Воздушная кукуруза

Почти трезвый Павел на фоне липкого и пьяного Федорова показался ей хорошим человеком, и девочка готова была влюбиться, красивый, сдержанный, с каким-то отсутствующим взглядом. Глядя на него, придумала романтическую историю с роковым предательством и разбитым сердцем, которое она излечит своей любовью. Девочки, они такие девочки.

Нина быстро достала упаковки с едой из пакетов, там было все готовое, только выложить на блюда, и кое-что подогреть. Быстро просмотрев шкафы, достала тарелки, приборы. Вся посуда была новой, и почти не использованной. Вот только жаль не было скатерти. Хотелось накрыть стол красиво, и она постаралась. Нарезала фрукты, уложив их на овальном блюде, разогрела горячее, салаты выложила в небольшие хрустальные салатники, достала высокие бокалы под шампанское. На подоконнике стояли свечи, обычные, на случай отключения электричества. Нина нашла маленькие стопки для водки, и закрепила в них две высоких свечи. Зажгла свечи, и выключила верхний свет. В темноте красиво блестела посуда, и тишина навалилась как-то особенно страшно. Девушка села на стул, обхватив себя за плечи, появился какой-то мандраж, и очень захотелось домой, в общежитие.

Наверху раздался звук открывающейся двери, потом шаги на лестнице. Павел зашел на кухню, с мокрыми после душа волосами, в футболке и джинсах, такой простой и домашний.

– О, ты уже все приготовила. Ну, тогда предлагаю начать! – Он взял бутылку шампанского, и начал её открывать.

– Можно включить музыку, а то так тихо, что даже и не по себе… – Не выдержала девушка.

– Разве? Не замечал. У меня здесь нет ни радио, ни телевизора. Подожди, от старых хозяев остался приемник! – мужчина ушел, бросив неоткрытую бутылку, и вскоре вернулся с небольшим пластмассовым приемником, такой был у бабушки Нины, она его называла «местное радио». Включил, и в кухне раздался громкий звук «Дорожное радио!», оба вздрогнули и засмеялись. Стало немного легче, Павел лихо открыл шампанское и разлил по бокалам.

– Ну что ж, девочка моя! За знакомство! – Выпили, и хозяин быстро накидал ей в тарелку салат, кусок запеченного мяса. – Ешь, а то в ресторане, наверное, только на салатик и хватило! – И сам жизнерадостно приступил к еде. Нина перестала дичиться, из радио лилась песня «позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи» и ей стало казаться, что все хорошо.

Павел старался незаметно рассмотреть девушку, ему хотелось знать точно, насколько она чиста, или ему это просто показалось. Он шутил, травил анекдоты из своего комсомольского прошлого, вперемежку задавая вопросы, и все больше убеждался – девочка чиста и невинна. Он не ошибся, это ангел, ангел которого должен удержать от падения в ад! Ах, если бы бедная девочка знала, что достаточно соврать, что она уже не невинна, и утром Павел бы просто отвез её в город и забыл. Но девушка смущалась и краснела на вопрос о близости, и он все понял, а её шанс на жизнь был упущен.

В кухню вошел пёс, черный и огромный. Павел уже видел его во снах и в бреду, и сейчас был неуверен, что это ему не чудится. Тем более что девушка на него не реагировала совсем. Зато сразу исчезла Гадина.

Павел пригласил Нину к камину, сам подтащил второе кресло, усадил девушку. Разжег огонь и сел рядом, девушка ждала, что он будет приставать, но он не собирался марать эту чистоту, и пока думал, как её сохранить. Были ли у Павла в этот момент мысли об убийстве? Нет, ни капельки. Ему нравилось смотреть на юное раскрасневшееся лицо, губки, которые чуть блестели от вина. Пёс улегся напротив девушки и неотрывно смотрел в её лицо, иногда обнажая клыки в беззвучном рыке.

Радио на кухне громко возвестило, что уже два часа ночи. Нужно было ложиться спать, и стоило Павлу сказать об этом, как девушка покраснела и опустила глаза.

– Бедная малышка, она боится меня, но все равно не уходит, – думал Павел, забирая бокал и выходя на кухню. Налил вино, всыпал приличную дозу снотворного, этого добра у него было много, борьба с призраком научила запасаться всевозможными препаратами. Вернулся в гостиную, протянул бокал девушке.

