скачать книгу бесплатно
На душе у Леры было тяжело. Мама… Кто бы мог подумать, что так будет!
…Давно, когда еще был жив Лерин отец, они все вместе жили в трехкомнатной квартире. Потом, когда его не стало, трешку продали, а деньги разделили между родственниками. Так вышло. Лера тогда еще мало что понимала в этих вопросах, но помнила большой скандал. Оказалось, что квартира та не принадлежала родителям целиком, в ней были доли трех братьев отца. Те потребовали разделить имущество, желая получить свои деньги. При Лерином отце этот разговор никто не решался заводить, а как случилось несчастье, так и набежали братья. Лера тогда как раз закончила школу, поступила в институт и переехала жить в общежитие, а мать, Тамара Васильевна, ушла жить к своему восьмидесятилетнему отцу.
Потом, много позднее, она стала владелицей отцовской двухкомнатной квартиры, а Лера в то время уже жила с мужем. И казалось, что все было хорошо. Но совместная жизнь не сложилась. Они развелись, когда их маленькому сыночку едва исполнилось четыре года. Лера пришла к матери. Больше ей идти было некуда. Прописана она была в деревне, в дряхлом домике, оставшемся от старенькой прабабушки. Снимать квартиру она не могла – старалась накопить на свою жилплощадь. На первый взнос денег почти хватало, оставалось чуть-чуть поднапрячься, подзаработать, и можно было брать ипотеку. И на это время Лера решила попроситься жить к матери.
Тамара Васильевна согласилась. Но поставила жесткое условие, что пускает их только на время.
Было очень трудно. Маленький Дима часто болел, Лера то и дело сидела на больничном, а мама наотрез отказывалась помогать.
– Я тебя вырастила сама, никто мне не помогал, бабушек, дедушек рядом не было, крутилась как могла, вот и ты справишься, – поучала она, отправляясь на очередное свидание.
Мама активно пыталась устроить личную жизнь. С тех пор, как отца не стало, она два раза уже выходила замуж. И оба неудачно.
А Лера хваталась за любую работу, и дома тоже все было на ней. Она убирала в квартире, покупала продукты и готовила. Хоть она и старалась, но Тамара Васильевна все равно была недовольна и постоянно раздражалась.
– У тебя все блюда какие-то пресные, – говорила мать, отодвигая пустую тарелку, – так ты и не научилась готовить. Вот муж и бросил тебя. Кому ж понравится такая еда? Ешь, словно траву жуешь.
Лера молчала. Дима сидел на стульчике и, весело болтая ножками, доедал картофельное пюре. Аппетит у него был хороший, да и вообще мальчик был послушный и проблем не доставлял. Он вылез из-за стола и отправился снова играть со своими машинками. Лера молча встала и начала мыть посуду.
– Надо ту игрушечную машину большую спрятать куда-нибудь, – тихонько сказала мама Лере, когда малыш вышел из кухни, – а то когда он ее возит по полу, я все время боюсь, что она своими колесами паркет поцарапает. Да и грохоту от нее! А что? Ничего страшного. Поищет-поищет, поплачет немного, да забудет потом. Дурацкий подарок, неудачный.
Это была самая любимая машина маленького Димы. Лера купила ему ее на день рождения, и с тех пор малыш с ней не расставался. Но мама больше беспокоилась об имуществе, чем о внуке. Лера уже ничему не удивлялась.
Так и жили. Мама постоянно подкалывала дочь и всем своим видом демонстрировала, что они с Димой ей в тягость. Лера молчала и терпела. Куда было деваться? Хотя она не думала, что окажется такой ненужной для собственной матери. Ненужной и лишней в ее жизни.
– Все, милочка моя. Пора и честь знать, – объявила однажды Тамара Васильевна за ужином. Лера пришла в тот день пораньше и успела запечь мясо. Получилось очень вкусно, но мама, как обычно, молча съела и ничего не сказала, говорила она лишь тогда, когда, по ее мнению, было не вкусно. – Я и так долго терпела. Помогала тебе. Но больше не могу. Мы с Виктором собираемся пожениться. Жить будем здесь. Хоть квартира моя и двухкомнатная, да тесно нам вместе с вами будет. И Дима твой уж больно шумный. Знаешь, с возрастом уже тишины хочется, покоя. Надоело. Хочу пожить нормально. Для себя.
