скачать книгу бесплатно
Холодный_Огонь: Стараюсь.
Вслед за этим быстрым обменом репликами следует шквал взволнованных «вызывающийдождь!!» и несколько реплик «Здесь Ангелы!».
Ангелы – это группа из пяти фанатов, взявших себе имена, как у Ангелов в «Море чудовищ», хранителей планеты Оркус. Я никогда особо не общалась с вызывающимдождь и другими Ангелами, но видела их на форумах. Их невозможно не увидеть на форумах. Они почти так же популярны, как я.
Музыка в телевизоре достигает пика громкости. Я вовремя поворачиваюсь, узнаю, что Джейн обнаруживает, что беременна от Спенсера, и тут опять дают рекламу. Эта серия действительно посвящена обсуждению сложных проблем. Обратно к основному чату.
ЛедиСозвездие: Опять беременность? В шоу уже есть ребенок, еще одного усыновляют, а еще аборт! Как они справятся с этой проблемой и не окажутся в противоречии с НАСТОЯЩЕЙ ЖИЗНЬЮ ПОДРОСТКОВ?
вызывающийдождь: Хахахахаха
Ответ появляется мгновенно, и у меня в груди возникает странное теплое чувство. Остальные хохочут, и это благодаря ему. Он самый читаемый автор фанфиков по «Морю чудовищ». Я видела некоторые его вещи. Они действительно смешные. То есть охрененно смешные. Я не могла бы сделать «Море чудовищ» таким смешным, если бы даже попыталась.
И то, что он смеется над моими словами, заставляет меня чувствовать себя так, будто я выиграла в лотерею.
А потом он отвечает:
вызывающийдождь: ПОВОРОТ СЮЖЕТА. На самом деле это был ребенок Дженнифер. Джейн изменяла Спенсеру уже давно. Когда родилась девочка, они назвали ее Джейнифер и стали жить счастливой лесбийской жизнью на окраине города и больше о Спенсере не вспоминали.
Я чуть не залила монитор водой, прочитав «Джейнифер». Остальные продолжали болтать, но их голоса отодвинулись для меня на задний план, и глаза выхватывали только реплики вызывающегодождь.
Холодный_Огонь: Подождите, как это две лесбиянки заимели биологического ребенка?
вызывающийдождь: Простите, никто не говорил, что это биологический ребенок Дженнифер. Кровь =/= семья. Я прав? Откликнитесь.
ЛедиСозвездие: Прошу прощения, я все еще пытаюсь пережить Джейнифер
вызывающийдождь: Тебе понравилось, правда ведь?;)
О боже, подмигивающий смайлик. Самая провокационная из всех вещей. Я краснею и тру щеки, чтобы скрыть это, хотя меня никто не видит. Какой самоуверенный, наглый ублюдок. Мальчики в школе никогда так со мной не поступают – не знаю, потому ли, что я вижу их лица, или потому, что они видят мое, а может, почему-то еще. Такие чувства я берегу для тех, кого встречаю онлайн, и, честно говоря, вызывающийдождь – первый, кто всколыхнул их. Создается впечатление, что в этом чате он общается исключительно со мной. Мы словно сидим рядышком на диванчике на многолюдной вечеринке.
У меня проблема:
Нужно ли что-нибудь ответить?
Пальцы зависли над клавиатурой. Телевизор разражается рекламой средства против акне, затем наступает очередь рекламы передачи, которая последует за «Собачьими днями». Я печатаю:
ЛедиСозвездие: О, сам знаешь.;)
Совершенный компромисс. Но по крайней мере я поставила такой же смайлик. Возможно, это получилось слишком жеманно, но я пыталась скрыть полное отсутствие мыслей в голове. И это глупо: я люблю Интернет за то, что он позволяет подумать, прежде чем ответить. Но мои мозги явно не в порядке. Не уверена, что флиртовать с кем-то на публике в образе ЛедиСозвездия – это мудро, а я даже не знаю, кто этот самый вызывающийдождь. Он вполне может оказаться дядькой за сорок, живущим на полуподвальном этаже дома своих родителей. Пальцы у этого типа в крошках от чипсов, и вдобавок ко всему у него имеется целая коллекция маек со «Звездными войнами», которые больше не налезают на его выпирающий живот.
