скачать книгу бесплатно
Но приказ есть приказ, и его отменить никто, кроме Гитлера, не мог. Поэтому основное внимание командования ГА «Юг» было направлено на подготовку первого этапа операции. Все моменты предстоящих боевых действий первого этапа тщательно продумывались. На учениях, проводившихся в конце мая – начале июня в штабах 4-й ТА, ее соединений и частей присутствовал не только Г. Гот, но и Э. фон Манштейн. Даже на тех, где приглашались командиры полкового и батальонного звена. Кроме того, во всех дивизиях систематически проводились тренировки на картах, вплоть до командного звена взводов.
Поверив в реалистичность плана Гота, Э. фон Манштейн также считал ключевым моментом «главное сражение» у Прохоровки. Исходя из его результатов (каковы будут потери сторон), должны были быть определены перспективы и поставлены задачи войскам для достижения заявленной как главная задача «Цитадели» – рывок на соединение с 9-й А. Хотя это не означало, что если бы оборона Воронежского фронта рухнула под ударами танковых клиньев Гота в первые день-два, то он не воспользовался бы этой ситуацией и, остановив движение войск на Курск, ожидал бы подхода советских бронетанковых соединений к Прохоровке. Однако, как бы ни хороши и реалистичны были планы Гота, их воплощение в первую очередь зависело от стойкости русского солдата и умения командного состава советских войск эффективно управлять имеющимися силами и средствами. А как покажут бои под Курском, эти факторы немцами были явно недооценены.
Перед 12-м, а затем и 21 июня Гитлер вновь перенес дату наступления и назначил его на 3 июля, а 25 июня установил окончательный срок – 5 июля. Этот день и вошел в историю как момент начала одной из крупнейших битв Второй мировой войны. У командного состава ГА «Юг» постоянные переносы вызывали раздражение и непонимание действий высшего руководства. Чем больше проходило времени, тем сильнее вера в удачный исход летней кампании таяла и былого энтузиазма значительно поубавилось. «Германское Верховное командование, – пишет генерал Ф. фон Меллентин, – совершало точно такую же ошибку, что и за год до этого. Тогда мы штурмовали Сталинград, теперь мы должны были брать превращенный в крепость Курский выступ. В обоих случаях немецкая армия лишалась своих преимуществ, связанных с ведением маневренных действий, и должна была вести бои с русскими на выбранных ими позициях… Вместо того чтобы попытаться создать условия для маневра по средствам стратегического отступления и внезапных ударов на спокойных участках фронта, германское командование не придумало ничего лучше, как бросить наши замечательные танковые дивизии на Курский выступ, ставший к этому времени сильнейшей крепостью в мире. К середине июня фельдмаршал фон Манштейн и все без исключения его командиры соединений пришли к выводу, что осуществление операции „Цитадель“ является безумием»[32 - Меллентин Ф. фон. Бронированный кулак вермахта. Смоленск, Русич, 1999. С. 322.].
Я бы не стал столь категорично утверждать, что командующий ГА «Юг» в этот момент был противником наступления, он сам об этом писал. По свидетельству начальника штаба его группы генерала пехоты Т. Буссе, «с разрешения ОКХ фельдмаршал выразил протест по поводу возможного откладывания операции», но не был услышан. Г. Гот, как главный «архитектор» плана наступления на Курск с юга, в середине июня хотя и не выступал резко против удара, тем не менее все больше проявлял озабоченность соотношением сил перед фронтом своей армии. Он считал, что эффект неожиданности давно исчез, а для отражения удара 1-й ТА и проведения сражения у Прохоровки имевшихся у него двух танковых корпусов (2-й тк СС и 48-й тк) уже недостаточно. 14 июня 1943 г. он направил в штаб группы армий документ с оценкой ситуации в полосе Воронежского фронта и вероятных намерений его командования. В нем генерал хотя и демонстрировал ясное понимание логики действий советской стороны, однако степень его информированности распространялась не далее второй армейской полосы. В это время он не мог даже с уверенностью сказать, существует ли третья линия обороны советских войск на направлении главного удара его армии (которая уже давно строилась), и высказывался о ней лишь в предположительном тоне. «Русские ожидают немецкое наступление для выравнивания фронтовой дуги Курска, – писал генерал-полковник. – Им только непонятно, где это наступление начнется. Сначала мероприятия по укреплению позиций указывали на то, что противник ожидает атаки вдоль основных дорог между Белгородом и Томаровкой. Сейчас выглядит так, что он рассчитывает на атаку юго-западнее Ракитного. Значительное усиление русской обороны отмечается на всем фронте. Подведение стрелковой дивизии южнее Красной Яруги, дальнейшее усиленное строительство позиций, в том числе окапывание танков и установка минных полей, отмечаются невооруженным глазом. Позиции артиллерии противника приумножились. На переднем крае, кроме всего прочего, противник усилил противотанковую оборону.
Противотанковые рвы южнее Черкасское протянуты до начала оврага в 2 км западнее Березовый так, что на всем фронте наступления дыры между естественными преградами для танков перекрыты. Еще один противотанковый ров находится в процессе строительства юго-западнее Дуброва с обеих сторон дороги. Тут, как и у Яковлево, значительно усилена 2-я линия обороны. В остальном основное место установленных работ по укреплению находится западнее линии Солдатское – Ракитное. По показаниям военнопленных, надо рассчитывать на то, что на Псле строится 3-я линия обороны.
