь выражение «мой старик». Она переживала, но не сильно. Она уже слышала всё это не в первый раз, но что поделать, если твой родитель так сентиментален и одинок? Вот и она сейчас была вся в раздумьях: о своём будущем, о парне, который ждет дома, о счастливых вечерах, о детях и шикарной свадьбе, ради которой стоит тратить время на мечты.

Да, мечты… Им только дай волю – улетят за горизонт в два счёта, будто их здесь и не было. Для этого всего лишь нужно желание бабочки и благословение ветра. А одно из самых больших отличий комедии от драмы: вам нельзя думать о том, как умрут эти люди. Жанром не предусмотрено. Хотя, куда в хорошей, по-настоящему хорошей комедии без смерти?

Когда б в разлуке

И сердцем изменился –

Тогда бы верно

Пошли обратно волны

К вершине Мацуямы.

Старинное японское стихотворение.

А рукава расстающихся влюбленных мокры, конечно, от пролитых слёз.

«Да, да,

вот чего

я хотел,

я всегда хотел,

я всегда хотел

вернуться

в тело,

где я был рождён».

А. Гинзберг.

Примечания

1

Уильям Сьюард Берроуз, «Дезинсектор».

2

Сэм Харрис – американский публицист.

3

Независимая газета.

4

по одной из версий, дословный перевод слова "драхма" – схваченное рукой.

5

Поль Верлен «Осенняя песня».

6

Иен Кевин Кёртис – вокалист и автор всех песен британской группы Joy Division. Покончил с собой в возрасте 23 лет.

7

Цитата из романа «Мягкая машина» Уильяма Берроуза.

8

«Народ поет свою песню,

Ничто не может остановить ее.

Это музыка города,

И она не поддается подчинению».

(Здесь и далее все стихи на испанском – отрывки из «Песни народа» из испанского варианта постановки мюзикла «Отверженные»).

9

– Эй! Сколько я тебя уже разыскиваю?

– Должно быть, сам дьявол чинит нам препятствия!

– Или шлюхи в моей голове!

– Или шлюхи в твоей двери!

– Или шлюхи в моей постели!

– Но, эй!

– Где же ты…

(Здесь цитировались строчки из песни группы The Pixies – «Hey»).

10

Испанская девушка (исп.).

11

«Вы присоединитесь к нашему делу,

Приходите и сражайтесь рядом со мной!

После этой баррикады

Наступит утро, чтобы жить.

Мы рабы или свободны -

Это зависит только от нас» (исп.).

12

«Ace of Spades» – четвертый студийный альбом группы Motorhead.

13

«Unknown Pleasures» – дебютный альбом группы Joy Division.

14

«Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band» – восьмой студийный альбом группы The Beatles.

15

«Road to Ruin» – четвертый студийный альбом группы Ramones.

16

«Ride the Lighting» – второй студийный альбом группы Metallica.

17

«Brave New World» – двенадцатый студийный альбом группы Iron Maiden.

18

Песня группы The Rolling Stones – «Memory Motel».

19

Приготовьтесь к борьбе,

Эта борьба за победу!

Многие сегодня умрут,

Вы готовы разлить

Свою кровь на улицах Франции

За свободу?

20

Ах, паршивый мальчишка! Хватит смотреть! (англ.)

21

Сеть супермаркетов.

22

Возьми. Возьми всё, что хочешь.

23

Если ваше сердце бьется -

Вы слышите эхо барабана.

Будущее рождается,

Когда восходит солнце.

24

За свободу? (исп.)

25

У неё сильная душа (исп.)

26

Я не понимаю (фр.).

27

Это майор Том для наземного управления! Я прохожу через дверь

И плыву самым необычным образом,

И звёзды сегодня выглядят совсем иначе,

Ведь я здесь – сижу в жестяной банке высоко над миром.

Планета Земля синяя, и я ничего не могу поделать.

28

Да, сэр (фр.).

29

Убирайся от меня, сволочь! Не трогай меня! Убирайся отсюда! (исп.)

30

«И рано говорить "гоп",

Ибо колесо ещё крутится.

И не надо показывать пальцем,

Чтобы понять, кто это.

Потому что проигравший сейчас

Позже будет победителем,

Потому что времена, они меняются».

(Строчки из песни «The Times They Are A-Changin'» Боба Дилана).

31

Страх темноты, страх темноты,

Мой вечный страх того, что что-то позади.

Страх темноты, страх темноты,

Мой страх того, что кто-то смотрит из ночи…

(Из песни группы Iron Maiden «Fear of the Dark»).

32

«Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни» (фр.). Л.Н. Толстой, «Война и мир»

33

Вот он я – плыву в своей жестяной банке;

Последний взгляд на мир.

Планета Земля синяя, и я ничего не могу поделать…

34

Аллен Гинзберг – американский поэт второй половины XX века, последний великий американский поэт.

35

«Унесенные призраками», реж. Хаяо Миядзаки.

36

«Унесенные призраками», реж. Миядзаки Хаяо.

37

Не тот, кто совершенен нуждаются в любви, а тот, кто несовершенен.