скачать книгу бесплатно
– «Кое-что»? Можно ли подробнее, Гас? Я не хочу снова впутаться в какую-нибудь грязную историю со скандалом, дракой и взаимными обвинениями всех во всём.
– Мне нужно понаблюдать за семьёй.
– Я обещала тебя поддержать, Гас. И либо ты расскажешь мне всё, либо иди и сам занимайся семейными обедами! – отмахнулась Эверинн. – Меня тошнит уже от ваших интриг.
– Хорошо. Не кипятись, – Гасьярд смягчился, – тебе, я, конечно, всё расскажу. Но ты должна пообещать, что сохранишь это втайне.
– Гас, ты знаешь, что я никогда не болтаю лишнего. Говори уже.
Гасьярд сплёл пальцы, лицо его стало озабоченным и задумчивым.
– Я говорил с Иррис. И она сказала, что кто-то пытался на балу воздействовать на неё – соединиться с Потоком. Она не поняла кто, она ведь неопытна, сама понимаешь. Но теперь, мне нужно это выяснить, – он посмотрел на сестру, – Иррис была очень напугана, и попросила помочь. Я подозреваю, что это может быть попытка Драгояра и Милены, но нужно быть уверенным. Поэтому я прошу тебя собрать всех вместе под благовидным предлогом. И если случится какой-нибудь скандал или драка, может даже и лучше – труднее контролировать силу. А я буду наблюдать и пойму, кто или что мешает мне завершить ритуал Себастьяна.
– Попытка Милены? Сильно сомневаюсь! – покачала головой Эверинн. – Как может кто-то неподготовленный пытаться соединиться с Потоком?
– Я не знаю! Так что тем более нужно понять, кто это был.
– Ну, хорошо, – Эверинн смягчилась. – Обед или ужин в честь старшего аладира Ирдиона устроит?
– И кто к нам пожаловал?
– Ребекка.
– Ребекка? Она что, в Эддаре?
– Ещё нет, но она на днях будет здесь. Сегодня пришло письмо. Я, правда, собиралась ограничиться ужином на четыре персоны, но раз уж ты хочешь развлечений…
– А цель приезда? Она же встречалась с Салаваром летом, чего это Орден зачастил сюда? – удивился Гасьярд.
– Магистр очень плох, и, похоже, скоро предстоит выбор на его место, так что все аладиры ищут союзников. У них те же проблемы, что и у нас, – усмехнулась Эверинн.
– Обед или ужин под таким предлогом прекрасно подойдёт. Учитывая, что у нас нет верховного джарта, и все в равной степени должны оказать ей уважение – ты умница, Эв! Ну чтобы я без тебя делал?
– Только без глупостей, Гас! Давай обойдёмся, всё-таки, без скандалов и драк?
– Это стоит сказать Альберту, он у нас считает, что праздник без драки – не праздник, – развёл руками Гасьярд.
– Я с ним поговорю.
– Спасибо, Эв.
Гасьярд улыбнулся ей и не стал задерживаться. Он прошёл через патио и остановился у западного крыла, в тени пальм, как раз там, где находились покои Себастьяна и Иррис. Посмотрел задумчиво на её окна.
Иррис соврала ему сегодня. И он это почувствовал. Она точно знает, что или кто будит в ней Поток, но скрывает это. Зачем?
Зачем она соврала? И как так получилось, что кто-то способен, минуя ритуал, прикоснуться к Потоку? Неужели Таисса права, и это Драгояр? Он танцевал с ней больше всех и, может быть, Милена, эта белокурая змея, что-то придумала?
Гасьярд был расстроен, а такого с ним не было уже давно. Но даже не столько этой ложью и тем, что сам не смог заметить в чём дело, а тем, как Иррис отшатнулась сегодня от его руки и как поспешно вернула ему платок. Это почему-то задело его больше всего. Он всё ещё ощущал ноздрями нежный аромат её духов, а пальцы помнили вчерашний танец, прикосновения её руки, и тело невольно отзывалось на эти воспоминания. И из головы никак не выходил тот момент, когда губы её были совсем рядом…
Кого же ты прячешь, Иррис?
Ничего! Он найдёт, в чём причина. И устранит её.
Глава 20. Хороший совет
– И ещё вопрос, всё-таки, с чего вдруг, Альберт? – спросила Милена, с треском распахивая веер. – Ты внезапно понял, что не хочешь быть двадцать пятым в очереди за куском пирога?
