banner banner banner
Богатство дураков
Богатство дураков
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Богатство дураков

скачать книгу бесплатно

Богатство дураков
М.А. Жарикова

Начало нулевых. По радио гремят "Король и Шут" и "Смысловые галлюцинации", в кинотеатрах крутят "Властелина колец" и продолжение "Матрицы". Огромная страна словно замерла, балансируя между прошлым и будущим.Варвара – молодая воровка, живущая на чердаке, Иннокентий – старый художник-неудачник. Велика ли вероятность того, что их пути пересекутся? Но судьба всё же свела их вместе через таинственную незнакомку, сделавшую им предложение, от которого сложно отказаться.Героям предстоит решить, пойти ли на риск ради мечты или же сожалеть об утраченной возможности? А дело-то пустяковое – украсть древний артефакт, дарующий сверхспособности! Но всё ли так просто, как кажется нашим героям, и правильный ли они сделали выбор, согласившись на эту авантюру?

М.А. Жарикова

Богатство дураков

Везение на моей стороне

«Доброго времени, дорогие слушатели! На календаре двадцать шестое июня, а часы показывают ровно восемь утра. Мы рады приветствовать вас на волнах радио «Заря». В эфире Катя Круглова, и мы поговорим о погоде на ближайшие сутки. Сегодня в городе без осадков и тепло – плюс двадцать шесть! Самое время выйти на улицу, чтобы получить максимальный заряд от яркого солнышка. А не сгореть этим летом поможет крем «НЕСГОРИН». Крем «НЕСГОРИН» и самая лучшая музыка на волнах радио «Заря».

– Алло. Это радио «Заря»? Я бы хотел заказать крем «НЕСГОРИН».

– Да положи ты трубку, Кеша! Сколько можно заказывать всякую дрянь? Хоть бы рубль домой принес… Уже полвека мне уши промываешь, а картины твои, вон, пылятся по углам. – Полная старушка в халате, видавшем лучшие дни, подошла к мужу, выхватывая трубку стационарного телефона, стоящего на тумбе рядом с радиоприемником.

– Нина, курочка моя, ты же знаешь, что картины – это дело всей моей жизни. Призвание, дарованное мне свыше! А сегодня тот самый день, когда мои труды и твое терпение будут вознаграждены. Меня пригласили в галерею на выставку! – Иннокентий Федорович приосанился и горделиво вздёрнул подбородок. – Семёныч мне пообещал, что картину мою возьмут и народу представят. И меня наконец-то накроет волна давно заслуженного успеха, курочка ты моя! А крем я тебе хотел подарить, чтобы ты не сгорела.

– Дурак ты, Кеша.

Иннокентий проводил взглядом раздраженную жену, выключил радио и принялся упаковывать картину, над которой работал несколько последних месяцев. На полотне были изображены несколько волков, по-хозяйски гуляющих по улицам города, в то время когда люди, совершенно голые, сидели на деревьях, готовясь к первому полету.

На вопросы тех, кому посчастливилось лицезреть пока ещё никем не признанный шедевр живописи, Иннокентий отвечал, что так он видит мир. Будто звери достигли настолько высокого уровня развития, что вполне способны стать единственными хозяевами земли, а люди настолько свободны, что могут улететь. А вот куда именно улететь, старый художник так и не решил: одним он говорил о полётах на другие планеты, добавляя многозначительное «Век технологий, так сказать!», а другим – о воссоединении с Творцом, намекая, что нагота у людей с картины явно неспроста.

Сегодня, как и, впрочем, каждый день, Иннокентий провел утро, наслаждаясь чудесами, творящимися во дворе его дома. Он наблюдал, как рабочие копались в яме, ремонтируя трубы, которые лопались чуть ли не каждую неделю. Проследил за дворовыми кошками, бегающими за воронами, сделав забавное наблюдение – оказывается, что иногда стая ворон вполне может гонять обнаглевших преследователей. Кинул найденную палку собаке, живущей в старой будке вот уже несколько лет. Побеседовал с дамами уважительного возраста, воркующими у подъезда каждое утро. Затем прогулялся до цветочного киоска, где купил гвоздики любимой старушке, а на обратном пути заглянул в магазинчик и взял чекушку водки, но уже себе, чтобы успокоить нервишки перед предстоящей выставкой.

– Уже надрался, скотина! – ругалась жена, встречая мужа в дверях квартиры. – Обещал же, что больше не будешь пить! А как же выставка твоя? А?

