Дети Равновесия. Караван

– Вот он бы смог догнать быстрее нас, – Каин побарабанил пальцами по столешнице. – Ладно, в следующий раз попробую об этом вовремя вспомнить.

В том, что этот следующий раз возникнет, никто из них не сомневался. Они всё-таки были Зрячими, и у них появилась новая цель.

* * *

Андрей открыл глаза, поняв, что абсолютно выспался. Глянул на часы и тихонько хмыкнул: половина шестого утра. Уснул он три часа назад. Мечты о том, что нужно меньше спать, посещали его ещё во время учёбы в медицинском, он даже раздумывал – не податься ли в фармацевтику, чтобы разработать что-то, что поможет в этом вопросе, но хирургия оказалась намного ближе.

И вот теперь мечта сама собой исполнилась.

Порохов сел, оглядывая тёмную комнату с интересом. Он прекрасно воспринимал всё окружение, словно был ещё один орган чувств, о котором он раньше не задумывался. Вероятнее всего, он теперь бы смог видеть даже без единого источника света. Нужно будет проверить.

Мужчина встал, отправился на кухню, прикрыл за собой дверь и только после этого включил свет. Ларнису, конечно, тоже достаточно трёх часов сна, но будить Сирену он не хотел.

Андрей налил воды в чайник, включил и его, а потом сел на стул, опираясь подбородком на сцепленные пальцы рук, и задумался.

Что-то ему не давало покоя с того момента, как он вышел из портала вслед за Ларнисом и увидел Игоря. Какая-то мелочь… Или не мелочь, но что-то зацепило и теперь ныло, как заноза. Не больно, но неприятно. Может быть, это было не важно, но Порохову очень не хотелось оставаться с этой занозой надолго.

Он попытался восстановить в памяти происходящее с момента выхода из портала, сосредоточился… И обнаружил, что это не требует от него никаких усилий. Буквально каждый шаг, каждое произнесённое слово или ощущение, каждое действие: своё, Ларниса или Чара, вставало перед внутренним взором, едва он успевал захотеть это увидеть. Он мог мысленно полностью воссоздать эту сцену, остановить её в любой момент и обдумать.

Да, когда Ларнис сказал: «не буду говорить, что будет, чтобы не казалось рекламой» – он был очень прав. На самом деле, если бы Андрею рассказали, что станет ему доступно, когда он перестанет быть человеком, то сомнений не возникло бы ни на мгновение.

Впрочем, это было сейчас не важно, и Порохов вернул мысли в нужную сторону.

Итак, он вышел из портала. Быстро подбежал к Игорю и увидел рядом двух Сущностей. Машинально оценил уровень и…

Стоп.

Андрей сидел с раскрытыми глазами, но не видел ничего вокруг: он был там, на несколько часов назад, когда экстренно спасал друга.

Сущности выглядели иначе. Зрячие видели их совсем не так: Порохову приходилось до того встречать обе категории, и он уже прекрасно запомнил, как они ощущаются. Поэтому и определил он их мельком, сосредоточенный на ранении Князева. А между тем, он впервые в жизни увидел не только саму Сущность на человеке и их поверхностную связь, но и то, что скрывалось внутри этой связи: тончайшие переплетения энергетических линий, похожих на нервные окончания, сливающиеся воедино. И то, что Сущность находилась не только снаружи, но и изменяла человека изнутри. Упырь почти полностью был на человеке, а вот Маньяк – практически весь в нём…

Стало интересно, как же теперь для него выглядят остальные?

Андрей моргнул, возвращаясь взором в свою кухню. Встал, сделал чай, достал из холодильника сыр и колбасу, нарезал и, завтракая, попытался найти Прилипал вокруг. Он знал, что Ларнис тоже их может чистить, значит, можно было попробовать самому.

Порохов начал с того, что привычно раскинул волну силы в поисках Сущностей, и замер, осознав, что чувствует всё совсем иначе. Ворвалось понимание, что рядом есть люди, животные, Сущности. Он ощутил, кто спит, а кто бодрствует, ощутил ворох чужих эмоций, ощутил настолько много всего, что сначала едва не захлебнулся во всём этом. Андрей начал присматриваться, выделяя отдельные интересные ему части целого, а затем начал их отсекать. Минус животные, минус границы квартир, минус люди, минус эмоции людей, минус потоки тепловой и электрической энергии (оказалось, что её он тоже чувствует)… И остались в ощущениях только Прилипалы. Не очень много, потому что вчера с утра Андрей всех почистил, но в самый раз для эксперимента.

