скачать книгу бесплатно
Распутывая логические узлы истерзанных страхом мыслей, мэр вспомнил про цыганку и удивился, что она никак не реагировала на бред, который творился вокруг. Пошарив в полумраке по постели, он смог обнаружить только влажную плоть, не подающую признаки жизни. Влажную… Влажную? Почему столько влаги? Мэр не мог понять, почему вся постель стала настолько мокрой?! Инстинктивно сжав несколько складок одеяла в руке, он увидел темнеющую на фоне окон струйку, черную и густую, вязкую, словно кисель. Разметавшееся тело цыганки оказалось истерзанным и изорванным на куски. Из ее шеи выплескивались новые и новые потоки пульсирующей крови. Обыкновенной человеческой крови…
Язык прирос к небу от ужаса, из горла Всеволода Ивановича сам собой вырвался дикий животный рык. Мстители восприняли его как сигнал к атаке и с бешеной яростью принялись рубить и разрывать тело бывшего главы. От неукротимой боли Всеволод Иванович проснулся. Его выбросило на берег, как полудохлую медузу.
Вокруг было тихо. Ровный матовый свет заполнял большой зал, в центре которого оказался выпавший из кошмара мэр. Он почувствовал под собой твердую прохладную поверхность, похожую на операционный стол. Попытавшись шевельнуть рукой, мэр понял, что крепко привязан ремнями. Он был совершенно голым, к голове были подключены провода, в вены воткнуты катетеры. Вокруг стояли люди со скорбными лицами. Если бы они были в белых халатах, мэр был бы уверен, что он в больнице. Но люди были одеты строго официально.
Один из присутствующих, одетый особенно торжественно, в светло-горчичном костюме с галстуком-бабочкой под старчески отвисшим подбородком, произнес надрывно и излишне пафосно:
"Дорогие коллеги! Прошу вас обозначить мнение по поводу пациента номер 12344. Анамнез: тяжелая патология, отягощенная паранойей, в послужном списке десять расчлененных жертв сексуального насилилия. Больной утверждал, что в него вселялась демоническая сущность мужского пола, которая, находясь в нем, совершала изнасилования в изощренной форме. Пациента направили к нам для экспериментального лечения по технологии трансплантации личности. Автор и руководитель экспериментальной части исследования – молодая специалистка Жемчугова Роза Аркадьевна, – старичок с галстуком-бабочкой махнул рукой в сторону, где, судя по всему, должна была стоять молодая специалистка с революционным именем Роза, – Пациент прошел серию процедур, в результате которых произошла полная трансплантация новой личности, заранее смоделированной нейроархитекторами. Только что на ваших глазах завершен процесс виртуального погружения пациента в среду будущей жизнедеятельности. Наша с вами задача – осмыслить результаты и вынести решение, готов ли объект жить без ограничений в реальном социуме?"
Оглядев строгим начальственным взором переминавшихся с ноги на ногу коллег, главный в "бабочке" добавил: "Розочка, прошу, вам слово."
Озябший мэр разлепил отекшие тяжелые веки и посмотрел в потолок. Из глубины перевернутой вверх-ногами реальности на него смотрел истощенный, костлявый труп, вокруг которого столпились темноволосые, светловолосые, лысые и уложенные на все лады головы. Потолок состоял из квадратиков зеркала, отлично отражавшего новый сон, который готовился вот-вот стать страшной явью. Всеволод Иванович заметил отделившуюся от толпы стройную женскую фигуру и вздрогнул от неожиданности. Красавица-цыганка! Темные глаза, талия, руки… Она!
– Господа. Перед вами не просто маньяк-убийца, не просто психически больной человек. Вы наблюдаете уникальный продукт психотронных технологий нового поколения!
Изящная девушка, недавно скромно стучавшаяся в кабинет мэра, сейчас одухотворенно выступала. В ее голосе звенели стальные струны уверенности и преданности науке, продуктом которой оказался ничего не соображавший пациент, свалившийся с пъедестала главы города в низменную клоаку института психиатрии. – Настоящее имя больного – Антон Антонович Третьяков. Мы произвели полную замену личности! Теперь это уверенный лидер, уравновешенный логик, прожженный сноб. Задачей пробного виртуального погружения было определить, насколько новая личность прижилась и насколько вытеснен поврежденный психический контур. В процессе виртуального погружения пациенту смоделировали высокое социальное положение, накопленный опыт, искусственное прошлое и настоящее. Пациент прожил в виртуальной реальности одни сутки. Также были смоделированы статисты – жители города, с которыми пациент общался, согласно заложенной в него личности. Двое сотрудников были подключены к виртуальной реальности пациента в режиме текущего времени с целью анализа его поведения.
Это был наш главный гипнолог Адам Вольфович и я – руководитеь эксперимента.
Цыганка Роза поправила нитку жемчужных бус, и дотронулась до мочки уха. «Волнуется, моя хорошая», – с нежностью подумал мэр. Он ловил каждое ее слово, жест, направление взгляда. Она ученый?! Она создала модель личности и запихнула в его тело, как будто подушку в наволочку! Невероятно! То есть, он уже не был он, он был кто-то иной.
– Итак, коллеги, все понятно? Не будем терять драгоценное время. Роза, начнем с вас, раз уж вы уже на трибуне, – рулил обсуждением обладатель галстука-бабочки, – Вы общались с подопытным. Ваше мнение?
– Совершенно никакой перспективы, на мой взгляд, – упавшим голосом сказала Роза, продолжая теребить бусину, рискуя порвать нить, удерживающую два десятка великолепных молочно-белых шариков.
– То есть, номер 12344 подлежит утилизации, правильно я вас понял? – торжественно воскликнул лидер консилиума
– Однозначно.
– Ваши аргументы?
– Я пыталась сбить объект с накатанной схемы общения, намеренно затронула заблокированные зоны, ведущие к его прошлому. Дело в том, что одна из его жертв была цыганкой. Из-за нее жители города, возле которого находился табор, чуть не свершили самосуд. Но пациент смог скрыться от разъяренной толпы. В последствии он утверждал, что сидящий в нем демон узнал в юной красавице сородича – суккуба. Поэтому группа нейроархитекторов по моей просьбе внесла в проверочный вариант реальности слово "суккуб" в качестве части кроссворда. Тем самым я пыталась проверить заблокированную тему демонов на прочность. Но судя по сновидениям, последовавшим далее, стало понятно – заблокировать опасные зоны удалось лишь на уровне сознания. Подсознание пациента продолжало генерировать прежние навязчивые образы. Это поставило под серьезные сомнения весь результат трансплантации. Мое окончательное слово – объект категорически не подлежит дальнейшему внедрению в социум.
«Ах вот как, моя лисичка, вот что ты сделала! Все это спектакль, розыгрыш?! Ты манипулировала мной, да еще и виртуально! Умничка моя, прелесть, просто прелесть. Я псих! И меня конкретно лечат все эти отмороженные умники! Великолепные новости!» – силился мыслить логично Всеволод Иванович. Но делать это было тяжело, на мозг воздействовали нейролептики последнего поколения, затуманивая голову, обкуривая здравый смысл душным ядом. Он даже попытался дернуть рукой, чтобы вмазать стоявшему ближе лысому недорослику в синей водолазке по челюсти. Но ремни только сильнее сдавили напряженные жилы и мышцы подопытной плоти.
– Спасибо, Розочка, ваше слово для нас будет особенно значимым. Теперь попрошу высказаться Адама Вольфовича, нашего гениального гипнолога и провидца! Адамчик, прошу!
От толпы отделился высокий и чрезмерно худой ученый. Встав рядом с молодой специалисткой, он оказался на добрых три головы выше нее.