– Нина, птенчик мой, ну ты же знаешь, я чуть-чуть… Для храбрости пригубил, – почесал затылок старик. – А на выставку я обязательно пойду! Уже все приготовил… Вот и цветы тебе купил.

Иннокентий всегда говорил жене, что выпивает «для храбрости» или «для вдохновения». Конечно же причина была совсем иной. Возможно, он просто любил выпить, а возможно, страдал из-за жизни, которая с годами превратилась в надоедливый сериал с повторяющимся день ото дня сюжетом. А может и то и другое. Иногда художник ловил себя на мысли, что ему не хватает той самой искры, которая бы могла вновь зажечь пламя давно угасшего юношеского азарта, освещавшего путь в молодости и помогавшего двигаться вперед, преодолевая любые жизненные невзгоды. Сегодня же, как и последние пятнадцать лет, только алкоголь, как верный товарищ, отвлекал Иннокентия от мыслей о никчемном существовании на этой планете.

– Ну ладно, садись обедать. Хоть перегар перебьёшь, прежде чем поедешь, – смягчилась старушка, взяв цветы. – И чтобы в этот раз вернулся с хорошими новостями, а то не пущу! Будешь с Семенычем своим любимым жить.

– Конечно, синичка моя ненаглядная, все только для тебя, – с натянутой улыбкой отвечал старый художник.

– Иди уже руки мыть, дурень мой.

После обеда Иннокентий прилег ненадолго вздремнуть, но так толком и не уснул, лишь ворочался с боку на бок, то и дело поглядывая на часы. Ближе к пяти вечера он стоял около подъезда, укладывая на тележку картину, завернутую в плотную ткань и перевязанную шпагатом.

Во время поездки он думал о том, что сегодня самый лучший и самый важный день в его жизни, ну, конечно, после встречи с женой и тем днем, когда он осознал своё призвание. Он мечтал о том, как выйдет из галереи победителем, держа в руках купюры, вырученные с продажи своего лучшего творения…

«Ох, заживем мы с ласточкой моей! Ох, да пир закатим на весь двор, да в санаторий, наконец-то, поедем, косточки погреем. И кистей новых прикуплю, да краски…»

Иннокентий никогда не соглашался продавать картины за маленькие суммы. Если ему не удавалось набить цену, то он их просто дарил. Ему всегда казалось, что подаренное полотно будет цениться дороже, чем купленное за копейки.

Когда-то, в далёкой молодости, Иннокентий обещал себе, что обязательно разбогатеет благодаря творческому таланту. Годы шли, но он не терял надежды, веря, что в один прекрасный день его труды будут оценены по-настоящему. И этот счастливый день наконец-то наступил!

Подходя к галерее, старый художник махнул еще один стакан крепкого портвейна, купленный неподалеку в ларьке. Немного охмелев, он проверил хорошо ли закреплена картина на тележке, поправил оставшиеся на голове волосы и с уверенностью на лице вошел в здание, где уже несколько часов шла выставка современного искусства.

– Добрый вечер, мадам, – обратился Иннокентий с важным видом к девушке-администратору. – Я по приглашению Дмитрия Семеновича, пришел свою картину на выставке продавать.

– Простите дедушка, вы, наверное, ошиблись, – хихикнула администратор. – Это не ломбард, а ваш Дмитрий Семенович у нас вообще в охране работает. Сейчас его позову. Вы можете пока пройти в зал, осмотреть выставку.

Иннокентий Федорович с удовольствием принял приглашение. Он направился по залам галереи, следуя указателям на стенах и полу, здороваясь с проходящими мимо людьми, но те не обращали на него никакого внимания.

Выставка современного искусства напомнила ему… Да ничего она ему не напомнила! На развешанных по стенам картинах были изображены различные предметы, раскрашенные в яркие цвета. В одной из комнат он рассматривал записи, принадлежащие какому-то неизвестному писателю, абсолютно не понимая их ценности, а в другой нажимал на кнопки, рассказывающие о неведомой силе, находящейся в видеокадрах, мотающих сказку про полярного медведя. Посетителей было немного, но каждый из них внимательно изучал экспонаты, словно те обладали неким потайным смыслом, и попивали шампанское из высоких фужеров, которое раздавали худенькие девочки в черных платьях.

