И смех, и грех… Сборник стихов

Породистое захирело племя.

На джипе прикатил суровый босс

И учинил  работникам разнос.

– Испортили вы семя, паразиты! —

Кричал, не выбирая слов, сердито. —

Пока же не восполните утрат,

Работайте без премий и зарплат.

Увижу если снова беспорядок,

То на убой отправлю стадо.

Останетесь без дела, голодранцы,

Увы, куда вам до голландцев…

Помог бы избежать фиаско Демон.

Могучий бык, но где он, где он?

Послушались советов самодура,

От Демона осталась только шкура.

ПЕТУХ С МОЗГАМИ

Алел рубином петушиный гребень

И радугой сияло оперение.

Хотя не царственный павлин,

В курятнике своем он господин.

Был резвым, сексапильным,

Неслись куры часто и обильно.

Хозяин яйца собирал, как груши,

Яичницу, омлет охотно кушал.

За обе щеки уминал хомяк,

По птичьей части был мастак.

Но куры вдруг забастовали,

Кумекая куриными мозгами?

Не топчет Петя-паразит.

Наверно, объявил бойкот,

Хотя зерно, крупу клюет.

А может, стар, нет пороха?»

Купил хозяин молодого петуха.

Пылает гребень, словно мак

И кур топтать он не дурак.

«Вот это настоящий Гладиатор,

Всех кур и уточек затра..л, —

Довольный был покупкою хозяин

И снова ел омлет, яйцо на сале.

«Дни сочтены, грядет секир-башка, —

Взирал петух на юного дружка,

Точнее, забияку-конкурента

И ждал для операции момента.

И предложил: А кто из нас быстрее?

Давай-ка это выясним скорее.

И побежал, насколько сил хватило,

А петушок рванул за ним ретиво.

Хозяин этот факт приметил:

«Неужто, хочет потоптать он Петю?

Зачем мне на подворье этот гей,

Позор пойдет среди людей.

Вот так дела, смотреть ужасно,

На рынке мне всучили педер..та:

Ножом в азарте он нанес удар

И Гладиатор враз затрепетал.

В бою неравном с криком пал,

На стол хозяйский не попал,

Решил не смаковать он яства,

А отдал псу Барону, баста!

– О, молодняк дефектный к черту!

Конь старый борозды не портит, —

Решил хозяин, озирая Петю.

И тот работал, аж летели перья.

Топтал несушек, не жалея сил

И гребень был малиново красив.

На время петуха оставил

И тот продолжил с курами забавы.

Доволен тем, что молодой повелся,

На хитрость аксакала напоролся.

Однако куры снова не несутся

И оскудели для меню ресурсы.

Прожить, как без омлета,

Зарезал куру для котлеты,

Сварил с лапшой бульон.

Петух был этим фактом удручен.

Истошно закричал: Ку-ка-ре-ку!

О чем еще пернатым помогу?

И без того, не дремлю, а стараюсь,

Чтоб яйца постоянно появлялись.

Хозяин-мясоед, что деспот,

Так всех подружек съест он.

Осталось всего четыре куры,

Не пел, ходил сердитый, хмурый.

Глаз не сверкал, был в горе

От безнадеги затупились шпоры.

Не евнухом в гареме обитал,

Усердно кур гонял, топтал.

Но яйца появлялись очень редко,

Попала в суп четвертая наседка.

Повально ошалевшие от стресса,

Забастовали глупые «принцессы».

Решили, что накажут петуха,

Но сами превратились в потроха.

И Петю тоже охватила дрожь,

Хозяин не зерно принес, а нож.

Каким бы Петя не был сексуальным,

Исход его истории фатальный.

Хозяин скуп, неистовый прагматик,

На красоту не будет деньги тратить.

ЗУБР

На МТФ большой переполох,

Сбежались, кто только мог.

Сельчане, стар и, даже мал.

Пред ними дивный бык предстал.

Средь разговора, шума, гула

Подросток произнес угрюмо:

– Мне кажется, что это буйвол,

Мохнатый и большого роста

И смотрит на коров он грозно.

– Бизон, – заметила доярка.

– Як, – возразила ей свинарка.

– Эх, бабы, неучи вы обе,

Раскройте зеньки и глядите в оба.

По всем приметам это тур,

Как туча, он могуч и хмур, —

Изрек авторитетно скотник,

До самогонки был охотник.