Когда она чуть поморщилась, глотнув первый глоток, и хотела поставить бокал, он её остановил:

– Нет-нет, до дна! До дна! – Не дал ей поставить бокал Павел, и сам выпил до дна, глядя ей прямо в глаза. Девушка допила бокал, и почти сразу её глаза поплыли – усталость, ночь, вино и снотворное буквально вырубили её. Павел бережно усадил полубесчувственное тело на кресло, посмотрел, любуясь, и пошел готовить спальню для принцессы.

Комнаты на первом этаже все были снабжены решетками на окнах, дань времени, город далеко, мало ли. Часть из комнат была гостевыми спальнями, с кроватями, шкафами, и небольшими санузлами. Было похоже на гостиницу, а может, бывший хозяин и планировал сдавать номера рыбакам и охотникам?

Павел застелил кровать новым бельем, принес девушку и хотел раздеть. Но почему-то не стал. Казалось, даже прикоснувшись к ней, он её запачкает. Запер дверь на ключ, и ушел спать. Пёс лег у двери комнаты.

– Стереги Ангела, Мрак. – С усмешкой дал псу приказ, на что тот так же молча обнажил клыки.

В постели долго крутился, поджидая Гадину, призрака всё не было. Заснул почти утром, встал в десять злой и не выспавшийся. Сразу же спустился на первый этаж и проверил девушку, та спала тихо, так ни разу и не повернувшись.

Он уже мысленно видел, как именно должен спасти этого ангела, но для этого нужны были некоторые вещи. И уехал в город, даже не выпив кофе. Там, разумно рассудив, сначала появился на работе, забежал домой, и поехал в магазин. Здесь придирчиво выбрал белое платье, самое красивое из предложенных девушками-консультантами, и такое же белое белье, белые туфли на высоченном каблуке. Размер определял на глаз, да и ему это было не важно, главное, образ.

Глава 33. Дневник. Третий Ангел. Продолжение.

Вернулся в дом уже ближе к вечеру, около шести часов. Пес все так же лежал у двери в комнату. Девушка, запертая и почти пришедшая в себя, была испуганной. В глазах её была паника, она не понимала, почему ей так плохо, где она и почему проспала почти весь день. Голосок немного дрожал, когда она попыталась задать вопрос:

– Паш, а что со мной? Мне так плохо, и сплю весь день… И вообще, где мы? Почему ты меня запер, уходя?

– Все просто, малыш, – Павел мимоходом клюнул её в щечку, – ты просто не умеешь пить! Ты когда-нибудь выпивала столько шампанского? Да и разошлись мы вчера поздно. Мне было нужно на работу, я тебя не смог разбудить, поэтому уехал и закрыл дверь. Мы вообще-то далеко за городом, и оставлять здесь двери открытыми опасно. Иди, милая, прими душ и приведи себя в порядок, а я займусь ужином! Там в пакете вещи для тебя, я купил на глаз, но должны подойти.

Девушка ушла в ванну, где, увидев себя в зеркале, засуетилась, лицо было заспанным, волосы не прибраны, под глазами мешки. Нина быстренько кинулась под душ. Вымыв голову, стояла лицом под струями контрастного душа, то горячего, то ледяного, чтобы уменьшить отечность. Потом долго сушила волосы, сожалея, что с собой в сумочке у нее совсем не было косметики. Разбирая пакет, удивилась, что все вещи совершенно белые. «Как на свадьбу» поразилась она, и глупое девчачье сердце забилось надеждой.

Она вышла к Павлу на кухню, такая свеженькая и розовая, что у него сердце екнуло. Белое платье, отсутствие косметики делали образ почти детским, невинно-уязвимым. Павел опять увидел в ней ангела, ангела, почти павшего вчера на землю, в ад. И снова убедился, что он должен, нет, обязан спасти этого ангела от грязи земной жизни.

– Паш, ты чего? Застыл и молчишь? – Девушка была приятно удивлена его реакцией.

– Ты такая красивая, что я потерял дар речи! – Взял себя в руки мужчина, и, кивнув на накрытый стол, предложил:

– Ужинаем? Ты сегодня как, будешь шампанское?

– Нет-нет, мне вчерашнего хватило. Я чаю, и, если можно, потом отвези меня домой.

– Отлично, давай тогда за стол, все уже остыло, а я ведь подогревал, и все зря. Ты так долго мылась, что я умру с голоду.

Снотворное, которое уже было в шампанском, пришлось добавить в сок, грейпфрутовый отлично замаскировал вкус таблеток. Девушка выпила, ничего не заподозрив, почти сразу начала зевать.

– Ой, прости, меня опять в сон клонит! Отвези меня домой!