Основное направление вражеской разведактивности и разведка боем в предполагаемых районах наступления лежат в районе у Ерика и Бутово. На остальном фронте армии активность только у Трефиловки перед центром и правым крылом 57-й пд.
Наши батареи русскими пока не обстреливаются. Их беспокоящий огонь нерегулярный и в последнее время стал слабее.
Путем увеличившейся засылки агентов и особенно ночных воздушных разведок без бомбометаний русские пытаются любой ценой разобраться в ситуации.
Проведенная русскими 13.06 атака на укрепленный пункт Трефиловка силами полка было исключительно локальной операцией. Дальнейшие атакующие намерения до сих пор не выявлены.
В той же мере, в какой растет ударная сила наших частей, растут и оперативные резервы русских. Особенно нужно рассчитывать на значительно большее число танков и их лучшую оснащенность, чем это рассчитывалось ранее.
Укрепление наших оборонительных позиций продвигается очень мелкими шагами, поскольку дивизионные участки слишком растянуты и части заняты постоянной обороной. Начато строительство артиллерийских позиций и второй линии обороны. Поскольку для этих целей есть только местные жители без должного числа надзирателей (строительных батальонов), строительство идет очень медленно. Саперные батальоны сухопутных сил заняты улучшением дорог и мостов. Дивизионные саперные батальоны находятся на обучении для особых задач.
Сильно нуждается в улучшении обучение частей. Тем не менее дух атаки и желание двигаться вперед выше всяких похвал. Материальное обеспечение все же в общем не улучшилось. Вызывают размышления недостаточное оснащение танков 3-й и 11-й тд. До сих пор не все танки оснащены фартуками. Других нареканий, которые надо срочно выполнить, нет.
Передача материального обеспечения дивизионным боевым школам и армейской оружейной школе танковой армии снижает материальную силу частей, поскольку замена техники не приходит.
Вывод: я считаю, что каждый день промедления с началом наступления „Цитадель“ идет только на пользу противнику»[33 - NARA USA. T. 313. R. 340. F. 8656227, 8656228.].
То, что все оценки Г. Гота касаются главным образом района первой и второй полосы и проблемы недостаточной укомплектованности танковых дивизий техникой, ключевого инструмента прорыва, свидетельствовало о его большой обеспокоенности степенью укрепленности обороны войск Ватутина и неуверенности, что ее можно будет быстро прорвать имеющимися силами. На 19 июня в 11-й тд числилось 84 танка и 21 штурмовое орудие, в том числе 5 устаревших Т-2, 4 командирских и 3 огнеметных, а в 3-й тд и того меньше – 63 плюс 21 штурмовое орудие[34 - NARA USA. T. 313. R. 340. F. 8656227, 86562202.]. Это действительно было мало, примерно на 30–40 машин меньше самого малочисленного штата, и в дивизиях соседней АГ Кемпфа ситуация была схожей. У Э. фон Манштейна танков больше не было, Г. Гот уже знал, что ему передается бригада «пантер», поэтому и от Берлина дополнительных сил ждать не приходилось. Поэтому к началу наступления (4 июля 1943 г.) 3-я тд пополнится лишь 5 танками, но при этом лишится 19 самоходок, а 11-я тд вообще ничего не получит[35 - Zetterling N., Frankson A. Kursk 1943: a statistical analysis. London, Frank Cass, 2000. P. 186.].
Тем не менее Г. Гот все же надеялся, что высокий уровень подготовки личного состава и превосходство немецкой бронетехники над советской сыграют решающую роль в достижении определенных весомых результатов, по крайней мере на первом этапе наступления. О том, что, несмотря на неблагоприятные условия, у командующего 4-й ТА надежда пока еще теплилась, свидетельствует и его начальник штаба Ф. Фангор: «В конечном счете, генерал Гот был уверен, что немецкая армия из-за постоянных отсрочек наступления потеряла элемент внезапности. Рассредоточение и перегруппировку шести танковых дивизий к югу от района Харьков – Ахтырка невозможно было скрыть от русских, несмотря на все меры дезинформации. При всем этом генерал был уверен в достижении хотя бы ограниченного успеха»[36 - Newton S. H. Kursk. The German View. DA CARO PRESS, 2000. Р. 74.].
Судя по обнаруженным документам, больше всего пессимистов было среди командиров оперативно-тактического звена, т. е. среди тех, кому непосредственно предстояло решать задачи операции. А потому они высказывались более откровенно и категорично. Например, командир 7-й тд ГА «Юг» генерал-майор Г. фон Функ не скрывал своего резко отрицательного отношения к плану «Цитадель» и в присутствии старших офицеров соединения утверждал, что «Германия уже проиграла эту войну. Немцы взяли на себя слишком непосильную задачу»[37 - Кросс Р. Операция «Цитадель». Смоленск, Русич, 2006. С. 133.]. Похожую оценку предстоящему наступлению давали и некоторые командиры ГА «Центр».