Наверное, с большого Бодуна

Привиделась ему гора.

– Угомонитесь, это мамонт, —

Вдруг заявил упрямо

Старик годами древний,

Как аксакал деревни.

– Вы, дедушка, ошиблись,

Ведь мамонты все вымерзли

В период ледниковый, —

Заметил ученик толковый.

И знатоку никто не возразил,

Старик тот юмористом слыл.

А вскоре прибыл зоотехник

И на вопрос толпы ответил:

– Так это зубр могучий

Из Беловежской Пущи.

– Как занесло его сюда? —

Гудела с удивлением толпа.

– Обычно, без чудес

Попал он в Крымский лес.

Их завезли из Пущи.

У нас ведь климат лучше.

Отбился он от стада

И что-то делать надо?

– Поди, коров испортит, —

Напомнил хмуро скотник.

Встревожены коровы,

Ведь гость весьма суровый.

И Гарик – бык колхозный,

Поник, соперник грозный.

А зубр – лесной бродяга

Не унывал, с отвагой

Ел силос, мял солому,

Довольный жизнью новой.

За трактором ходил,

К нему привязан был,

Ведь спутницей мохнатой

Считал колесный трактор.

Как бойкий репортер,

В село Сергей припер.

Сенсация! В газете

Зубр вышел в лучшем свете

Заметка и три фото—

Венец его работы.

Чтоб зубр и дальше жил,

Он твердо предложил:

Отправить гостя в лес,

Чтоб риск беды исчез,

Или же в заповедник,

Страдать не будет бедный.

С окрестных сел, деревни

Жильцы пришли на ферму,

Чтоб зубра навестить,

Кормами угостить.

Детишек шумных стая

На ферме нарастала.

Начальству не по нраву

Экскурсии, забавы…

Излишнее внимание

Приковано к колхозу

И потому решили:

Зубр – острая заноза.

Увы, финал печальный,

Подвел итог начальник:

– От зубра шок и стресс,

Упали и надои, и привес.

И веский есть предлог,

Пустить его в расход.

На грани дел пропащих

Коров, мол, косит ящур.

Объявим: зубр – больной

Проблему с плеч, долой!

За то, что стал он знаменит,

Из карабина был убит.

С сородичами не сложилось

И к людям зубр пришел на милость

Погонщики могли б,

Отправив в лес, его спасти.

Увы, не поступил приказ,

Для зубра завершился сказ.

Да, диких джунглей нравы

Чиновников мозгами правят.

Так повелось на этом белом свете

Вожди панически не терпят

Тех, кто сильней и ярче,

Свинцом их потчуют горячим…

МИНДАЛЬ

Был день осенний светел,

Гулял в карманах ветер.

Сергей в разбитых ботах

Скитался без работы.

Случайная халтура

Кормила балагура.

Цветмет тащил он в пункты,

Грузил товар, продукты.

Пил мутный самогон,

А кров давал притон.

По рынку шел без денег,

Увидел вскоре ценник:

«Кило миндаля 800 рублей»

Воспрянул вдруг Сергей:

– Орех лесной и грецкий

С ценой, пожалуй, детской

В сравнении с миндалем.

Эх, круто заживем!

Он вспомнил, как весной

Лилово-белою канвой

Обильно цвел миндаль

Маня красою в даль.

Там в роще за селом,

Где был когда-то дом.

«Орех миндаля ценен,

Срублю я кучу денег», —

Мечтою заветной он

Согрет был, окрылен.

Высок, как циркуль, тощий,

Наведался он в рощу.

Кусты, деревьев ряд,

Гуляет листопад.

Подметил сразу в оба:

Миндаль никем не собран.

И, как янтарь, сверкая,

От ветра опадает.

Усердно тряс он ветки,

Орехи, как монетки,

Летели щедро вниз.

Их поднимал с земли.

– Эх, будут пир и бал! —

Серега повторял

И два ведра собрал.

Удаче рад безмерно,

Подумал он: «наверно.

О роще сей не знают,

Иначе урожай бы

Собрали б подчистую,

Как россыпь золотую»

С поклажей возвратился

И счастьем поделился

С соседом по притону,

Со стариком Антоном:

– Судьбе-злодейке рад…

– Нашел, наверно, клад? —

Дед отозвался скромно,

Как бомж, давно бездомный.

– Не клад, миндаль, что ценен,

Срублю я кучу денег.

На рынке все продам,

Тебе червонец дам

На закусь и на водку,

Чтоб дернул пару стопок.

Нагрянем вместе в рощу,

Чтоб заработать больше.

Но пробу снял старик

И головой поник:

– Серега, очень жаль,

Не годен твой миндаль.

Он горек, будто перец,

На прибыль не надейся.

Попробуй сам на зуб,

Не стоит, даже рубль…

– Продам, возьмут, авось…

– Аферу, паря, брось!

Миндаль миндалю – рознь, —

Антон заметил строго. —

Побойся лучше Бога.

На вкус орех, коль сладкий,

То он, считай, в порядке.

Коль горький – ядовитый.

Продашь и будешь битый.

В полицию сдадут.

А там один маршрут:

Наручники и в суд.

Коль нет мохнатой лапы,

Пойдешь ты по этапу.

Без блата и отмазки

Впаяют под завязку.

И дальняя дорога…

Внимал Сергей с тревогой

У ног лежал миндаль,

В глазах – тоска-печаль

Взирал на деда долго,

Пинал ногами ведра:

– Я ползал на корячках,

Но где ж моя удача?

Мечты вдруг потускнели,

Не привалило денег.

Не все, что в рот полезло,

Приятно и полезно.

Чтобы сберечь утробу,

Гурман снимает пробу.

ТРИБУН

Перекрывая в зале шум и гул,

С трибуны речь толкал трибун.

С залысиною, лоб, как у Сократа,

Ему внимали вяло бюрократы.

Себя лишь каждый слышит,

А остальные для него, как мыши,

Что производят писк и шорох

Риторикой лукавой и дешевой.

Ведь в уши проникая, вылетает,

Эмоций и следов не оставляет.

Обычный треп для протокола,

Нет аналитики, лишь лепет голый.

И пафос фраз штамповано красивых

Из рога и корзины изобилий.

Как песня или притча о нанайце,

Что потерял в дороге яйца.

А зрители шептали  и дремали,

Их демагоги «баснями» достали.

Чтоб ложь и лесть не слушать,

Залить готовы воском уши.

Как монумент,  гудел он басом,

Слова, звеня, катились  по маслу:

– Дела в аграрном секторе прекрасны.

Пшеницы урожай рекорды бьет.

Эх, потрудился, аж душа поет! —

Он с пафосом героя возвестил. —

Сам  колоски лелеял и растил.

В саду от яблок гнутся ветви,

За фрукты, овощи и ягоды в ответе.

Без моего участия и большой заботы

Крестьяне бы не ведали работы.

Не пожалел речей, энергии и сил,

На труд  я лоботрясов вдохновил.

На фермах тоже  дел круговорот:

Надои высоки, здоров приплод

И прибыль на дрожжах растет.

Без моего активного участия

Влачили б села нищету, несчастья.

За клок с овцы паршивой шерсти,

Как труженик, всегда в ответе…

Его спросили: где работы место?

– Трибуна! – произнес он честно.

Ораторов  в стране давно не счесть.

А совесть где, достоинство и честь?

Плоды чужих трудов присвоив,

Они свои персоны славословят.

Как муха та,  что на рогах быка

Гордясь вещала, глядя свысока:

– С рассвета допоздна  пахали,

Ох, уморилась, до чего устала.

Быком умело я руководила

И  в этом достижений сила.

ДОРОГИ И ДУРАКИ

Хоть покати яйцом или ядром,

Дороги на Руси, что танкодром.

Ухабины, колдобины и ямы,

Как будто с Бодуна, машины пьяны.

Теряют то колеса, то кардан,

Ведь капремонт – халтура и обман

Дорожники усердно конопатят

Асфальтом лужи, наложив заплаты.

Но камень точит талая вода

И от «ремонта» вскоре нет следа.

Мильоны распихали по карманам

Чиновники, подобные баранам.

Приписки процветают и «откаты»

Шикуют и пируют бюрократы.

Аврал! Коль вновь пуста казна.

Садитесь на лошадку и осла.

Не надо им добротные дороги,

Засеменят по тропке бойко ноги.

Забудьте джипы, ведь сильны

Верблюды и угрюмые волы…

Россию на заклание обрекли:

Дороги и хапуги– дураки.

ДАРМОЕДЫ

За труд тяжелый, бережный уход

Был одарен плодами садовод.

На радостях приехал он на рынок,

Но встретили верзилы грозным рыком:

– Стоять, деревня! Это наш базар,

Вези, совок, отсель гнилой товар!

– Какая гниль? – он возроптал с досадой.

– Свежи плоды из собственного сада.

Ведь ни бананы это, ни кокос,

А фруктов, ягод – полный воз.

Вот яблоки, и персики, и груши.

Попробуйте, извольте все откушать.

Медовый вкус и нежный аромат,

Зачем дары земли везти назад.

Сад уродил, куда девать излишки?

Пусть взрослые смакуют и детишки.

На все лады хвалил он урожай:

– Пожалуйста, охотно, покупай.

Цена доступна, я – не крохобор,

Лишь за привоз беру и сбор.

Зашмыгали носами воротилы:

– Вали, мужик, пока не взяли вилы.

Бульдозером раздавим твой возок.

Какой тебе от сада будет прок?

Сдавай плоды без торга, оптом,

Вторым, а лучше самым низким сортом.

Вмиг шею, как положено, намылим,

Чтоб не травил народ ты гнилью.

– Побойтесь Бога, фрукты– высший сорт!

Их покупатель мигом разберет.

Моргнуть и глазом не успею,

А на деревьях черносливы зреют.

– Прочь, для тебя здесь места нет! —

Теснил его бездельников дуэт.

Свистели в уши, потрясая битой:

– Иль, захотелось быть побитым?

И после закипающих угроз

Отдал он за бесценок фруктов воз.

Сноровку проявили и «таланты»

Посредники, точнее, спекулянты.

Десятки рук грабастают товар,

Имея от чужих трудов навар.

Как много тех, кто не кует, не пашет,

Но первым ложкой уминает кашу.

ОВЦА-ОБЖОРА

Отменным отличаясь аппетитом,

Милейшая овечка Маргарита,

Паслась в лугах, где травка молодая,

Как саранча, все жадно поедая.

Обгладывала смачно корни,

Желудок зеленью наполнив.

А рожки, и кудряшки ей к лицу

И выросла… в огромную овцу.

Тугой в колючках шерсти вьюк,

Мешком обвис ее курдюк.

Какой неутолимый аппетит,

Глаза овцы полезли из орбит.

И ноги от нагрузки подкосились.

– Обжора Рита, отдохни на милость.

С такою тушей, жирной холкой

Добычей станешь ты для волка, —

Стращал ее заслуженный чабан,

Бодал в бока Дундук-баран.

– Не собираюсь быть я топ-моделью:

Зимой тепло, а летом много тени

От габаритов и большого веса,—

Ответила кудрявая «принцесса».

А вскоре засуха и голодуха

Свели до острых колик брюхо.

И жалобно заблеяла овца:

– Подайте горсточку сенца.

Но на лугах, хоть шаром покати,

Ни корешка, «горошины» одни.

Вздохнула безутешно Маргарита,

И бедная… отбросила копыта.

Кормов чабан ей не припас,

И огонек в глазах овцы угас.

От жизни благостной и сытой

Рога остались и копыта.

Чиновный люд, но за казенный счет

По рангу яства до отвала жрет.

Ведь деньги на пропой в бюджете

В шикарном ресторане, не в буфете.

При этом есть отличие во всем,

Что на халяву пиршество сие.

Им не грозят банкротство—

Казна дает гарантию обжорству.

Приемы, встречи, пышные банкеты,

И рауты, и ланчи, и фуршеты:

Шампанское, коньяк, вино – рекой!

Кто от лафы откажется такой?

Застолья и элитные харчи

В избытке для служивой саранчи.

Увы, чрезмерное обжорство

Сродни болезням и уродствам.

Тот, кто не знает чувство меры

Слаб духом, алчный без предела.

Чтоб продолжался стук сердец,

Не надо брать пример с овец.

ФИАСКО

Служили с Саней на одной работе.

Он предложил мне тихую охоту.

– За Багерово, на полигоне

Грибов степных тележки и вагоны,

За полчаса вчера ведро собрал,

Давай-ка, утром совершим навал, —

Блестя глазами он сказал. —

Грибы большие, как кастрюли,

Солить и жарить будем

Закуска – высший класс

Под водку, самогон и, даже квас.

– Кастрюли если, то тогда с косой

Идти придется по росе густой, —

Куражась, пошутил в ответ.

– Возьми с харчами ты пакет

И крепкий не забудь напиток,

Под «мухой» будем веселы и сыты, —

Напомнил он о самогоне.

И утром встретились в вагоне.

Припас он водку, сало и чеснок,

Чтоб из охоты получился прок.

До полустанка поезд-тихоход

Довез и пестрый повалил народ

С кошелками и рюкзаками,

Все тоже оказались грибниками.

И разбрелись по полигону.

– Но где тележки и вагоны? —

Я вопрошал, охотясь за грибами.

– Не торопись, – ответил Саня. —

Поднимемся лишь на пригорок,

И там грибы гуляют на просторе.

Поднялись: цепь густая впереди,

Все подметает на своем пути.

Села большой и боевой отряд:

Охотники и стар, и юн, млад

Грибы косили, как траву, подряд,

Сезон охоты тихой, почитая,

Дары природы дружно собирая.

– Аборигены вышли на охоту,

Приятней, очевидно, нет заботы.

Не повезло, вот незадача,

Пожалуй, отвернулась удача.

Прошел в степи табун мустангов,

Охота наша обернулась прахом.

Давай-ка, выпьем с горя, —

Он предложил и, я не спорил.

Мы выпили и закусили салом

А море вдалеке блистало.

Хоть потерпели мы фиаско,

Запомнилась охота ясно.

Дабы не огорчать Галинку,

Я два кило грибов купил на рынке.

В степи недаром время я убил,

Коль юмореску эту сочинил.

Поверьте, никогда не поздно

Извлечь из дела маленькую пользу.

Когда неведомы преграды,

Иллюзии питать не надо.

«МЫШАТА»

Листопад, осенняя пора.

Бор сосновый навестить с утра

Я решил, ведь на рынке рядом

Появились серые «мышата».

Нет не грызуны – грибочки,

На мышей они похожи очень.

В предвкушении сюрприза

Взял с собой кота Маркиза.

Чтоб он на окне не тосковал,

А грибы под хвоею искал.

Хищника азарт ему присущий

Он «мышей» отыщет лучше.

Приказал: «Давай-ка, за работу!»

У кота, увы свои заботы.

Поглядел на гриб и отвернулся,

Видно, он Маркизу не по вкусу.

Тут синица привлекла внимание,

И меня он с резвостью оставил.

Увлекла за птицею охота,

По инстинкту дикому работа.

У грибов мышиные повадки,

Прячутся стихийно, в беспорядке.

Выдает их хвоя, что опала,

Бугорки, там и «мышат» немало.

Хвою разгребаю осторожно:

Хрупкие грибы на белых ножках.

Я увидел, словно из балета

Лебеди в мелодии и свете.

От грибницы срезал аккуратно,

Чтобы снова выросли «мышата».

Набралась корзинка очень скоро,

Уходить пора с дарами бора.

Но, не обошлось без сюрприза,

Довелось искать кота Маркиза.

Он упрямым, гордым оказался

И на зов, увы, не отозвался.

– Эй, Маркиз! – неистово кричал,

Бор мне легким шумом отвечал.

Дал понять мне кот, что не собака,

Сам себе гуляет, забияка.

И под терном с ягодою черной

Притаился с ликом благородным.

Ждал, когда я сам его найду

И домой с «мышами» поведу.

Вот такой затейливый артист

В шубе рыжей перс-Маркиз.

Все же тихая охота удалась нам

В день с погодою прекрасной.

Впредь я обойдусь без крика,

В бор отправлюсь с Диком.

Добрый пес, весьма послушный

И за ним присмотр не нужен.

ГРИБ-СТЕПНЯК

За селом Аркадьевка холмы

И лаванды поле в запустении,

Острый плуг давно там не ходил,

Сплошь дикорастущие растения.

Почва камениста и сурова.

Бродят там и овцы, и коровы,

Высохли на солнце их «лепешки»,

Затвердели черные «горошки».

А, по сути, эко-удобрение,

Выросли до пояса растения.

По холмам шагают ЛЭП столбы,

Провода гудят вверху тревожно.

Осенью проклюнулись грибы,

Тихо, незаметно, осторожно.

Я спросил у тезки-старожила.