Теперь действовать нужно было предельно аккуратно. С учётом того, что даже простое сканирование отозвалось совсем не так, как он привык, придётся…

– Выспался?

Андрей вздрогнул, посмотрел на стоящего в дверях Ларниса, не теряя, впрочем, концентрации, кивнул:

– Сам в шоке.

– Понимаю, – Сирена прошёлся, опёрся о стол и посмотрел на Андрея. – Давай аккуратно… Иначе ударишь вокруг тьмой, мало не покажется. Протяни к каждой цели тонкий-тонкий луч, как целеуказатель. Зафиксируй и после этого выдай совсем немного энергии.

Порохов медленно кивнул и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Те самые «лучи» теперь выходили чёрными, немного изогнутыми, не имеющими ничего общего с той привычной волной света, что появлялась, когда он использовал силу Зрячих. Они цеплялись за Прилипал и оставались на них, даже когда Сущности двигались. Андрей поймал всех, внутренне успев удивиться, что умудряется контролировать почти сотню целей. Потом он отправил по «лучам» энергию.

И Прилипалы мгновенно исчезли. А привычная сила, которую он, как Зрячий, раньше получал от Сущностей, не вернулась.

– Молодец, – похвалил Ларнис, наливая себе чай. – Раз уж встали, смотаемся в Японию за взяткой, а потом к Кисе.

– Взяткой?

– Пирожные. Кисурд, разумеется, поможет и без них, но почему бы его не порадовать?

– Его все балуют? – улыбнулся Андрей, уловив в голосе Ларниса особое тепло, когда тот заговорил о маленьком враче.

– Не все, но многие, – улыбнулся в ответ Сирена. Потом подумал, и добавил: – У нас любят друг друга «баловать». Это как… Не знаю, часть чего-то внутри, потому что в хорошей семье принято заботиться друг о друге, делать друг другу что-то хорошее. Это нормально для Эденир Аор – дарить подарки, помогать, в случае чего, поддержать.

– Я думаю, что это одна из самых больших ценностей, что есть в вашей семье, – серьёзно сказал Андрей, и Ларнис кивнул:

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав.

* * *

– Так, где больной?

Невысокий, примерно по грудь Андрею, юноша с короткими золотистыми волосами и яркими голубыми глазами прошёл в дом и огляделся.

На часах было семь утра, гости чувствовали внизу Инея – тот на кухне пил чай – и Игоря, лежащего наверху. Андрей уже несколько раз видел Кисурда: когда тот приходил к Каину, потом на праздновании Нового Года, но всякий раз ему поражался. На вид этот светлый был очень юн, даже моложе Ларниса. Говорил быстро, высоким мелодичным голосом, часто улыбался, но большие глаза всегда смотрели спокойно, уверенно и, если было нужно, очень строго. Контраст действительно ответственного врача и подростковой внешности заставлял теряться очень многих.

– Доброе утро, – Иней выглянул из кухни, улыбнулся, – я вас ждал. Поэтому дверь открыл.

– Мы поняли, – Ларнис кивнул. – Как Игорь?

– Я проверял: спал всю ночь. И сейчас ещё спит.

– Это хорошо, – серьёзно кивнул Кисурд, разуваясь. Он поднял с пола небольшой пластиковый чемоданчик и посмотрел на Инея. Андрей хмыкнул: эти двое были чем-то похожи, словно братья. Это было очень странное ощущение, но, скорее всего, оно возникло из-за невысокого роста и коротких светлых волос у обоих. А может ещё потому, что раньше у Инея тоже были голубые глаза.

– Пойдём к нему, – решил Ларнис.

На третьем этаже дома Игоря Андрей бывал редко: не было повода. Поэтому с интересом осматривал всё. Особенно наложенные силой Зрячих защитные контуры: раньше Порохов не чувствовал их так хорошо. Они выглядели совсем не так, как те, что творили Дети Равновесия, и теперь тёмный изучал разницу.

Спальня Игоря была просторной и выполненной в тёмных тонах, с панорамным окном во всю стену. Игорь открыл глаза, едва вошёл Иней, и кивком поприветствовал гостей. Лежащий рядом с ним доберман поднял голову. Забавно: вот собака была для Порохова обычным животным.

