скачать книгу бесплатно
– Ульян Александрович, почему не поможете Михаилу Ивановичу?
– Анатолий Алексеевич, для осушения торфяника нужен проект, а отсюда финансирование, – ответил Зимин.
– Все верно, – сказал Чистов.
Снова встал Трифонов и громко заговорил:
– Я нашел такой участок, где не надо проекта. Там прокопать только две канавы небольших и можно готовить торф. Этот участок я показывал Зимину.
Зимин не вставая ответил:
– В сухое лето можно готовить, а сейчас ничего не выйдет. Если только поставить экскаватор.
– А ты поставь ему экскаватор, – обрадовано сказал Чистов. – На погрузке торфа у тебя два экскаватора. Один сними.
Но Чистову договорить не дала Тихомирова. Она почти крикнула:
– Как это снять? А торф грузить чем? Итак отдельные дни тракторист часами простаивает, ожидая погрузки.
Ритмичность плановой работы актива нарушилась. Все разговаривали между собой, многие возмущались. Для ответа на завязавшийся разговор Зимин встал, ему хотелось крикнуть: «Тише, товарищи», но он громко сказал:
– Один экскаватор забирают в Богородск для погрузки торфа в совхоз «Лакшинский».
– Кто забирает? – почти крикнул в гневе Чистов.
– Известно кто, – негромко ответил Зимин, так как в зале воцарилась мертвая тишина. – Юрин сегодня утром прислал записку, приказал приготовить к отгрузке экскаватор и экскаваторщика. Сегодня к вечеру или завтра должен приехать трейлер.
– Не давать без нашего письменного разрешения, – сказал Чистов.
– Не могу, – ответил Зимин. – За невыполнение приказа директора Юрин может уволить меня и взыскать с меня прогон трейлера.
– Как это ты не можешь? – обрушился на Зимина Чистов. – Или ты не патриот своего района?! Почему ты молчал, не говорил об этом мне?
Затем, обращаясь к секретарю райкома Сафронову, тихо сказал:
– Вы, Николай Михайлович, сейчас же езжайте на болото вместе с Зиминым, перегоняйте своим ходом, если не на чем будет перевезти экскаватор в Николаевку.
Зимин и Сафронов покинули зал Дома культуры, где проходил партактив. После их ухода еще выступили директора совхозов Козлов и Андрианов. Они восхваляли работу своих хозяйств, рисовали перспективы и просили помощи в технике, тракторах и автомашинах. С заключительным словом выступил Чистов. Многие ждали, что он даст отпор и хорошую трепку Тихомировой за столь смелое выступление, но Чистов ответил на выступления Козлова и Андрианова. Пожурил Стачева, сказал, что тот, как собака на сене, сидит на десятках миллионов тонн Чарского торфяника, а своему соседу не хочет дать заготовить несколько тысяч тонн. Призывал руководителей колхозов и совхозов переключить весь имеющийся транспорт на вывозку торфа с Лесуновского болота. О выступлении Тихомировой промолчал.
Глава вторая
Зимин с Сафроновым вышли из Дома культуры на улицу. Сафронов спросил:
– Где твоя автомашина?
– У меня ее нет, – ответил Зимин.
– На чем же мы поедем? – улыбаясь, продолжил Сафронов.
– Пойдем на выход, доедем на попутной автомашине, – сказал Зимин и подумал: «Вообще-то сейчас на участке делать нечего. Времени семнадцать часов. На болоте все работы прекращены. Все механизаторы ушли домой. Если с Богородска и приехали за эвакуатором, то без меня им никто грузить на трейлер не будет», но Сафронову об этом ничего не сказал. Думал, что он сам обо всем догадается.
Сафронов думал другое: «Сегодня ночую у Зимина. Общежитие на молокозаводе и столовая с безобразным приготовлением пищи не только надоели, но и опротивели».
Не спеша дошли до перекрестка дороги, идущей из города Павлово в Лесуново, то есть в залесную часть района. Идти было приятно. Среди дня по-весеннему грело солнце. Проезжая часть центральной улицы поселка почернела, по краям журчали ручьи. Стояли не больше пяти минут – подошла автомашина «ЗИЛ-150». Шофер, увидев Зимина, остановился.