Один из важных принципов управления войсками, принятый в германской армии, был нарушен в ходе оперативного планирования операции и самим Готом. Прежде при наступлении немцы придерживались тактики, когда командир атакующего соединения имел сильный, как правило, мобильный резерв, который по его приказу направлялся на участок, где на данный момент было достигнуто наибольшее продвижение вперед. Действовавшие в этом районе части как бы вновь восстанавливали свои силы после прорыва и продолжали развивать успех. Теперь же эта проверенная в деле схема была отброшена.
Как уже отмечалось, еще в мае, после первого переноса даты наступления, Г. Гот решил вывести все свои дивизии в первую линию и тем самым лишиться оперативных резервов – важнейшего рычага влияния на ход боевых действий. Это решение он не отменил вплоть до начала операции. Поэтому тактика его соединений потеряла былую гибкость и превратилась в «таранную». Создается впечатление, что под влиянием систематически поступавших донесений разведки о существенном усилении рубежей обороны войск Воронежского фронта, с одной стороны, и переноса Гитлером дат наступления – с другой, у генерала сдали нервы. Вероятно, он очень беспокоился, что в случае если бои на первой армейской полосе затянутся на два-три дня, то изюминка его плана – прорыв на подступы к Прохоровке и уничтожение их бронетанковых резервов именно в этом районе – потеряет смысл. Так как командование Воронежским фронтом сумеет опередить его дивизии и быстрее выдвинет свои подвижные соединения в район прорыва, и тогда танковые части 4-й ТА будут вести сражение с превосходящими силами в наиболее неблагоприятных условиях – зажатые между поймами рек Пена, Ворскла и Донец. Считаю, что, принимая это решение, о дальнейшем рывке к Курску Гот уже и не думал. Объяснить мотивы данного распоряжения чем-то иным трудно. С. Ньютон пишет: «То, что командование 4-й ТА было крайне обеспокоено вопросом, сможет ли 48-й тк вскрыть советскую линию обороны настолько быстро, чтобы вступить в этап развития успеха наступления армии, было крайне тревожным знаком»[38 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 483.]. Действительно, в условиях, когда командующий ударного объединения группы армий теряет веру в возможность выполнения даже задачи первого дня операции еще до ее начала, о достижении главной цели наступления думать не приходится.
27 июня 1943 г. в подготовке 4-й ТА к удару имело важное значение. По сути, именно в этот день Г. Гот окончательно согласовал с руководством ГА «Юг» план действий армии на первом этапе и поставил окончательные тактические задачи командованию двух танковых корпусов. Для решения главной задачи первого этапа операции – уничтожения советских подвижных резервов у Прохоровки – было решено использовать весь 2-й тк СС.
В ходе движения к станции его правый фланг должна была прикрыть наступавшая с юга 6-я тд 3-го тк АГ Кемпфа, а левое крыло – мд «Великая Германия» 48-го тк. Генерал-полковник предполагал, что решающее сражение начнется в период с 7 по 9 июля. Он ожидал подхода к Прохоровке значительных сил Красной Армии, поэтому в сражении должны были непременно участвовать и войска 48-го тк и АГ Кемпфа. Планировалось, что к этому моменту 48-й тк успеет форсировать р. Псел южнее Обояни и, выставив заслон, повернет часть своих бронетанковых сил (частично 10-ю тбр «пантер») на помощь 2-му тк СС для борьбы с русскими танками. Однако В. Кемпф не располагал столь значительными силами, как Г. Гот, и только очень большой оптимист мог ожидать, что его группа будет в состоянии продвигаться вперед с той же скоростью, как и войска 4-й ТА.
На следующий день, во вторник 28 июня, командующим армией был подписан основополагающий документ: «Приказ на операцию „Цитадель“ № 194/43», в котором были закреплены решения предыдущего дня. Он гласил:
«1. Перед фронтом наступления танковой армии находятся, предположительно, четыре стрелковые дивизии противника на первой полосе обороны и две другие стрелковые дивизии – на второй. Кроме того, можно полагать, что один танковый корпус расположен на второй позиции или же непосредственно за ней и еще один танковый корпус – южнее Обояни.
Поведение противника показывает, что он, опираясь на свою глубокую и хорошо оборудованную систему обороны, намеревается удерживать выдвинутый вперед Курский выступ фронта и использует для этого расположенные близко к фронту танковые силы в борьбе за первую полосу обороны.
После прорыва второй полосы обороны следует ожидать танковых ударов силой нескольких танковых корпусов против восточного фланга всей наступающей группировки и ударов 3–4 подтянутых стрелковых дивизий против западного фланга.
2. 4-я ТА переходит в наступление „Цитадель“ для окружения и уничтожения противника на Курской дуге. Для этого в день „X“ танковая армия в соответствии с планом прорывает первую позицию противника на участке высот северо-западнее Белгорода, Коровино, предварительно захватив высоты по обе стороны Бутово и южнее Герцовки войсками 48-го танкового корпуса в день „X–1“[39 - День «Х–1» – 4 июля 1943 г., «Х» – 5 июля.]во второй половине дня.
Армия быстро сокрушает всякое сопротивление на второй позиции обороны противника, уничтожает брошенные против нее танковые силы и затем наносит удар в направлении на Курск и восточнее, обходя Обоянь с востока. Операция обеспечивается с востока наступлением оперативной группы Кемпфа. Для осуществления этого группа наступает левым флангом (6-я тд) из Белгорода через Сабынино в направлении на Прохоровку.