Лера молча застыла. Мысли в ее голове завертелись с бешеной скоростью.
– Что ты на меня так смотришь? Ничего. Снимешь квартиру. Даю тебе три дня, чтобы съехать…
Лера ушла в тот же вечер. Собрала вещи, взяла сына за руку и ушла. Позвонила Марине, своей коллеге по работе, с которой дружила, та согласилась пустить их на некоторое время к себе. У нее была крохотная однокомнатная квартира, однако подруга собиралась на месяц в отпуск, а потом планировала взять еще пару недель за свой счет, потому что в другом городе у нее заболела мама и ей требовали сь помощь и уход.
Было больно, было обидно, но, как ни странно, после того, как мать буквально выставила ее с сыном на улицу, Лера недолго горевала и быстро пришла в себя. Она перестала нервничать и переживать из-за ворчания матери, перестала пытаться ей угодить и всякий раз чувствовать себя виноватой за то, что причиняет ей неудобства. Она как будто бы вырвалась на свободу. И с работой все складывалось хорошо. Стояла теплая погода, Дима перестал так часто простужаться, и Лера перестала сидеть на больничных и даже смогла взять подработку.
С квартирой все получилось удачно. Через некоторое время она стала счастливой обладательницей симпатичной однушки. Новоселье праздновали с подругой. Той самой Мариной, которая выручила, предложив им пожить в своей квартире. Мать, с тех пор как выставила Леру, ни разу не позвонила.
Жизнь наладилась. Ипотеку платить было трудно, но у Леры была неплохая зарплата, и очень радовало то, что они с сыном теперь жили в своей квартире и ни от кого не зависели. Дима подрос и осенью пошел в первый класс. По вечерам Лера работала за компьютером. Она брала заказы и успешно справлялась с ними. С деньгами стало полегче.
Маленький Дима рос умненьким и самостоятельным, работать не мешал, а брал свой школьный портфель и важно отправлялся делать уроки за свой стол. Мама занята – и он при деле.
В один из таких вечеров Лере позвонила мать. Женщина немало удивилась. С тех пор, как они расстались, никаких звонков от нее не было, и Лера подумала, что мать может быть и номер-то уже сменила, но нет.
Тамара Васильевна плакала в трубку. Она рассказала, что мужчина, тот самый Виктор, оказался мошенником. Он обманул ее, и она сама не знает, как осталась без квартиры. Сказала, что очень доверяла ему, в бумагах ничего не смыслила, а он был такой добрый, внимательный и галантный. Так ухаживал, такие цветы дарил и комплименты говорил, что Тамара Васильевна совсем потеряла голову. Как она переписала на него квартиру – сама до сих пор не понимает: «Как будто морок навел», всхлипывая, твердила женщина. После сделки они некоторое время пожили вместе, а потом вдруг поссорились из-за пустяка, и Виктор буквально выставил ее за дверь. Тамара Васильевна начала кричать и требовать пустить ее в свой дом, однако когда он открыл дверь, то ткнул ей в лицо документ, подтверждающий, что квартира принадлежит ему, а она – никто и может проваливать на все четыре стороны.
Слушая в телефоне всхлипывания матери, Лера закрыла лицо рукой. Все. Кончилась их с сыном спокойная счастливая жизнь. Тамара Васильевна умоляла дочь пустить ее к себе.
Не смогла она ей отказать. Только тот, кто сам побывал в подобной ситуации, поймет, каково это – оказаться на улице без жилья. Закончив разговор, Лера разрыдалась. Она вспоминала, как с ней самой обошлась мать. Как было больно и обидно. Вспоминала ее равнодушное лицо, когда она закрывала за ними дверь…
Когда Тамара Васильевна через полтора часа появилась на пороге, она была непривычно молчалива. Тихо поставила в углу свои вещи и села на диван. От ужина отказалась, только выпила чаю. Спать ей постелили на кресле-кровати. Благо Лера специально купила такое кресло, чтобы внезапно приехавшего гостя можно было устроить на ночлег.
