Метод Ильина. Голос из ниоткуда

Он не предлагал играть. Он просто создавал среду, наполненную символами, связанными с травмой. Метод Ильина заключался в том, чтобы не вытаскивать правду насильно, а создать такие условия, чтобы она вышла сама, почувствовав себя в безопасности.

Он начал говорить. Спокойно, монотонно, как и с Катей. Он рассказывал о том, какая сегодня погода, о птице за окном, о вкусе больничной каши. Его голос был фоном, белым шумом, который постепенно стирал границу между внутренним ужасом Леши и внешним миром.

Прошло минут двадцать. Леша не шелохнулся. Марк уже начал думать, что сегодняшняя сессия пройдет впустую, как вдруг мальчик медленно повернул голову. Его взгляд упал на машинки. Он смотрел на них не как на игрушки, а как на что-то серьезное, значимое.

Его рука дрогнула. Медленно, преодолевая невидимое сопротивление, он потянулся к машинкам. Его пальцы зависли над гоночной моделью – той, что напоминала машину его брата. Он дотронулся до нее кончиком пальца, затем резко отдернул руку, словно обжегшись.

– Не тронь его, – прошептал он, глядя в пустоту. – Он не любит, когда трогают его машину.

Марк затаил дыхание. Леша снова говорил с братом.

– Он говорит, чтобы ты не трогал? – мягко спросил Марк, не меняя интонации.

Леша кивнул, не отводя взгляда от пустого места.

– Он всегда такой. Бережет свою ласточку. Говорит, что в ней душа мотора.

– А та машина… другая… она тоже с душой? – Марк сделал паузу. – Та, что шипела?

Лицо Леши исказилось. Он съежился.

– Нет. У той… нет души. У той только зубы. Острые.

– Зубы? – Марк почувствовал, как по спине пробегает холодок.

– Да. Спереди. Как у акулы. И глаза… желтые. Злые.

Марк мысленно прокручивал в голове бамперы и решетки радиаторов различных внедорожников. «Зубы, как у акулы» – это могла быть характерная решетка какой-то конкретной модели. «Желтые глаза» – ксеноновые фары.

– Она большая, темная? – продолжал мягко спрашивать Марк.

– Да. Как туча. А внутри… там кто-то сидел. С темным лицом.

Леша замолк, его дыхание снова участилось. Он обхватил себя руками, словно замерз.

– Он смотрел на нас. Когда мы лежали… он смотрел и не помог. Потом уехал.

Это было ключевое признание. Убийца не скрылся мгновенно. Он убедился, что работа сделана. Это говорило о хладнокровии и уверенности в безнаказанности.

Вдруг Леша снова повернулся к пустому углу, и его лицо выразило ужас.

– Нет! Я не буду! – закричал он. – Я не скажу ему! Он чужой!

Марк понял, что «брат» снова передает ему угрозы. Психика Леши воспроизводила сцену запугивания. Это было невыносимо больно наблюдать, но это был единственный путь к правде.

– Леша, – сказал Марк твердо, но без агрессии. – Тот человек не здесь. Он не может тебя обидеть. А я здесь. И я слушаю. Ты можешь говорить. Это безопасно.

Леша посмотрел на Марка. В его глазах была настоящая буря – страх, доверие, отчаяние. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь сдавленный стон. Он снова уткнулся лицом в колени, его тело содрогалось от беззвучных рыданий.

Но на этот раз это были не совсем беззвучные рыдания. Сквозь них прорывались обрывки фраз.

– …номер… не помню… частично… белые буквы… на черном…

Марк замер. Номер. Частично. Белые буквы на черном. Леша пытался вспомнить номерной знак машины убийцы.

Сессия была исчерпана. Мальчик выдохся. Марк тихо встал.

– Спасибо, Леша. Ты сегодня был очень смелым. Я приду завтра.

Выйдя в коридор, он прислонился к стене. Его руки дрожали. Он достал телефон. Петрова ответила мгновенно.

– Светлана, слушай внимательно, – его голос был хриплым от напряжения. – Внедорожник. Темный, крупный. Характерная решетка радиатора – «зубы, как у акулы». Ксеноновые фары. И главное – номерной знак. Леша пытался его вспомнить. Белые буквы на черном фоне. И он запомнил его лишь частично. Это наша зацепка.

– «Зубы, как у акулы»… – задумчиво проговорила Петрова. – Звучит как решетка на старых моделях Toyota Land Cruiser или Nissan Patrol. Черный фон на номере… это или очень старые номера, или… транзитные. Марк, это уже что-то! Я сужу круг. А как мальчик?

– На грани. Его психика – это минное поле. Каждый шаг может стоить ему рассудка. Но он борется. Он пытается нам помочь.

– Значит, будем бороться вместе, – резко сказала Петрова. – Держи меня в курсе. А я начинаю охоту на «акулу».

Марк положил трубку. Он смотрел на заходящее солнце, окрашивавшее больничный двор в багровые тона. Вторая битва с молчанием началась. И на этот раз врагом была не тишина травмы, а громогласный ужас, говорящий чужими голосами. Но у них уже было оружие. Обрывки фраз, звуки, образы. И хрупкий, испуганный мальчик, который был единственным ключом к истине.

Глава 3: Язык утраты

Следующие несколько дней стали для Марка временем глубокого погружения в странный, изломанный мир Алексея Гордеева. Он проводил в больнице по несколько часов, отложив всех других пациентов. Его кабинет с книгами и запахом ладана казался теперь далеким, почти нереальным убежищем. Реальность происходила здесь, в стерильной палате, где пахло болезнью и отчаянием.

Он не пытался форсировать события. Метод Ильина требовал терпения. Он был сапером, осторожно прощупывающим почву сознания мальчика, где каждая воспоминание могло быть растяжкой. Его главной задачей было не вытащить правду любым путем, а создать такой безопасный контекст, в котором Леша сможет ее отпустить.

Он приносил с собой разные инструменты. Не только машинки. Он принес альбомы с фотографиями автомобилей, простые конструкторы, даже принес старый, немного разболтанный руль от автомобиля, который ему отдал на время знакомый автомеханик. Он создавал вокруг Леши среду, насыщенную символами той ночи, но лишенную прямой угрозы. Он позволял мальчику самому выбирать, к чему прикасаться, на что смотреть.