– Сейчас, только я попрошу тебя сделать одну вещь. Видишь ли, я занимаюсь фотографией, я хотел бы сделать твое фото. Пойдем в мастерскую, она в подвале?

Ниночке было уже все равно, глаза затуманились, воля уснула, она пожала плечами. Павел тут же подскочил к ней, подхватил под локти, поднял на ноги, и повел к лестнице, обнимая за талию. В подвале первым делом запер дверь, Ниночка удивилась этому, но как-то отстраненно. Включил яркий свет, у стены стояло кресло, на которое были направлены два ярких светильника. На столе, накрытом чем-то белым, наподобие алтаря, стоял огромный букет белых лилий. Павел усадил девушку в кресло, вложил ей в руки лилии, и действительно стал её фотографировать с разных ракурсов. Она покорно поворачивала голову, улыбалась, грустила. Примерно на десятом-двенадцатом снимке девушка заснула, лилии выпали из рук. Этот снимок, с пустыми безжизненными глазами и рассыпавшимися цветами показался Павлу гениальным.

Он уложил девушку на стол-алтарь, поправил волосы и одежду, украсил цветами и поцеловал в лоб.

– Ангел мой. Мой ангел, я не позволю тебе упасть в грязь, ты уйдешь такой же чистой, как сейчас! – Минут десять любовался девушкой, испытывая какой-то экстаз, потом с тем же безумным воодушевлением и слезами на глазах задушил девушку. Тело под его руками всего пару раз дернулось, сзади кто-то тихо вдохнул воздух и подавился им. Одновременно зарычал Мрак, в этот раз громко и угрожающе. Он оглянулся, в углу стоял Ангел, испуганный, с огромными глазами и бледным лицом, но сияющий и нежный. Убийца подумал, что это чистая душа Ниночки, и был рад. Но пёс кинулся в угол с рыком и образ Ангела исчез.

Взглянул на тело девушки, на шее остались ужасные синяки, и это Павлу не понравилось – портило картину. Он пошел наверх, искал шарф, чтобы прикрыть синяки. Почему-то это было супер важно! В доме не было женских вещей, поэтому просто рылся по шкафам. Среди постельного белья нашел неизвестно как сюда попавшее, купленное Кариной, атласное постельное белье алого цвета. Из наволочки получился тонкий алый шарф, который и закрыл синяки на шее девушки. Но картина стала еще ужаснее, теперь горло девушки казалось залитым кровью. Кроме того, его мучило, что общая картина была испорчена, он не догадался купить себе белые перчатки, и потому казалось, испачкал ангела.

Оставив девушку на алтаре, ушел спать. Восторг и возбуждение спали, ему хотелось спать, спать и спать.

Сон был спокойным, даже Гадина его больше не беспокоила. Утром встал свежим и бодрым, с удовольствием выпил кофе и пошел навестить убитую. За ночь на лице почти не проступило темных пятен, и девушка будто спала. Цветы завяли, и Павел их убрал. Запер подвал и поехал на работу. Исчез Мрак, его не было возле алтаря и вообще в доме.

На работе все отметили отличное настроение босса, он был на подъеме, провел все запланированные встречи, выписал премию работникам и уехал после обеда. Карина звонила, чего-то просила, рассказывала про дочь, но он отмахнулся от всего. Маньяк торопился к ангелу, нужно было сделать еще массу дел.

Павел снова купил огромный букет белых лилий, пришлось объехать три точки, нигде не было так много цветов. Подумав, купил светлую пудру и белые перчатки для себя. Найти белые мужские перчатки было сложно, но он справился. Нашлись перчатки только в комплекте с гусарским мундиром, в магазине маскарадных костюмов.

Приехав, Павел не сразу спустился в подвал, оттягивая сладкий момент встречи. Он поужинал, принял душ, одел чистую одежду, и, взяв покупки, спустился в подвал. Здесь его заставил поморщиться легкий запах тлена. Но все равно сделал задуманное, украсил девушку цветами, убрал алый шарф и запудрил синяки. Касался он её осторожно, и только в перчатках. Теперь образ ангела ничего не портило, и он подвинул кресло так, чтобы хорошо видеть девушку, и сел, любуясь своей работой. Убийца провел рядом с трупом весь вечер, совершенно не чувствуя дискомфорта.