– Оставь свой сарказм Таиссе с Хейдой, – ответил Альберт, усаживаясь в кресло, – я бы хотел обсудить детали.
– Нет, ты должен ответить. Почему ты решил принять моё предложение? – спросила она прищуриваясь.
– Это важно?
– Важно. Потому что с тебя станется и попытаться меня обмануть, договорившись за спиной ещё и с дядей Гасом, – голубые глаза Милены холодно блеснули.
– Я поразмыслил над твоими словами и… не думал, что скажу такое, но ты была права насчёт количества желающих. Я и правда, не хочу быть двадцать пятым в очереди, – пожал Альберт плечами.
– И чего же ты хочешь?
– Патенты на торговлю, о которых ты говорила, меня бы вполне устроили. И к тому же я не горю желанием торчать при твоём дворе, как и ты едва ли жаждешь меня видеть здесь ежедневно. Так что управление портом и торговля будет лучшим выходом для нас обоих. Вдали друг от друга мы можем сосуществовать вполне счастливо.
– Ты что-то понимаешь в торговле? – хмыкнул Драгояр.
– Не стоить судить всех по себе, – ответил Альберт, не глядя, – или ты не допускаешь мысли, что кто-то может разбираться в том, в чём не разбираешься ты?
– Ты снова хочешь отведать моего кулака? – Драгояр оттолкнулся от стены.
Милена с треском сложила веер и шикнула на брата. Альберт встал и подошёл к окну, разглядывая сад.
Сегодня он не будет с ним драться.
Он что, и в самом деле хочет, чтобы они управляли прайдом? Положа руку на сердце, Себастьян был бы, всё-таки, лучшим верховным джартом. Пожалуй, ему стоит превратить патенты в деньги и уехать отсюда, как только такое станет возможным.
– Хорошо, я согласна, – ответила Милена. – Бумаги будут готовы до конца недели.
– А теперь, пожалуй, стоит обсудить, что я получу, если твой брат умудрится проиграть, – произнёс Альберт негромко, разглядывая две фигуры, гуляющие по парку.
Иррис и Гасьярд.
Они шли под руку, не торопясь, и очень мило беседовали. Гас что-то объяснял, указывая рукой то в одну сторону, то в другую, и выглядели они очень мило, совсем как старые друзья.
Что понадобилось этому лису от Иррис? Проклятье!
Ему было неприятно видеть их вместе, и, хотя он понимал, что ничего такого в их прогулке нет, но будь его воля, он бы как следует придушил дядю Гаса, потому что знал – Гасьярд ни с кем не гуляет просто так. Либо что-то вынюхивает, либо плетёт свои сети.
– Проигрыш мы не будем обсуждать, – ответила Милена.
– Так не пойдёт, сестрица, ведь противная сторона оплачивает моё участие независимо от исхода поединка.
Фигуры остановились, и Альберт увидел, как Гасьярд достал платок и коснулся им лица Иррис. И этот жест, в чём-то вполне невинный, ударил его в самое сердце.
Она гуляет с ним под руку, позволяет касаться своего лица, она танцует со всеми и только ему она отказывает во всём…
И умом он понимал, что эта ревность глупа, и что у него нет на неё права, что его злость не рациональна, и что поведение Иррис вполне логично, и ничего такого в их прогулке с Гасьярдом нет, но сердце не хотело подчиняться уму. Сердце гнало кровь по венам, заставляя биться пульс в висках, и хотеть только одного – сломать руку дядюшке Гасу, ту самую, в которой он держал треклятый платок.
Альберт отвернулся, ощущая ноздрями огонь, который подобрался уже к самому горлу.
Забыть её. Забыть. Забыть! Он ведь себе поклялся! Прочь из этого дворца…
– Если ты будешь со мной торговаться, то я, пожалуй, отдам себя в добрые руки братишки Себастьяна, – зло бросил Альберт, – Дуарх с ним с портом, если Драгояр проиграет, его мне и так не видать, как своих ушей. Но патенты должны быть моими до поединка и независимо от его исхода. Так ты согласна?
Он смотрел на неё внимательно, и, наверное, что-то было в его лице, от чего Милена прищурилась и ответила коротко:
– Хорошо. Договорились. Но ты дай слово.
– И ты ему поверишь? – усмехнулся Альберт.
– Насколько я помню наше детство, слово своё ты не нарушал ни разу, – произнесла Милена с вызовом. – Или что-то изменилось?
– Даю слово.
