скачать книгу бесплатно
– Что случилось? – тихо спросил он.
– Сына твоего скрали скоморохи! Княгинюшка…
– Сына! Скоморохи! – не своим голосом вскрикнул Теряев.
Антон взглянул на него и испугался – так от гнева перекосилось лицо князя.
– На конь! В погоню! Зови Власа! – вдруг закричал князь, быстро схватывая шлем и меч.
– Куда заспешил, Терентий Петрович! – послышался дружеский веселый вопрос, и Шереметев вошел в горницу.
– Домой, в вотчину! – отрывисто ответил князь.
– С чего? Или попритчилось что?
– Притчиться мне не может, а просто сына скрали… наследника моего, сердце!.. – и он сжал руки так, что они хрустнули.
Лицо Шереметева сразу изменилось.
– Ах, горе какое! Ах, беда какая! Как же так?
– Скоморохи!
– А завтра тебе в ночь на встречу ехать!
– О, эта встреча! – воскликнул князь. – Ну как мне радоваться с ними, когда такая тоска в сердце? А? Что же ты, смерд? – крикнул он вдруг на молча стоявшего Антона.
Последний кубарем вылетел из горницы и, ворвавшись в избу, заорал благим матом:
– Вставайте, что ли, черти! На конь все, живо! Князь на вотчину едет!
Через несколько минут все было готово к отъезду.
Словно спасаясь от врагов, мчался князь на своем аргамаке, и за ним едва поспевала его малая дружина. Бурей пролетели они через деревни, встречавшиеся на пути, вздымая облака пыли, и мужики, бросив свои работы, пугливо шептались:
– Видно, опять воры или ляхи на нас идут: ишь как князь Терентий Петрович промчал!
– Борони Боже! Может, на его вотчину наехали!..
На пятидесятой версте Антон, задыхаясь, сказал князю:
– Князь-батюшка, дадим коням передых. Неравно зарежем таким угоном!..
Князь словно очнулся и взглянул на своего коня. Кровавая пена летела с него клочьями, бока судорожно вздымались, и, когда князь сдержал его бег, видно было, как дрожали ноги коня.
– Твоя правда, – ответил с досадою князь, – передохнем часа с два времени. Коней отводить, потом вытереть досуха и напоить. Ишь, замаялись! А ко мне посланца зови!
Князь сошел с коня у дороги и, войдя на опушку леса, стал взволнованно ходить взад и вперед. Антон принял его коня. Дружинники друг за другом подъезжали к месту стоянки на измученных конях и облегченно вздыхали, с трепетом косясь на сумрачного князя.
– Иди к князю! – сказал Антон Власу, когда тот подъехал.
Влас взглянул в сторону князя и обомлел, но все же сделал несколько шагов и, не доходя до князя, упал на колени и пополз к нему, воя и причитая:
– Будь милостив, князь-батюшка! Неповинен я, подлый смерд твой, в беде твоей. Послали меня, раба твоего недостойного, умишком скудного, до твоей милости, чтобы всю правду тебе сказать, как перед Богом!
Он медленно подползал, ежась от страха, и выл все жалобнее, надрывая душу. Князь остановился, взглянул на него, и у Власа на миг онемел язык – так грозен показался ему его владыка.
Высокий, широкий, с сухим, острым лицом, обрамленным черными, как смоль, волосами, с горящим взглядом, князь в своем золоченом шлеме со стрелкою, в сверкающих латах, с мечом у бока действительно олицетворял в эту минуту властную силу, не знающую преград в своем гневе.
– Говори, смерд, все, как было! Откуда скоморохи взялись?
– На Москву шли, царь-батюшка; по пути зашли, по пути!
– Кто позвал?
– Княгиня-матушка зазвала. Скуки ради, чтобы потешить ее, матушку, и князюшку.
– Днем?
– Днем, батюшка, сейчас, почитай, после обеда.
– А потом ушли и увели?
Антон осторожно подошел к князю и положил на землю высокое седло. Князь в изнеможении опустился на него.
Влас задрожал при его вопросе.
– Не так, батюшка! Они у нас заночевали, а в утро…
– Ночью бражничали?
– Не смею грех утаить! Было!
– Ну, ну!.. И как увели?
– Под утро. Ушли это они – и все. А потом князюшка с сенными девками в сад убег, в прятки, слышь, играли. Он и сгинул. Пошли искать, а из тына-то целая тычина вынута, а подле той тычины княгинюшка опоясок нашла и обмерла.
Князь вскочил.
– И княгиня больна?
– Ой, больна, батюшка! Меня девка Наталья к тебе погнала, а Ерему – за бабкой-повитухою, а Акима – в погоню. Может, и нагнал злодеев-то!
Князь схватился руками за голову. И Анна больна, может – умирает: ведь она на сносях была. И, не будучи в силах сдержать нетерпение, он снова приказал седлать едва передохнувших коней.
Садясь на коня, он вдруг словно вспомнил.
– А ты бражничал тоже? – спросил он Власа.
Тот упал ему в ноги.
– Согрешил окаянный! Как и все!
– Двадцать батогов! – сказал князь Антону и вскочил в седло.
И снова началась бешеная скачка.