– Ага! – Кисурд обошёл Инея и подошёл к Игорю. Откинул с того одеяло, отставил чемоданчик на тумбочку и стал внимательно осматривать пациента. Князев хмыкнул, но он уже встречал этого врача, потому не удивился. Только рассматривал, как тонкие пальцы ощупывают края раны. Андрей обошёл кровать так, чтобы видеть манипуляции светлого, и заодно внимательно запоминал, как и что он делает с энергией.

– Анерис, ты молодец, – кивнул Кисурд, – хорошо починил. Сможем вместе в два раза больше пользы принести. От Альена иногда никакого толку: как начнёт что-то там изобретать или переделывать кого-то, так и всё, не дождёшься помощи… – юноша открыл чемоданчик, и оказалось, что в нём таилась масса различных колбочек, пробирок, пузырьков и коробочек. Всё было разноцветным, а запах больше всего напоминал конфетную лавку, а не коллекцию лекарств.

Игорь склонил голову набок:

– У меня послезавтра серьёзное совещание. Получится как-то встать к этому времени?

– Послезавтра? – светлый задумался, – нет. Человеческие тела слишком хрупкие.

– А если довезут? Спуститься на первый этаж и…

– Так! – Кисурд опёрся ладонями о кровать и навис над Игорем, – я сказал «нет»! А это значит, слушаться меня, лежать, лечиться по расписанию и выздоравливать! Лично буду следить! Есть вкусное можно. Но немного, в награду за хорошее поведение.

Андрей покосился на Ларниса и Инея, оставшихся у самой двери, чтобы не мешать, и увидел, как оба пытаются изо всех сил сдерживать смех. Сильный высокий Игорь был намного крупнее Кисурда, который с короткими взъерошенными волосами смотрелся рядом с ним просто возмущённым ребёнком. И тем не менее, во взгляде светлого было столько упрямства и силы, что Зрячий в итоге поднял руки:

– Ладно, сдаюсь. Никуда не поеду без разрешения.

– Вот! – улыбнулся довольный врач. – Итак… Вот это вот теперь для заживления… – он стал доставать различные жидкости и порошки, что-то с чем-то смешивал, постоянно проверял сканированием (Андрей это внимательно отслеживал), и в итоге поставил на стол три бутылочки. В одной была розовая жидкость с сиреневыми искорками, во второй – тёмно-синяя, в третьей – цвета весенней зелени. Все три прозрачные.

– Утро, день, вечер. По вот такой вот пробирочке, пока не закончатся, – рядом встала ещё одна пустая пробирка, и Кисурд налил в неё жидкость из первой бутылочки. Протянул Игорю. – Пей.

Тот покорно взял, понюхал, затем выпил. Моргнул удивлённо:

– Это клубничная газировка?

– Нет конечно! – улыбнулся Кисурд, – просто лекарства должны быть вкусненькие. Ведь кто-то и так болеет, ему плохо – зачем ему невкусные лекарства давать?

– А если ребёнок решит сам найти и выпить? – уточнил Андрей. – Обычно лекарства делают невкусными, чтобы избежать случайного принятия, так сказать.

Кисурд задумался, потом пожал плечами:

– Любые лекарства – детям не игрушка. Умные родители это понимают. Всё! Кыш отсюда все лишние. Больному надо лежать в тишине и покое. Ах, да… – он посмотрел на Инея. – И обязательно позавтракать.

– Я сделаю, – кивнул альбинос, потом улыбнулся светлому. – Спасибо!

– Пойдём, я посмотрю, что есть… И чаёчек попьём.

Когда Иней и Кисурд удалились вниз, Игорь покачал головой:

– Бедный Каин! Его ж так полгода строили!

Ларнис хмыкнул:

– Каин пару раз заказал через Леону пирожные и угостил Кисурда. И тот стал куда мягче.

Игорь понятливо кивнул и потянулся к телефону.

– Хотя тебе не поможет…

– Почему? – Зрячий выгнул бровь.

– Потому что ты упрямый, а Каин не спорил и не рвался на совещание.

Игорь фыркнул, но заказ в кондитерской всё-таки сделал. Кисурд ему на самом деле понравился своей деловитостью, и сделать ему приятное хотелось просто так.

* * *

Зал был не очень большой, но с совершенно белыми стенами, полом и потолком. Присмотревшись, Андрей понял, что все поверхности едва заметно светятся, и поэтому иррационально казалось, что он находится внутри Стихии. Не родной Стихии.

Он вошёл в зал ещё минут пять назад и до сих пор был один, хотя ему пообещали встречу с тем, кто начнёт его «адаптировать» для жизни в новом качестве.