– И ты вот легко ему поверишь? – спросил Драгояр удивлённо. – Тебе что, достаточно одного слова этого бастарда?
– Его слова мне достаточно, – ответила Милена.
– До встречи, – буркнул Альберт и спешно покинул комнату.
Разговор и так продлился почти час, и оставаться здесь было выше его сил.
Он умылся прямо в фонтане, стирая с лица остатки чёрной смолы, и быстрым шагом направился к конюшням. Увидев Таиссу, которая садилась на лошадь, хотел уже пройти мимо, но она его остановила.
– Плохо выглядишь, – усмехнулась она уголками губ, вложив в эту усмешку всё своё высокомерное презрение, – а впрочем, ничего удивительного. Вы сцепились на торжественном приёме как последние дворовые псы – очень в твоём духе. Вижу, ты с утра уже побывал у Милены?
Альберт посмотрел на Таиссу с раздражением, и, хотя об их с Миленой договорённости следовало молчать как можно дольше, но злость, которая переполняла его со вчерашнего вечера, не давала мыслить рационально. Он хотел лишь одного – чтобы Таисса просто замолчала и оставила его в покое. Или, чтобы она, наконец, захлебнулась своей желчью.
– Нет лучшего времени для заключения союзов, чем утро, не находишь? – он подмигнул ей.
– Союз с Миленой? Ты серьёзно? – усмехнулась Таисса. – Ты за этим дрался вчера с Драгояром?
Но непроницаемое лицо Альберта стёрло усмешку с её губ.
– А ты думаешь, я шучу? Деньги творят чудеса, сестрёнка! Что такое пара тумаков от Драгояра по сравнению с патентами на торговлю? Мы уже помирились и теперь лучшие друзья, – наступила его очередь усмехнуться. – Передавай привет Себастьяну! Увидимся на совете.
Он редко видел сестру разъярённой. Таисса всегда отличалась холодным сарказмом и умением бить тонко и изящно, но сейчас её словно подменили. Таких оскорблений он не слышал даже от Милены, а уж та была гораздо более темпераментной и никогда не стеснялась в выражениях. Но сегодняшним утром сёстры словно поменялись местами.
Альберт не стал отвечать на её угрозы, развернулся и нырнул в тёмное нутро конюшен.
Что он вообще делает здесь, в этом зверинце? Зачем ему всё это? Он что, и в самом деле хочет всю жизнь сражаться со своей склочной роднёй? Выслушивать колкости сестёр и разбираться в хитросплетении их интриг?
Он ехал сюда, мечтая занять место верховного джарта, доказать всем, что…
А что он хотел доказать? Что он лучше их? Или что не хуже? Или что отец был не прав?
Так почему ему сейчас стало это безразлично? Почему ему наплевать? Как так случилось, что всё, чего он хочет – ту девушку в светлом платье, гуляющую по парку, и оказаться с ней как можно дальше отсюда?
И он точно не хочет служить Милене с Драгояром. И жить под одной крышей с Таиссой. Но он дал слово и его придётся держать. По крайней мере, пока не состоится поединок. А потом… потом он уедет куда-нибудь. В Рокну, например. Будет писать сонеты у моря, а Цинта будет делать настойки и мази. Или что он там ещё хотел делать.
Но это будет потом, а сейчас ему нужно побыть некоторое время вдали от дворца и всех его обитателей.
* * *
«…и вот, Учитель, его нет уже третий день. Хоть и надоел я вам со своими жалобами, а не с кем мне поделиться, так хоть душу отведу в письме (вы, ежели оно вам надоело, не читайте, но так мне всё равно легче, как вроде я поговорил с вами)! Так вот, я ходил в Нижний город и нашёл его в порту. Есть там какие-то жуткие катакомбы, где собирается всякий сброд. Нет, и приличные господа там тоже бывают, делают ставки на кулачные бои. Вот там я его и нашёл – на арене. И сдаётся мне, что с самого того злосчастного бала он ни одной драки там не пропустил. Мыслимое ли дело, валяться в грязи и лупить друг друга целыми днями на потеху публике! Но, надо сказать, что ставят на него хорошо, и из всех боёв он один только и проиграл, так что хоть какая-то польза с мордобития – денег подзаработал.