Утром запах стал еще сильнее, цветы завяли, лицо и шея покрылись трупными пятнами. Павел опять запудрил их, и уехал на работу. Но теперь в его душе крутилось что-то мутное, трупный запах и ангел как-то не сочетались, и он стал подозревать, что девушка его обманула, и не была достаточно чиста! Вечером окончательно в этом убедился, так как в теплом не проветриваемом помещении запах стал удушающе невыносимым. Она не Ангел, и значит там, в углу была не она.

Эту хитрую лживую тварь надо было срочно похоронить, убрать из своего дома! В тоже время, он понимал, что любое захоронение рано или поздно найдут, даже здесь в лесу. Полночи Павел копал яму в подвале гаража. Утром, брезгливо завернув девушку в скатерть, унес её в яму, закидал землей. Следующую ночь заливал пол гаража цементом, чтобы следов совсем не осталось.

Гадина все время молча сидела рядом, но он не обращал на неё внимание.

– Ты же теперь понял, что ты – сумасшедший? Ты маньяк, ты убил девушку просто так! Она не была ангелом, и не стала им! Ты просто лишил её жизни, возможности жить, любить, рожать детей, быть счастливой!

– Нет! Я хотел её спасти, я думал, это ангел на земле, а она оказалась обычной телкой, и посмела мне тут всё изгадить своей вонью! Не лги мне про любовь, семью, детей, моя жена родила дочь, а думает только о себе, о себе и шмотках! Никакие дети вам не нужны! Вам всем нужны только деньги, секс, деньги, шмотки и брюлики!

Гадина молчала и качала осуждающе головой. Павел ненавидел её, за то, что она смеет сомневаться в его предназначении – он послан сюда сберечь чистые души от грязи!

Потом спросил у Гадины:

– А ты видела эту девочку, которая стояла в углу и смотрела, как я убиваю эту лживую тварь? – Призрак покачал головой отрицательно. – Ты врешь, я знаю, что видела! Я её сразу не заметил, я увидел её позже, когда все повторилось во сне. Кроме того, её видел Мрак. Ты же боишься Мрака? А она, она выглядит как Истинный Ангел! И я найду её, я знаю. Это мой Ангел, моя судьба, и я провожу её в рай. А Мрак мне поможет, и ты, ты тоже.

Пашка мечтательно улыбался, представляя своего нежного, возвышенного Ангела…

Андрей, который теперь слушал слова маньяка о том, что тот найдет его жену, был в ужасе, как им повезло, что подружка Лины вышла на него, что он не отмахнулся от странных девчат, как поначалу думал.

Дальше в дневнике мы обнаружили еще один ряд убийств, этих женщин он не считал Ангелами, их внешность была другой, причем не имел значения ни возраст, ни внешний вид. Похоже, все эти женщины голосовали на трассе, когда он ездил в командировки в Северореченск. Ему казалось, что женщины пытаются его соблазнить. А может и пытались, мужик то красавчик, и богач, бабы падки на таких.

Что он их убил, стало ясно из его разговоров с призраком. Та, как будто спрашивала его, но на записи не всегда был слышен её голос, только изредка, отголоски что ли, а он рассказывал, с раздражением и бешенством.

– Что ты понимаешь! Эта дрянная шлюха села ко мне в машину, и сразу начала подтягивать юбку повыше, обнажая свои толстые ноги. Ты видела, как она скалилась своим порочным ртом? А ногти, хищные, яркие, и она посмела тискать меня за ляжку, гладить по промежности. Ты же слышала, эта гадость предложила рассчитаться за проезд минетом! Да чтобы я и с этой грязью? Я просто убрал грязь из мира!

– Кому показалось? Мне? Она ничего не делала? Я все выдумал? Ты дура! Слепая дура! Я выбросил джинсы, которых она касалась! Мрак указал на неё! Её нужно было убрать.

– Мне все равно кто она! И сколько у неё детей! Оставь меня в покое! Мрак, убери её!

Глава 34. Дневники Маньяка. Ангел номер четыре.

В дневнике Павел долго мучился смертью Нины, не жалостью к девушке, а вероятностью своей ошибки. Но постепенно гадкий запах забылся, пришло понимание, что физическая часть не может быть нетленной, что ангелом стала только душа. А физическая оболочка грязна и тленна сама по себе.

Он перестал мучаться сомнениями, Гадина вообще его не беспокоила больше, её больше не было не заметно. Зато теперь всегда рядом был Мрак. И Гадина боялась Мрака, и хотя она по-прежнему была всегда рядом, Павел не слушал её слов и не боялся ледяных касаний. Его жизнь, его сознание раздвоились. Он вел дела на заводе, был отстраненно – вежлив, но вполне дружелюбен. Дела шли неплохо, большей частью стараниями управляющего, назначенного шведами. Его доля акций уменьшилась, доход все равно был высок, и счета в банке росли постоянно.