3. 2-й тк СС, поддержанный танками, после сильной артиллерийской подготовки, развивая планомерное наступление, прорывает передний край обороны противника на участке Березов, Задельное. Высоты, необходимые для артиллерийского наблюдения, занять ночью. Одна дивизия, эшелонированная уступом вправо, наступает до района Журавлины и овладевает дорогой Белгород – Яковлево.
После завершения боя за первую позицию противника корпусу немедленно перейти в наступление на вторую позицию между Лучки и Яковлево. Левый фланг по р. Ворскле прикрыть третью сил 167-й пд.
После прорыва второй позиции корпус привести в состояние готовности, чтобы, приняв построение уступом вправо, он мог наступать своими главными силами на северо-восток южнее участка Псел, а правым флангом – через Прохоровку.
4. 48-й тк… во второй половине дня „Х–1“, без использования танков, овладевает предпольем до линии: высоты юго-восточнее, севернее и западнее Бутово, высота южнее Герцовки, лес восточнее Бубны.
В день „Х“ корпус продолжает с достигнутых рубежей наступление через главную полосу обороны противника. После сильной артиллерийской подготовки при поддержке танков корпус продвигается сначала западнее Черкасское, а затем захватывает рубеж обороны противника по обе стороны дороги Бутово, Дубровка. С поворотом на северо-восток выдвинуть вперед танки и нанести удар в направлении Дубровка, имея задачу воспрепятствовать отходу противника на север южнее Ольховки и поддержать наступление 2-го тк СС восточнее р. Ворскла. Использовать со всей решительностью любую возможность для вклинения во вторую полосу обороны противника…
После овладения дорогой Белгород – Обоянь корпус должен быть готовым к продвижению против участка по р. Псел между Ольховским и Шипы»[40 - Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 516, 517.].
Ударную группировку АГ Кемпфа планировалось развернуть правее 4-й ТА, непосредственно в районе Белгорода и южнее. Она была сформирована из двух корпусов (3-й тк и корпус специального назначения «Раус», названный по фамилии его командира генерала танковых войск Э. Рауса) для действий на вспомогательном направлении, с целью создания внешнего фронта окружения войск Рокоссовского и Ватутина. Перед ней стояли две очень сложные задачи – надежно прикрывать правый фланг 4-й ТА, т. е. 2-й тк СС, и по мере продвижения его вперед создавать внешний фронт окружения в Курском выступе. При этом АГ Кемпфа должна была вести активную оборону на собственном правом крыле (42-й ак) для сковывания сил Юго-Западного фронта. На первом этапе осью наступления армейской группы была определена линия г. Белгород – г. Короча – с. Скородное, имевшая протяженность примерно 65 км. В обновленном приказе на операцию «Цитадель» от 1 июня 1943 г. В. Кемпф писал:
«2….4-я танковая армия прорывает оборону противника в направлении на Курск, продвигаясь через рубеж Марьино (27 км севернее ст. Прохоровка) – Обоянь, и устанавливает как можно быстрее связь с наступающей с севера 9-й армией.
3. Армейская группа Кемпфа имеет задачу обеспечить всю операцию, ведя наступление на восток. Для этого она удерживает рубеж на р. Донец от правого фланга до устья р. Нежеголь и захватывает рубеж: р. Нежеголь – р. Короча до г. Корочи.
Вместе с танковыми силами она наносит удар в общем направлении на Скородное, чтобы взять на себя прикрытие фланга на участке: Короча, излучина Сейма, южнее Мантурово»[41 - Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 518.].
Следовательно, задача по прорыву к Прохоровке и достижению главной цели первого этапа наступления – уничтожение советских резервов – ставилась войскам Гота и Кемпфа «не с колес», т. е. уже в ходе операции, как реакция на развитие оперативной обстановки (как было принято считать в советской исторической литературе), а была определена еще в мае, на стадии планирования «Цитадели», и окончательно утверждена за недели до ее начала.
Для прикрытия внешних флангов танковых клиньев ГА «Юг» (армии Гота и группы Кемпфа) планировалось выдвинуть три армейских корпуса, в составе двух-трех пехотных дивизий, усиленных артиллерией и подразделениями штурмовых орудий, но без танков. Им предстояло решать комплекс крайне сложных (учитывая их малочисленность) задач: закреплять захваченную территорию, прикрывать фланги прорыва, а в экстренных случаях выступать «донорами» танковым соединениям для «затыкания дыр» и прикрытия стыков. На левом крыле 4-й ТА находился 52-й ак (57-я, 255-я и 322-я пд), а на правом фланге АГ Кемпфа – ак «Раус» (106-я, 168-я и 320-я пд).