Мрачные мысли заполнили голову князя. Скрасть его наследника, его гордость! Не иначе тут, как чей-то злой умысел. Слов нет, крадут детей скоморохи, но еще слышно не было, чтобы из княжьей усадьбы увести осмелились. Может, и дома где-нибудь гнездится измена.
– Я покажу им! – почти вслух произнес князь, и в его глазах словно сверкнули молнии.
Наконец показалась усадьба. Князь вынесся вперед, оставив всех далеко за собою, и, подлетев к воротам, быстро соскочил с коня. С наворотной башенки его заметили еще издали, и, едва он подъехал, как настежь распахнулись ворота.
Мрачнее тучи вступил князь на свой широкий двор и почти не взглянул на челядь, что стояла на коленях позади Степаныча, растянувшегося плашмя.
– Где княгиня? – спросил он, ни на кого не глядя.
– В бане, князь-батюшка, – ответило несколько робких голосов.
Князь отпоясал тут же на дворе свой меч, снял шлем и латы, отдал их Антону и в одном шелковом кафтане пошел прямо в баню, стоявшую на заднем дворе, недалеко от сада.
– И будет вам ужо! – сказал Антон перепуганной дворне.
Князь вошел на крыльцо бани и несколько мгновений простоял, собираясь с силой; потом он разом толкнул дверь и вошел в первую горенку. Там сидели высокая, сухая, с желтым, сморщенным лицом старуха и несколько сенных девушек. Увидев князя, они взвизгнули и повалились ему в ноги. Одна старуха не стала на колени и смотрела на князя живыми черными глазами.
Князь пытливо посмотрел на нее и спросил:
– Ты и будешь бабка-повитуха, что из Коломны?
Старуха отрывисто поклонилась князю в пояс и ответила:
– Истину, батюшка, молвил. Я и есть!
– А звать тебя?
– Звать, батюшка-князь, Ермиловной с Сорочьих.
– Ты же и княгиню пользуешь? Что с ней?
– С испуга выбросила, батюшка. Согрешила! Ты уж не будь к ней немилостив, – бойко проговорила она, снова отрывисто кланяясь.
Князь сверкнул на нее взором, но она не потупилась.
– Ведь не с охотки, – продолжала она. – Я к тому, что теперь она в расслаблении. Напугаешь ее, руда бросится, и не заговорить мне… Помрет!
Князь вздрогнул и отступил.
– Помилуй Боже! – сказал он смиряясь. – А заглянуть можно?
– В щелочку! Подь сюда!
Девки все время стояли на коленях и давались диву, как сумела смирить Ермиловна грозного князя. Воистину привороты всякие знает.
– Посмотри и иди! – сказала тем временем старуха, – а я подготовлю ее, болезную… После придешь.
– Ладно, старая, – ответил князь и осторожно заглянул в щелку.
В предбаннике, прямо на полу, на пышной перине лежала молодая княгиня в полубесчувственном состоянии. Бедная! Как побледнела она: лежит, что плат, белая. Лицо – осунулось, нос и подбородок заострились, а вокруг глаз легли темные круги. Сердце князя сжалось тяжелым предчувствием. Он обернулся к старухе:
– Умрет княгиня – не видать тебе Коломны!
– Зачем умирать! Жить будет, – ответила старуха. – Иди пока что, а то еще по голосу признает, всполохнется.
Князь осторожно вышел, прошел в дом, вошел в молельню, всю завешанную образами, и упал на колени пред иконою Николая Чудотворца. Некоторое время он лежал молча, прижавшись лбом к полу, потом поднял голову и, широко крестясь, заговорил:
– Святый угодник и чудотворец, вразуми и наставь! Да не знает мое сердце злой неправды, да не опустится рука моя на невинного. Владыко и чудотворец, не оставь милостью: помоги сына найти, а я за то воздвигну храм имени твоего. – Он обернулся к иконе Варвары-великомученицы. – Пошли, угодница, здоровья княгинюшке. Закажу паникадило чистого серебра в три пуда!
Он встал и приложился к образам; после того он, успокоенный, вышел на крыльцо и позвал Антона.
– Зови Степаныча! – сказал он, садясь на крыльцо.
Не подошел, а подполз, как раньше Влас, к нему старший ключник.
– Ну, мой верный слуга, расскажи-ка мне, – начал с суровой усмешкой князь, – как ты скоморохов господским добром угощал да всю ночь с ними, старый пес, бражничал?
– Смилуйся, князь! – стукаясь лбом, заголосил ключник, – с приказа княгинюшки брагой и пивом поил.
– Что же это она на всю ночь гульбу заказала вам всем? Не верится что-то!
– Смилуйся, князь! – повторил Степаныч.
Князь встал.
– А сведи меня к месту, где татьба соделана!
Степаныч поднялся и неуверенными шагами пошел впереди князя.
– Тут, батюшка, – указал он на место, где из тына был выворочен тяжелый столб.
Князь заглянул в яму.
– Ишь, локтя два земли выкопано, – сказал он, – одному и не управиться. А кто дозором ходил в ту ночь?
– Яшка Пузырь да Никашка, да Петька Гуляйко!
– Позвать!
Антон бросился к службам. Три здоровенных парня вышли и упали на колени.