Возвращаюсь к своим рисункам. Мои трясущиеся руки успокаиваются, когда я прикасаюсь к экрану планшета, и линии выходят четкими и ровными. У меня есть чем заняться во время рекламы, хотя из головы не идет это неприличное подмигивание и мой ответ.
Эмити, с ее облаком светлых волос и пронзительными оранжевыми глазами, начинает линия за линией проступать на чистой странице. Пока это черно-белое изображение, но, рисуя, я всегда вижу его в цвете. Интересно, каково быть кем-то, чьи цвета возникают сами по себе, без участия того, кого раскрашивают? Каково быть такой яркой, что тебя невозможно не заметить? И дело здесь не в глазах Эмити или в ее волосах и даже не в коже. Дело в ней самой.
Оставляю нагромождение острых, как лезвия, оранжевых кристаллов на руке Эмити – отведенной назад, готовой нанести удар по врагам – на потом. Снова обращаюсь к сериалу.
Вызывающийдождь ничего больше не написал. Я то и дело комментирую происходящее на экране телевизора, но в основном сижу, откинувшись на стуле, без мыслей в голове и наслаждаюсь зрелищем того, как актеры, которым далеко за двадцать, притворяются тинейджерами, принимающими невероятно неверные решения и учащимися на своих ошибках. Время от времени какой-нибудь тролль забивает окно чата кричащими репликами, набранными капсом, или потоком смайликов, но его тут же блокирует пользователь Кузни_Ришта.
На телефоне появляется сообщение от Макса.
Корова_Апокалипсиса: рядовой Кузни, прибыл с банхаммером для несения службы.
Таящаяся: Прекрасная работа, солдат.
Корова_Апокалипсиса: ты же не просто так меня наняла.
Таящаяся: Да, чтобы Эмми не приходилось делать этого в дополнение к работе над сайтом.
Корова_Апокалипсиса: ха-ха.
Таящаяся: Но действительно, замечательная работа. Никто не умеет так хорошо обращаться с банхаммером, как ты.
Макс присылает еще несколько эмоджи. Женщина танцует сальсу. Крашеные ногти. Вспышка молнии. Он постоянно донимает Эмми просьбами добавить поддержку эмоджи в чате «Моря чудовищ», но она отказывается, потому что считает это ненужно смешным.
Эмми выдала в чат «Собачьих дней» нечто, немедленно вызвавшее бурную реакцию, и я не успеваю прокрутить ленту вверх и найти ее первоначальный комментарий.
Макс и Эмми не единственные, кто помогает вести форумы, но у них это получается лучше всех. И лишь они знают меня не только как ЛедиСозвездие, но и как Элизу. До того, как Макс стал моим вышибалой, и даже до того, как запостить на Властителях дум ссылку на «Море чудовищ», он писал тошнотворно-дотошные посты про теории заговора на форумах «Детей Гипноса». А Эмми, прежде чем сделала monstroussea.com и открыла магазин, где я продаю всякие вещи, была душой компании фанатов «Детей Гипноса», одиннадцатилетняя девчонка, энергии которой хватило бы на небольшой город.
Не найди они мои рисунки, ничего такого не было бы. Каждый по отдельности, они наткнулись на мою полумертвую тему на форумах «Детей Гипноса», и именно там мы обустроили небольшое место для нас.
У меня есть друзья. Пусть мы живем за сотни миль друг от друга и я могу разговаривать с ними только на экране, но мы все равно дружим. Они собирают воедино и поддерживают не только «Море чудовищ». Но и меня.
Мы существуем только благодаря им.
После второго рождения она чувствовала, что Страж сидит у нее в голове и не спускает с нее глаз. Разумеется, у нее внутри не было ничьих глаз, но так уж ей казалось. Кусок горячего угля у нее в затылке. Иногда он опускался к плечам, хотя, глядя на себя в зеркало, она ничего такого не видела. И пыталась понять: то ли она раньше испытывала галлюцинации из-за слабости после перерождения, то ли сейчас ничего не чувствовала, потому что привыкла. В любом случае больше она не чувствовала ничего подобного. А Страж не говорил с ней с того самого дня, когда заключил с ней сделку.
Ее тело в обмен на его силу.