Так и зажили они снова вместе. Тамара Васильевна понемногу стала помогать с внуком. То из школы встретит, то поможет домашнюю работу сделать, то погулять с ним сходит. Она стала совсем тихой. Все больше молчала и старалась помогать Лере.
Дима по секрету как-то рассказал маме, что бабушка его тоже просила быть маминым помощником, потому что он единственный мужчина в семье, а маме тяжело. И потом бабушка говорила, что сильно перед ней виновата, но он не понял в чем, а спросить не решился. И еще бабушка сказала, что вырастила хорошую дочь и что она только сейчас поняла, как сильно их любит. И его и Леру…
– Бабушка! Спасибо тебе! Ты самая лучшая на свете! – Дима крепко обнимал Тамару Васильевну и целовал в щеки, а она улыбалась.
У него был день рождения, и Тамара Васильевна подарила внуку огромного программируемого игрушечного робота. Мальчик давно о таком мечтал. Они все вместе сидели за столом, пили чай и праздновали.
После того, как мама Леры лишилась квартиры, она изменилась. У них с дочерью произошел откровенный разговор. Тамара Васильевна просила Леру простить ее за то, что выгнала ее.
– Я хотела простого женского счастья, – говорила с горечью Тамара Васильевна, – а оно вон как все обернулось. Ведь это он, этот Виктор настаивал, чтобы ты с Димой съехала из моей квартиры! Постоянно настраивал меня против тебя. Однако, как оказалось, его интересовала не я, а мое жилье. Ишь, аферист какой, все просчитал, а я уши-то развесила и родную дочь выгнала ради него… И после того как он меня выставил, когда вышла в тот день из дома, то шла по улице, плакала и чувствовала себя такой ненужной, такой жалкой, такой одинокой… К кому я пойду? Куда? Не понимала я, что счастье мое родное всегда рядом было, только руку протяни, а я его лишилась, сама за дверь выставила. Ты у меня такая умница, и Димка-то, вон, какой золотой растет и на меня ведь как похож становится! Не зря говорят, что кровь – не вода… Эх… Я не представляла, как после этого смогу смотреть тебе в глаза… Но идти мне было некуда, и я тебе позвонила. Я была готова, что ты отплатишь мне той же монетой, и я бы поняла тебя…
Тамара Васильевна плакала и все никак не могла себя простить за тот поступок. Однако Лера считала, что судьба ее и так достаточно наказала, и уже давно ее простила: ошибиться может каждый. Главное, что мама поняла свою ошибку и стала другой.
Лизкин папа
Дана терпеть не могла Лизку. До чего противная девчонка! Важную из себя строит. Уроки учит всегда. Что ее ни спросит учительница – она отвечает. В пример ее ставят то и дело: «вот у Лизы черновик, а у тебя в тетради грязь!», «вот Лиза выучила, а ты нет!», «вот Лиза быстро считает, а ты все пальцы загибаешь!»
Дана и правда никак не могла эту таблицу умножения осилить, хоть и была уже в четвертом классе. Потихонечку, пряча руки под партой, так и считала на пальцах. Времени это занимало много, потому примеры она решала медленно.
И лицо у этой Лизки противное было, считала Дана. Прямо так и хотелось треснуть чем-нибудь по этому важно вздернутому носику. Она говорила, что ей мама помогает делать домашнюю работу, а чаще папа – потому что он посменно работает и иногда целый день дома. А Дане никто не помогал, сама колупалась. Вот, наверное, поэтому и получала она тройки, а иногда и двойки. «Вот если бы папа хоть раз отвлекся бы от своих дел и правда взял и помог мне!» – мечтала девочка. Но он все время занят. То на работе. То дома: обед готовит, в магазин ходит. Только ругает ее. То не сделала! Это забыла!
