Трактаты черного свитка

Дмитрий догадался к чему клонит и на что намекает патронесса, но не хотел признать факт не опровержимой действительности:

– Но она моя девушка.

– Уже нет! – Воскликнула во весь голос Димитри. – Очнись, ты умер! Теперь ты в прошлом и она, стало быть, вольна в выборе нового спутника. Или ты глупец надеялся, что она заточит себя в монастырь и будет там тужить над твоими мощами до гробовой доски?

– Нет, не знаю но….

– А как еще? – Сама того не заметив, войдя в раж ангелесса расправила крылья и уже не говорила а кричала грозно нависая над оторопевшим юнцом. – Ей только пятнадцать лет, она только начинает узнавать мир чувственного…. Она даже любить еще толком по настоящему не умеет…. Она через два дня переспит с твоим другом, а спустя неделю начнет встречаться с новым парнем. А еще через месяц о тебе и вовсе забудет. Будет жить, наслаждаясь жизнью дальше. Любить, ненавидеть, радоваться, злиться, рожать детей, видеть закат, встречать рассветы. А тебя будет оплакивать лишь безутешная мать, пока ты будешь гнить в могиле поедаемый червями. И не испытать тебе никогда ни крепости дружеских отношений, ни пламенности женской любви. Ничего кроме могильного покоя.

– Перестань! Перестань, хватит! – Не выдерживая эмоционального давления, взмолился юноша едва не плача.

Однако Димитри не унималась:

– Ты вообще задумывался, что играешь со смертью, карабкаясь на этот треклятый поезд? В твоем мозгу даже не мелькнуло что это опасно! Тебя даже не посетила мысль о том что, свернув шею, ты свернешь ее окончательно.

Дмитрию нечего было сказать в свое оправдание. Он удрученно понурил голову, опустившись на край рельс.

Повисла пауза. Но с минуту помолчав ангелесса вновь заговорила, на сей раз тихо и спокойно, точно размышляя вслух:

– Я никак не могу взять в толк одного. Почему имея в распоряжении такое бесценное хрупкое сокровище как жизнь, вы бездумно рискуете ею? Право одно дело поставить собственную жизнь на кон ради спасения чужой жизни одно, но другое ради глупого никчемного фиглярства…. Разве легкомысленная дешевая хохма, десятиминутный ролик, что спустя день попросту затеряется в просторах интернета, канув в лету как мусор, стоят того чтоб умереть? Ах да! Я забыла еще об незабываемой остроте ощущений. Холодящий душу, и спинной нерв игре со смертью. Об изрядной порции адреналина! – В голосе ангелессы слышалась горькая обида, и он вновь стал переходить на повышение тона. – Так потерпел бы всего чуточки да и поступил на службу или в пожарные или в спасатели. Там всего этого с лихвой! Каждый день с избытком! Но тогда в случает твоей гибели я не мучилась бы так от стыда, ибо она не была бы на столько унизительно идиотской!

Дмитрий молчал. Замолчала ангелесса.

3

В непосредственной близости от рельс, на расстоянии где-то в пятьдесят метров, параллельно шести полосное скоростное шоссе. Длинная прямая из раскаленного шинами и солнцем черного асфальта, обнесенного вереницей железных отбойников да бетонных столбов. Несясь с огромной оглушительной скоростью по нему не прекращаясь катился бесконечный тесный поток разномастных авто, подобно водам неукротимой реки. Но вдруг из этой плотно движущейся на скорости массы выделилось включенными мигалками и сиренами два транспортных средства. Первое из них белый с красными крестами микро автобус скорой, второе бело-синяя полицейская легковушка.

Обе круто свернув с трассы, прижимаясь в плотную к шлейфам отбойников, останавливаются у обочины. Из первой. Кареты скорой помощи, неспешно выходят фельдшер и двое санитаров. Все в накрахмаленных белоснежных халатах с зеленоватыми шапочками на головах. Однако медики не торопятся. Они уже знают что прибыли исполнить обязанности катафалка. Констатировать официальную смерть и увезти мертвеца в морг.

Тем временем широко распахивается задняя боковая дверца второго автомобиля и из него тут же выскакивает женщина. Столь импульсивно резко и неосторожно, что лишь чудом да отчаянным усилием своего ангела не оказывается под колесами пронесшегося мимо минивэн. Но она совершенно не замечает этих мелочей. Она вообще мало что замечает и видит перед собой. Ибо взгляд ее почти безумен, а растрепавшиеся с проседью у корней волосы в беспорядке рассыпаны по плечам.

