Исповедь девственницы

После бассейна ядро нашего класса – курильщики, двоешники и алкоголики – пошли отмечать сдачу зачёта по физре на детскую площадку недалеко от школы. Рядом, в магазине "Минеральные Воды", можно было купить водку и пиво. К сожалению, Макс был в этой компании. Я, как ни хотела пойти с Максом, совершенно не вписывались в ряды маргиналов, тем более, что после уроков у меня было занятие по химии. Наш химик, Сергей Анатольевич, готовил меня к выпускному экзамену.

Не знаю, что заставило меня полюбить этот необычный предмет: внешность химика, его тёплое отношение ко мне или красота химических формул. Но с химией я решила связать свою жизнь и нацелилась подавать документы в Менделеевский институт.

К 11 классу я так поднаторела в этой науке, что Сергей Анатольевич доверил мне лаборантскую, из которой я в последствии почти не вылезала. Я уже молчу о том, что половину всех пробирок и препаратов я перетащила к себе домой в мою личную химическую коллекцию, центром которой был бессмертный набор "Юный химик". Но Сергей Анатольевич этого даже не заметил. В лаборантской до моего прихода был жуткий бардак. Когда же там стало чисто и пусто, Сергей Анатольевич поразился, как можно так здорово прибраться.

– Вот что значит женские руки, – многозначительно сказал он и ласково погладил меня по спине.

В этот же день он предложил подготовить меня к экзамену по химии.

Наши занятия проходили в лаборантской. Мы сидели рядом, за одним столом, в пустой школе. Зимой рано темнело, и в окно романтично заглядывали фонари. Мне было необыкновенно уютно, и Сергей Анатольевич казался мне добрым волшебником из детской книжки. Весной всё было гораздо хуже. Весеннее солнце будоражило мои гормоны, и Сергей Анатольевич уже не казался мне волшебником. Я смотрела на его большие руки, выводящие химические формулы в клеточках тетради и, втягивая запах табака от его свитера, как бы случайно прижималась к нему.

Я прекрасно знала всё то, что он мне рассказывает, и даже больше, но делала вид, что впервые слышу о методе полуреакций и не совсем понимаю, что значит диполь-дипольное взаимодействие. Сергей Анатольевич тогда нежно клал мне руку на плечо или на спину и ласково произносил:

– Ну это же так просто…

И я снова смотрела на его большую руку, которой он водил передо мной, рисуя в тетради кристаллические решётки.

Сегодня был прекрасный весенний день. На мне была моя вчерашняя салатовая юбочка и розовая футболка, под которой ничего не было. В таком виде я и отправилась на дополнительные занятия к тридцатипятилетнему мужчине.

Дорога от бассейна до школы занимала полчаса, как, собственно, и дорога от моего дома до школы. И в том, и в другом случае путь проходил мимо стройки. А точнее, "вечной стройки" – многолетнего склада строительных плит. Это было излюбленное место для неформального общения школьников среднего и старшего возраста. И мой туалет. Когда утреннее кофе, выпитое за десять минут перед выходом, доходило мне до мочевого пузыря, я успевала пройти ровно половину пути до школы. Чтобы не рисковать и не мучиться от настойчивых позывов, я нет-нет да и заворачивала на стройку. Конечно, не я одна использовала межплиточное пространство в качестве туалета, это делала почти вся школа (именно поэтому средние и старшие школьники перенесли свои пьяные посиделки на детскую площадку близь "Минеральных вод"). Но я посещала это заветное место чаще других, и у меня там был свой фирменный закуток, где меня никто не мог внезапно оторвать от процесса.

Сегодняшний бассейн разбередил мой мочевой пузырь, и я поняла, что до школы мне спокойно не дойти, потому решила свернуть на стройку.

Осторожно пробравшись сквозь экскременты одноклассников, я сняла трусики и присела, закрытая с четырёх сторон от посторонних глаз.

Вдруг я услышала голоса. Совсем рядом. Голоса и стук камней под ногами. Кто-то явно шёл в моем направлении.

Прервать процесс мочеиспускания я не могла, не в моих это правилах и возможностях, потому я поднатужилась, чтобы максимально ускориться.

Шаги раздались прямо за поворотом в моё убежище. Не успев докончить дело, я натянула трусы и встала. Из-за плиты вышли два существа, страшнее которых я ещё не видела в своей жизни.

Один из парней был лысый, маленького роста с дебильным лицом, точнее, рожей, с расплющенным носом, а верхнюю губу его перерезал глубокий шрам.