– Вы куда, Ульян Александрович?
– До болота надо добраться.
– Садитесь, я еду в Лесуново, а до поселка вас подкину, – сказал шофер.
Сидевших в кабине женщин с большими сумками пересадил в кузов. Улыбаясь им, говорил:
– А ну, спекулянтки, вылезай, доехали. Подышите свежим воздухом.
Женщины улыбались, обнажая белые ровные зубы.
Мотор затарахтел, видавшая виды кабина заскрипела, покачиваясь из стороны в сторону. Вся автомашина на неровностях дороги тряслась и гремела, как будто на буксире тянула тонну металлолома. Стекла дверок были закреплены деревянными клиньями и привязаны для прочности проволокой, так как стеклоподъемники давно не работали.
Сафронов спросил шофера:
– Почему ты их зовешь спекулянтками?
Шофер не задумываясь ответил:
– Они и в самом деле спекулянтки. Ездят в Москву, набирают там разной ерунды, а затем ходят по деревням, ездят в Павлово.
– Откуда они? – спросил Сафронов.
– Известно откуда, из Лесуново. Там половина села спекулянтки. Село большое, более пятисот дворов. Никакого производства. Один сушильный завод, как его громко называют. Он был построен для сушки картофеля, сейчас такая необходимость отпала. Поэтому работает на нем пятьдесят человек. Осенью делают крахмал. Зимой перерабатывают лук на соусы и салаты, разливают вино из бочек в бутылки. Летом делают напитки, в том числе квас. Более тысячи трудоспособных нигде не работает. Земли наши Сосновский совхоз забросил, они заросли сорняками и частично молодой березой. Около ста гектаров лесхоз засадил сосной, а ведь эти земли кормили большую деревню.
– Ты тоже с Лесуново? – перебил его Сафронов.
– Да, – ответил шофер. – Семья живет в Лесуново, а я работаю в городе Павлово в автохозяйстве. Очень неудобно, по неделе, а иногда и по две не бываю дома.
– А ты знаешь этих женщин? – спросил Сафронов.
– Как не знать, – ответил шофер.
– На всякий случай я запишу их фамилии, имена и отчества, – сказал Сафронов и вытащил из кармана пальто блокнот. На выручку шоферу пришел Зимин. Он посмотрел в глаза Сафронову и чуть слышно сказал:
– Зачем, Николай Михайлович? Не надо писать. Это дело милиции, а не наше с тобой.
Шофер с благодарностью посмотрел за Зимина и из болтуна превратился в молчуна. Он больше не сказал ни одного лишнего слова, только коротко отвечал на заданные вопросы.
На болоте у караванов торфа стояли два экскаватора, а у вагончика, где днем находился учетчик, а сейчас сторож, были четыре бульдозера.
Сафронов вылез из кабины, навстречу ему вышла сторож тетя Маша, как ее все звали. Он спросил у нее:
– Давно кончили работать?
– Около часа назад, – ответила она.
– Ульян Александрович, почему рано бросили работать?
– Как рано, – ответил Зимин. – Начало работы в семь, конец в три, работают без обеда, а кончили работу в пять. Мне кажется, большая переработка.
Сафронов не спеша сел в кабину и спросил:
– Сейчас куда поедем?
– Не знаю, Николай Михайлович, на ваше усмотрение, – ответил Зимин. Он лукаво посмотрел на шофера. – Иван обещал подвезти нас в поселок, где контора участка, или поедем в Лесуново.
– Что у тебя в поселке? – спросил Сафронов.
– Поедем – увидишь, – ответил Зимин. – Контора, мастерская, правда, примитивная деревянная, однако в люди редко ходим, все сами делаем. Ремонтируем трактора и все торфодобывающие и мелиоративные машины.
– Я не об этом, – сказал Сафронов. – Ты же там не живешь?
– Почему не живу? – возразил Зимин. – Зимой, как и Иван, – Зимин поглядел на задумчивого шофера, – дома не бываю по неделе. У меня там комната, две кровати. Имеется и комната для приезжих, где стоят четыре кровати.