План прорыва первой полосы 6-й гв. А генерал-лейтенанта И.М. Чистякова был относительно простым и потому предсказуемым. Основную надежду Г. Гот возлагал на танки, именно им, при мощной поддержке штурмовых орудий, авиации и артиллерии, предстояло взломать ее в первый день наступления. Найти участок местности для развертывания сразу нескольких крупных танковых соединений перед фронтом армии оказалось не просто. Территория, на которой закрепились гвардейцы, была сложной – равнина, пересеченная большим количеством глубоких, часто заболоченных оврагов, со значительным числом сел и хуторов. По оценке штаба 6-й гв. А, 42 %, или примерно 28 км, ее полосы считались труднопроходимыми для бронетехники. Тринадцать направлений являлись танкоопасными, из которых четыре – главными, на них располагались основные дороги, ведущие на север и северо-восток (на с. Яковлево, Обоянь и т. д.). Каждый из 13 направлений («коридоров») имел ширину от 0,5 до 20 км. На ее левом крыле, перед фронтом 2-го тк СС и правым флангом 48-го тк, находились долины реки Ворскла и ее притока Ворсклицы с болотистой поймой. А в центре, где планировался удар 48-го тк, в 12 км от переднего края, значительная часть второй армейской полосы 6-й гв. А была оборудована по правому берегу р. Пена (в «Пенской дуге»). Долины этих рек уже сами по себе являлись серьезным естественным препятствием для наступления на Курск с юга, а после того как гвардейцы укрепили их в инженерном отношении – превратились в мощный противотанковый рубеж.
Штаб 4-й ТА внимательно изучал данные с постов наблюдения и фоторазведки, поэтому знал, что советские войска с большим размахом вели оборонительные работы на своих рубежах и с высоким мастерством увязывали систему огня с рельефом местности. Вероятно, поэтому Г. Гот решил не рисковать, а выбрал для создания бреши в главной и второй полосах 6-й гв. А, как и предполагало советское командование, испытанный прием – прорыв танковыми клиньями вдоль крупных дорог. Однако главный удар он запланировал нанести не из одного, как раньше практиковалось, а сразу из двух районов: силами 2-го тк СС – по обе стороны дороги Томаровка – Быковка – Яковлево, а 48-го тк – из района Бутово – Черкасское, вдоль дороги на Яковлево. Оба корпуса должны были как можно быстрее встретиться в районе села Яковлево. Стремительный рывок вдоль двух грейдерных дорог позволял обойти труднопроходимые и хорошо укрепленные поймы рек Ворсклы и Ворсклицы, а при удачном развитии наступления, не ввязываясь в тяжелые бои, окружить оборонявшиеся в поймах гвардейские части.
48-й тк генерала танковых войск О. фон Кнобельсдорфа находился в центре боевого построения армии Гота, но в первый день «Цитадели» роль лидера отводилась 2-му тк СС обергруппенфюрера СС П. Хауссера, он должен был пробить себе путь на Прохоровское направление и создать условия в районе с. Яковлево (у шоссе Белгород – Курск) для развертывания ударной группировки 48-го тк. Трем дивизиям 2-го тк СС предстояло преодолеть главную и вторую полосы 6-й гв. А западнее дороги Белгород – Курск и, пробив коридор до Яковлева включительно, развернуться на восток (вправо) к Прохоровке, уступив место более сильному соседу, 48-му тк, который имел задачу: двигаясь к Обояни, прикрывать его левый фланг и вести борьбу с 1-й ТА.
Соединения Кнобельсдорфа и Хауссера являлись одними из лучших подвижных соединений вермахта. Их сильной стороной были почти полная укомплектованность живой силой и техникой, наличие значительного числа модернизированных и новых танков, штурмовых орудий и САУ, в том числе и ПТО, а также большой боевой опыт личного состава, и прежде всего командного звена. Обратимся к основным показателям мощи 48-го тк (3-я и 11-я тд и мд «Великая Германия»). На 1 июля 1943 г. в нем числилось всего 61 692 человека, из них военнослужащих – 59 729 и вольнонаемных – 1963, а в 167-й пд, 2/3 которой были приданы ему, всего 17 837. Кроме того, в 3-й тд находились еще 1106 «хиви». Несколько человек уже в первые дни операции будут захвачены частями 1-й ТА, и оказалось, что они попали в плен к немцам еще под Киевом в сентябре 1941 г. По численности бронетехники корпус Кнобельсдорфа был необычным соединением, на 4 июля 1943 г. он имел 595 бронеединиц, в том числе 465 танков, и 133 штурмовых орудия и САУ ПТО «Marder». К началу битвы такого количества техники не было ни в одном корпусе вермахта. Особенно выделялась мд «Великая Германия», которой командовал генерал В. Хейернляйн. Это была самая сильная дивизия немцев из всех, что привлекались для удара на Курск. К началу операции, помимо собственного танкового полка, она получила на усиление 10-ю тбр «пантер», в составе 39-го тп двухбатальонного состава (201 Т-5). Как уже отмечалось, бригада специально была придана корпусу для борьбы с 1-й ТА, которая, как предполагал Г. Гот, должна была вступить в бой именно в его полосе. На 1 июля 1943 г. в мд «Великая Германия» числилось 313 танков (тп и 10-я тбр) и 54 штурмовых орудия и САУ ПТО «Marder», что составило 52,6 % бронетехники всего 48-го тк (313 из 598). Однако, как покажет ход боевых действий уже 5 июля, решение о концентрации столь значительного числа танков и самоходок в руках командования лишь одной дивизии себя не оправдает. Таким образом, к началу «Цитадели» соединение Кнобельсдорфа по численности было сопоставимо с советской гвардейской общевойсковой армией двухкорпусного состава, такой как, например, 5-я гв. А. В то же время оно располагало и бронетехникой численностью больше, чем имела вся 1-я ТА.
2-й тк СС имел значительно больше личного состава, чем 48-й тк, а бронетехники меньше. К началу летних боев в нем числилось всего по списку 73 380 человек, а боевого состава – 39 106. В том числе в дивизиях СС: «Лейбштандарт» – было всего 22 643, состояло на довольствии 20 933, боевой состав – 12 893; «Дас Райх» – соответственно 20 380, 19 812 и 10 441; «Мертвая голова» – 20 912, 19 176 и 10 214; в корпусных частях – 9445, 8800 и 5558[42 - NARA USA. T. 354. R. 605. F. 000162, 000167, 000169, 000171.]. На 1 июля 1943 г. корпус имел всего 338 танков, из них в строю 294 танка, и 95 штурмовых орудий, в том числе 94 исправных. Причем танковые полки этих соединений имели и довольно высокую степень укомплектованности техникой относительно их штата, и большой процент боеспособных танков. На ту же дату в «Лейбштандарт» числилось 92 танка, или 80,7 % от штата, из которых 86 в строю, или 75,4 % от наличия, «Дас Райх» располагала 117 машинами, т. е. 97,5 % от положенного количества, из них в строю 100 единиц, или 83,3 %, а «Мертвая голова» – 129, или 100 % штата, в том числе 108 исправных, или 83,7 % (см. таблицу № 1а). Основу 1-го тп СС составляли Т-4 с 75-мм орудием, их у него должно было быть 87(76,3 %), а в штатах 2-го и 3-го тп СС преобладали Т-3 с 50-мм пушкой, соответственно 78(65 %) и 86(66,7 %). А особенностью мд СС «Мертвая голова» являлось наличие значительно большего числа противотанковых и артиллерийских орудий, чем в двух других соединениях корпуса: если «Лейбштандарт» и «Дас Райх» полагалось соответственно 20 и 18 ПТО, 48 и 36 арторудий, то «Мертвой голове» – 60 ПТО и 54 арторудия. Кроме того, все три дивизии получили штурмовые орудия (всего 95) и САУ ПТО «Marder» (40), а «Лейбштандарт» и «Дас Райх» восстановили трофейные Т-34, 3 и 18 соответственно. Таким образом, на 1 июля 1943 г. мд СС имели: «Лейбштандарт» – всего 213 танков и стволов артиллерии (без учета трофеев), в том числе в ремонте 8, «Дас Райх» – соответственно 266 и 26 (без учета трофеев), «Мертвая голова» – 282 и 30. Как видно из приведенных данных, по числу основных огневых средств лидировала последняя, но при этом находилась на третьем месте по количеству живой силы в боевых частях и подразделениях.
Кроме того, перед началом «Цитадели» 2-му тк СС был придан 315-й гренадерский полк и дивизион 238-го артиллерийского полка 167-й пд и 3-я минометная дивизия полковника Гревена. Последняя являлась мощным соединением, состоявшим из 1-го учебного, 55-го легкого (159-мм, 210-мм) и одного тяжелого (280-мм, 320 мм) полков, каждый из которых имел примерно 1500 человек личного состава, 54 миномета и по 10 76-мм советских трофейных орудий.
52-й ак генерала пехоты Э. Отта состоял из трех пехотных дивизий: 57-й, 255-й и 322-й. Последняя в течение всей операции «Цитадель», в зависимости от оперативной обстановки, будет несколько раз переподчиняться 48-му тк. На 1 июля в корпусе состояло на довольствии 51 638 человек, в том числе 45 666 военнослужащих и 3411 «хиви».
Таким образом, к началу наступления на Курск в 4-й ТА находилось 223 907 человек, из них служащих СС – 63 290, сухопутных войск – 143 290, «хиви» – 9853, вольнонаемных – 6492[43 - NARA USA.T. 313. R. 390. F. 00057.].
Хочу уточнить важный момент. Среди историков, изучающих события лета 1943 г., нет единого мнения по вопросу численности бронетехники в армии Гота. Причем в разных исследованиях приводятся цифры, которые заметно разнятся. Например, Д. Гланц и Д. Хаус утверждают, что приведенные выше данные по 2-му тк СС, которые взяты мною из книги шведских исследователей Н. Цеттерлинга и А. Франксона, относятся к 1 июля, а на 4 июля его численность уменьшилась и составила 356 танков и 96 штурмовых орудий[44 - Glanz D., House J. The Battle of Kursk. University Press of Kansas, 1999. P. 350, 351.]. Нет ясности с численностью техники и в 48-м тк. По данным американских историков, на 1 июля он имел 535 танков и 66 StuG, а 4 июля его численность существенно уменьшилась и составила – 464 танка и 89 StuG. Документы 4-й ТА и ГА «Юг», которые мне удалось обнаружить, свидетельствуют, что, несмотря на ряд погрешностей, допущенных шведскими исследователями в своей книге, их данные более точные, поэтому в моей работе в основном будут использоваться именно они. Численность бронетехники в танковых дивизиях 4-й ТА и АГ Кемпфа на 4 июля 1943 г. приведена в таблице № 1.
