скачать книгу бесплатно
– Позовём! – Морозов обходил новое жилище, словно обмерял его широкими шагами. – Соседок наших… Веру позовём.
Вера осталась единственной из сестёр Сергея Ивановича, всё ещё живущей в городе. Кто уехал за границу, кто просто растворился в суете военных лет. Зато у Веры семья была большая: две свои дочери да ещё племянница Наташа, которую она растила как родную дочку. Все три девушки были уже замужем, и у каждой родился сын.
Остальных родственников разметала война и революция. Елена – старшая сестра Сергея Ивановича – оказалась с детьми и мужем в Нижнем Новгороде. Когда смутное время закончилось, они так там и остались. Письма писали часто и всё звали к себе в Горький (так стал называться Нижний несколько лет назад).
Сестра Светлана в первые же дни после революции с мужем, военным атташе французского посольства, уехала в Париж. Маленькую Наташу, которая болела воспалением лёгких, она оставила Вере. Уезжая, всё плакала и обещала за Наташей вернуться. Но за последние годы ни разу не дала о себе знать. Конечно, она пыталась, но Советский Союз был отгорожен от остального мира железным занавесом, поэтому все попытки остались без успеха.
Новоселье пришлось на 25 декабря. Если бы по старому стилю, то это было бы Рождество. Сергей Иванович настолько воодушевился, что предложил поставить ёлку. Маша его поддержала, но затея, к сожалению, сорвалась – ёлку просто негде было взять! Ехать и рубить самим дерево в лесу было жалко, да и некогда. Поэтому Маша ограничилась несколькими большими еловыми лапами, она потихоньку вечером отпилила их у ёлок возле школы. Запихнула в большую сумку, чтоб люди не оглядывались, и так, тайком, донесла до дома.
Но даже эти небольшие лапки украшать было особенно нечем. Детей у Морозовых не было, а самим садиться и клеить игрушки как-то глупо. Поэтому на ветках висели в основном конфеты, пряники и картонные фигурки – Маша всё-таки не выдержала и сделала вечером несколько штук.
Зато угощение приготовили на славу, слава богу, голодные времена миновали.
Маша устроила настоящий пир, вспомнила все свои старые рецепты, нажарила пирожков, сделала заливную рыбу. Не бог весть что, но гости уписывали её угощение так, как будто ничего вкуснее не ели.
И в чём-то это так и было. Есть стало некогда. Жизнь нынче бодрая – бодро ходили на работу или в школу, бодро работали, бодро шли в столовую и там бодро ели. По радио при этом звучала бодрая музыка. Взрослые питались в столовых на работе, дети в школах и садиках. Дома готовить практически перестали, шедевром кулинарии стала яичница с колбасой. Да и где готовить? В подавляющем большинстве люди жили в коммуналках, где одна кухня приходилась на несколько семей. Много ли наготовишь, когда на одной кухне одновременно коптят несколько керосинок или примусов?
Сергей Иванович смотрел на то, как теперь уже внучатые племянники лопают «тёть-Машины» пирожки, и усмехался в бороду. Всё возвращается…
Дети поначалу сидели чинно. Одинаково причёсанные, похоже одетые, они казались близнецами, хотя были рождены в разных семьях. На ёлку косились опасливо – в Вериной семье, по советскому обычаю, ёлок уже лет десять не ставили. Но потом, освоившись, мальчики устроили настоящий бедлам: прыгали по единственному дивану, гонялись друг за другом по пустой квартире, потом не поделили что-то и сцепились в один пыхтящий клубок.
Тут уж пришлось вмешиваться и взрослым. Растаскивали мальчишек чуть ли не за чубы.
А к Морозову за стол подсела Наташа.
Та самая Наташа, которая когда-то давно самозабвенно клеила ватные игрушки. Теперь она стала высокой, худощавой женщиной. Только глаза были те, Наташинские, – большие и весёлые.
– Дядь Серёж, а помнишь, какие у нас рождественские утренники были? Мальчишки, кончайте драться! Идите сюда!
И Наташа начала рассказывать.
Начала с того, как они всей семьёй клеили игрушки, потом, как дядя Серёжа их раскрашивал. Мальчишки ещё несколько минут толкались, возились, отвлекались, а потом замерли, раскрыв рты слушали – Наташа вошла во вкус и рассказывала всё увлечённее.
– А потом, представляете, заходит дядя Серёжа в зал. Огромный, величественный такой, в шубе синей, с палкой такой огромной…
– Это были тулуп и посох, – подсказала Маша.
– И говорит таким… волшебным голосом: «Здравствуйте, я Дед Мороз»!
Морозов не выдержал, улыбнулся в бороду. Маша заметила и порадовалась, а Наташа продолжала:
– А подарки какие были… необыкновенные! Таньке куклу подарил такую… Она её почти всю войну хранила, потом уже при переездах кукла потерялась где-то. Дядь Серёж, а может, ты правда волшебник?! Ты такой был… Такой настоящий! Как скажешь своим басом: «Я – Дед Мороз!» – так… как будто в сказку попадали. И желания сбывались! Представляете, мальчишки, мы перед каждым Рождеством дяде Серёже записочки писали с желаниями. И сбывались почти все.