Глава 5
За два последующих дня я закончила еще две страницы. Я могу работать быстрее – делать страницу в день, если постараюсь, – но тогда начнет страдать качество, а это последнее, что мне нужно. Мы уже сделали так много, что комикс должен становиться все лучше, а не хуже. Я рисую страницы в школе и стараюсь как можно тщательнее проработать линии, прежде чем работа попадет в компьютер. Я рисую в классе, когда никто этого не видит, или за ланчем, сидя в насквозь продуваемом дворе, а не в столовой. Скоро для этого станет слишком холодно, и мне придется поискать столик внутри, что будет непросто, ведь когда я вхожу в столовую, все места уже заняты.
В пятницу, день праздничной игры, все принарядились в типичный для Уэстклиффа золотой цвет – в золотые футболки, вплели в волосы золотые ленточки и соответствующим образом раскрасили лица. В главном коридоре висят пять растяжек, призывающих футбольную команду СРАЖАТЬСЯ И ПОБЕДИТЬ. Когда я иду на четвертый урок и прохожу под растяжкой номер три, она внезапно отделяется от стены. Становится темно. Сражаюсь с растяжкой, пытаясь стащить ее с себя, и слышу смешки. Растяжка падает на пол.
Трэвис Стоун и Дешан Джонсон – единственные два ученика в школе, которых я боюсь даже в свои удачные дни, прислонились к стоящим рядом шкафчикам и наблюдают за моей схваткой с растяжкой. Трэвис Стоун в своих вроде как спадающих с него джинсах и с очень короткой стрижкой похож на стервятника, а Дешан Джонсон – парнишка, то считающий, что тусить с Тэвисом очень клево, то, что это вовсе не так. Десять лет тому назад они были милыми маленькими мальчиками, и мы играли в салочки на детской площадке школы, и потому они вполне могли бы помочь мне в моем сражении вместо того, чтобы стоять и пялиться.
– Красивые волосы, – говорит Трэвис. Провожу рукой по голове и обнаруживаю, что рука нещадно сияет. Она вся в блестках. Глядя на выражение моего лица, Трэвис и Дешан заливаются хохотом.
В туалете я пытаюсь исправить положение дел. Но добиваюсь лишь того, что раковина оказывается полна золотых ошметок, а девочки бросают на меня странные взгляды, будто я сама с собой такое сотворила. Все надежды на счастье и заманчивое будущее моментально улетучиваются.
В конце дня я выхожу под хмурое небо и порывистый ветер к множеству машин, жаждущих покинуть стоянку. Через несколько часов все вернутся сюда на футбольный матч, битком набьют стадион за школой, будут выкрикивать возгласы поддержки в холодный вечерний воздух, собравшись в группы. Состоится парад на футбольном поле. Объявят минуту молчания, а потом будет произнесено несколько коротких речей в память музыкантов, погибших прошлым летом на Уэллхаусском повороте. Будут футболки, и вечеринки, и веселье до глубокой ночи.
Поправляю рюкзак и беру блокнот в обе руки. Машин слишком уж много. Могу поспорить, что в колледжах нет проблем с парковкой. Могу поспорить, что колледж – это здорово.
Поворачиваюсь и снова вижу Уоллиса, сидящего на той же самой скамейке. Он сидит там каждый день всю неделю. Вчера я узнала, что его фамилия Уорлэнд, и она, как мне кажется, очень подходит человеку его габаритов и телосложения. Похоже, он способен сокрушить все на своем пути.
Сегодня Уоллис Уорлэнд не один. Рядом с ним ошиваются Трэвис Стоун и Дешан Джонсон – вечное проклятье моей жизни. Столкнуться с давно позабытыми друзьями раз в день уже плохо, а дважды – значит нарваться на неприятности. Дешан стоит у скамейки, скрестив на груди руки, а Трэвис развалился рядом с Уоллисом, словно они старинные приятели. Уоллис сидит прямо, прикрывая руками бумагу, на которой что-то пишет, и смотрит куда-то влево от ботинок Дешана.
Уоллис не кажется мне человеком, способным подружиться с кем-то подобным Трэвису Стоуну, по крайней мере школьному-засранцу-Трэвису-Стоуну. Любопытство заставляет меня подойти к ним немного поближе и притвориться, что я сомневаюсь, стоит ли мне направиться к своей машине прямо сейчас. Достаю телефон и смотрю на его черный экран.
– …прямо-таки по-печатному. Никто не умеет так хорошо писать. Как ты сказал, это называется?
Трэвис пытается взять один из листков. Уоллис сильнее прижимает руки к бумаге.
– Так что это такое? Фан… фан…
– Фанфики, – подсказывает Дешан.