– Привет, – вкрадчивый голос раздался совсем рядом, и Андрей резко обернулся, рассматривая стоящего перед ним мужчину. Тот был высок, статен, с чёрными прямыми волосами до плеч и чёрными глазами. Затянутый в чёрный комбинезон, наподобие тех, что были на Детях Равновесия в битве во время Вторжения. Красивое хищное лицо, лёгкая полуулыбка и жёсткий взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

– Привет, – ответил Порохов. – Будем знакомиться?

– Будем тренироваться, – отозвался тот. – Меня зовут Дэлий. Я научу тебя заново владеть своим телом. Антариеном займётся Нейтмар.

– Хорошо, – кивнул Андрей. Дэлий, чуть склонив голову, прошёлся вокруг, рассматривая нового тёмного. Порохов машинально отметил, что тот буквально источает ощущение кого-то опасного и быстрого, как змея. И, судя по всему, столь же ядовитого.

Следующий час слился для Андрея в сплошную проверку на прочность.

Первым делом Дэлий поймал того за левую руку, тут же раздался тихий отчётливый хруст, и Андрей ощутил, как пальцы обожгло болью. Он рявкнул, отбирая кисть из рук мужчины, и прищурился, рассматривая, как вокруг переломов набухает отёк.

– У меня вечером смена в операционной!

Дэлий пожал плечами:

– Не переживай, теперь мы поработаем с твоими костями без применения магии. Разумеется, если ты окажешься толковым учеником.

Андрей глубоко вздохнул, медленно выдохнул и кивнул:

– Хорошо, учи, – потом помолчал и уточнил: – Нельзя было предупредить?

– Ломать готового к этому Эденир Аор – проблемная задача, – Дэлий чуть улыбнулся, – можно сломать хуже или больше того, что запланировано. А так все переломы ровные, без смещения, кости быстро зарастут, надо только им помочь. Медитировать умеешь?

Порохов покачал головой:

– Значит, потом научишься. Садись.

И Дэлий сам сел на пол первым. Андрей медленно, нехотя оказался рядом. Дэлий открыл ладонь:

– Давай сюда свои пальцы… Сразу говорю, будет больно, потому что нашим первым и одним из самых важных уроков будет работа с тем, что ты можешь чувствовать, и как этим управлять.

Коротко помедлив, Порохов протянул руку. Дэлий выждал несколько минут, которые нужны были его жертве, чтобы расслабиться, и чуть надавил на поломанные пальцы, не дав при этом выдернуть кисть:

– Закрой глаза. Боль – это всегда неприятно, она сигнализирует о том, что в организме что-то не так. Но ты – один большой инструмент, который можно настроить. Все твои рецепторы подчинены разуму. Нервные окончания могут передавать сигналы, а могут их блокировать. Ты волен запретить руке чувствовать этот перелом. Он не исчезнет, но ты уже не будешь так на него реагировать. Самое главное, что даже не чувствуя боли, ты, являясь совершенным в своём роде организмом, не нанесёшь себе новых повреждений, забывшись.

Андрей медленно кивнул, осознавая сказанное и постепенно приходя в восторг. Да, это было нужно именно прочувствовать, а не только услышать. Дэлий перестал быть для него врагом – Порохов чётко уловил его посыл: «Я научу тебя быть собой», и включилось любопытство вкупе с привычной жаждой знаний.

– Я отключаю боль, но надо же ещё задействовать процесс регенерации…

– Ты прав, – Дэлий чуть подался вперёд, глядя Порохову в глаза, – мне нравится твой настрой. Я этому тоже научу, и научу его контролировать, чтобы лишнего не натворить… Но начнём мы с нервных окончаний.

Андрей коротко облизнулся:

– Я готов.

И пришла боль.

* * *

Иней вышел из школы и огляделся. Иногда видеть будущее было не очень приятно, потому что Гадалка когда-то научил его распознавать события, которые лучше не пытаться изменять. И их было сложнее всего воспринимать.

Предсказатель видел, что его ждёт неприятный разговор, необычный в каком-то смысле, потому что Иней с таким раньше не сталкивался. Избежать разговора он мог, но… Это была именно та ситуация, которой нельзя было избежать.

Подросток пошёл по дороге, стараясь выбирать дорожки, усыпанные реагентом – на них он чувствовал себя более уверенно. Дальше по улице до светофора, перейти дорогу и по скверу добраться до метро.