Через двадцать минут Иннокентий был сыт всеми этими новомодными штучками. Ему не терпелось доказать, что его работа – это настоящее современное искусство, а не эта мазня, висящая на стенах! Он подошёл к одной из картин, на которой красовалась пара геометрических фигур, аккуратно снял ее с имитированного крючка и начал распаковывать свое творение.

– Иннокентий, что ты делаешь? – послышалось негромкое бурчание позади.

– О, Семеныч, здравствуй дорогой! – потянулся с объятиями старик к другу. – Я тут картину принес. Ну, как и договаривались…

– Какой договаривались? – повысил голос Семеныч, но тут же привлек к себе внимание посетителей галереи и перешел на шепот: – Я же сказал, чтобы ты пришел посмотреть на то, что сейчас молодежь рисует и что сейчас «в тренде», как они говорят! А ты… Ты зачем картину-то притащил? – Семеныч подошел ближе, пытаясь выхватить у товарища его творение.

– Как зачем? – возмущался Иннокентий, отодвигая Семеныча от тележки с полотном. – Продавать! Ты же сам сказал…

– Кеша, что ты несешь? – перебил его Семеныч, продолжая наступать. – Бери свою картину и пойдем отсюда. Без обид! – Он подхватил друга за локоть и потащил в сторону выхода.

– Никуда я не пойду! – отмахнулся Иннокентий. – Я долго работал и не собираюсь уходить с пустыми руками! Да и жене я обещал… – Старый художник наклонился и продолжил распаковывать картину, придерживая ногой тележку.

Ситуация вырисовывалась чертовски неприятная. Иннокентию было противно от того, что его лучший друг так подставил его. Он злился, но виду не подавал, думая про себя: «Раз уж пришел, доведу дело до конца!»

– Добрый вечер, господа, – отвлек его нежный женский голос. – Я прошу прощения, но меня очень заинтриговал ваш разговор. Простите, я невольно подслушала. – Дама в больших темных очках широко улыбнулась. – Я бы хотела взглянуть на вашу картину.

– Мою? – отозвался удивлённый Иннокентий. – Сейчас-сейчас… Только развяжу этот узел… Вот она!

– Кеша, убери это! – прорычал Семеныч.

– Подождите, – обратилась вежливая дама в тёмных очках к охраннику, и в её голосе зазвенели стальные нотки. – Я хочу взглянуть на картину! Это же галерея искусств, не так ли? Разве я не могу насладиться искусством в полной мере? Картина уже здесь, я тоже тут, а значит, я могу на нее взглянуть. Или мне позвать администратора?

– Нет! В смысле, да! – замешкался тот. – Мадам, вы правы, конечно. Смотрите, сколько хотите. Я пока тут приберу. – Семеныч спешно повесил картину с фигурами на место и удалился, пригрозив Иннокентию напоследок кулаком.

– О, ваша картина чудесна! Эти милые песики с сумками и обнаженные господа на деревьях – это просто шедевр. – Женщина легонько провела рукой по деревянной раме. – Сколько вы за нее хотите?

Иннокентий никак не ожидал, что так скоро найдёт покупателя на свою картину. От удивления он даже приоткрыл рот, но потом опомнился и на всякий случай провел по деснам пересохшим от волнения языком, проверяя, на месте ли вставная челюсть.

– Дэ, да-э, два, кхм. Прошу прощения. Двести тысяч, – отпустило наконец-то Иннокентия.

– Прошу прощения?! Двести тысяч? Но это очень большая цена! – дама замешкалась, пряча кошелек обратно в сумочку.

Для подобной работы, ещё и неизвестного художника, сумма и вправду была чересчур завышена, даже несмотря на высокий уровень исполнения. И Иннокентий охотно уступил в цене:

– А… я понял, – почесал он затылок. – Сто девяносто пять. Да! Хорошая, думаю, скидка.

Удивленная женщина приспустила очки, окатив старика странным и очень пристальным взглядом. – А вы, я смотрю, хотите с женой съездить отдохнуть? Да и кисти вам новые нужны, не так ли?

Иннокентий снова приоткрыл рот от удивления, прокручивая в голове воспоминания о том, упоминал ли он при этой милой леди о жене… Возможно, он и обмолвился, когда спорил с Семенычем.

«Но откуда она знает про кисти? И что за особый блеск в ее глазах? Видимо, причудилось».

– Послушайте… Я вижу, что вы талантливый художник и хочу предложить вам отличный шанс, – продолжала дама. – Вы сможете выставить свою картину на аукцион. Мой друг – коллекционер. Он поможет вам выручить за ваше творение куда больше ста девяноста пяти тысяч.