Там, в подвале, он создал алтарь своим ангелам. На стене были размещены портреты Нины и первой жертвы, оказалось её звали Татьяной, и её портрет, из старой листовки по розыску пропавших, был изрядно подретуширован самим Павлом. Девушка была мало похожа на себя, слишком большими получились глаза, но Павел такими их помнил, там, в подвале заброшенного дома. Портрет второго ангела он не делал, сомневаясь, что девка была ангелом, слишком вульгарными были воспоминания, да и он сделал все не так как нужно. Подумав, все же распечатал лучшую фотографию и поместил рядом с первой.

У стены всегда стояли живые белые лилии, белые же свечи. Стол-алтарь по-прежнему занимал место в центре, так же до пола покрытый шелковой белой тканью. У входа стояло кресло Павла, в котором он любил сидеть, любуясь лицами своих Ангелов. И совсем недавно, галерея ангелов пополнилась еще одни портретом. Людочка, совсем еще девочка, лет шестнадцати. Дикая, не образованная, но красивая ангельской красотой, девушка попалась ему на пригородной трассе, где возле кафе «мамка» предлагала дальнобойщикам свой товар. Она же и шепнула Павлу, что девочка вышла в первый раз, и еще невинна. Оставить такой бриллиант на трассе Павел не мог, представлял же, какая жизнь ждет её в будущем, грубые шоферюги, спиртное и побои, венерические заболевания. Тем более, что Мрак сразу же прилип к девушке как привязанный.

Эта девочка жила у него в доме почти месяц, он сумел немного отучить её от сигарет, не разрешал выпивать, свозил её в хороший салон красоты и привел в порядок волосы и ногти. Девочка успокоилась, особенно от того, что её не принуждали к сексу. Павел не казался ей ни мужчиной мечты, ни мачо. Ей нравились мальчишки лет семнадцати, а ему было под сорок. Старпёр, как она решила. Зачем он поселил её в своем доме, задумывалась не слишком – впервые в жизни её не ругала пьяная бабка, было достаточно еды, и убираться в доме было легко, пылесос и всякие штучки помогали изрядно. Это вам не полы мыть водой из колодца, оттирая грязь на крыльце веником. Готовить еду она не умела, у них с бабкой денег едва на макароны-то хватало. Но старпёр не ворчал, привозил еду из ресторана, да еще такую вкусную!

Людочка затаилась, но на всякий случай утащила у хозяина комплект ключей, давно уже побывала в его тайном убежище. Видела портреты девушек, приняла их за одну женщину, и ничего страшного не заподозрила. Свое сходство с ними, конечно, заметила, придумала романтическую историю, что старый хрен потерял возлюбленную, и таким образом молится на её портреты. А её, Людку, взял как память о своей женщине. И чем дальше Павел не трогал её, не тащил в постель, тем больше она уверялась, что мужчина решил её усыновить. А может быть, он вообще её отец? Отца то она никогда не видела, да и мать помнит плохо. А может эта дамочка на фото и есть её блудная мамаша, потерявшая свою дочь? Может, папашка нашел её, и хочет убедиться, что она точно его дочь? И Люда старалась себя вести как девочка из хорошей семьи, забыла бабкины бранные слова. Вспомнила прочитанные книги, она была вообще-то не глупой, восемь классов окончила на четверки, и когда попадались книги, читала их запоем, прячась от бабки на чердаке. Книги попадались разные, в основном дешевые романы, да и бабкины сериалы, где богатые то и дело теряли и находили своих детей, дали простор фантазиям.

В мечтах она была уже дочерью Павла, училась в институте, ездила на шикарной машине, и как те девушки из книг, мучилась выбором парня, ведь мечтающих стать её другом и любимым будет много!

Сам Павел и не подозревал о таких надеждах случайной гостьи, просто она не вписывалась в образ его ангела, и нужно было непременно подправить образ. Неожиданно девчушка сама пошла ему на встречу, стала разговаривать мягко, проявлять заботу, подавать чай, улыбаться застенчиво. Павел был рад – он не ошибся, она действительно ангел! Грустная Гадина, которая все чаще молчала, пыталась убедить его, что он ошибся.

– Дурочка думает, что ты её отец, она сирота, и ждала всю жизнь, что её найдут и заберут от пьющей бабки. Она простая девушка из деревни, куда ей до ангела! Отпусти её!