Второй был высокий, коротко стриженный, здоровый, как Шварценеггер, и с глубоко посаженными мёртвыми глазами.

– Ты что тут делаешь? – мерзким голосом, глухим и высоким, спросил лысый.

– Писаю… – умирая от ужаса, ответила я.

Лысый выпучил бешеные глаза, сунул руку в карман и вытащил нож. И тут я поняла, что "Писаю" – это уже не актуально, ибо сейчас я буду какать.

Я увидела, что на пальцах, в которых лысый держал нож, были татуировки.

"Всё, – подумала я, – мне хана". От страха сердце застучало в горле, мгновенно пересохло во рту, тело покрылось липким потом и жутко скрутило живот. Я скрестила ноги и изо всех сил сжала булки, потому что почувствовала, что могу не удержать возникший позыв.

– Ну не пугай девочку, – вдруг сказал второй и вышел вперёд.

Лысый поиграл ножом и спрятал его в карман.

– Ты из этой школы? – спросил второй.

Я, как могла, кивнула.

– Макса Евстафьева знаешь? – опять своим неприятным голосом произнёс лысый.

Я опять кивнула. Лысый и его друг переглянулись.

"Вроде не будут убивать", – подумала я и мне немного полегчало.

– Привет ему передавай, – сказал Лысый.

Он снова вытащил нож и стал проигрывать им в руке. Гормоны страха новой волной брызнули мне в кровь и кишечник, и я ещё сильнее сжала ноги. Я держалась из последних сил.

– От лучших друзей, – уточнил высокий.

– А то завтра друзья его найдут и сами передадут, – нетерпеливо влез лысый.

– Да. Пусть отдаст то, что должен. Передашь?

Я кивнула.

– Иди, – сказал высокий.

Я, не отрывая испуганного взгляда от ножа, прошла мимо моих новых знакомых, спотыкаясь о камни. Лысый не сводил с меня липких глаз и мерзко улыбался. Думаю, если бы не его дружок, он бы меня изнасиловал и разрезал на кусочки. А может и наоборот, сначала разрезал на кусочки, а потом каждый кусочек изнасиловал.

Выбравшись из лабиринта плит, я быстрым шагом, почти бегом, засеменила к школе. Я спешила изо всех сил. Во-первых, чтобы как можно быстрее покинуть это страшное место, но была и другая причина – я дико хотела в туалет. Мой организм всегда так реагировал на испуг или волнение. Перед экзаменами или перед соревнованиями туалет всегда становился моим родным домом. Хотя, судя по очереди к его дверям из дрожащих девчонок, такая проблема была не только у меня одной.

Сейчас, подбегая к шоссе, отделяющему стройку от школы, я понимала, что если на переходе будет красный светофор, то до школьного туалета я не дотерплю…

Но горел зелёный. Я перемахнула через дорогу и через минуту влетела в раздевалку. Взбегая по лестнице на второй этаж, я сдерживала, как мне казалось, последний позыв. Женский туалет был в самом конце длинного коридора. Я понимала, что не добегу до него. С выпученными глазами я, красная от стыда, открыла дверь в мужской туалет, который находился прямо у лестницы. В этот самый момент из меня полезло. Я еле успела снять трусы и присела на пол среди раковин, не добежав до унитазов.

Из меня вышла половина всей меня…

И вдруг из той части туалета, где были кабинки, я услышала мужские голоса.

– Кто там? Лёха? – спросил один у другого.

– Лёх! – позвал другой.

Даже если бы я была Лёхой, я бы не хотела, чтобы меня увидели срущей на пол в школьном туалете. В данном же случае, учитывая моё незавидное положение в классе в качестве объекта для постоянных и унизительных шуточек, это был бы конец и моей учёбе, и моей краткой автобиографии.

Я кое как натянула трусы и на цыпочках вылетела в коридор. Я представляла в этот момент, как кто-то из тех двоих выглянул в поисках Лёхи и узрел на полу огромную кучу говна. Желая узнать, кто её хозяин, он с лицом, перекошенным от любопытства, уже выглядывает в дверь.

С этой мыслью я увеличила скорость, бросилась по пустой лестнице вверх, перемахнула через два этажа и оказалась на четвертом, последнем. Погони не было. Я немного успокоилась и уже направилась было в свой, женский туалет, чтобы вытереть зад, как навстречу мне из кабинета химии вышел Сергей Анатольевич.

– Лерочка, опаздываешь! – ласково сказал он и протянул ко мне руки, – пойдём, у нас не так много времени.

Я не решилась сказать учителю "подождите, я только схожу подотру жопу", хотя отпроситься в туалет было абсолютно нормальной практикой. Отпроситься у учителя, но не у любимого учителя…

Я в страшном смущении проследовала с Серёжей в лаборантскую, по дороге с ужасом втягивая свой собственный запах. От меня, как мне казалось, сильно пахло потом. Запаха говна, вроде, не было.

– Садись, – сказал Серёжа и указал мне на стул рядом с собой, – на чём мы в прошлый раз остановились.

Я села на стул, понимая, что через несколько минут на моей зелёной юбке сзади появится коричневое пятно, которое мне трудно будет объяснить Сергею Анатольевичу, матери, отчиму и тысячам случайных прохожих, что обязательно встретятся мне по пути к дому.

Ситуация была непростая…

– На тройных связях, – напомнила я тему предыдущего занятия.

Я раскрыла сумку и начала рыться в ней в поисках тетрадки. Серёжа увидел пакет с мокрым купальником.

– Ты в бассейне была? – с интересом спросил он.

– Да… Был зачёт по физре.

– И как, успешно?

– Да… – скромно ответила я, хотя меня распирало от желания рассказать, какая я крутая и как я сегодня поразила всех своих одноклассников.

– Я вот тоже в молодости в бассейн ходил, занимался. Даже разряд был. Не помню сейчас, какой.

"Если не помнишь, значит, не было" – мысленно заметила я, но вслух решилась произнести:

– И у меня. Первый взрослый.

– О, да ты серьёзная спортсменка!

Я вдруг покраснела от такой пустяковой похвалы. Наверное, из-за того, что набавила себе пару разрядов сверху.

– Ты ещё тренируешься? – продолжал интересоваться химик.

– Нет…

– Давно бросила?

– В шестом классе.

– Почему?! Были же такие успехи.

Я пожала своими хрупкими плечиками:

– Мама сказала, что фигуру испорчу…

Это был дежурный ответ. Истинную причину – застуженный мочевой пузырь – я не сообщала никому.

Химик вдруг придвинулся ко мне близко-близко.

– У тебя замечательная фигура, – сказал он, положив руку мне на спину, – спасибо маме. А рекорды это в жизни не главное. Главное семья, институт закончить ну и… мужа хорошего найти. А с такой фигурой ты его быстро найдёшь.

Я покраснела ещё больше.

– В классе, наверное, у тебя есть поклонники? – неожиданно задал химик совершенно не имеющий отношения к химии вопрос.

Я растерялась и снова пожала плечами.

– Есть, есть, – улыбнулся химик. – Самохин с тебя глаз не сводит. Нравится тебе?

Я отчаянно замотала головой.

– А кто тебе нравится?

Голос химика вдруг стал серьёзным и каким то… не учительским. Таким голосом пьяный друг отчима расспрашивал меня о моих парнях.

Я опять пожала плечами. Мне было неудобно при любимом учителе называть имя другого мужчины – Макса Евстафьева.

– Или тебе не нравятся одногодки? Девушкам часто нравятся мужчины старше…

"Это намёк или мне кажется…" – пронеслось у меня в голове.

– Может, тебе нравится кто-то из учителей? – весело спросил химик и придвинулся ещё ближе. Но мне показалось, что он изобразил, что спросил это в шутку, уж очень фальшиво это прозвучало, уж очень много напряжения было в его голосе.

Интерес учителя ко мне как к девушке был для меня полной неожиданностью. Но за окном была такая весна, что я была готова поверить в любовь даже со стороны нашего шестидесятипятилетнего географа.

Вдруг химик обнял меня. Но обнял больше по-отечески, чем как-то иначе. Может от этого я тоже, подчиняясь инстинкту дочери, прижалась к нему.

– От тебя сумасшедший запах, – произнёс он и поцеловал меня в голову.

Но это был уже не отеческий поцелуй.

Я поняла, что оказалась во власти большого и взрослого мужика. Меня удивило, что я не испытала ни испуга, ни желания сопротивляться. Я хотела только… продолжения.

Если бы он сейчас остановился и как ни в чем не бывало продолжил заниматься химией, списав этот порыв на обычный комплемент, сделанный без задней мысли, я бы тотчас ушла, навсегда разочаровавшись в мужчинах. Но он не остановился…

Он запустил свою огромную ладонь мне под волосы и сжал их на затылке так, что моя голова запрокинулась. Я прикрыла глаза в полном безволии. Химик наклонился и остановил губы около моего приоткрытого рта. И вдруг его вторая рука легла мне на грудь.