– Насколько больше? – опешил Иннокентий.

– Много больше. Вы сможете отвезти жену к морю, а может, даже и за океан. Что скажете?

– Как вас зовут, о нимфа, приносящая столь чудные вести? – пробормотал Иннокентий, полностью растворившись в сладких словах собеседницы.

– Меня зовут Марго, – протянула руку дама. – Рада знакомству!

– Меня… Э-эм… Иннокентий Федорович, – он легонько прикоснулся пальцами к её ладони, опасаясь, что перед ним мираж.

– Иннокентий, мне очень приятно. – Незнакомка легко пожала руку художника. – Единственным условием будет сопровождение одной особы на этом аукционе. И я попрошу вас остаться сегодня у меня в гостях. Я подберу вам подходящую одежду и познакомлю с тем самым другом-коллекционером. Думаю, что ваша жена отпустит вас, если вы ей все объясните. Я уверена.

– Я согласен! – не раздумывая, ответил Иннокентий. – Жена домой все равно не пустит без хороших новостей. Поехали! Только в магазин забежим. Хочу кое-что прикупить для настроения. – Старик аккуратно упаковал картину, закрепил на тележке, ещё раз поправил оставшиеся на голове волосы и с гордостью на лице зашагал к выходу вместе с новой знакомой.

«Удачный день, – думал он. – Везение на моей стороне!»

Красть нечего, но можешь попробовать

«Добрый вечер, дорогие слушатели! На календаре двадцать шестое июня, а часы показывают ровно шесть вечера. Мы рады приветствовать вас на волнах радио «Заря». С вами Антон Часов, а тема нашего сегодняшнего эфира «Везет, так везет». Звоните к нам на радио и делитесь историями, в которых удача оказалась на вашей стороне. Ну, а сейчас мы с вами послушаем отличную композицию молодой, но уже всем нам известной исполнительницы Юлии Чичериной, под названием "Жара"…»

Выползая из-под прохладной простыни с подушкой в руке, Варя ногой скинула с табуретки радиоприемник, настроенный на включение ровно в шесть вечера, и перевалилась на бок, потирая глаза. Сонная сорока, все это время сидевшая рядом на полу, подпрыгнула от испуга и приземлилась обратно, издав короткое, но возмущенное «Каррр».

Варя откинула простынь и села на край потрёпанного матраса. За окном еще было светло, и в комнатке на чердаке, в которой она жила, стояла духота. Бетонные стены спасали от изнуряющей жары, но солнце все равно проникало внутрь. Варвара развешивала найденные на улице тряпки вдоль небольших окошек так, чтобы палящие лучи задерживались, а воздух легко циркулировал, охлаждая и насыщая кислородом помещение. Это хоть и немного, но помогало.

Вместе с Варей на чердаке жила парочка дворников непонятной среднеазиатской национальности, которых она могла наблюдать исключительно спящими после тяжелого трудового дня, и один бездомный господин, ранее заслуженный учитель русского языка и литературы. Но единственным, по-настоящему близким существом была та самая сорока по имени Вася – верный друг и помощник.

Варвара подобрала Васю ещё птенцом, когда тот выпал из гнезда и был в шаге от растерзания дворовыми кошками. Птенец довольно быстро вырос, встал на крыло, и тогда выяснилось, что он на редкость умён. Как и каждая уважающая себя сорока, Вася обожал различные блестяшки и время от времени таскал всякий хлам в виде медных проволок или гвоздей, складывая их в коробочку, которую бездомный господин – или просто дядя Петя – поставил на подоконник специально для пернатого. Иногда Вася притаскивал порванные цепочки и золотые серьги, которым еще ни разу не находилась подходящая пара. Варя хвалила птицу за находки и угощала остатками хлебных крошек или кусочками печенья. Вот и сегодня она первым делом проверила коробочку, в которой лежали порядком поднадоевшие куски проволоки и связка блестящих ключей.

– Ого, Васька, да ты делаешь успехи! Дядь Петь, глянь какую тяжелую связку ключей притащил этот малыш, – радовалась Варя, размахивая ключами перед лицом спящего, некогда заслуженного учителя, ныне не отличимого от обыкновенного бомжа.

– Сорока вороне дивуется, а обе на улице ночуют, – проворчал старик, отмахиваясь. – Ну-ка, дай посплю. Иди отсель, иди…

– Сам ты иди! С тобой невозможно разговаривать, – фыркнула Варя.