– Надо где-то пообедать и заодно поужинать, – сказал Сафронов. – Сегодня целый день заседали, усердное начальство про еду забыло. Не могли организовать даже буфета.
– Что-нибудь сообразим, – ответил Зимин. – Хлеб и картошка там есть, а остальное найдем.
– Поедемте ко мне, – сказал Иван. – У меня дом большой, места хватит. Продукты все есть: мясо, молоко, огурцы, капуста, грибы и ягоды. У нас в деревне все свое, мы ничего не покупаем.
Лицо Сафронова оживилось. Он, обращаясь к Зимину, с улыбкой сказал:
– Давай примем предложение Ивана. До нельзя холостяцкая жизнь надоела. Один вечер побыть в обстановке семьи, хотя и чужой, – это отдых.
– Воля ваша, Николай Михайлович, – ответил Зимин. – Но мне обязательно надо побывать в поселке. Может быть, из Богородска приехали за экскаватором и сейчас через каждые пять минут звонят жене, спрашивают меня, дома или нет.
– Ну что, давай заедем в поселок, узнаем и там решим, – ответил Сафронов.
Иван открыл дверку кабины и, обращаясь к женщинам, сидевшим в кузове, крикнул:
– Ей вы, клуши, живы или нет?
Послышались хохот и ответ:
– Живы!
Он с силой захлопнул дверку, нажал на акселератор, старушка-машина взревела, как ракета при старте, и громыхая понеслась по хорошо накатанной дороге, покрытой слоем черной массы торфа.
Остановились у сторожевой будки. Зимин забежал внутрь и через минуту вышел. Стоявшему у автомашины Сафронову сказал:
– Не приехали.
– А все-таки какое прекрасное место у вас здесь, – сказал Сафронов. – Садись, поехали к Ивану.
Зимину не хотелось ехать в Лесуново, ночевать где-то в чужой семье. Отказаться почти при первом знакомстве с Сафроновым от его предложения было неудобно, да и опасно. Сафронов как секретарь райкома по сельскому хозяйству мог сформировать о нем любое мнение у Чистова и Бойцова. Поэтому Зимин принужденно улыбнулся, сказал:
– Ну что, поехали.
Поселок, как его называли, Лесуны или поселок Лесуновского торфопредприятия был расположен в сосновом бору. Громадные двухсотлетние сосны с раскидистыми кронами одиночками стояли около домов, бараков и на всей территории. Со всех сторон поселок окружал сосновый бор. Площади были всхолмленные, с большими котлованами и возвышениями карстового происхождения. В километре от поселка находилось большое озеро Токмарево. Оно одной стороной упиралось в сосновый бор. Процесс заболачивания на озере шел давно и активно. Его берега далеко отступили от бора, превратились в трясины, поросшие чахлой сосной и березой. Основная часть озера обмелела, лишь середина была глубокая. Как утверждали рыбаки, глубина достигала более полкилометра. Рыба водилась речная и озерная, озеро непересыхающим источником соединялось с рекой Сережей. Из реки в озеро свободно заходила рыба и выходила обратно. Беда в том, что этот исток рыбаками ежегодно перегораживался, они ставили морды и крылены. В озере вода была прозрачная, чистая, торфом не пахла.
В двух километрах от поселка находилось другое озеро – Родионово. Это большое озеро площадью более квадратного километра, карстового происхождения, окруженное со всех сторон бором-беломошником. Берега его крутые, гипс, в том числе алебастр, известняк и доломит выступали сплошной массой, чередуясь между собой на большую глубину. Природа хорошо поработала над озером. Она создала на его берегах два прекрасных песчаных пляжа. В озере водился весь набор пресноводной рыбы, кроме стерляди. По словам рыболовов, вода стояла на одном уровне круглый год. Одно удовольствие посидеть на берегу этого пустынного озера и полюбоваться перелетающими стайками уток, которые тут живут из года в год. В бору вокруг озера в грибные годы росло множество белых грибов, не говоря о других.
В село Лесуново приехали, когда солнце уже спряталось за горизонт. Несмотря на легкий морозец, все напоминало о приближении весны: само безоблачное небо, прозрачный воздух, сосульки на крышах домов и все окружающее.