И я отчётливо поняла: сейчас меня буду трахать.

Сергей Анатольевич тем временем провел влажным ртом мне по щеке и поцеловал в шею. Электрический разряд пронзил мне шею и устремился к промежности, и она мгновенно стала мокрой.

Большая ладонь химика страстно сжала мою маленькую сиську. От неожиданности я напряглась всем телом.

– Не бойся, – прошептал химик и поцеловал в меня губы.

Ощутив во рту чужой язык, у меня закружилась голова. То, о чем я так давно мечтала, происходит именно сейчас! Мужской язык, твёрдый и нежный, был безумно приятен.

Между ног у меня набухло и запульсировало.

Вдруг Серёжа одним движением сдёрнул с меня футболку.

Я испугалась. Я сжалась в комок и прижала руки к груди, прикрывая торчащие соски. Я не знала, что оказаться голой перед взрослым мужчиной – это так страшно…

Химик обнял меня за трясущиеся плечи и стал исступлённо целовать в шею. Его руки нежно гладили мою спину. Иногда они возвращались, чтобы снова и снова попытаться обнажить грудь, но я в ответ еще сильнее прижимала сжатые в кулачки ладони к соскам. В моей голове жили и боролись две мысли: «Как же я хочу секса» и «Сейчас случиться что-то бесстыдное и ужасное».

Между тем химик распалялся всё больше и пыхтел мне на ухо:

– Лерочка, любимая, не бойся, расслабься…

Но его возбуждение только усиливало мой страх. Вдруг его рука резко двинулась вниз, задрала мне юбку и поползла в трусы. Я что есть сил сжала бёдра. Но Сережа ухватил меня за трусы сбоку и одним движением сдёрнул их до колен, несмотря на мои скрещенные ноги.

– Ой, – сказала я неожиданно для самой себя, и прошептала еле слышно, – не надо…

Но химик запустил ладонь в мой густой куст и стал пробираться к половым губам.

– Солнышко, не надо стесняться, – шептал он мне, целуя, – ты такая красивая.

А я смотрела на свои спущенные трусы с большим коричневым пятном посредине и только сильнее сжимала ноги. Я ничего не соображала в этот момент, а лишь слышала, как в груди колотилось сердце, а в голове пульсировало: «Проститутка. Проститутка. Проститутка».

Химик же, не прекращая меня целовать, стал расстёгивать свои брюки. Меня затрясло от страха. Я поняла, что игры в эротические фантазии кончились, начинается настоящая жизнь и сейчас я стану малолетней шлюхой, которая переспит со взрослым мужиком в школьной лаборантской. Огромными от испуга глазами я смотрела, как Серёжа спустил штаны, оставшись в черных семейных трусах. Неужели он и их снимет! Тогда мне конец!

Не успела я подумать об этом, как Серёжа стянул трусы. Из под них на свет божий вывалился огромный член. Он был ровный и гладкий и напоминал сигару, сильно суженную к концу. Он висел и болтался из стороны в сторону, за ним висели и болтались два огромных волосатых яйца. Зрелище было завораживающее. Химик сел напротив меня и вплотную придвинул мой стул вместе со мной к своему члену. Мои колени уперлись в его огромный прибор…

– Лерочка, не бойся, раздвинь ножки, – выдохнул он.

Но где там! От страха я превратилась в свёрнутого в клубок ёжика.

Тогда химик зажал свой член тремя пальцами и начал быстро двигать ими по кончику.

«Он онанирует! – пронеслось у меня в голове, хотя я никогда не видела и не знала, как это делают мужчины.

Сережа наяривал, лаская свободной рукой мои бёдра и блуждая глазами по моему полуголому телу. Он придвинулся еще ближе и теперь его бёдра касались моих, а горячие яйца били мне по коленкам. Они болтались так, как будто вот-вот оторвутся.

Я не могла отвести взгляд от этого зрелища и со страхом и восхищением ждала, когда его член встанет. Он же будет огромным. Он же убьёт меня…

Но прошло пару минут, а член так же висел, несмотря на все усилия его хозяина. И тут до меня допёрло: ему же за тридцатник, в этом возрасте уже не стоит!

Не знаю, расстроила или обрадовала меня эта догадка. Наверное, и то, и другое. Но одно я точно поняла: теперь у меня есть мужчина. А стоит у него или нет – это вообще не важно.

Серёжа тем временем ускорился, и его бормотание стало громче.