– Где он? – Крайне взволновано вопрошает она, вцепляясь в руку старающегося оградить ее от смерти под одним из мчащихся авто, полицейского.

– Алина Сергеевна, пожалуйста, возьмите себя в руки. – Увещевал в ответ растерянно молодой сержант, силясь хоть как ни будь успокоить женщину. Что у него абсолютно не получалось. Женщина не только не видела словно в прострации, но и не слышала. Она требовала лишь одного, чтоб ей показали ее сына. Однако тут ее взор натыкается на заботливо накрытое лейтенантом, лежащее у рельс тело. Нет. Это не может быть ее мальчик.

– Димочка! – Истошно, что есть сил, выдыхает она крик, и сломя голову бросается к железнодорожным путям.

Она бежит изо всех сил. Очевидно в чрезвычайной спешке надетый летний фиолетовый плащ на ней распахивается. Полы зеленого домашнего халата под ним разлетаются, до неприличия оголяя полные бедра. Но способна ли она об этом думать сейчас? Она бежит к единственному ребенку.

– Сержант не пускай ее сюда! – Орет молодому полицейскому, замешкавшемуся подле патрульной машины, лейтенант, устремляясь наперерез потерявшей рассудок матери.

Только поздно сержант спохватываясь пускается в до гонку. Тем паче что не осторожная фраза старшего по званию, леденящим душу не добрым предчувствие подстегивают ее.

И вот женщина уже рядом. Отпихивает, отталкивает что есть мочи подоспевшего на опережение сотрудника и, раздирая колени об острый щебень, грузно падает подле бездыханного тела подростка.

Полицейский более не пытается противодействовать ей. Он сдержано деликатно отдаляется в сторону, на почтительное расстояние.

– Быстро к медикам, пусть прихватят сюда успокоительного! – Полушёпотом коротко отдает приказание он тому самому подбежавшему следом сержанту.

А впивающиеся в плотный грубый брезент нежные дрожащие пальцы уже не терпеливо стаскивают прочь его непроницаемый покров. Постепенно открывая взору нечто более похожее на изуродованный, окровавленный, искромсанный кусок мяса. Нехотя, со страхом, женщина приглядывается к нему. К своему ужасу в лежащей перед нею истерзанной плоти опознавая определенные, отдельные черты своего мальчика. Вот его родинка, на левой щеке и этот не большой шрам на подбородке, которого почти не видно под спекшейся кровью. А одежда. Она в засохшей свернувшейся крови, как и все вокруг, грязи и машинном масле, но это определенно его одежда. И истошный, неистовый, дикий неописуемый надрывный крик боли, отчаянья и горя сотрясает все пространство вокруг.

4

Красные от крови пальцы медленно и осторожно скользят по лицу бережно повторяя симметрию черт. Прямых скул, смешливо вздернутого носа, упрямых губ, островатого подбородка. Это пожалуй и все что осталось от красивого юношеского лица. Остального не было. На месте лба, бровей, глаз, всей верхней части черепа зияло сплошное кровавое месиво из кости и мозгового вещества. Но женщина помнила их. Хранила в памяти то какими они были….

– Дима, Димочка, сыночек мой. – Едва слышно приговаривает уничтоженная несчастьем мать, точно утешая толи себя, толи мертвого. И слезы горькие как полынь льются у ней по щекам падая огромными каплями в кровь. И цвета савана ангел хранитель склоняет над нею крыла, чтоб как умеет успокоить, умиротворить ее душу. Затем его цвет меняется на пепельно-серый, и повернув голову он устремляет на Дмитрия пронизывающий пристальный взгляд:

– Как полагаешь, о чем она сейчас думает?

Юноша только пожимает плечами.

– Она хочет наложить на себя руки. – Медленно произнося слова, отвечает на свой же вопрос ангел.

И тут же встрепенув крыльями молниеносным рывком внезапно оказывается подле подростка, возвышаясь колоссом над ним:

– Ты слышал меня? – Рычит он ему прямо в лицо. – Она намеревается лишить себя жизни!

– Но что я теперь могу сделать? – Ошарашенно мямлит, пятясь, юный призрак. – Я не думал, что все так обернется. Я не хотел этого.

– Однако все ж вина тебе. – Пальцы ангела моментально вытягиваются в метровые длинные отливающие сталью когти. – Ежели она решиться на самоубийство я прежде чем сгинуть в небытии разорву твою сущность в клочья. Я обещаю, что заберу ее вместе с собой даже из пекла преисподней в кромешную пустоту, туда, где нет сущего, и время не имеет символов. Чтоб тлел ты там со мной до конца вечности!