Лесуново было расположено на берегу небольшой реки Сережи на песчаном косогоре. Состояло оно из трех улиц – крайней от Сережи Дешевки, Центральной и Выселков. Здесь у жителей привилась тяга к родине, тяга к своему селу и прекрасной природе. Село не уменьшалось, а из года в год увеличивалось, несмотря на незанятость населения после преобразования колхоза в Сосновский совхоз. В совхозе работало не более двадцати человек, да и в колхозе не много. Мужики давно превратились в плотников и бригадами в семь-восемь человек отправлялись в начале апреля на заработки. Уезжали даже за пределы области. Все как один возвращались к сенокосу, то есть к первому июля. Косили недолго в колхоз, позднее – в совхоз, а затем для себя. Обеспечивали себя сеном и снова уезжали на заработки до ноября-декабря.
Шофер Иван Галочкин жил на противоположном краю села. Ехали по Центральной улице. В центре села стояла разрушенная церковь, рядом с ней примостилось небольшое деревянное здание столовой. Рядом со столовой – деревянная контора сельпо с огороженными забором складами. Иван остановил автомашину под окнами столовой. Женщины вылезли из кузова. Приглашали Ивана с Зиминым зайти в гости.
Сафронов вылез из кабины, внимательно разглядывал Воронину Катю, женщину лет сорока, дородную, толстую. Она это заметила, кокетливо оправляя одежду и прихорашиваясь, подошла к кабине автомашины. Улыбаясь, обратилась к Зимину:
– Ульян Александрович, жду вас, приходите на чашку чая.
Зимин что-то невнятно промямлил себе под нос и громко сказал:
– Поехали, Николай Михайлович.
Катя жила на Дешевке, ее провезли далеко от дома, этого она, по-видимому, хотела сама.
Дешевкой улицу прозвали потому, что там живет много одиноких женщин и вдовушек. С кем в возрасте двадцати пяти – тридцати пяти лет не бывает в жизни греха. Люди здоровые, жизнерадостные, требуется и противоположный пол.
– Зачем эта развалина до сих пор стоит посредине села? – Сафронов показал на церковь. – Она не украшает село, а, наоборот, делает его центр безобразным. Надо разобрать и на этом месте построить клуб.
– Пробовали в 1958 году, – ответил Зимин. – Секретарь райкома Сулимов организовал штаб по разборке церкви. Из пригодного строительного материала заложить клуб, а щебенку вывезти на строительство дороги. Председателем штаба был избран председатель райисполкома Гусев. Я тоже был членом штаба. Всем штабом приехали в Лесуново. Привезли из Горького подрывника с взрывчаткой и рабочих-коммунистов с завода. Пока Гусев требовал ключи, чтобы открыть эту развалину, как по тревоге собрался весь народ села. Поднялся шум, старухи плакали. Мужики Лесуново сказали: «Церковь принадлежит нашему селу, то есть народу. Она была построена на сборы и пожертвования наших прадедов. Поэтому по-хорошему просим вас оставить ее в покое». После таких выступлений и угроз мы из Лесуново уехали ни с чем. Церковь, вернее ее остов, осталась стоять до сих пор. Сельпо приспособило ее под склад тары и соли, но она начинает рушиться, штукатурка валится. Своды потолочные обваливаются.
Иван жил в новом пятистенном доме. Жена его Маша быстро приготовила ужин и выставила на стол бутылку спирта. Сафронов спросил:
– Откуда у вас спирт?
Маша ответила:
– Я работаю бухгалтером на сушильном заводе. На складе у нас его больше тонны. У директора Ивлева я не просила. На днях он выписывал себе, приезжал Чистов и сказал, чтобы я выписала и себе один литр. Иван у меня совсем не пьет. Поэтому хранить не для кого. Пейте, пожалуйста, дорогие гости. Сами разводите водой по вкусу.
Она налила Зимину и Сафронову по полстакана.
Сафронов внимательно посмотрел на атлетически сложенного Ивана, спросил:
– Совсем не пьешь?
Иван ответил:
– Не пью, никогда не пил ничего алкогольного, кроме пива.