– Любимая моя девочка, сладкая, красотка, – тяжело дышал он.

Вдруг его мышцы напряглись, лицо покраснело, голова запрокинулась, и он громко застонал. Его рука заработала еще быстрее, будто в судорогах, и через секунду из члена потекла белая густая жидкость. Первая порция заляпала пол, а вторая повисла на члене и на пальцах.

Серёжа перестал стонать. Он провёл рукой мне по бедру, а потом прижал к своей груди и поцеловал в щёку.

– Котик, испугалась? – шепнул он, продолжая целовать меня и гладить по спине. При этом с его члена и правой руки свисала густая сперма, готовая сорваться мне на бедро.

Я молчала, не разжимая рук и ног. Химик наклонился и поднял с пола мою футболку. Я, продолжая прикрывать грудь, кое-как нацепила ее на себя и натянула спущенные трусы. Серёжа в это время одной рукой пытался надеть трусы и брюки, стараясь не испачкать их спермой. Когда задача была выполнена, он вытер руку о чью-то тетрадку и снова обнял меня.

– Ты мне очень нравишься, Лерочка, – прошептал он.

Я продолжала молчать. Я не знала, что говорить.

– У меня вообще всё нормально… с этим, – он кивнул в сторону штанов, – просто такая обстановка и ты испуганная… У тебя, наверное, такого еще не было?

Я молча прижималась в нему, сгорая от смущения и кайфуя в его объятиях.

– Ты уже взрослая. Нам надо обязательно попробовать еще раз.

Неужели это происходит со мной? С серой домашней мышкой, самое выдающееся любовное достижение которой – нарисовать в тетрадке сердечко напротив имени любимого мальчика. И вот теперь в моём распоряжении целый взрослый мужик, которой меня хочет, с членом, который можно трогать, да к тому же который не стоит, а потому не причинит никакого вреда.

– Будем с тобой дружить? – прозвучал над моим ухом голос химика.

– Да, – прощебетала я, наконец-то открыв рот.

Химик крепко обнял меня.

– Мне сейчас надо убегать, – сказал он, не разжимая объятий, – увидимся завтра на Последнем звонке. А после него – приходи сюда.

– Хорошо, – ответила я.

Я потихоньку стала приходить в себя, и ситуация, в которую я попала, радовала меня всё больше и больше.

– Иди, котёнок, – химик разжал объятия и поцеловал меня в губы.

Я вышла из лаборантской. Между ног гудело и было мокро, соски торчали сквозь футболку. Мне казалось, что от меня сейчас исходят все запахи, которые только может источать человек.

Пока я спускалась по лестнице, мой страх сменился досадой и злостью. Я была в шаге от такого долгожданного секса с любимым, волнующим воображение мужчиной, от секса, который вознес бы меня надо всеми моими неопытными подругами во главе с ненавистной Орловской.

«Господи, какая же я дура», – сокрушалась я, – зажала свои мелкие сиськи, которые еще вчера мечтала показать первому встречному сопляку. Дура! Овца! Корова! И никакой Серёжа не импотент. И не встал у него от того, что перед ним сидела не сексуальная взрослая красотка, а жалкое испуганное животное. Ну что мне мешало раздвинуть ноги. Я же вчера так хотела засветить свою промежность. А тут представился такой случай! Корова! Плоская толстожопая зассыха!»

Я решила завтра во что б это ни стало исправить ошибку. Мысль о таком реальном и близком интимном общении с мужчиной кружила голову. Я вышла из школы и направилась домой, хотелось скорее помыться. Вдруг меня кто-то окликнул. Я повернулась и увидела невдалеке знакомые очертания. По улице в моём направлении, шатаясь, семенил пьяный Самохин.

– Лерочка-а-а! – орал он не своим голосом.

Я отмахнулась и просто хотела уйти, но я не знала, что пьяный Самохин значительно настойчивее трезвого. Уйти не получилось. Он подбежал ко мне и схватил за руку.

–Мне надо т-тебе что-то сказ-зать, – заплетающимся языкам промямлил он.

Я вырвала руку.

– Отвали, Самохин!

– Лерочка… Я т-тебя люблю! – еле выговорил пьянчушка и подошёл ближе.

– Отвали, я сказала, – я отступила на шаг.

– Ты…обалденная, ты так-кая классная, – не отставал Самохин. И вдруг совершенно неожиданно его лицо стало невменяемым.

– Покажи пизду! Пожалуйста!

Я оторопела от такой просьбы.

Безумный одноклассник подошел еще ближе и протянул руки к моей юбке.