Итак, к началу операции «Цитадель» (4 июля 1943 г.) в трех танковых корпусах ГА «Юг», нацеленных на прорыв обороны Воронежского фронта, насчитывалось 1168 танков, 361 StuG и САУ ПТО «Marder», в том числе в 4-й ТА – 824 танка и 282 StuG и САУ ПТО «Marder». Особое внимание обращает на себя тот факт, что в ударных корпусах армии Гота подавляющее большинство были средние и тяжелые линейные танки (Т-3, Т-4, Т-5 и Т-6): в 48-м тк – 93 %, а во 2-м тк СС – почти 83 %. Причем в соединении Кнобельсдорфа более 46 % – это «пантеры» и «тигры». После Курской битвы возможности собрать столь значительное число танков для проведения наступательной операции в рамках группы армий у командования вермахта больше не будет.
В то же время нельзя не отметить и тот факт, что германская сторона испытывала большие трудности с пополнением танковых дивизий материальной частью. В особо сложном положении находилась 3-я тд 48-го тк, к началу боев она была самым слабым соединением не только 4-й ТА, но и среди всех трех корпусов ГА «ЮГ», выделенных для «Цитадели».
Кроме того, в войсках Манштейна не была завершена реорганизация танковых и моторизованных дивизий. Так, например, в 1-м тп мд СС «Лейбштандарт» личный состав 1-го тб полностью убыл в Германию для получения «пантер» и к началу Курской битвы еще не вернется. Поэтому полк на протяжении всей операции будет действовать лишь 2-м тб в составе шести рот: трех линейных, 13-й тяжелой, роты управления и инженерной. Вместе с тем ряд соединений не получили специальных машин, в частности командирских танков, не были полностью укомплектованы и ряд линейных и саперных батальонов бронетранспортерами.
Завершая характеризовать боевой потенциал ударной группировки Гота, хочу особо подчеркнуть, что, хотя германское командование постаралось достаточно сбалансированно распределить имевшиеся силы с учетом поставленных задач, 4-я ТА после выделения ей всей бригады «пантер» имела избыточное количество бронетехники, в то время как 9-я А испытывала ее острый недостаток. Вместе с тем, как покажут события 5 июля 1943 г., Г. Гот не сумел правильно распорядиться представившимися возможностями. Как уже отмечалось, выдвинув все танковые соединения в первую линию и сосредоточив чрезмерно большое число бронетехники на своем левом крыле, командующий, во-первых, изначально лишил себя возможности влиять на оперативную обстановку, во-вторых, создал столпотворение танков и штурмовых орудий в полосе 48-го тк, что приведет в конечном счете к срыву графика наступления и большим неоправданным потерям.
Откровенно слабо были подготовлены и укомплектованы ударные соединения АГ Кемпфа. Стоявшие перед группой задачи и численность войск, выделенных для их решения, лишний раз подчеркивают авантюрный характер всего плана «Цитадель». Группировка Кемпфа насчитывала менее 100 000 человек, из них около 34 000 находились в боевых соединениях. Она имела 825 ору дий и минометов, 216 зениток, в том числе 72 88-мм орудия, 407 танков, штурмовых орудий и САУ ПТО «Marder». Ей противостояла 7-я гв. А генерал-лейтенанта М.С. Шумилова. В ее частях и соединениях численность 78 831 человек, 1974 орудий, САУ и минометов, 45 установок БМ-13, 224 танка[45 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 426. Л. без номера.]. Очевидно, что при таком соотношении сил и средств удерживать оборону на протяженном фронте и одновременно прорывать эшелонированные рубежи, поспевая за 4-й ТА, у которой одной бронетехники было в три раза больше, Кемпф мог с большим трудом. При этом, чтобы выполнить поставленные задачи, его войскам требовалось как минимум в два раза больше времени, чем предполагал и план «Цитадель», и расчеты Э. фон Манштейна и Г. Гота относительно ее первого этапа. Для «армирования» ударного клина командование ГА «Юг» передало В. Кемпфу новые танки, но их было мало: 4-я ТА получила 257 «тигров» и «пантер», а АГ Кемпфа – 45. При этом, несмотря на вполне обоснованные просьбы командования группы, к началу Курской битвы численность 3-го тк так и не была доведена до штата ни по бронетехнике, ни по артсредствам.
Чтобы решить главную задачу первого этапа – надежно прикрыть соединения Гота, В. Кемпфу было необходимо выдержать темп движения, с которым должен был наступать корпус Хауссера. Но 2-й тк СС был не только сильнее, но и находился в более выгодном положении, чем 3-й тк. В первый день наступления корпусу Брейта предстоит форсировать Северный Донец и приступить к прорыву глубокоэшелонированной обороны 7-й гв. А. Эту задачу должны были решать не танковые, а пехотные дивизии, именно они были для этого предназначены, но их в ГА Кемпфа катастрофически не хватало. Кроме того, они имели значительный недокомплект личного состава. Так, по воспоминаниям Э. Рауса, на Донецком фронте «одна дивизия, состоявшая всего из двух пехотных полков, должна была удерживать полосу шириною 145 километров»[46 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 68.]. Тем не менее сложное положение с бронетехникой в 3-м тк заставило В. Кемпфа отказаться от передачи Э. Раусу даже части танков и сконцентрировать все приданные подразделения (батальон «тигров») только в полосе наступления танковых дивизий. Командующий ГА «Юг» не мог не понимать, что если армейская группа, по очевидным причинам, не выполнит намеченного, то на всем плане операции, в том числе и его с Г. Готом замысле – уничтожить русские оперативные и стратегические резервы, можно поставить крест. Однако фельдмаршал сознательно шел на риск. Учитывая, что Гитлер не выделил даже минимума резервов ГА «Юг», особенно выбирать ему было не из чего, Э. фон Манштейн был вынужден передать лучшие соединения и большую часть техники в 4-ю ТА.