Варвара, все это время щеголявшая в длинной серой футболке, подошла к тазу с водой, умылась, переоделась в любимые черные, выгоревшие на солнце, джинсы и майку с надписью «Never give up». Закинув за спину рюкзак, она спустилась по лестнице к подъезду и громко позвала сороку по имени. Тот, кружа, слетел и уселся Варе на кепку. «Тук-тук» – постучал он клювиком по козырьку.

– Ну-ка, давай на плечо или, вон, на рюкзак спустись, а то вообще обнаглел! – Вася осторожно спрыгнул на рюкзак ближе к плечу и потерся головой об ярко-рыжие волосы хозяйки. Та хихикнула. – Ну все, все, а то опять запутаешься, как в тот раз… И вообще, соберись, у нас сегодня важный день!

– Карр, – согласился Вася.

Шатаясь по вечерним улицам района, находящегося где-то на окраине города, Варя то и дело заглядывала в окна домов. Она представляла, как за столом собираются семьи, как усталые взрослые помогают детям с уроками, как малышня смотрит на экранах больших телевизоров мультфильмы, как пожилые пары пьют на кухне чай, обсуждая события прошедшего дня.

Не оставались без ее внимания и распустившиеся цветы шиповника. Она с детства любила эти волшебные ароматы, напоминавшие о матери. Стоило Варе вдохнуть их запах, как сразу же представлялась залитая светом кухня и мамины заботливые руки, заваривавшие ягоды в фарфоровом чайничке. Проходя мимо, она всегда ненадолго останавливалась и бережно дотрагивалась до фиолетовых или белых бутонов, переносясь в счастливые мгновения детства.

Варе было всего восемь лет, когда родители сбежали из шумного города куда-то очень далеко, оставив ее с тёткой-пьяницей, сдавшей в детский дом при первой же возможности. Воспоминания об этом месте вызывали у Вари сильнейшее раздражение и обиду, а разговоры тамошних детей об алкоголе, который, по мнению девушки, загубил ее жизнь, – тошноту и ненависть. Найти друзей в этом злосчастном заведении так и не удалось – она отличалась от воспитанников детского дома культурой, упрямством и благоразумием. Именно за эти отличия приходилось расплачиваться – её обижали, травили за манеры и били при каждом удобном случае, а нянечки, смотрящие за детьми, не обращали на эти безобразия никакого внимания, словно им наплевать, как ведут себя подопечные. Главное, что они живы и более-менее целы, а уж условия и нравы, которые дети себе создают, – их дело, их проблемы. Возможно, именно эти условия и научили Варвару быть сильной духом, не бояться унижений и строить жизнь самостоятельно.

Когда ей исполнилось шестнадцать, она при первой же возможности сбежала из детского дома и поселилась на чердаке, где на тот момент уже жили ее нынешние соседи. Там же она скрывалась от милиции и от органов опеки, которые в любой момент могли вернуть беглянку обратно.

Так Варя прожила два года. Всего через несколько дней ей должно исполниться восемнадцать лет. Она с нетерпением ждала собственного совершеннолетия – возможности гулять, где и когда хочется, и даже попробовать устроиться на работу, хотя она слабо представляла, каково это приходить в одно и то же место каждый день. А сейчас ей было необходимо любым способом прокормить себя и пернатого питомца, при этом не попавшись в руки надоедливым стражам правопорядка. Чего она точно не планировала, так это возвращения в детский дом, пусть даже и на один единственный день!

***

Ближе к полуночи Варя притаилась за углом одного из домов, наблюдая за людьми, прибывшими на вечеринку в ресторан напротив. Из такси вываливались пьяненькие барышни в коротких платьях и юбках сильно выше колен, сверкая золотыми серьгами и браслетами. Их сопровождали стройные темноволосые мужчины с массивными цепочками на шеях, дорогими часами на запястьях. Даже издалека было заметно, что одежда этих людей стоит немалых денег, а носят они её словно повседневную. Вася не сводил глаз с блестящих побрякушек, нетерпеливо перескакивая с лапы на лапу.

Варя достала из рюкзака пачку сигарет и закурила. Курить она начала еще в детском доме. Тогда ей думалось, что модная привычка повысит популярность среди остальных детей, но всё оказалось напрасным – её всё так же ненавидели, несмотря на старания. С тех пор прошло немало времени, детский дом стал неприятным воспоминанием, а привычка осталась.