Именно в этом сквере он встретил Гадалку впервые. Наверное, это было где-то год назад. Воспоминание окутало Инея теплом, заставило улыбнуться: он скучал по наставнику и остро желал его увидеть. Мысль появилась и неуловимо материализовалась в призыв. Иней не успел его остановить и тут же почувствовал лёгкое касание чужого сознания.

Гадалка.

«Будут ли у нас ещё уроки?» – Иней быстро устыдился того, что дёрнул наставника просто так, и решил перейти к тому, что его действительно волновало.

«Будут», – Гадалка отчётливо улыбнулся голосом, – «и совсем скоро. Ты справился с трудным экзаменом, сумел помочь Земле выстоять. Но есть новая проблема».

«Караван?»

«Караван. И я снова не могу вмешиваться так, как хотелось бы. Но… Я поддержу тебя».

– Эй, угостишь деньжатами, пижон?

Иней вздрогнул, услышав рядом голос, и заметил, что к нему подошли шестеро пацанов лет шестнадцати на вид. Подросток нахмурился, когда наставник задал вопрос: «Они тебе мешают?». Помолчал, мысленно ответил: «Я справлюсь, спасибо». И ощущение присутствия Гадалки исчезло.

– Ты язык проглотил, бледный?

Иней вздохнул. Он уже видел начало этого разговора, предполагал, что его не успеют побить, но… Привычка находиться в безопасности сформировалась настолько хорошо, что ему пришлось призвать на помощь всё своё спокойствие, чтобы не уничтожить наглецов. Конечно, не самому: у него не было никаких боевых способностей (где-то в глубине души предательски вспомнились возможности, дарованные Гадалкой для исцеления Каина). Но ведь у наставника они были. Он мог прийти в любой момент, если позвать.

– Вам лучше меня не трогать, – ответил Иней. Голос не дрожал, да и взгляд он не опускал, рассматривая заговорившего с ним. – Это не угроза, это констатация факта.

– Самый борзый, что ли? – опешил второй пацан. Крупный, одетый в цветастую куртку, он шагнул поближе к Инею и толкнул того в плечо.

– Тебя Данил зовут, так? – уточнил Иней.

Парень моргнул. Попытался что-то сказать, но Иней продолжил, переводя взгляд с одного на другого:

– Алексей, Владимир, Семён, Сергей, Вячеслав. Или лучше по кличкам?

Теперь уже все старшеклассники переглядывались меж собой, стараясь осознать, что происходит.

– Ты откуда нас знаешь?

– Я много что знаю, – спокойно сказал Иней, – поэтому сказал: не трогайте.

– Слыш, ты…

– Слышу, Бурун. Или позывной в игре: пять-ноль-шесть-два-семь. Или мне услышать, как тебе говорят идти спать на кухню и не мешать сестре с её качком развлекаться?

Он всё-таки многое почерпнул у Гадалки. Неосознанно, даже не понимая этого: интонации, поведение, внутреннюю уверенность в своих силах.

Это был момент, когда либо он победит, либо они ударят. Тонкая нить, которая могла порваться в любой момент. Иней это прекрасно чувствовал. Не позволял себе даже думать о том, чтобы дрогнуть, и не осознавал, что шестёрка подростков сейчас, словно ягнята на заклании, не могут оторвать взглядов от холодных властных фиолетовых глаз предсказателя.

– Пошли вон, – коротко приказал Иней он не своим голосом. Так когда-то Гадалка говорил с теми, кто пришёл убивать Инея. И потом распылил одного из бандитов.

Они все отступили. На один шаг назад, а потом, стараясь не глядеть друг на друга, развернулись и почти бегом кинулись в сторону метро.

Иней выждал ещё минуту, глядя им в след, а потом выдохнул с облегчением.

И понял, что где-то внутри него появилась сила, которой раньше не было. Сила, которая могла бы их запросто убить.

* * *

Андрей надел перчатки, согнул и разогнул пальцы левой руки и несколько мгновений осмысливал ощущения, пока медсестра готовила пациента к операции. Он чувствовал сами переломы, каждую повреждённую фалангу, однако это больше всего было похоже на отчёт организма: кости ещё не срослись, но всё под контролем.

Всё и правда было под контролем: вдумчивая и максимально информативная лекция от Дэлия позволила Андрею уверенно зафиксировать кости, убрать болевые ощущения (он несколько раз возвращал их и снова «отключал», чтобы убедиться, что это действительно работает), и он, под присмотром тёмного, проверил подвижность всех пальцев.

Сейчас, готовясь оперировать, Порохов не сомневался в своих руках. Но всё остальное по-прежнему было в новинку.