А Дана и так как взрослая была. Мамы у нее не было: давно уже несчастье случилось. Дана и не помнила ее, одни с папой жили. Он работал целыми днями, а Дана самостоятельная росла. На продленку ни дня не ходила. Так с первого класса и шла домой сразу. Грела себе еду в микроволновке. Готовила уроки. Все сама. И уборка на ней: подмести, посуду помыть. Папа сказал – ты хозяйка. Дана не против была, но…
Вот хоть бы раз папа просто сел рядом. Спросил ее о том, как дела, как вообще она сама, о чем думает? А она бы забралась с ногами на диван, обняла бы отца и рассказала бы про обиды свои. Про учительницу, что опять ругалась. Про то, что носок порвался, а она сама зашила! Про то, что забыла взять сто рублей на обед (те, что оставил для нее папа на столе), и потому голодная была, только хлеб из столовой взяла, пожевала немного. А учительница заругала, что, мол, на уроке жуешь. А она ведь тихонечко. Просто живот уж очень сильно урчал… Или пошли бы с папой погулять когда-нибудь. Купили бы мороженое, сели бы на лавочку в парке. Или на аттракционах покатались бы, или в кино сходили…
А Лизка все равно воображала. У нее крутой рюкзак, яркий дорогой пенал, а еще есть красивая коробочка для завтрака. Она в столовой с другими ребятами не ест. Важно так ее с собой берет. Садится, открывает, а у нее там вкуснятина разная: сырники, блинчики с вареньем! А Дана кашу холодную ест, ту, что бесплатно на завтрак в начальной школе дают, жуть, какую противную. Прямо назад идет. А что делать? Есть надо. Утром не завтракала. Папе некогда ее завтраком кормить, он рано уезжает.
А на прошлой неделе Дана даже подралась с этой Лизкой. В туалете было приоткрыто окно. На перемене Дана пошла туда, увидела и стала нос высовывать на улицу: хорошо там как! А потом открыла окно на всю и тихонечко сгребла руками снег, что был на подоконнике, и в раковину положила. А потом водой залила и весь растопила. Весело было! А Лизка увидела и учительнице рассказала. Та прибежала и давай отчитывать Дану. Обидно было! Зачем Лизка ее сдала? Кому было плохо от того, что снег в раковине утонул? Ябеда. Вот Дана и стукнула ее кулаком по спине. Тогда уж совсем конфликт вышел. Отца вызывали. Стыдили, долго беседовали. Что, мол, Дана неуправляемая совсем. Невоспитанная. Отец молчал и согласно кивал. А дома тоже молчал. Три дня молчал. Дана тихонько плакала: хоть бы накричал на нее, наказал что ли, в угол поставил. А он молчит… Что делать – непонятно. Она же ни в чем не виновата! Лизка противная сама виновата, вот поэтому все!
И сейчас, сидя на пятом уроке, Дана размышляла об этом: снова отец молчать будет или начнет все-таки разговаривать с ней? Поняла она уже, что драться плохо! Себе дороже выходит…
В раздевалке после уроков Дана увидела, что в самом углу на лавке сидит Лизка. И плачет. Прямо рыдает. Рядом никого. Все заняты своими делами. Дана подошла, наклонилась к ней, а та все причитает между всхлипываниями: «папа, папа». Дана спросила, что, мол, папа тебя обидел, что ли? А Лиза подняла на нее зареванные глаза и говорит, что приходил брат (он в десятом классе учился) и сказал, что папы не стало сегодня. Несчастный случай. Погиб. Брат должен был отвезти ее на перемене домой (вместо папы), а потом вернуться на какие-то дополнительные уроки. Но Лизка зарыдала и наотрез отказалась идти: как же домой без папы?! Забилась в угол и вот… Брат плюнул и побежал на свои уроки, оставив ее тут.
Дана подумала, что не зря считала брата Лизки дураком. Она и раньше так думала, а теперь уверилась в этом окончательно. Это же надо! Сказать ребенку, что у него не стало отца, вот так вот сразу «в лоб». «Надо было молча отвезти Лизку-то домой! Наврать ей чего-нибудь пока. А потом уж мама сама сказала бы ей», – эти мысли за секунду пронеслись у нее в голове. Дана размышляла как взрослая. Она и была «маленькая взрослая».