– Так, смотри. Смотри, птичья твоя голова! – Варя передернула плечом, привлекая внимание сороки к нужным людям. – Это наши клиенты. Видишь? Вон те, что на бордюре сидят. Девушке явно плохо, а парень уже давно скучает, присматривая себе другую. Глянь только, какой браслет на ее руке! Справишься?

Вася расправил крылья, показав готовность, несколько раз что-то буркнул на сорочьем языке и взлетел. Варя тем временем наблюдала за происходящим из-за угла. Птица приземлилась позади девушки, уронившей голову на свои колени, тихонько клюнула её руку в районе запястья и взлетела вновь, унося в клюве блестящий браслет. Минута – дело сделано.

– Знает сорока, где зиму зимовать! Да, Василий? – в ответ птица подпрыгнула, показывая одобрение. – В ломбарде нам отвалят немало за эту красоту! Хватит и на сигареты, и на еду. И может даже дяде Пете настойку пустырника прикупим, да? Во старик обрадуется, будет с кем поговорить. Он такой болтливый, когда под градусом…

Девушка достала из рюкзака начатую пачку печенья и отломила кусочек для птицы, пытаясь тем самым выманить добычу из клюва.

– Интересно ты придумала! – из-за спины Вари раздался незнакомый женский голос.

Девушка резко развернулась и увидела перед собой хорошо одетую женщину средних лет с большими темными очками на носу. И это ночью! Вася же от неожиданности шмыгнул в открытый рюкзак и затаился, держа в клюве улов.

– Не ваше дело. Валите, куда шли! – огрызнулась Варя.

– Какая грубая девочка! Тебя родители не научили уважать старших? – Незнакомка приспустила огромные очки и окинула собеседницу изучающим взглядом.

На секунду Варе показалось, что глаза этой женщины издавали какое-то особое свечение, словно тысячи маленьких блесток отражались от света ночных фонарей, коих в тёмном переулке никогда не было. Этот странный эффект притягивал взгляд, заставлял рассматривать незнакомку с нескрываемым любопытством. Все сказанное улетучилось на второй план – и слова о родителях, и о грубости теперь совершенно не волновали Варю, и даже тот факт, что только что ее поймали с поличным, растворился в свечении необычного взгляда.

– Ах, так ты, небось, сиротка, да? Отлично! – Женщина невинно ухмыльнулась и продолжила, кивнув на браслет в клюве Васи: – Деточка, зачем тебе эта мелочь? Я могу предложить тебе работу, где ты за день сможешь получить гораздо больше, чем когда-либо могла держать в руках. И пусть твоя птица вернет эту безделушку хозяйке – это всего лишь бижутерия.

Неожиданные слова о том, что она сирота, застали Варю врасплох. На секунду она даже подумала, что находится в каком-то фантастическом сне, где на ее лбу огромными черными буквами выведена фраза «Я – сирота. Мне нужны деньги»!

– Что? Откуда вы знаете? Что за бред несете? Вы следили за мной? А-а-а… вы из опеки. Я никуда с вами не пойду! – Варя, наконец, смогла отвести взгляд от странных глаз женщины и быстро начала собираться, затушив сигарету.

– Какая опека, милочка?! Разве я стала бы тебе предлагать работу, будь я из опеки? Но… если не хочешь, то я, пожалуй, пойду. – Она поправила очки и начала удаляться, оставив юную воровку в полном недоумении.

Варе потребовалось некоторое время, чтобы прокрутить в голове произошедшее. Она уговаривала себя поскорее уйти, ну или хотя бы проснуться, на всякий случай ущипнув себя. Мысль о больших деньгах, о возможности подработать да и о самой ситуации обескуражила настолько, что до конца поверить в происходящее она не могла. Но и уйти тоже было глупо. Больно ущипнув себя за руку ещё разок, чтобы убедиться в том, что она точно не спит, Варя встала, накинула рюкзак с птицей на плечи и побежала за таинственной незнакомкой в темных очках.

– Постойте! – крикнула она.

– Передумала? – не поворачивая головы спросила женщина.

– Эмм… Типа того. Расскажите о работе, – наконец догнала незнакомку Варя. – Что мне нужно будет сделать?

– Да всего-то забрать одну маленькую вещичку и доставить мне.

Женщина посмотрела на Варю с хитрой улыбкой.

– А вы что, сами не можете забрать её?