Во-первых, пришлось сразу же учиться создавать «флёр», как его называли Дети Равновесия, чтобы снова выглядеть привычно для окружающих. По совету Ларниса Андрей решил показывать изменения во внешности постепенно, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Так что сегодня он выглядел ровно так же, каким ещё недавно запомнил себя в зеркале. Но тонкая магическая вуаль, создававшая эту старую внешность, ощущалась, словно реальная ткань. Возможно, намеренно: чтобы не забыть, что заклинание работает, пока его не уберёшь. Кстати, сам он теперь прекрасно видел сквозь чужой «флёр»: оказалось, что волосы и глаза Ларниса всегда наполнены Светом.

Во-вторых, Порохов и не осознавал, что во время работы машинально пользовался толикой силы Зрячего. Лёгкое сканирование, немного энергии на поддержание сердцебиения… Теперь всё было по-другому, и Андрей всерьёз опасался, что, случайно применяя новые способности, может исцелить человека прямо на операционном столе, на глазах у всех. Совсем исцелить.

Придётся сегодня мысленно вернуться на полтора года назад (подумать только, он тогда был самым обычным человеком) и оперировать по-старинке. Оставить, разве что, само знание состояния пациента: ему теперь не нужно было читать историю болезни или полагаться на рентгены и прочие методы изучения богатого внутреннего мира человека, чтобы видеть, что нужно исправить.

– Андрей, готово.

– Иду, – Порохов кивнул, покосился на включённую хирургическую лампу и поймал себя на мысли, что ему теперь слишком светло. Хирург тут же уменьшил восприятие света и следом осознал: его и эта способность восхищает. При мысли, сколько нового ему предстоит узнать о себе, проверить возможности и чему ещё научиться, захотелось широко улыбнуться. Что он и сделал под маской.

* * *

– Андрей, отдыхаешь?

В дверь кабинета коротко постучали, и после этого сразу вошёл Лямцев, главврач больницы. Андрей поднял взгляд от монитора, потом встал, протянул руку для приветствия:

– Читаю лекцию.

Павел Сергеевич прошёлся по кабинету, сел на стул, куда обычно садились посетители, и посмотрел на висящий на стене календарь, где Порохов ставил отметки о планируемых операциях.

– Кадры сказали, что ты в отпуск хочешь.

– Хочу, – согласился Порохов, – а что?

– Да вот хотел спросить, куда едешь?

– На море, но ещё не решил на какое. Зимой только Таиланд, разве что. Думаю, туда.

– Хорошо… – главврач повертел в руках карандаш, взятый со стола. – В общем, я не против. Заявление подписал… Но чего хотел сказать, помнишь, мы тогда ездили по поводу корпуса нового?

Андрей кивнул и мысленно поёжился: ещё бы не помнить. Именно там он поймал Лазаря, банально ударив тому по голове, когда «вампир» убивал Упыря-психолога.

– Вот… Переиграли мы это.

Порохов выгнул бровь. Тут же накатило облегчение: значит, заведующим его ставить не будут. Значит, можно больше времени уделить всем остальным занятиям и тренировкам. Но эмоции лучше не показывать, и поэтому хирург просто поинтересовался:

– Как?

– По границе нашего забора есть здание. Новое, лет пять назад построили. Там гостиница, её продают… Решили выкупить и переделать под наши нужды. Так что, не три года ждать, а за год обещают управиться. Заведующему не обязательно сразу быть нейрохирургом, а там и доучишься постепенно.

Порохов промолчал. Потом задумчиво покачал головой и серьёзно сказал:

– Плохая идея, Павел Сергеевич.

– Почему? – удивился Лямцев.

– Я в строительстве не спец, сразу говорю, но вы же сами понимаете, что правильные коммуникации, кислород тот же провести, всё остальное продумать – это в новом проекте проще сделать, чем пытаться перестроить гостиницу. Нет, если Александру Ивановичу хочется купить гостиницу – пусть покупает. И оставляет гостиницей, например, с льготным размещением для родственников больных… А переделывать – как её вообще строили? Надёжно ли?

Теперь помолчал главврач. Он несколько минут внимательно смотрел на Андрея, потом вдруг усмехнулся:

– Продул такое пари.

Андрей удивлённо хмыкнул:

– Вы о чём?

– Саша говорил, что ты умеешь зреть в корень. А я был уверен, что согласишься… На ящик коньяка поспорили.

– То есть, гостиницу не планируется переделать в лечебный корпус?