А Лизку ей вдруг стало очень жалко. Невероятно жалко. И отца ее. Чтобы не зареветь вместе с ней, Дана села рядом на скамейку и, переобуваясь в свои зимние сапоги, спросила:
– А брат-то чего не ревет вместе с тобой? Такой равнодушный?
Лиза объяснила, что отцы у них разные. И у брата другой отец, а этот – отчим. И брат отчима не любил, потому что тот его строго воспитывал, хотел «хорошим человеком» вырастить. А Лизу отец баловал и очень любил. И она его любила! И как теперь жить?! Без папы?!
Лизка снова зарыдала, прямо завыла. Громко. В голос. Прибежала учительница, громко стуча каблучками по плитке на полу, и гневно посмотрела на Дану, вероятно решив, что та снова ударила Лизу. Но Дана отрицательно замотала головой и демонстративно отодвинулась от плачущей девочки. Учительница стала выяснять, в чем дело, утешать и уговаривать Лизку. А Дана, сама едва сдерживая слезы, наспех натянула куртку и побрела домой.
«Какой ужас! – думала девочка, задевая носками сапог снег на дороге. – А вот если бы у меня так случилось? Папка! Мой папка! Он ведь самый лучший на свете! Как же я без него?!»
Слезы текли по щекам Даны. Холодный ветер дул в лицо, грозя превратить их в маленькие льдинки. Девочка никак не могла успокоиться. Ей было жалко Лизку, которая осталась без папы. Еще только утром она была зла на нее. Опять в столовой она достала свою прекрасную коробочку и ела бутерброды с колбасой (которые, наверное, папа нарезал). А Дана опять смотрела на нее исподлобья, ковыряя в тарелке ненавистную кашу. И на уроке Лизку вызвали к доске и она решила сложную задачу. А Дана чуть под парту не залезла в страхе, что вызовут ее, но, слава Богу, пронесло. А задачу ту папа, небось, помог ей понять. Дома объяснил. Тогда она еще не знала, что завтра его не станет… И он не знал… Ужас. И как теперь жить? Хотя у нее еще есть мама и этот противный равнодушный брат. А у Даны… Случись что – никого нет. Она уже понимала, что в таком случае ей прямая дорога в детский дом. И всегда боялась, что с папой что-то случится. Иногда, когда он приходил очень уставший с работы и засыпал на диване перед телевизором, она прислушивалась к его дыханию. Дане было страшно. Вдруг что?
А теперь она увидела, что такое может быть. Вот же! Совсем рядом.
– Папка! Ты уже дома? – Дана открыла дверь квартиры и увидела стоявшие у порога папины зимние ботинки.
– Привет, стрекоза! – весело ответил папа из кухни. – Да. Так получилось.
Дана, не говоря ни слова, понеслась прямо в сапогах и куртке на кухню, где стоял отец, и со всей силы обняла его.
– Что с тобой? – спросил он, увидев заплаканные глаза дочери.
– Ты ведь никуда не денешься, да? Не пропадешь? Не исчезнешь? Обещай! Обещай!
– Даже не думал о таком… – растерянно ответил отец.
Он сел на корточки, и лицо его оказалось напротив лица Даны. Потом он погладил ее по голове, поправил косичку и тихо сказал:
– Обещаю. Я всегда буду с тобой. И никуда не денусь… только ты не хулигань! – тут же перевел он все в шутку, увидев, как в глазах дочери снова заблестели две слезинки.
Дана уткнулась головой в его плечо и сказала:
– Не буду. Я решила исправляться. Может, даже подружусь с этой Лизкой. Вроде она не такая уж и противная. Просто зазнайка. Совсем немножко. Чуть-чуть…
– А пойдем в кино! – сказал папа. – Хочешь?
– Ура! Пойдем! – подпрыгнула Дана и подумала, что она самая счастливая девочка на свете. Ведь у нее есть любимый папа!
Оболтус
– Аллочка! У нас радость, – торжественно начала мама разговор по телефону, – Олеженька, кажется, нашел работу! Офис рядом с домом, оклад – закачаешься! Вот. На собеседование сегодня пошел. Жду. Должны взять!