Толку, правда, с тех денег чуть, потому как он их все идёт спускать в бордель к некоей Вэйри, которая ему вроде как друг (так он сказал). И он сидит там в углу и пьёт напропалую уже которую ночь, и платит за то, чтобы заведение было закрыто. Так пить можно и дома! В бордель-то совсем за другим ходят, а он только пить! Хоть бы друзей каких позвал, ведь в день нашего приезда он такой праздник закатил в том же борделе, и народу было! А теперь он пьёт в одиночестве, а кто, скажите мне, пьёт в одиночестве? То-то же и оно! Qui bibit immodice vina, venena bibit.[5 - лат. – кто неумеренно пьёт вино, пьёт яд.]
И спит он там же. Я даже к Мунсу сходил, просил его вразумить Альберта, да только он Мунса девкам сдал, а сам так и остался сидеть в углу. Я пытался поговорить с ним, но он сказал, что если я ещё раз приду, то он и меня девкам сдаст на растерзание, а если они не справятся, то утопит меня в бухте. А девки там очень уж боевые, но у меня теперь есть Армана, так что девки мне эти без надобности. И вот что мне делать? Видели бы вы его лицо! Гребцы на галерах и те краше!
Осталось у меня последнее средство, но чутьё мне подсказывает – плохая это затея. Приходила ко мне вчера леди Иррис – искала его. Сказала, поговорить надо. Не сказала, правда, о чём, но, надо думать, что-то важное, потому как была она очень уж грустная. И я всё ей рассказал про бои и про бордель и попросил написать ему записку, а я передам. Пусть он придёт сюда, во дворец, для разговора. Глядишь, может ему и полегче станет. Так вот сейчас её и отнесу, и письмо вам заодно отправлю.
Всех Вам благ и долголетия, Ваш верный Цинта».
Девушка закончила смазывать ссадины на лице Альберта, а потом, отставив в сторону баночку, медленно провела пальцами по шее и улыбнулась призывно и маняще. Среди всех девиц в борделе, Рози по части врачевания была самой талантливой.
– Нет, Рози, не сегодня. Просто принеси ещё вина, – Альберт отвёл её руку, ссадил девушку, попытавшуюся забраться на колени, и потянулся за кубком.
Он только пришёл после боя. Скулу саднило от встречи с каменным крошевом арены, болело в правом боку – пропустил коварный удар противника, и разбитые костяшки пальцев напоминали о себе, стоило сжать руку в кулак, сразу же лопались засохшие раны. Но усталость и боль в мышцах была даже приятной.
Без очередного боя он теперь не мог заснуть – огонь сжигал всё внутри, и с каждым днём это пламя только росло, заставляя выходить на арену снова и снова. А вечера проводить в обнимку с вином, потому что мало замучить тело до полусмерти, нужно ещё и затуманить голову до бесчувствия, заставить себя перестать думать о том, что будит в крови этот сумасшедший огонь.
Это помогало, но ненадолго.
Боль отвлекала, ярость уходила в удары, словно вода в песок, а вино, как и положено, дурманило голову, но к утру всё возвращалось обратно. И на рассвете он снова смотрел на Большой дворец, подсвеченный розовым светом восхода, и ему казалось, что какая-то непреодолимая сила влечёт его туда, вытягивая из него душу. Он обливался холодной водой, упрямо наматывал кесты на кулаки и предплечья и снова шёл на арену.
Альберт откинулся на мягкую спинку кресла.
Он чувствовал, как мистресса Вэйри наблюдает за ним с другого конца зала. Она появилась из-за резных дверей и махнула рукой девушкам – отойдите, подошла, села поближе на обитый красным бархатом диван и наполнила его кубок.
– Какое горе ты пытаешься залить вином, Берти? – спросила тихо, глядя на него внимательно. – Ты проводишь здесь уже какую ночь, но только пьёшь беспробудно и платишь. Чтобы пить есть таверны и кабаки. Тебе не по нраву мои девушки? Скажи, в чём дело?
Он поставил локти на стол, посмотрел на Вэйри искоса, достал из кошелька горсть монет, только что выигранных в бою, и положил на стол перед мистрессой.
– Если я слишком мешаю, то вот, – он подвинул деньги ребром ладони, – закрой заведение на ночь и отпусти девушек… пусть делают… что хотят. А я посплю тут, в уголке. Я устал.
Вэйри грустно посмотрела на его опущенные плечи, на кинжал, который он воткнул в столешницу, и, взгляд, бессмысленно блуждающий где-то на дне кубка, и, аккуратно сдвинув монеты в свою ладонь, махнула псу у двери, велев запереть и никого не пускать.
– Разбитое сердце? – спросила осторожно.
– Хоть бы и так, какая разница?