Невозможно. Невозможно, чтобы Уоллис Уорлэнд писал фанфики. Фанфики к чему? Что так сильно нравится Уоллису Уорлэнду, что он пишет об этом фанфики? Можно ли писать фанфики о спортивных командах?
– Дай глянуть. – Трэвис пытается снова завладеть листком бумаги, отчего Уоллис еще больше напрягается.
– Я думаю, это про ту штуковину в Интернете, – говорит Дешан, вперившись глазами в листок бумаги. – Про море.
Волоски на моей шее встают дыбом. Сердце колотится. Они не могут говорить о «Море чудовищ».
Уоллис Уорлэнд не может писать к нему фанфики.
– Оставьте его в покое. – Я поворачиваюсь и направляюсь к ним, не успев сообразить, что делаю, и вовремя остановиться. Мой голос исходит из темного резерва храбрости внутри меня, я пользуюсь им на уроках ораторского искусства или же когда в одиночку иду к зубному врачу. Мое лицо морщится; ноги дрожат. Сердце бьется так, будто я только что пробежала милю.
Трэвис и Дешан смотрят на меня и улыбаются – ну, Дешан не то чтобы улыбается, а Трэвис скорее злобно ухмыляется. Боже, я же помню, как хорошо они когда-то умели улыбаться. Уоллис таращится на меня с непонятным выражением лица. Он понимает всю тщетность моего поступка? Может, я просто дам ему несколько секунд на то, чтобы сбежать. Все, на что я способна, так это неподвижно стоять, пока фанат – если и не фанат «Моря чудовищ», то фанат чего-либо – подвергается насмешкам из-за того, что он любит. ЛедиСозвездие не потерпела бы ничего подобного, и с этого самого момента я тоже не буду терпеть.
Трэвис изображает фальшивое удивление:
– О боже, да Мерки умеет разговаривать.
Мы учимся в одной школе со второго класса. Он прекрасно знает, что я умею хорошо говорить, в отличие от других учеников, которые верят, что я действительно немая.
– Оставь его в покое, Трэвис. – Мой голос становится слабее. Ресурсы мужества исчерпывают себя.
– Почему ты заступаешься за него, Мерки? Может, ты в него влюбилась?
Мое лицо мгновенно вспыхивает. Судорожно прижимаю край блокнота к бедру. Я знаю, что так он заставляет девушку замолчать либо смутиться до такой степени, что она не может дать разумного ответа. Он освоил этот прием в средних классах, когда я стала слишком странной для того, чтобы кто-то хотел иметь со мной дело. Если я прорвусь сквозь приемчики Трэвиса, то, может, выведу его из игры.
– Нет. Заткнись, – щебечу я. – Я просто – ты… пусть пишет, что хочет. Что бы это ни было, это не твоего ума дело.
– Не моего ума дело? Я не стану ему завидовать и обижать его, Мерки, просто мне хочется почитать. И в чем проблема?
– Он явно не хочет, чтобы ты это делал.
Все это время Уоллис не сводит с меня взгляда, мои уши начинают гореть. И потому я пропускаю момент, когда Дешан выхватывает у меня из рук блокнот.
– Эй!
Тянусь за блокнотом, но Дешан отступает, открывает его и смотрит на картинки. Несколько страниц трепещут на холодном ветру, но остаются в блокноте.
– Ух-ты, это действительно здорово, – говорит Дешан. – Трэв, думаю, она тоже имеет отношение к морским делам.
Он захлопывает блокнот и бросает его через мою голову Трэвису так, что я не могу перехватить его, даже подпрыгнув. Вставший тем временем со скамейки Трэвис ловит его и открывает. Несколько страниц летит по ветру.
– О, так вот почему ты за него заступаешься. Вам, ребята, нравится одно и то же.
– Верни немедленно! – Никто не должен заглядывать в этот блокнот. Я приношу его в школу, потому что он не такой важный, как остальные мои блокноты, но в нем тоже рисунки для «Моря чудовищ» – например, неоконченные страницы комикса – и они могут выдать меня. Кроме того, мне не нравится, что самодовольный взгляд Трэвиса Стоуна шарит по ним. Я не разрешала ему смотреть на мои рисунки, даже когда мы дружили, и не собираюсь менять свои привычки. Бросаюсь к Трэвису, чтобы забрать у него блокнот, но он перебрасывает его Дешану.