Ангельские когти вонзаются в плазменную материю призрака, заставляя его выть от неестественно жуткой, раздирающей естество боли.

– Димитри, Помоги! Прошу! – Надрывно взвыл он едва ли не захлебываясь собственным криком.

Однако ангелесса равнодушно качает головой:

– Не вижу в том для себя радости.

– Но ведь это твоя вина, что я погиб! – Задыхаясь от истязающей боли, выпалил на это безучастие ангелессы бывший ее подопечный.

– Ты обвиняешь меня в своей смерти? – Ангелесса презрительно оскалилась. Бес причастность в ее взоре сменила жгучая, острая неприязнь. – Хочешь попрекнуть, что я тебя не уберегла?

– А разве не так? – Дергаясь на пронзивших почти насквозь когтях ангела, простонал Дмитрий. – Ты ведь мой ангел хранитель, а значит, обязана была отвести беду. Защитить меня от смерти.

– Не при той настойчивости, с которой ты к ней стремился! – Фыркнув, парировала Димитри брошенный в свой адрес укор. – Вспомни хорошенечко, хлыщ малолетний. С того момента как ты вознамерился прокатиться на поезде не спроста ведь все шло тому наперекор.

– Как по твоему почему мать тебя все не отпускала из дому досаждая выводившими тебя из себя поручениями, от которых ты в итоге сбежал. – Продолжил ангел, отшвыривая пронзенного, ненавистного им юношу прочь, наземь.

– То, что мой проездной невесть куда запропастился, что я его не смог найти. – Тяжело дыша на земле, приходя в себя после жестокой не человеческой хватки ангела, прохрипел подросток. – И несколько раз без малого не навернулся когда, опаздывая, бежал к вокзалу…. Эти попадавшиеся постоянно на глаза раздавленные голуби….

– Даже занудное причитание Егора об опасности, есть целиком мои старания. – Перебив докончила догадку ангелесса.

Меж тем как ангел, возвратившись к своей подопечной, обернул ее плечи крылами.

5

Укрытая бархатом крыльев своего ангела Алина Сергеевна безмолвно, отрешенно глядя перед собой, сидела на заднем сиденье полицейской машины. После укола успокоительного, она чувствовала себя окончательно опустошённой. Без эмоциональным растением, равнодушным, безучастным ко всему. И хотя душа ее была изничтожена, исковеркана невыносимой, непередаваемой утратой, сознание пребывало в вакуумной прострации. Наверное, по этому приближение к ней недавнего друга ее сына, не смотря на испытываемое к нему призрение, не вызвало у бедной женщины вспышки гнева. Даже когда он попытался неловко заговорить с ней, выражая не умелое соболезнование:

– Алина Сергеевна очень жаль, что так вышло…. – Начал, было, он, но женщина тут же прервала его, подняв красные от слез заплаканные глаза.

– Миша, пожалуйста, оставь меня. – Подавлено проговорила с трудом она. – Я не хочу тебя не видеть и не слышать. И не важно, что ты мне намереваешься сейчас сказать, какие оправдания выберешь, все одно в смерти сына я буду винить тебя до конца своих дней. А теперь просто уйди….

– Но Алина Сергеевна.... – Спохватился Михаил, однако молодой сержант поспешил его отвадить.

– Тебе велено уйти! – И присев на корточки рядом с женщиной, протянул ей пластиковый стаканчик с водой. – Попейте.

Приняв из рук полицейского воду, Алина Сергеевна только теперь вдруг ощутила присутствие, сушащей рот, жажды. Ей и в самом деле хотелось пить. Что она тут же и проделала, осушив стакан мелкими частыми глотками. Меж тем как Михаил уверенной поступью пошагал ко второй полицейской машине, поджидавшей на обочине трассы. Двое полицейских сопровождало его и еще троих молодых людей. В числе коих была и Анна, так нежно и трепетно, податливо льнувшая к Михаилу. От чего ангелы их в унисон отливали розовым цветом, сливающимся на их крыльях со светом клонящегося в закат солнца.

6

– Пожалуй, красноречия самого гениального из всех искусных поэтов не хватит, чтобы передать выразить в слове то, как прекрасно небесное светило. Как неподражаемо величественно оно в момент ухода за окрашиваемую им кромку горизонта. Такое не способно воссоздать ни одно мыслящее существо, ни один талантливейший художник не сумеет запечатлеть подлинную красоту сего мгновения, лишь нарисует жалкое подобие. Ибо только упорядоченный хаос космоса смог породить подобное. – Ангелесса не отрываясь, следила широко открытыми полными застывших слез глазами за опускающимся к линии горизонта бордово красным светилом. – Как великолепен этот горящий шар раскаленного пылающего гелия, рассекающего пространство спектрами своих лучей. Имеющих силу, могущество, не только испепелять, убивать, но так же зарождать, сеять жизнь, запуская колоссальные циклы эволюции. Подумать только. Не живое дающее жизнь…. Наверное от того оно, солнце так необыкновенно несказанно красиво.

– Надо же насколько ваше ангельское отродье оказывается сентиментально! – Немного, несколько отправившись после полученной взбучки, сквозь зубы скабрезно прорычал Дмитрий. – Сначала полюбовалась тем, как мне душу на изнанку выкручивают, а теперь солнышку умиляешься!

– Я не умиляюсь! И не любовалась жестокостью Алинона. – Стиснув кулачки, отрезала ангелесса.

Только теперь юноша заметил льющиеся по ее щекам ручьи слез.

– Я если и зла на тебя, то лишь от того что тоже не хочу умирать. – Помолчав, как бы поясняя, тихо прибавила Димитри, не отводя взора продолжая смотреть на солнце.

– Прости. – Вдруг осознавая всю трагичность ее участи, промолвил Дмитрий.

Поднявшись с земли, он качающейся поступью приблизился к замершей точно завороженная ангелесе, и протянув длань кротко коснулся ее руки. Ощутив сразу же исходящее , истекающее от нее, небывалое умиротворение, с терпким налетом обреченного прощания.

Тронутая же искренним добрым соучастием молодого призрака Димитри, повинуясь нахлынувшему чувству, бросилась на шею юноши обвив ее берестами рук и пологами крыльев.

– Не знал что ангелы умирают. – Бережно держа в объятьях свою ангелессу вздохнул виновато паренек.

– Ангелы умирают, лишь, когда подопечный попадает в ад.

– Стой, подожди! – Ошарашенно отстранившись, парень вытаращился на ангелессу. – Почему в ад?

– По моему что ты самоубийца Дима, и уготован тебе соответственно второй пояс седьмого круга ада, где гарпии будут тебя терзать до истечения бесконечности.

– Но я ведь не самоубийца! Я сорвался! – Запротестовал в отчаяньи юноша. – Это несчастный случай.

Димитри грустно улыбнувшись ему на это, вновь устремилась глазами к великому солнцу:

– Это у вас у подопечных человеков любят витиеватые пространные двусмысленные термины, а «Там» судят, заглядывая в самую суть происшествия, события, обстоятельства смерти.

– Так в том то и дело, что, по сути, я упал случайно. – Продолжал настаивать призрак.

– Нет. Ты ошибаешься. – Голос Димитри вдруг сделался каким-то не реальным, зыбким и неоднородным. – Суть к сожалению в том что в твоем поступке повлекшем гибель не было совершенно, абсолютно ни какой, ни малейшей необходимости. Тебе не было надобности ехать куда-либо, тем более на крыше. Ты рисковал собой без весомого повода и действительной надобности. В результате своей же глупости ты погиб как дурак, за что как дурак попадешь в ад…..

Дмитрий хотел было возразить. С юношеской горячностью готовый в вязаться в спор, доказывая за ведомо не доказуемое. Однако ангелесса рядом уже не было. Вместо нее в воздухе повисло серебристое прозрачное марево, в котором таяли ее черты. Ангелесса исчезала. Умирала, растворяясь в пурпурной дымке гаснущего заката. Еще мгновение и от нее не осталось ни следа, даже меркнущего отблеска.

Дмитрий остался один. Его труп уносили медики на носилках, а вместо погружающегося в закат солнца зияла бескрайняя ширь черной пропасти, на дне которой полыхали миллионы костров преисподней…..

Дальше тишина….

Жидков Андрей

Санкт-Петербург 05 мая 2018

Тени Сгоурона

Одно из трех холодных солнц Сгоурона стояло высоко в зените, в то время как два других, клонясь к горизонту, уже практически исчезли за остроконечными вершинами криптолиновых гор. Красноватые отблески лучей зловеще скользили по их выщербленной обглоданной ветрами поверхности. В разряженной фрионовой атмосфере планеты их загибающиеся спектры казались особенно красивыми. Однако, невзирая на такое обилие светил из-за низко стелющихся азотных облаков на планете постоянно царил чуть приглушенный сумрак. Усиливая тем самым сгущающиеся в расщелинах камней тени.

Приглядываясь к ним, Корк нервно потрогал спусковой крючок своей двуствольной штурмовой винтовки. Он знал, что там могут таиться Смурглы, коренные обитатели планеты. Напоминающие внешне ходящих на задних лапах тощих поджарых бесшёрстных собак с вытянутыми мордами, они великолепно прятались в камнях и среди скудной растительности всегда нападая из под тешка и норовя вонзить свои бритвенно острые клыки в горло. Корк не понаслышке был знаком с этими тварями. В первой же своей самостоятельной вылазке с территории базы в локацию «Ф-4» он едва не был растерзан. Лишь чудом ему удалось до ближайшего укрытия. И Корк хорошо запомнил тот урок; став осторожнее, внимательнее и перестав бродить по Сгоурону в одиночку.

Теперь он был в составе небольшого отряда из двадцати трех человек под предводительством Хунтера. Единственного из них кто имел ранг сержанта, и чей скафандр был усилен тефлоновыми пластинами. Наверное, именно поэтому они безоговорочно и избрали его своим предводителем и последовали за ним в эту отдаленную локацию «Д-427». По той же причине вооруженный укороченным карабином с оптикой Хунтер как самый опытный воин возглавлял их шествие. Сразу следом за ним шли двое юнитов Дим и Каспер 82. Это была их первая вылазка….

Трое, включая самого Корка, Спринт и Рерд были рядовыми и имели уже на счету некоторое количество вылазок, а так же по паре десятков Смурглов. Они то будучи единовременно костяком группы замыкали процессию.

Криптолиновая пыль мягко шуршала под подошвами армейских ботинок. Корк снял винтовку с предохранителя. Тугая, стерегущая, витающая в воздухе неопределенность раздражала его заставляя нервничать. Лишь мерное постукивание импульсного радара немного успокаивало.

Внезапно Хунтер замер, и в наушниках зазвучал его голос:

– Впереди кажется есть движение.

– Что там? – тут же спросил Дим.

– Без понятия. – Хунтер присел на корточки и прицелился. – Там слева у кустов.

Корк подошел ближе и тоже всмотрелся в подозрительный куст:

– В любом случае это не рейнджеры и не искатели вроде нас. Может проверить гранатой?

– Спринт в топи разок!

– Да командир. – Прорычал солдат и, выскочив вперед на несколько шагов, вскинул автомат. Как следует, оценив взглядом расстояние, до цели определяя нужный угол для выстрела, он дал залп из подствольного гранатомета. Прочертив дугу в разряженной эссенции фриона, пущенная им граната угодила в самую гущу насторожившей их древовидной поросли, огласив ущелье раскатистым гулким взрывом. Комья грунта, куски веток и ошметки чьих-то окровавленных конечностей взлетели вверх, разбрасываясь взрывной волной веером во все стороны.

– Шикарно бахнуло! – прокомментировал Хунтер. – А теперь рас сосредотачиваемся, сейчас по прут….

Едва только улеглась поднятая взрывом пыль как из под сени развороченного заляпанного кровью и ошметками внутренностей кустарника, на них вдруг ломанулось целое стадо смурглов из восьми особей. Не дожидаясь, когда твари подойдут слишком близко Корк открыл огонь первым. Выпущенная им очередь прошила грудную клетку одного из них, повалив его выпущенным свинцом. Корк видел, как монстр опрокинулся, высоко задрав задние лапы. Еще нескольким он серьезно повредил, нижние конечности, заставив пронзительно закричать.

У диких тварей не было ни малейшего шанса. Ибо как только к Корку присоединились остальные, смурглов просто снесло огненным шквалом. Под дружное улюлюканье они, не считая патронов, всаживали их в тела, упиваясь разлетающимися брызгами крови. Увлеченные этим красочным истреблением они даже не заметили двоих зашедших им с правого фланга смурглов.

Хотя по сути это была вина новичка Дима, который должен был прикрывать фланг, а сам радостно присоединившись к общей мясорубке едва не подставил всех. А смурглы не прощали ошибок. Они за них наказывали и притом весьма жестоко. Едва заметив брешь в их рядах, они устремились в нее, зайдя с неприкрытой стороны и отточенные когти с легкостью раскроили слабую броню скафандра Дима. Звери вообще бы порвали парня, если бы Хунтер вовремя не заметил, как одна из тварей повалив юнита, размашисто орудует лезвиями когтей. А тот, пыхтя, лежа на спине, тщетно пытался перезарядить дробовик.