Алла, слушая восторженный голос матери, возвела глаза к потолку. «Сотый раз уже его вот так вот «должны были» взять. Но не взяли. Что-то пошло не так. Да он, скорее всего, и не ходит ни на какие собеседования! А матери врет. Ему же так удобно сидеть на ее шее! Но если скажу об этом, ведь опять поругаемся», – размышляла Алла, слушая по телефону мамины восторги.
Олег – младший брат Аллы. Разница в возрасте у них приличная – одиннадцать лет. Алле тридцать четыре года, она давно замужем, родила дочку, живет в отдельной квартире с мужем.
Олежка – мамин любимец, очень похож на отца, которого они потеряли рано: несчастный случай. Алле тогда было уже двадцать, она училась в институте, а брат еще только в третий класс пошел. Мама очень горевала. Родственники и знакомые все в один голос твердили ей, что нужно быть сильной, нужно подняться и жить дальше – ради сына. Аллу в расчет не брали, потому что считали взрослой. Да и характер у нее был сильный, волевой – слезам волю никогда не давала. Ставила цель и шла к ней напролом. Не любила «распускать нюни» – как она сама говорила, не в пример брату. Тот никогда не прочь был поплакаться родителям, и они быстренько бежали исполнять его прихоти. Олежка рано просек это дело и нещадно пользовался всеми выгодами такого поведения.
Придя в себя через год после несчастья, мама всю свою удвоенную любовь и заботу направила на обожаемого сына. Ей казалось, что она это делает еще и в память о рано ушедшем муже, которого очень любила и который тоже души не чаял в сыне.
Олежке покупалось все самое лучшее, не смотря на скромный достаток. Мама, Римма Игоревна, работала на госпредприятии простым инженером. Больше всего она боялась, что Олеженька почувствует себя «безотцовщиной», поэтому старалась как могла. На отдых возила, дорогую модную одежду покупала, гаджеты приобретались по одному щелчку пальцев. Римма Игоревна влезала в долги и кредиты, но сын «выглядел достойно и презентабельно». К слову сказать, Алла ни на какой отдых не ездила – на всех путевки обошлись бы слишком дорого. Кроме того, она уже заканчивала институт и собиралась замуж. Разговаривая со своими подругами, мама часто повторяла, что девочка уже «отрезанный ломоть» – взрослая, сама все может, а сын – мамина гордость, красавец, требует заботы и внимания.
Олег и вправду был красив. Атлетическая фигура, аристократичные черты лица, высокие скулы, правильной формы нос, ярко-зеленые глаза, четко очерченные губы, которые часто кривились в недовольной ухмылке. Ему все было мало. Принесет мама из магазина шницеля для любимого сыночка на обед (сама-то она больше кашами питалась и овощами, это же полезно и дешево), а он скривится недовольно, отведя взгляд от компьютера, и сообщит, что, мол, опять «в том магазине» купила? Мясо же там жесткое продается! Хотя, может, его надо как-то по-особенному готовить… Мама сумки бросает и бежит в другой супермаркет, покупает рубленый бифштекс. Так и жили.
Алла вышла замуж, переехала к мужу. Свадьбу сыграли скромную. Да молодые и не хотели: муж Аллы тоже из простой семьи был, жить привык скромно и по средствам. Ему квартира двухкомнатная от бабушки досталась, там и поселились. А мама Алле накануне свадьбы сказала, разведя руками, что, дескать, денег нет, дочка, откуда они у меня, ты же видела мою зарплату? А сама вскоре после свадьбы компьютер Олежке обновила и кресло новое купила компьютерное. Дорогое, как самолет, но Олеженька захотел, сам выбирал в интернете. Мама сказала, что, мол, сидит целыми днями, спину портит, осанку, – надо хорошее.
А сидел он потому, что школу окончил, но в институт не пошел. И в колледж не пошел. Никуда не пошел. И армия ему не светила – плоскостопие. Римма Игоревна долго всем рассказывала, как трудно было в школе, какие ужасные были учителя, и теперь сыночку нужно от всего этого отдохнуть, подумать и осознанно выбрать свой жизненный путь. Такое с бухты-барахты решать нельзя. Чего торопиться – вся жизнь впереди. Вот Олежка и сидит. Выбирает жизненный путь.
Досиделся до двадцати трех лет и все никак не выберет. Профессии так и нет у него никакой. Выучиться не сподобился. Римма Игоревна не хочет, чтобы на не престижную специальность шел. «Какой смысл потом за копейки работать?» – говорит она. А на престижную тоже что-то никак. Алла пыталась объяснить, что для престижной нужно хотя бы палец о палец ударить, но и этого Олежек не сделал. Ему и не нужно. Ясное дело, что такая жизнь под крылом у матери его вполне устраивает.
И с деньгами все хуже у них. Маму на работе сократили. Ушла на пенсию, совсем жестко стало. У Олежки запросы не уменьшились, а даже выросли. Алла пыталась помогать. Но так, чтобы только матери. Потому что однажды узнала, что все деликатесы, которые она привозила, когда заезжала в гости, съедаются братом, а на переведенные ею деньги для матери ему же покупаются разные «плюшки». Он, кстати, от такой жизни свою атлетическую фигуру подрастерял уже. Алла заметила у него упитанный животик. Но мама все в восторге. Любит и обожает сыночка. Так что теперь Алла покупает только что-нибудь именно маме: одежду или технику бытовую, сынок ведь не помогает совсем.
Однажды они с мамой сильно поругались. Алла предложила ей приехать к ним с мужем пожить на некоторое время, чтобы Олежек «воспитался». Пусть прочувствует, каково это, когда самому о себе заботиться надо, может, тогда бы он быстро нашел работу. Хоть престижную, хоть не престижную, какую захочет. Мама назвала Аллу бессердечной. Разве можно так? Родной ведь кровиночка. Как он один-то будет?
– Да никак, конечно. Что это я говорю? Он же маленький еще, – в сердцах бросила Алла. – Да пойми же! Он тебя использует! Сел и ножки свесил.
Но маму переубедить не удалось. Она была уверена, что Алла злится, а может, просто ревнует и ей наплевать на судьбу брата, вот и наговаривает гадости. Разве можно так к родным относиться? Так и поругались. Созваниваться стали реже, только по праздникам. Во время одного из разговоров мама рассказала, что Олежку опять на работу не взяли. «Непонятно почему», – искренне недоумевала Римма Игоревна. И тогда она сама решила устроиться на полставки. Тяжеловато, конечно, и вставать рано приходится, но хоть какая-то прибавка к пенсии. Алла только покачала головой.
…Как-то придя с работы, Римма Игоревна обнаружила, что в квартире гости. На кухне за столом сидела молодая девушка и пила чай. Олежка достал пирожные из холодильника и выложил перед гостьей на тарелку. Он всегда любил, чтобы дома было что-нибудь к чаю.
– Знакомься, мам, это Ксения. Надо было раньше, конечно, вас познакомить, но все как-то некогда было. Она тут жить будет. Со мной. У нее дома очень тесно, еще трое братьев младших, даже комнаты своей нет, а у нас-то места полно. Ксюшка – талант! Она хорошо поет, но ты же знаешь, как сейчас у нас в шоу-бизнесе, не пробиться. Вот и приходится мыкаться молодым дарованиям.
Ксения сидела, скромно потупив взгляд в кружку с чаем.
Римма Игоревна так и застыла с пакетом молока в руках, который достала из сумки и собиралась положить в холодильник…
– Мама! Они тебе на шею вдвоем теперь сядут! – Алла почти кричала, когда мама позвонила ей с такими новостями. – Похоже, она тоже не работает. Они оба «ищут себя»! Тебя на двоих не хватит!
– Знаю, дочка, – плакала мама, – но как ее выгнать? Она же беременна. Говорит, от Олежки.
Алла устало прикрыла глаза. Случилось то, чего она боялась больше всего…
…Ксения осталась жить у Риммы Игоревны и Олега. Они поженились. Мама впряглась в еще одну подработку. Нужно было приходить на несколько часов в небольшой офис, работать за компьютером. Совсем недалеко от дома, потому и согласилась. Фирма была не здешняя, филиал. Владелец, Юрий Семенович, импозантный мужчина пятидесяти восьми лет, сам проводил там много времени. Ведь в этом городе бизнес он только-только начинал. Он тоже подолгу сидел за компьютером, звонил, договаривался и часто куда-то ездил. Римма Игоревна приходила на работу после обеда на три-четыре часа – пригодилось ее образование экономиста, зарплату получала небольшую, но ее это устраивало.
Как-то так вышло, что бизнесмен стал подолгу разговаривать с Риммой Игоревной. Ему нравилась ее исполнительность, острый ум, всегда ровное позитивное настроение. И утонченная природная красота женщины с годами ничуть не поблекла. Она всегда следила за собой, несмотря на невысокий достаток. И самой Римме нравился бизнесмен. Он был одинок – недавно потерял жену. С головой ушел в бизнес, чтобы забыться, стал расширять фирму и вот так оказался здесь. Незаметно их деловые отношения переросли в нечто большее.
Через несколько месяцев Ксения родила ребенка – Римма стала бабушкой. Олежка так нигде и не работал, зато мама устроилась к Юрию Семеновичу на полный рабочий день и стала получать очень неплохую зарплату. Она летала как на крыльях. Жизнь засверкала для нее яркими красками. Все чаще она стала оставаться ночевать в квартире бизнесмена, а потом совсем перебралась к любимому. В один из дней она пришла домой, чтобы забрать свои вещи, и заявила сыну:
– Мы с Юрием Семеновичем поженились. Я уезжаю. Офис в нашем городе больше не требует его присутствия, и мы будем жить в его родном городе. Это далеко, шестьсот километров отсюда. Так что навещать вас не смогу, помогать тоже. В квартире живите. Только не забывайте, что за нее надо вовремя платить.
Сын был очень удивлен и ошарашен. Он и представить себе не мог, что все может так повернуться. Деньги по-прежнему в их странном семействе приносила в дом мама, но, правда, с появлением на ее горизонте «этого бизнесмена» с каждым разом все меньше…
Они подолгу разговаривали с Юрием о сыне Риммы. Юрий искренне не понимал, почему тот сидит на ее шее, ведь его собственный сын давно повзрослел и теперь помогает отцу, участвует в семейном бизнесе. Инфантильность Олега очень удивляла Юрия, но он считал, что не имеет права вмешиваться, кроме того, скоро они с Риммой должны были уехать.
Алла была очень рада за мать. Наконец-то она увидела в жизни что-то, кроме обслуживания прихотей великовозрастного оболтуса. Дочь пожелала матери счастья и с легким сердцем отпустила ее с Юрием. Бизнесмен Алле тоже нравился. Он оказался добрым, серьезным и очень надежным человеком.
– Мам, – плачущим голосом проговорил сын по телефону, – ты не могла бы приехать? Я не справляюсь. Ксения ничего не умеет – ни готовить, ни убирать не хочет, малыш постоянно болеет, денег не хватает. Стоим на очередь в сад, но не знаю, когда дадут. Я пытаюсь работать, устроился курьером, очень тяжело. Ксюха не хочет работать, да и понятно, пока ведь ребенка не с кем оставить, но она и потом не хочет. Говорит, что семью должен содержать муж. Мам, приезжай, а?
Римма Игоревна сидела на террасе симпатичного загородного дома вместе с Юрием. Они пили чай и любовались на розы, которые Юрий посадил специально для нее.
– Нет, сынок, я не могу. Это твоя семья, твой выбор. А мое место теперь здесь, рядом с мужем. Я достаточно тебя баловала. К сожалению, я не заметила, что ты вырос, и продолжала тебя опекать, но теперь хватит. У меня своя жизнь. А ты мужчина. Ты сильный, я верю, ты справишься. А теперь извини, мне пора. Нам надо ехать на презентацию.
Сын разочарованно нажал на кнопку завершения вызова, забыв даже попрощаться. Он понял, что помогать ему больше никто не собирается. Наступила взрослая жизнь.
Забрал
– И карниз заберу! Я его сам покупал, между прочим, и вешал!
– Да забирай!
– И вафельницу! И тостер!