Я не буду собачкой. Не в выпускном классе. Не буду я этого делать. Но Дешан стоит с блокнотом в руках и просматривает страницы, и он не сойдет с места, пока я опять не начну рыпаться. Мои глаза застилают слезы. Прекрасно. Теперь я еще и рыдаю. Пусть мне будет еще хуже. Сжимаю кулаки и иду на Дешана. Но как только я подхожу достаточно близко, он смеется и бросает блокнот обратно Трэвису.
Снова разворачиваюсь, готовая кричать от отчаяния, и вдруг обнаруживаю, что между мной и Трэвисом возникает Уоллис и в руке у него блокнот. Должно быть, поймал на лету. Я и не подозревала, что он способен двигаться так быстро. Трэвис выглядит одновременно ошарашенным и слегка впечатленным. Уоллис поворачивается и смотрит на него, Трэвис примерно моего роста, так что, когда они оба стоят, Уоллис возвышается над ним на полголовы, и он значительно шире. Трэвис кажется саженцем, растущим рядом с дубом.
Уоллис направляется к нему, все его тело напряжено, и Трэвису ничего не остается, кроме как поднять руки и сделать несколько шагов назад.
– Да ладно. О'кей. Успокойся, чувак. Черт побери. – Он смотрит на Дешана, дергает головой в сторону стоянки, и они быстро направляются туда. По пути Трэвис поднимает одну из выпавших страниц, смотрит мне в лицо, складывает ее и кладет себе в карман.
А Уоллис уже идет по дорожке и поднимает другие выпавшие страницы. Я наклоняюсь за теми, что лежат рядом со мной – Эмити приводит в действие свои кристаллы, чтобы взмыть в небо, Дэмьен окружен облаком тумана и стаей воронов ужаса – и вытираю глаза.
Уоллис возвращается, блокнот он держит нижней его стороной вверх, так что может положить на твердую обложку один из своих листков и что-то написать на нем. Он засовывает этот листок в блокнот вместе с подобранными страницами. Он не смотрит на меня так, будто я невидимка, он вообще на меня не смотрит; отводит глаза влево, затем вправо, затем опускает их и стоит молча, пока я не забираю у него блокнот. Я чуть не роняю его, но успеваю поймать, прижав к ноге.
Парень стоит рядом. Я должна что-нибудь сказать? Он хочет, чтобы я что-нибудь сказала? Уоллис чешет затылок, опускает руку к шее и делает глубокий вдох.
Сую руку в карман и достаю телефон, но Эмми и Макс, наверное, сейчас недоступны. Эмми в колледже, а Макс на работе. Мои пальцы зависли над экраном. Уоллис продолжает стоять, но теперь у него тоже в руке телефон.
Он вынул телефон. И не обращает на меня никакого внимания.
Твердым шагом иду прочь, так что он не успевает поднять глаз. Я совершенно уверена, что он скоро сделает это, но я уже на полпути к стоянке, и мне безразлично, если он считает меня странной, потому что я никогда больше не буду унижаться в его присутствии. Добравшись до машины, ныряю в нее и захлопываю дверцу. На стоянке еще слишком много машин, чтобы уехать. В любом случае перед тем, как тронуться с места, надо снять с плеч рюкзак.
Перекладываю его на пассажирское сиденье, застегиваю ремень безопасности и кладу лоб на руль. Делаю вдох. Делаю выдох. Я не в себе. Это плохо. Жар немедленно заполняет машину, и меня одолевает огромное смятение. Почему Трэвис и Дешан именно сегодня пристали к Уоллису? Почему Уоллис сам не мог с ними справиться? Почему он, возможно, пишет фанфики к «Морю чудовищ»?
Поднимаю глаза и смотрю на блокнот. Он же что-то написал на своем листке, вряд ли фанфик к моему комиксу. Беру блокнот. Открываю его и достаю листок, который он в него положил.
Обычный лист из обычного блокнота. На нем удивительно четким и аккуратным почерком – хотя он писал очень быстро – выведено:
Спасибо.
Рисунки действительно очень хорошие.
полбяныехлопья: Продолжай
полбяныехлопья: Подожди
полбяныехлопья: Значит ты заступилась за него?
Таящаяся: Да.
полбяныехлопья: …не вижу здесь никакой проблемы, Э
полбяныехлопья: Они обидели тебя?
Таящаяся: Нет… не так чтобы. Просто забрали у меня блокнот и немного покидали его.