Мальчики таращились на бородатого дядю то ли со страхом, то ли с уважением. А Наташа вдруг встрепенулась:
– Ой, дядя Серёжа, у меня же для тебя тоже подарок есть!
Она сорвалась с места, унеслась куда-то в прихожую и вернулась с крохотным пакетиком.
– Дядь Серёж, я долго думала, что подарить тебе на новоселье, и вот разбирала вещи и нашла. Скоро Новый год, так что он очень даже к месту.
И Наташа достала из пакета маленького ватного котика.
– Помнишь его? Нет? Это ты для Софьи когда-то сделал. Смотри, один глаз закрыт, второй мышку караулит! Давай я его на ёлку повешу, я даже и не думала, что вы с тётей Машей ёлку поставите! Он выцвел, конечно, но смотри какой красивый! Я его всегда больше всех игрушек любила.
У Маши уже давно в горле стоял комок, она боялась расплакаться от этих счастливых воспоминаний, да и все остальные тоже притихли. Голос подала только Таня, вторая Верина дочка:
– Дядя Серёжа, а где ты игрушки брал? Сколько мы пытались потом понять, так и не смогли. Не могли ж они под ёлкой сами вырасти!
– Да, Серёж, расскажи, пожалуйста. Столько лет прошло, теперь уже можно, – это подала голос Вера.
Сергей Иванович обвёл глазами всех, кто сидел за столом. Кто-то смотрел на него с любопытством, кто-то с улыбкой, только в глазах у взрослой Наташи светилась такая вера в чудо, что всё в суровом мужчине Сергее Ивановиче Морозове, фронтовике и ударнике труда, – всё дрогнуло и растворилось, а появилось что-то иное из глубины души, забытое, дед-морозовское.
– Нет уж, бывают вещи, о которых нельзя рассказывать даже со временем. Это было чудо. А чудеса разоблачать негоже!
Маша, замерев, смотрела на мужа. И голос у него стал басовитый, и борода как-то распушилась. Видно, что держит себя в руках, но плохо у него это получается.
– Тётя Наташа, а как вы желания загадывали? – не удержался самый маленький и бойкий мальчишка Андрейка.
– На бумажках писали.
Андрейка нахмурился. Видно было, что письмо не входит в число его любимых занятий. Наташа подмигнула племяннику:
– А если некогда было, то просто подходили к дяде Серёже, представляли себе, чего больше всего хочется, – и всё сбывалось.
Андрей немедленно рванул к дедушке.
– Дядя Серёжа, я уже загадал!
«Дядя» Серёжа на самом деле давно уже был дедушкой, но выглядел так молодо, что дедушкой его никто не называл. Он потянулся обнять внучатого племянника, и… время для них двоих словно остановилось!
На дедушку вывалился такой калейдоскоп картинок, что если бы не сидел, то упал бы от головокружения. Главным действующим лицом во всём этом была огромная ёлка, которая светилась и переливалась огнями, на ёлке что-то висело, кто-то вокруг ходил, звучала музыка – это всё довольно размыто, но ёлка, ёлка стояла настолько чётко, что на ней даже были видны иголочки.
– Хочу такую! И чтоб каждый год! Хорошо?
Даже если бы Сергей Иванович и хотел ответить «нет», то не смог бы. Что-то у него внутри оживало и так ликовало, что противиться этому ликованию было просто невозможно.
– Хорошо, – просто ответил Дед Мороз.
– И в этом году будет?
– Будет.
– А ты не врёшь?
– Дед Мороз никогда не врёт.
Андрей засвистел и заулюлюкал, мальчишки опять устроили потасовку.
А к Деду Морозу потихоньку подошла Наташа.
– Дядь Серёж, я уже взрослая, мне, наверное, нельзя в сказки верить, но… – и тут Наташа перешла на шёпот, – Дед Мороз, миленький, сделай так, чтоб всё обошлось. На Сашку какой-то урод анонимку написал на заводе. Сашка ходит мрачнее тучи, ему сказали, что он непролетарского происхождения. Мне так страшно… Пусть случится чудо, я очень тебя прошу!
Наташа прижалась щекой к Сергею Ивановичу, и он абсолютно чётко увидел её с мужем Сашей и двумя мальчишками счастливыми и безмятежными, сидящими у себя на кухне, даже календарь на стене разглядел – 1940 год.
– Не плачь, Наташка, всё будет хорошо, обещаю!
– А ты не врёшь?
– Дед Мороз никогда не врёт.
Наташа рассмеялась и сказала:
– Ну раз так, я тебе ещё один подарок подарю. Смотри, что я ещё у себя нашла!
И Наташа вынула из кармана сложенный вчетверо листочек в клеточку. Мятый, немного пожелтевший.
На рисунке стояли птёрк и охля на фоне наряженной ёлочки и держались за руки. Дед Мороз взял рисунок в руки и нисколечко не удивился, когда птёрк на рисунке весело помахал ему лапкой.