– Куда отпусти? На трассу к дальнобоям? К выпивке, сигаретам и беспорядочным связям, венерическим болезням?

– Ну, устрой её учиться, дай шанс, но не убивай!

– Если она раз пошла на трассу, рано или поздно она окажется там. Я не дам ей изгадить душу, она уйдет чистой, как пришла в этот мир!

Через месяц примерно маньяк привез Людке белое платье и прочие вещи и попросил одеть к ужину. Бедная дурочка обрадовалась, надевая кружевное бельё и роскошные туфли, крутилась перед зеркалом. Было так жаль, что старпёр не купил ей косметики, от белого она совсем бледная как призрак.

– «Вот бы добавить красную помаду поярче, тушь на ресницы, и ярко-алые ногти, тогда бы он понял какая его дочь красавица» – думала Люда.

Павел же видел, как она раньше вульгарно была накрашена, поэтому не привез ей ничего из косметики, только крема и духи. Зато уж облилась его протеже духами к ужину так, что он чуть не послал её мыться.

По заведенному сценарию, повел её фотографироваться в подвал. Она сделала вид, что там не была.

– Ой, это кто? Она так похожа на меня! Это моя мама, да? – Не удержалась Людочка от вопросов.

– Нет, милая, это Ангел. Возьми цветы со стола и сядь в кресло.

Людмила взяла букет белых лилий и села под яркие лампы. Постаралась сделать лицо как у женщины на фото – нежным и возвышенным. Но Павел скривился:

– Не надо корчить рожи, сиди спокойно. Вспомни, как в детстве качалась на качелях, прыгала в речку, или еще что-нибудь радостное.

Людмила силилась, но вспоминалась бабка, пьяная и размахивающая своей клюкой. Потом все же вспомнила, как сидела на чердаке, ожидая, когда уснет бабка и мечтала, что её найдет мать, или отец. В эту минуту лицо приобрело то выражение, которого ждал Павел. Камера защелкала быстро, и с разных ракурсов.

– Отлично девочка! Теперь взгляни на меня! Гениально! – Фотограф был доволен. Съемка закончилась. Павел взял со стола два бокала, один протянул Людочке.

– А ты мне расскажешь об этой женщине? Это твоя жена, да?

– Не расскажу, она была таким же Ангелом, как и ты. И ушла на небо, чистой и безгрешной. Выпей за неё! До дна! – Он настойчиво поднял её рукой бокал к губам, и Людмила выпила вино, показавшееся ей горьким. Не успела сказать, что вино очень горькое, как мир поплыл перед глазами. Бокал выпал из рук и разбился, ноги обмякли, и девочка упала на руки своего палача. Павел опустил её в кресло, сцена с разбитым бокалом показалась ему символичной, и он сделал еще фото, с бессознательной девушкой в кресле и разбитым бокалом у её ног.

Дальше поместил девушку на алтарь. Душить девушку он не собирался, в этот раза доза снотворного была смертельной, он надеялся, что девушка тихо уснет навсегда. Украсил тело белыми лилиями, и сел в кресло, любуясь совершенством лежащего тела.

Через пятнадцать минут его умиротворение было прервано грубым и вульгарным способом. Организм спящей девушки боролся с отравой, и неё началась сильная рвота. За какие-то пару минут весь алтарь был залит рвотными массами, Гадина хохотала в голос, Мрак рычал и метался вокруг алтаря. Тело девушки содрогалось в мучительных судорогах, платье было изгажено, лицо искажено гримасой.

Павел был в ужасе – и эта дрянь казалось ему ангелом? Не могла уйти достойно! Тварь гадкая! Он потащил тело на первый этаж, засунул под душ прямо в одежде. Холодный душ привел девушку в сознание, она открыла глаза, и, дитя улиц, сразу поняла все. Попыталась вцепиться ему в лицо ногтями, но яд сделал свое дело, движения были слишком медленными, и мужчина легко уклонился.

– Сука, извращенец проклятый! Ты убил меня, ты убил эту бабу в подвале! Ты маньяк! Козел старый! – Голос был тоже тихим, слова громко повторяла стоящая рядом Гадина. Людмила тоже увидела призрак и засмеялась – Еще одна жертва? Ты уже знаешь, что мы придём за тобой! Будь ты проклят, урод паршивый. – Она дрожала под холодным душем, яд делал своё дело, голос становился глуше, и девчонка потеряла сознание. Теперь уже навсегда. Павел оставил её в ванной, выключил воду и пошел в кухню, ему срочно надо было выпить.