Сержант подоспел вовремя. Одним точным выстрелом в упор с расстояния меньше двух метров он полностью разнес черепную коробку существа в дребезги. От нее осталась лишь уродливая зубастая нижняя челюсть на тощей длинной шее.

Быстро совладав с собой и своим дробовиком, целиком залитый багряной кровью, новобранец залпом в туловище отшвырнул от себя вторую подоспевшую тварь. Вырванные дробью куски мяса кровавыми ошметками брызнули в стороны. Противно заверещав смургл, лягаясь в предсмертной конвульсивной агонии, отлетел в сторону, где спустя пару мгновений затих.

Кряхтя и чертыхаясь Дим поднялся на ноги:

– Вот гадство, твари покоцали!

– Ты еще легко отделался. – С видом бывалого воина заметил Корк, передавая ему аптечку.

– Тёма иди ужинать.

– Спасибо Корк. – Поблагодарил новобранец.

– Сочтемся. – Ухмыльнулся рядовой.

– Тёмочка.

Они двинулись дальше. Первое из солнц Сгоурона уже окончательно исчезло из виду, растворившись за изрезанной гранью горизонта, но второе было еще достаточно высоко. В любом случае, когда оно склониться достаточно низко взойдет первое….

Обогнув широкую прямо стоящую обтесанную ветрами скалу они наконец увидели цель своего пути. А именно расположившийся на небольшом отлогом возвышении бункер. Давно заброшенный и покинутый еще первыми поселенцами он, тем не менее, являл собой довольно важную и лакомую стратегическую точку, поскольку запирал южный и западный входы в локацию. Но, похоже, не они одни облюбовали это сладкое местечко сулящее массу артефактов и небольшой доход в виде пошлины с прохожих путников.

– Тёмочка ужин стынет.

– От вянь!

Тревожно защелкавший пеленгатор радара вовремя упредил о таящейся впереди опасности там, в уступах камней северного склона возвышенности. Однако на сей раз это явно была не стая звероподобных гуманоидов. Судя по частоте щелчков радара это отряд таких же искателей удачи. Возможно их было больше да и вооружены они получше, но вся дилемма заключалась в том что кто-то должен был умереть. Ибо обе стороны поставили на этот бункер последнее. Слишком уж лакомый кусок.

Корк быстро передернул затвор, вставил в винтовку припасённую обойму бронебойных патронов и нервно потер вспотевшую ладонь о джинсы.

За горбылями каменных спин маячили зеленоватые шлемы.

– Рас сосредоточится. – Скомандовал Хунтер, приседая за ближайшим валуном и беря на прицел одного из противников.

Корк огляделся. Вокруг выезженное открытое пространство лишенное малейшего укрытия, на котором они оказались как на ладони. Высокие стены отвесных скал формировали естественную каменную чашу, представлявшую просторную низину у подножия холма. Однако возвращение в ущелье было бы и вовсе самоубийством. Посему у них не оставалось иного выбора кроме как взять проклятые камни штурмом.

Приходилось признать, что они сами словно безносые безмозглые щенки забрели в эту незатейливую западню рассчитанную на обычного простого путника.

– Возможно они ждут от нас платы. – Предположил Спринт.

– Я не собираюсь им платить. – Всполошился тут же Вивер, присоединившийся к ним в последний момент проныра.

– Да у нас и нечем платить. – Осадил его Корк – Нам либо уходить, либо драться.

– Ну что выберем парни? – Хунтер был слишком отчаянным головорезом для того чтобы просто так отступить.

Корк грязно выругался:

– Я с тобой!

Остальные поддержали ревом, резанувшим сквозь наушники:

– Убьем их всех!

Дабы не представлять одну кучную мишень они быстро рассыпались по периметру стараясь зайти с правого фланга, где камней было значительно меньше а, следовательно, получалось, что он был и менее защищен. Однако засевшие в камнях моментально распознав их маневр, открыли огонь. Дима, потрепанного смурглами скосило первым. Сплёвывая матерную брань, он распластался на пепельно-сером грунте. От камней в воздух, оставляя витой закрученный след, взмыли две ракеты. Сотрясая поверхность они вошли в плотный грунт раскидав в стороны нескольких соратников. Их иссеченные осколками в куски тела разлетелись, брызжа ярко красной кровью.