– Мое мнение не настолько категорично. Объект внимателен к моменту, хороший психолог. Умеет наладить контакт в нужной тональности. Все это неплохие предпосылки к… – нехотя начал свою речь гений гипноза, монотонно бубня скучные заумные слова.
– Подождите, ну как же! Вы ему про квартиру, а он вам про суккуба. Это называется "внимание к моменту"?! – взвилась Роза, – Да он же вспомнил одну из жертв, пока вы с ним ругались: была у него одна дама – глаза, талия! А это уже уровень сознания, дорогой мой!
– Прошло слишком мало времени. Подсознание блокируется долго. Я думаю, постепенно оно успокоится, и запретные образы уйдут в недоступные для новой личности слои. Не стоит торопиться с выводами. Свое мнение я выразил – шансы есть, – Адам подергивал головой, пережевывая каждое слово и выплевывая его, чтобы взяться за новое. Мэру он показался похожим на жирафа, обедающего эвкалиптовым кустом. Он даже не смог сдержаться и улыбнулся.
– Спасибо, Адамчик, спасибо! – продолжал тамада в «бабочке», – Голосуем, коллеги, времени мало – действие нейротоксинов заканчивается. Пациент уже все слышит. Мы рискуем довести его до истероидной агрессии или внезапного приступа паранойедального психоза.
Мэр удивился – его считали конкретным психом, причем опасным, судя по ужасу, промельнувшему в дебрях всей этой клоунады – нового кошмара наяву. «Если бы только это был тоже сон!..» Всеволод Иванович вспоминал запах кофе и вкус горячей булочки с маком и корицей… Он не мог поверить, что эти ощущения ему создали искусственно!
Ученые, столпившиеся вокруг стола, смотрели на привязанного, словно на вскрытый труп, и размышляли, куда его отослать, наконец: в ад или в рай. Некоторые смотрели ему в глаза, другие не могли и сверлили отрешенными взглядами синяк на его плече, катетер, торчащий из его вены, или прыщик у него на лбу. Лампы дневного света грозно гудели, обозначая важность момента, будто барабанная дробь, нагнетавшая страх перед смертельным номером.
– Кто за полную утилизацию материала? – бодрым голосом произнес главный в «бабочке», вскинув руку и глянув на часы.
Роза подняла руку, которую мэру было плохо видно на фоне яркого слепящего потолка, бъющего лампами в глаза. Но он рискнул повернуть голову, чтобы рассмотреть в последний раз ее тонкие длинные пальцы, которые мечтал целовать.
Множество других рук тоже взвилось вверх…
– Принято, – резанул напряженную тишину голос главного. В его руках откуда не возьмись блеснул большой шприц с ядовито-розовым содержимым. Ученый подошел вплотную к пациенту и воткнул иглу в пластиковую трубочку катетера.
«Чертовщина какая-то», – подумал обреченный пациент номер 12344, прежде чем провалиться в небытие…
Плюс, минус или ноль?
– Как ты думаешь, сколько людей сейчас чувствуют себя счастливыми?
– Ну, около трех с половиной миллиардов.
– А несчастными?
– Примерно столько же.
– Что же остальные?
– Ничего не чувствуют, потому что численность населения Земли около семи миллиардов.
Захар задумался, глядя на маленький светящийся глобус, подаренный когда-то Дедом Морозом по личному заказу под бой курантов. Захар чувствовал себя счастливым всего секунду назад, когда думал, сколько людей на свете счастливы! Но тут же расстроился, вспомнив про больных и одиноких. Папа Захара продолжал читать статью в журнале о глобальном потеплении и прогнозах на ближайшие сто лет в аспекте изменения климатических условий на планете. Папу беспокоили перспективы выращивания зерна и стратегических запасов в отечестве гораздо больше, чем процент счастья на душу населения. Маленькая кухня старенькой однокомнатной квартиры не вмещала больше двух желающих пофилософствовать в обществе чайника, поэтому мама удалилась в ванную заниматься бельем. О чем думала мама в ванной, никто не знал. Скорее всего о белье и стиральном порошке, которым следовало бы его постирать. О чем еще могут думать мамы?!