А 28 декабря утром Маша молча развернула перед Сергеем Ивановичем газету «Правда».
Муж уткнулся носом в доклад на пленуме ЦК ВКП(б) о стахановском движении в лесной промышленности и даже начал его читать, но Маша нетерпеливо дёрнула его за рукав.
– Не то читаешь!
И на правой стороне разворота Сергей Иванович увидел небольшую статейку:
– «Давайте организуем детям к Новому году хорошую ёлку…» – прочитал он вслух. – Постышев какой-то.
И продолжил читать:
– «В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям ёлку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями ёлку и веселящихся вокруг неё детей богатеев…»
Дальше неведомый Постышев ругал глупых людей, которые запретили ёлку (и Сергей Иванович про себя горячо его поддерживал), а заканчивал статью вообще приказом: «Итак, давайте организуем весёлую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую ёлку во всех городах и колхозах!»
Сергей Иванович дочитал статью, задумался. На газету спланировала звёздочка. Морозов машинально смахнул её, но звёздочка взвилась к самому его носу, красиво переливаясь.
Сергей Иванович проследил её полет и увидел Главного Птёрка. Тот сидел на краешке стола и качал ногой.
– Ну как? Нормально поработали? – спросил птёрк. – С Рождеством, извини, ну никак не получилось. Но мы так подумали – Новый год тоже нормально!
– Нормально… – хмыкнул Морозов. – Ничего себе «нормально»! Статья в «Правде» – это о-го-го! На следующий Новый год…
– На следующий? – от возмущения птёрк чуть было не свалился со стола, пришлось ему даже руками помахать, чтобы удержать равновесие. – Какой следующий? Ты же сам сказал: статья в «Правде» – это о-го-го! Да если кто-нибудь не успеет к этому Новому году ёлку организовать, ему не то что о-го-го, ему такое а-та-та устроят…
Сергей Иванович только головой покачал.
– Да зачем уж так-то? – сказал он примирительно. – Зачем в такой спешке?..
Птёрк вскочил на ноги и зашевелил рожками.
– Это я виноват, да? Я до последнего тянул?! Я племяннику три короба наобещал?!
– Внучатому племяннику…
– Да хоть зайчатому! Хоть тройчатому! Кто из нас Дед Мороз?
Сергей Иванович понял, что разбушевавшегося птёрка пора утихомирить.
– Вот именно, – сказал он строго, – я Дед Мороз. А ты – мой помощник. Чего раскричался?
Птёрк моментально успокоился и сел на место.
– То-то, – заметил он довольно. – А то ишь…
«Непонятно, – подумал Морозов, – кто из нас кем командует?»
– Хоть бы спросил, – птёрк уже вовсю покачивал ногой, – как мы это всё провернули.
– Как вы это всё провернули?
– Да легче простого, проще лёгкого! Напомнили этому Постышеву, как он, маленький, стоял носом к окну приклеимшись и на чужую ёлку пялился. Взрослый мужик, а проснулся чуть ли не в слезах и сразу побежал всех советских детей осчастливливать…
По тону птёрка трудно было понять, хвалит он Постышева или ругает, а может быть, гордится хорошо выполненной работой.
– Привет! – на столе возникла маленькая запыхавшаяся охля. – Наташино желание выполнено! Анонимку уже совсем было собирались рассматривать, но тут выяснилось, что начальник отдела, где работает Саша Наташин, японский шпион, и его быстренько в кутузку… Короче, им уже не до Саши, пока его не тронут. Лови звезду!
Но Сергей Иванович радоваться не спешил.
– Послушайте, но это же подло! – сказал он. – Два желания – и оба на каких-то гадостях выполнены. Только не надо мне говорить, что «время сейчас такое»!
Птёрк посерьёзнел.
– Не буду. Время как время, бывало лучше, но бывало и хуже. Думаешь, нам приятно этим заниматься? Мы время не меняем. Просто… выполняем желания.
– Мы же не виноваты, – тихо добавила охля, – что желания такие… то есть что по-другому их не выполнишь…
Троица за столом – Дед Мороз, птёрк и охля надолго замолчали.
Первой ожила охля.
– Слушай, Дед Мороз, я твои мысли просто насквозь вижу! Ты сейчас опять примешь суровое мужское решение и откажешься всем этим заниматься. Ты только сначала меня послушай, ладно?
Охля вскочила и начала носиться по столу перед самым носом у Сергея Ивановича.
– Послушай! Мы вернули детям праздник. Пусть они эту ёлку обзывают как хотят, пусть вешают на неё игрушечных пионеров и серпы-молоты, пусть читают стихи про коммунизм! Но у детей снова будет ёлка! А значит, и подарки, и желания, и чудо, понимаешь? Я тебе это ещё в войну пыталась объяснить, но ты бы тогда не понял… Может быть, сейчас ты уже повзрослел?
Уж очень смешно выглядела маленькая серьёзная охля. К концу охлиного монолога Сергей Иванович уже и не скрывал улыбку. Он только спросил:
