Метод Ильина. Разговор в молчании

Моторика: общий мышечный гипертонус. Особенно заметен в кистях рук. Пальцы вытянуты, но не расслаблены – готовность к действию или сдерживание действия?

Ключевое наблюдение: острая парасимпатическая реакция на стимул «чай с лимоном». Мгновенное, непроизвольное сжатие пальцев. Вегетативная нервная система среагировала раньше сознания. Стимул – триггер. Связан с травмирующим событием.

Он отложил ручку и уставился на последнюю строчку. «Чай с лимоном». Что это могло значить? Он взял другой блокнот, поменьше, – свой личный дневник, куда заносил ассоциации и гипотезы.

Гипотеза 1: Бытовой якорь. Мать пила чай с лимоном регулярно. Ритуал. Возможно, вечером, перед сном. Ассоциация с моментом безопасности, который был нарушен.

Гипотеза 2: Свидетельство. Девочка видела или слышала что-то, связанное с этим запахом/вкусом непосредственно во время или перед преступлением. Может, убийца пил чай? Или он был на столе?

Гипотеза 3: Случайность. Не связана напрямую с травмой. Но маловероятно. Сила реакции говорит о значимости.

Раздался звонок. Это была Петрова.

– Материалы переслала на твою электронную почту. Пароль для архива как обычно. Там все, что есть: фото, видео с места, протоколы допросов соседей, предварительное заключение судмедэксперта.

– Спасибо, Светлана. Я изучу.

– Нашла кое-что по твоему чаю. Со слов бабушки, с которой они общались редко, мать действительно любила чай с лимоном. Пить его вечером была ее привычкой много лет. Бабушка подтвердила.

Марк почувствовал легкий укол адреналина. Первая гипотеза получала подтверждение.

– Это важно. Значит, этот запах мог быть частью ее вечернего ритуала. Фоном того рокового вечера.

– Возможно. Иди смотри материалы. Жду вердикта.

Марк включил ноутбук, запустил программу для безопасного соединения и вошел в почту. Папка с файлами по делу Марии Семеновой и ее дочери Катерины Семеновой была огромной.

Он начал с фотографий места происшествия. Его к этому не готовили. Клинические описания в учебниках и лекциях были ничем по сравнению с хаотичной жестокостью, запечатленной на цифровых снимках. Квартира была обычной, даже уютной: светлые обои, книжные полки, комнатные растения на подоконнике. Но этот уют был варварски разрушен.

Тело женщины лежало в гостиной, на ковре. Марк заставил себя смотреть не как человек, а как специалист. Множественные ножевые ранения. Хаотичный, яростный характер атаки. «Аффект? Ненависть? Имитация аффекта?» – промелькнули вопросы. Он увеличил фото. Лицо матери было искажено ужасом. Но что-то было не так. Он переключал снимки, стараясь игнорировать кровь. Его взгляд упал на журнальный столик рядом с телом. На нем стояла стеклянная кружка. Пустая. Но на дне виднелась полупрозрачная долька лимона.

Вот он. Якорь. Чай с лимоном. Ритуал был соблюден в тот вечер.

Он перешел к фотографиям комнаты Кати. Контраст был разительным. Идеальный порядок. Постель заправлена. Книги аккуратно стоят на полке. На столе – учебники, тетради, раскрытый альбом для рисования. И только открытая дверца шкафа, в которой нашли девочку, нарушала эту идиллическую картину. Она сидела там, на корточках, зарывшись в висящую одежду. На полу, на паркете возле шкафа, пятна – она принесла на ногах кровь матери.

Марк вглядывался в фотографию шкафа. Что-то цепляло. Не сама девочка, а детали вокруг. На внутренней стороне дверцы кто-то нарисовал фломастером маленькое солнышко. Детский, наивный рисунок. Место, которое она, вероятно, считала безопасным. Своей крепостью.

Он открыл протокол осмотра. Из вещественных доказательств: нож с отпечатками матери из кухни, убийца действовал подручным средством; мобильные телефоны и кошелек. Ничего не пропало. Версия ограбления отпадала сразу. Это было что-то личное.

Марк откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Он пытался представить ту ночь. Тишину квартиры. Запах вечернего чая. Мать в гостиной. Катя в своей комнате. Что произошло? Как убийца вошел? Дверь не взломана. Значит, либо был знакомым, либо умел открывать замки.

Его мысли прервал звонок в дверь кабинета. Он вздрогнул. Было уже поздно. Кто это?

Марк подошел к двери и посмотрел в глазок. На пороге стояла его сестра, Аня.

Сердце у него ушло в пятки. Такое совпадение было сверхъестественным. Он открыл дверь.

– Аня? Что случилось?

– А что, навестить брата нельзя? – она вошла, сняла пальто. Она выглядела уставшей, но на ее лице была легкая, почти ироничная улыбка. Они были похожи, особенно глазами – та же глубина, та же привычка к самоанализу. Но в глазах Ани всегда была тень, которую Марк безуспешно пытался разглядеть все эти годы.

– Конечно, можно. Я просто работаю.

– Все время работаешь. – Она прошла в кабинет, окинула взглядом разложенные бумаги, открытый ноутбук. – Опять кого-то спасаешь?

Марк почувствовал неловкость. Он никогда не обсуждал с ней детали своей работы, особенно дела, связанные с травмой. Это была табуированная тема.

– Да, обычный случай, – уклончиво сказал он, стараясь закрыть крышку ноутбука, но она уже заметила фотографию комнаты Кати на экране.

Аня помолчала, глядя на него.

– Марк, с тобой все в порядке? Ты выглядишь… потрясенным.

– Сложный пациент, – коротко ответил он. – Девочка. Пережила шок. Мутизм.

Он видел, как мышцы на ее лице напряглись. Слово «мутизм» было для них обоих красной тряпкой.

– Ясно, – она отвернулась, подошла к окну. – Знаешь, мне сегодня приснился тот парк. Тот самый. И ты там был. Ты кричал на тех ребят, а я не могла издать ни звука. Проснулась в холодном поту.

Марк замер. Его сердце бешено заколотилось. Это было не просто совпадение. Это был знак. Вызов из прошлого.