Он – абориген окрестных мест:

– Будь любезен, подскажи-ка.

Много ли грибов съедобных здесь?

– Выбор невелик, поди, не лес,

Нет подосиновиков и маслят,

Груздей и лисичек, и опят,

Белого гриба и мухомора,

Степь вокруг, ни рощи нет, ни бора,

Крымские вдали, на юге горы, —

Он ответил четко, деловито. —

А грибы– мутанты ядовиты.

Шампиньоны с шляпкой желто-белой,

Можно собирать в корзину смело.

Отвечаю откровенно так,

Есть в степи надежный гриб-степняк

Чтоб, наверняка, не рисковать,

Лишь его советую срезать.

Но часто гриб похож на лепесточек,

И потому зовется однобочком.

Таинства грибные он изведал,

Ест грибы за завтраком, обедом.

Вечером на ужин часто тоже

Лакомство отведать это может.

Мясо, сало резко отвергает,

А грибы вкушать предпочитает

В маринаде, жареные, в супе.

Опытный грибник, не глупый.

Знает холм, овраги, и поляны,

Где места укромные с грибами.

Он без них домой не возвратиться.

Поймана за хвост удачи птица.

Лишь рассвет занялся за холмами,

Вышел из села я за грибами.

И азартом бодрым одержимый,

Поднялся на плоскую вершину.

Твердый грунт и мелкий гравий,

Сухостоем, сеном стали травы

Лишь сурепка допоздна цветет.

Где грибы, вдруг все же повезет?

Изучал глазами я поверхность,

Накануне стало мне известно:

У гриба неправильная шляпка,

Прячется старательно, украдкой

Маскируется под цвет камней.

Невозможно сразу разглядеть,

Желтый, бурый, кремовая цветь.

Сколько раз к земле я нагибался

И ножом на камень натыкался.

Солнце подсказало мне разгадку,

Шляпка у гриба настолько гладка

И блестит фольгой, как глянец

Средь камней степной поляны.

Видеть стал грибы издалека,

К ним тянулась с трепетом рука.

До меня вершину исходили

«Малыши» лишь кое-где всходили.

Ни к чему тревожить их грибницы,

А с холма в овраг легко спустился.

При дожде поток уносит споры,

Значит и удача будет скорой.

Не ошибся, глядь, средь сухостоя

Гриб, а с ним семейство молодое.

Здесь туман ночует, больше влаги

И растут грибы почти с отвагой.

Омывает утром их роса,

И не видят средь травы глаза.

Час бродил и полная корзина.

Для грибов убежище – низина.

«Малышей» не потревожил,

Спрятал перочинный ножик.

Чтоб дары земли не поредели,

Навещу овраг через неделю…

Над природой человек не властен,

Но азарт охотника прекрасен,

Он инстинкт, что изначально древний,

Сохранить разумно чувство меры.

ОБ АВТОРЕ

Русский писатель, журналист и поэт Владимир Александрович Жуков родился 19 ноября 1950 года в селе Красногвардейское, Советского района Крымской области. После окончания Чапаевской средней школы и срочной службы в Краснознаменном Одесском военном округе учебы на факультете журналистики Одесской Высшей партийной школы и уже в течение пятидесяти лет плодотворно трудится в крымской прессе. Широк диапазон его творчества: проза, поэзия и публицистика, произведения для детей. Четыре года ему довелось проработать заместителем начальника внутренних дел г. Джанкоя, что во многом определило основной жанр его произведений– детектив.

В. А. Жуков – член Союза журналистов СССР с января 1974 года. После искусственного развала великого государства в творческих союзах, усердно опекаемых чиновниками, не состоит. Превыше любых материальных благ считает свободу, совесть, правду, честь и достоинство. Смело в своих публикациях вскрывает кланово-криминальную суть, алчность, цинизм, лицемерие и коррумпированность чиновников, депутатов разных рангов и уровней. Зачастую они и являются главными отрицательными «героями» его произведений, проникнутых верой в силу человеческого духа, в торжество правды, добра и справедливости.

В период активной политической деятельности, будучи депутатом Верховного Совета Крыма и председателем Республиканского комитета по информации Совета министров Автономной Республики Крым, занимался литературным творчеством. В 1998 году в республиканском издательстве «Таврия» вышла книга остросюжетных произведений «Под знаком Скорпиона».