– Пап, а вот если учесть ось времени, тогда как?
– Что как?
– Ну вот минуту назад я чувствовал, что счастлив, а потом расстроился. И так же другие люди. Как тогда посчитать, сколько счастливых, а сколько несчастных?
Папа молчал, будто бы обдумывая сложный вопрос. Не спеша потянулся за чайником, подлил в остывший чай кипятку и посмотрел рассеянно на Захарку.
– Слушай, дорогой почемучка, ты уроки сделал?
– Ну пап!
– Сейчас на Земле одним лишенным похода в кино станет больше!
Разочарованно промычав что-то вроде "Ну ты же обещал" и "Нам вообще мало задали", Захар побрел в комнату.
И все же, как посчитать, если люди каждую секунду чувствуют что-то новое? Мысль не отпускала и продолжала преследовать пытливый ум. Захар взял листок бумаги и нарисовал круг. Разделил его пополам. Если и правда существует баланс счастья, то как не учитывай, как не считай, всегда происходит компенсация счастья несчастьем! А если нет баланса? И как это вообще определить?
Захар встал и прошелся босиком по ковру от окна до двери, потом обратно. В окне все было серо-белым и холодным. Мелкая крупа сыпала с неба и покрывала человечество сбалансированным ощущением безысходности. Бездомный пес самозабвенно грыз что-то возле мусорки и был абсолютно счастлив! Посмотрев на него, Захар понял, что нельзя считать только людей. Собака также чувствует радость и печаль. Да и птица тоже. Значит все живое может быть в состоянии эмоционального плюса или минуса.
Эта мысль окончательно все запутала. Захар снова сел за письменный стол, за которым уроки делал еще его отец, если верить семейным легендам. Стертая в середине полировка некоторым образом это подтверждала, но вырезанное на оборотной стороне столешницы словечко несколько противоречило образу отца в глазах потомков. "Ни в чем нельзя быть уверенным до конца. И в счастье тоже", – думал Захарка.
Неожиданно в комнату вошла раскрасневшаяся мама. Она присела на диван и улыбнулась.
– Ну что, за уроки взялся? Умничка. Много задали?
– Не очень.
– Скоро обедом вас покормлю.
– Угу, – промычал сын.
– А когда освободишься, сходим погулять! Погодка-то сегодня какая!
– Дурацкая погода, по-моему, – огрызнулся Захар.
Он терпеть не мог, если заставляли идти на улицу. В выходные не хочется никуда идти. И так всю неделю приходится носиться по морозу то на шахматы, то на тренировку, то к другу, то в школу. Жить-то когда?
– Хорошо, посмотрим, – уклончиво сказала мама и отправилась к папе на кухню. Оттуда послышалось недовольное бурчание мужского голоса и шелест журнальных страниц.
Кот Мушкетер сбежал со своего теплого лежбища, устроенного почему-то на кухне прямо возле холодильника. То ли холодильник приятно грел его бок, то ли мысли о еде распаляли его воображение – доподлинно неизвестно. Кот упорно валялся прямо на проходе и соглашался сдвинуться с места только ради хозяйки – то ли из уважения, то ли из меркантильных соображений насчет обеда.
Захар потрогал кошачий нос, погладил крупную пушистую голову любимца и снова погрузился в мысли. Чтобы хоть как-то освободиться от потока логических заключений, нужно было сделать вывод, поставить точку на вопросе о счастье человечества. Иначе уроки до завтра не сдвинутся с места . Захар взял новый лист и написал: "Счастье – абсолютный плюс, несчастье – минус. Есть еще третье состояние – когда человек не задумывается, счастлив он или нет. Это ноль." Теперь пришлось исключить животных, они ведь не умеют думать о счастье, а значит у них всегда ноль. Снова остается только человество.
Начну-ка я с себя. Например, для счастья нужен байк. Если мне его купят, я буду счастлив. Но долго ли? Так уже было с велосипедом, ноутбуком, плеером… Я потом снова чего-то хотел и снова был несчастным, что у меня этого еще нет. Счастье – временная вспышка, и само стремление к ней, в некотором роде счастье. Достижение – в некотором роде несчастье, потому что знаешь – вспышка погаснет. Брррр, как все запуталось! Минус на самом деле может быть плюсом и наоборот. Как теперь считать плюсы и минусы?!
Из кухни послышались голоса на повышенных тонах. Папа недовольно объяснял маме, как ему надоело что-то… Что именно, слышалось неразборчиво. А мама отвечала, что она тоже устала и хочет чего-то неразборчивого. В такие моменты ребенок чувствует тоску, похожую скорее на страшный колючий минус, чем на гладенький ровненький плюс. Захар погрустнел. С кухни потянулся запах свежесваренного борща и свежезапекающейся корочки пирога с яблоками. Слаще аромата в жизни Захара не было ничего. Минус незаметно оброс сверху и снизу палочками, нагло превращающими его в плюс.
В комнату неожиданно ворвался папа. Швырнув на пол журнал, он принялся рыться в шкафу. Натянув первые попавшиеся брюки и свитер, распространяя вокруг тучу гневных раздосадованных минусов, папа вдруг сказал:
– Знаешь, сын, ты был прав! Нет никакого баланса. Счастье – туфта на постном масле. Все несчастны, все!
Проводив папину спину до входной двери, услышав жесткий хлопок и треск косяков, Захар сказал встрепенувшемуся Мушкетеру:
– Ты прав, дружище, лучше не задумываться, потому что ноль больше минуса…
Вечером мама плакала на кухне, на том самом месте, где все утро папа читал о глобальном потеплении. Забыв про хорошую погоду и погрузившись в мысли о чем-то своем женско-несчастливом, мама подливала Захарке чай и подкладывала новые кусочки пирога. Кот Мушкетер занимал захваченное силой и присвоенное на законных основаниях место – единственный путь к холодильнику, прижавшись к нему боком, как к родному. Позой сфинкса родственник тигров и львов выражал свой вечный нейтралитет, спокойный и умиротворенный ноль.
Захар молча поглощал вкусноту и, ощутив наконец чрезмерную сытость в распухшем от пирога животе, решился спросить у мамы:
– Как ты думаешь, сколько людей сейчас чувствуют себя счастливыми?
Диван
Решили мы с мужем приобрести диван. Старый совсем разваливался, да и неудобный он во всех отношениях. Свекровь подарила. Как говорится – от всей души! Конструкция тяжеленная, шурупы выпадали с самого начала, обивка собирала все нитки и пушинки, какие есть на свете, пылесос давился пылью, присасываясь к этому чудовищу! И как я это терпела десять лет, сейчас даже не пойму.
Договорились мы с Димчиком в ближайшую субботу ехать в диванный магазин. Есть такой на улице Звенигородской. Начиная с четверга я почувствовала, что нервничаю. К вечеру пятницы меня охватила лихорадка приобретателя недвижимости, как будто покупаю виллу на Гавайях! Трясло от мысли, что уже завтра жизнь круто развернется, и воссияет над головой новый медовый месяц. Ведь диван в доме – вещь священная. От него счастье в любви зависит. И не потому, что спать удобно или скрипит меньше. Аура от него иная может быть! Вот наш старый и разваленный явно нехорошее что-то испускал. Каждое утро голова трещала, бока болели и ноги ватные. Думали – порча. А теперь поняли – аура не та. Муж жаловался на кошмарные сны. Что ни ночь, русалки его кусали или начальник зарплату урезать грозился за частые больничные. Но Димка же не виноват, что часто простужался. Все от неполноценного сна, все от него!
В субботу проснулась в шесть. Как огурчик! Прямо не проснулась, а к новой жизни возродилась. Хотела Димку толкануть, но потом вспомнила, что магазин все равно только в десять откроется. Кофейку выпила, журнальчик с фотографиями диванов полистала. У меня их за неделю много скопилось. Не люблю мечтать абстрактно, хочется конкретики. Димка за мной, помню, романтично ухаживал, в театры водил, пластинки с джазом дарил. А меня раздражало. Ты мне, говорю, конкретно скажи, в качестве кого ты меня на свидания зовешь? А он смущался, краснел. Через месяц предложение сделал. Эх, как объяснить мужчинам, что нам нужна конкретика. Как поженились, свекровь нам и впихнула своего «почти новенького симпатичного» монстра с пружинами во все стороны. А себе взяла в кредит румынскую спальню.
На часах уже восемь. Пора Диму будить. Вдруг пробка на Ленинском как обычно? Муж поднялся с тяжелой головой, подробно описал очередное нашествие ведьм с хвостами и пошлепал в ванную. Дима обожает долго бриться, мыться, намыливаться, приглаживаться и причесываться. Я уже привыкла, хотя после свадьбы меня это, мягко говоря, обескураживало.
– Ну чего там, едем что ли? – на кухне поинтересовался вымытый до блеска супруг, потягивая кофе с имбирем, – Если все в силе, то надо выходить.
– Я готова, милый! – ехидно пропела я, изображая не то Мерлин Монро, не то Анжелину Джоли. Я же знаю, что с момента моего заявления до выхода пройдет еще целая вечность, пока мой дражайший выберет рубашку, оценит чистоту брюк, выберет пару носков, вычистит ботинки и найдет себе непременно свежий платок.
Наконец, звездный час настал. Вернее сказать, диванный. Ровно в десять утра мы оказались в царстве уюта, декора, антуража и мебельной эйфории. Приятная девушка Вика предложила помощь. Улыбнулась, поцокала каблучками по залу, мы за ней. Монотонный голосок распевно хвалил брэнды, мы захлебывались фантазиями.
– Я вас пока оставлю. Осмотритесь, подумайте. Если будут вопросы, обращайтесь, – выполнив миссию, Вика убрала дежурную улыбку и начала присматривать новую "добычу".
– Хорошо, Виктория. Большое спасибо. Мы обязательно обратимся, – приторно улыбаясь и в неприятном для меня смысле расшаркиваясь, Дима состроил Вике физиономию супергероя. Пришлось стерпеть, чтобы не рассеивалось внимание.
– Дашуль, смотри, отличный диван. Прочный, устойчивый, и конструкция простая, не будет ломаться, – Дима переключился с продавщицы на интересы семьи. Он тыкал пальцами, щупал руками и пару раз пнул в бок громоздкий пышнотелый диван, обитый темно-зеленым однотонным сукном.
– Ну уж нет. Это ретро-шлягер какой-то. А-ля Нонна Мордюкова на пенсии. Никакой пузатости и однотонности! Это пошло.
Дима сник, и пошел дальше, затаив что-то недоброе.
– Может тогда вот этот? – в вялой тональности произнес он.
– Дима, тебя так часто кусают ведьмы или ты специально меня заводишь? Он же будет давить на психику всю оставшуюся жизнь! Ты сам и недели не выдержишь наедине с оранжевым убожеством. И раскладывается он не вперед, а боком, значит в середине будет такая яма, что ты ночью в ней задохнешься! И жесткость, нажми на него, смотри, какой жесткий! Ну ты даешь вообще…
Эйфория уверенно трансформировалась в отчаяние и раздражение. Спутник жизни, единственное доверенное в интимном вопросе лицо, проявлял полный идиотизм в выборе центра нашей семейной вселенной. Меня контузило. Я ослепла и перестала видеть цвет, фактуру, форму… Сев на первый попавшийся диван, я закрыла лицо руками и попыталась абстрагироваться и не нервничать. Пришло ясное понимание момента – или мы купим диван сегодня, или мы не купим его никогда.
– Ладно, Дашуль, тогда ты сама тут посмотри пока, а я пойду курну. Ок? – дипломатично ретировался Димчик.
Ну и ладно. Может оно так и лучше. Никто не будет портить настроение. Отправилась я на охоту одна.
Через два часа обнаружилось, что в каждом претенденте на мою благосклонность есть существенные изъяны! Либо корпус был тяжеловат, либо дизайн простоват, а то вдруг ткань жестковата или в рисунке мало экспрессии. Значит, пора отвлечься. Переключиться, переварить визуальную информацию. И забрела я для этого в соседний отдел – спортивных тренажеров. Как здесь было спокойно, легко! Ничего не приходилось оценивать и щупать. Можно было просто наслаждаться и восхищаться, забыв о том, что сегодня главный день всей жизни. Здесь мы с мужем и столкнулись.
– О, ты тоже тут? – искренне удивился мой дражайший.
– Да, устала от диванов, сил нет уже. Решила развеяться. Ты в этом что-нибудь понимаешь? – просто так спросила я, без всякого умысла, махнув в сторону страшилища со штангой.
– Да это же новая линия! А вот еще дорожки с электронным тонометром, барометром, весами, спидометром и еще…
Дима взахлеб вещал о достоинствах железных и пластиковых гигантов. Послушать его, так вся жизнь зависела только от них. И здоровье, и вес, и красота… Слушала я, признаюсь, впол уха. Сама все за диван переживала. Уже вечер, магазин через три часа закроется, а мы до сих пор не определили варианты. Но тут из уст Димы вылетела одна интересная фраза: «… Да, вот у Иришки Смирновой, помнишь, Шурика жены, такой же. На новый год купили. Так он даже любовницу бросил. Жена теперь его больше привлекает!»
Дима нехорошо гоготнул и осекся, почувствовав, что сболтнул не то. А меня контузило с новой силой. Вихрь обрывочных фраз, загадочных нестыковок в объяснениях, невыполненных обещаний из-за загруженности на работе вплелись в общий канат подозрения. Поворот жизни мог оказаться совсем не в ту сторону, в какую ожидала я! Почему Димка так равнодушен к выбору нашего дивана?! И поехал нехотя! И спорить не стал, ведь тот зеленый уродец ему понравился, я видела!
В общем, диван мы так и не купили. И кровать тоже. Но теперь посреди нашей гостиной красуется беговая дорожка последней модели. Прошел всего месяц, я сбросила страшно признаться сколько! В салончик начала захаживать. Новая фигура требует достойного ухода. Димчик начал с работы приходить раньше. Говорит, новый начальник его больше ценит. А диван? Да и старый еще годится…
Васька
Казалось ли вам когда-нибудь, что время безнадежно упущено? И ничего не возможно исправить в том, что уже случилось.
Так произошло и с ним. С Василием. Буквально кусок колбасы в горло не лез. Ни при каких обстоятельствах не хотел бы Василий возвращаться в злополучный день, когда пришлось наступить себе на горло и изъять эти несчастные три тысячи рублей. Причем из бюджета своей же соседки с первого этажа Татьяны. Сколько раз Татьяна добровольно его подкармливала, гладила по голове, и даже называла милым, подкладывая в тарелку сметанки. Стыдно Василию. Невыносимо стыдно. Совесть загрызла.
И ведь еще понятно было бы, если три тысячи рублей чем-то помогли бы в трудной холостяцкой жизни. Можно еще простить воровство от голодной безысходности или патологической алчности. Но здесь-то как оправдаться? По глупейшей оплошности Василий превратил себя в уголовный элемент. По глупейшей!
Татьяна тогда пускать его не хотела. «Шел бы ты, Василий, к себе. Что ты все шастаешь?»