– Придурок, совсем обалдел! – отшатнулась я.

– Ну покажи пизду, – теряя контроль над собой, промычал Самохин и вдруг начал расстёгивать ширинку.

– Ты больной что ли? – испугалась я.

– Какие у тебя классные ляжки! – в пьяном угаре простонал мой поклонник и извлёк из ширинки член.

Но этот был не член. Это было нечто, похожее на маленький карандаш. А в сравнении с оглоблей химика, на фитюльку, на стручок гороха. Вытащив это крошечное недоразумение и взяв его в руку, Самохин стал надвигаться на меня, вращая глазами.

– Я хочу тебя, покажи хотя бы трусы!

– Отойди от меня, больной дебил! – крикнула я, не отрывая взгляда от микроскопического члена. Вдруг Самохин сдвинул кожу на члене и обнажил маленькую фиолетовую головку. В ту же секунду оттуда вылетела струя белой жидкости и попала мне прямо на юбку. Вслед за ней выстрелила вторая порция и приземлилась рядом с моими туфлями. Третья и четвертая порции, не менее обильные, но у же не такие мощные, прилетели на асфальт и на штанину Самохина.

– Ты больной, дебил, придурок, урод, – ругалась я, глядя то на испачканную юбку, то на брызги извергающейся спермы.

– А-а-а, – хрипло стонал пьяный Самохин, – ты охуенная!

Когда всё кончилось, он убрал грязный член в штаны, заляпав ширинку спермой. Я покрутила пальцем у виска.

– Тебе лечиться надо.

Лицо Самохина стало счастливым и умиротворенным.

– Всё равно я тебя трахну, – довольно произнес он и, шатаясь, пошел по направлению к «вечной стройке», вероятно, чтобы справить нужду или поблевать.

Я достала из сумки платок и попыталась оттереть сперму с юбки, но от этого пятно стало только больше. «Хорошо, что оно бесцветное, – подумала я, – никто не поймёт, от чего оно».

Я продолжила путь домой. И тут произошло третье событие, которое дополнило эмоциями и без того насыщенный день. Проходя мимо помойки, я увидела Макса. Он шел мне наперерез, возвращаясь с детской площадки после пьянки. Я поняла, что встреча неизбежна и произойдёт она не в самом романтичном месте планеты. Ну почему так! Почему я в обоссаных трусах, с обосраной жопой и в обконченной юбке встречаюсь с парнем моей мечты у помойки. За что мне это! Но в этом вся я…

Мы поравнялись.

– Привет, – растерянно сказала я.

– Виделись вроде, – ответил Макс, глядя сквозь меня.

От смущения и волнения, в какое повергает юную девушку неожиданная встреча с любимым человекам, я задала самый глупый за всю историю существования Вселенной вопрос:

– Пойдёшь завтра на последний звонок?

Макс немного притормозил:

– Гениальный вопрос… – он с иронией поморгал глазами, – прикинь, пойду.

И тут я побила предыдущий рекорд Вселенной по тупости:

– Я тоже!

– Кто бы мог подумать, – покачал головой Макс и пошёл своей дорогой.

Я очень не хотела, чтобы он уходил, хотя больше не знала, что ему еще сказать. И вдруг меня осенило:

– Тебе твои друзья привет передавали.

– Какие друзья? – спросил Макс на ходу, не поворачивая головы.

– Один лысый, со шрамом, другой здоровый, – крикнула я вслед.

Макс остановился и повернулся.

– А где ты их видела?

– На стройке.

– И что они тебе сказали? – голос Макса стал немного напряженным.

– Чтобы ты отдал им что-то…

– Ясно… – Макс задумался. А потом посмотрел на меня, но уже не как на пустое место, – спасибо.

Это «спасибо» было слаще объятий химика. Сияя от счастья, я зашагала в направлении дома, любуясь фигурой Маска, который быстрым шагом удалялся куда-то по своим делам.

Когда заветная спина скрылась за деревьями, я погрузилась в воспоминания о сегодняшних событиях. А их было столько, сколько, пожалуй, не случалось со мной за всю жизнь. Я мысленно сравнивала огромный член химика с микроскопическим членом Самохина, размышляла, какая сперма мне больше нравится, брызгающая, но из маленького и стоячего или вытекающая, но из большого и висячего. Я поймала себя на мысли, которую моя гордость сразу попыталась прогнать прочь: а может замутить с Самохиным? Так, для опыта. А потом этим опытом привести в восторг Серёжу. А может и самого Макса.