На стадии планирования «Цитадели» Э. фон Манштейн предполагал получить дополнительно девять пехотных дивизий, но у Гитлера войск уже не было. Он подчинил ему 24-й тк генерала В. Неринга в качестве резерва, при этом отдал приказ – вводить его в бой лишь с его личного разрешения. Фельдмаршал прекрасно был осведомлен о проблемах комплектования техникой и личным составом своих дивизий и понимал, что к началу наступления они не будут решены. Тем не менее нельзя сказать, что он изначально считал наступление войск Кемпфа бесперспективным мероприятием, на которое всерьез вряд ли стоит рассчитывать. Он верил в силу и высокий уровень их подготовки. При этом, похоже, в его расчетах присутствовал и определенный элемент недооценки советской стороны. Фельдмаршал еще находился в плену прежних представлений о Красной Армии, считая, что перед ним все та же, что и в 1941-м, и в середине 1942 г., плохо вооруженная, слабо подготовленная и неумело управляемая командным составом. Косвенным подтверждением этого может служить и график операции «Цитадель». Согласно этому документу, 5 июля 1943 г. ударная группировка Гота должна была прорваться вглубь обороны Воронежского фронта более чем на 30 км. Примерно таким темпом шел корпус Манштейна по западным областям СССР летом 1941 г. Стимулировать подобное представление вполне мог и успех боев под Харьковом в начале 1943 г.
По расчетам германского командования, при решении задач, определенных в плане «Цитадели», особенно на первом этапе наступления, особую роль должны были играть люфтваффе. Наряду с танковыми дивизиями и артчастями, авиасоединениям предстояло стать одним из главных таранов, с помощью которых предполагалось крушить советскую оборону. В состав ГА «Юг» входил 4-й воздушный флот под командованием генерала зенитной артиллерии О. Десслоха. Ему подчинялись 1-й, 4-й и 8-й авиакорпуса. Последний, в ходе наступления на Курск, был нацелен специально для поддержки 4-й ТА и АГ Кемпфа. Командовал соединением генерал авиации Г. фон Зайдеман, сменивший весной 1943 г. на этом посту любимца Гитлера генерала В. фон Рихтгофена. К началу боев 8-й ак имел в своем составе 1556 самолетов, из которых 1200 находились в строю. В том числе: 8 групп бомбардировщиков (270 самолетов), шесть истребительных групп (240), восемь групп штурмовиков (330), соединение разведки (182 единицы, в том числе и одна штурмовая группа 60 единиц) и венгерская авиадивизия, численностью 90 самолетов[47 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 239, 240.].
«Генерал Десслох определил задачу 8-му ак как оказание непосредственной поддержки 4-й ТА и армейской группы Кемпфа, – вспоминал Г. фон Зайдеман. – Я получил распоряжение сосредоточить мои соединения только на направлении главного удара, что означало оказание поддержки пехоте в других районах только в случае крайней необходимости. Авиасоединения, включая соединения бомбардировщиков, я должен был применять над полем сражения только для тактических заданий. Стратегические цели в тылу русских можно было атаковать только в тех случаях, когда будут замечены передвижения войск в районе Обоянь – Курск или на железной дороге у Старого Оскола или Валуек.
Генерал Десслох запретил мне также наносить обычные удары по советским аэродромам в начале операции. Мои самолеты должны были появляться над полем сражения не раньше начала наступления. Для этого решения были две причины, первая из них – вера в то, что подобная тактика позволит нам достичь тактической внезапности. Помимо этого генерал Десслох понял, что атаки против аэродромов русских, хотя, без сомнения, и нанесут ущерб, не будут иметь продолжительного эффекта ввиду нескончаемого потока пополнений советских самолетов, который будет компенсировать любые потери, нанесенные 8-м ак»[48 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 241.].
Таким образом, все усилия авиации, направленной на поддержку войск Гота и Кемпфа, сосредотачивались только для прорыва глубокоэшелонированной обороны Воронежского фронта и обеспечения действий боевых групп танковых дивизий. Это был достаточно необычный на тот момент тактический прием. Он лишний раз свидетельствовал о том, какое важное значение придавало командование ГА «Юг» выполнению задач первого этапа операции.
Подводя итог сказанному, можно утверждать, что план «Цитадель» – это в значительной степени политическая акция руководства фашистской Германии. Ее армия в тот момент не была готова к проведению столь масштабного наступления, а цели, поставленные перед ней, были недостижимы. Во-первых, вермахт, бросая на Курск фактически все свои резервы, оставался ни с чем. Для любого командира на войне – это первый признак грядущего поражения. Во-вторых, и в Берлине, и в Цоссене знали, что детально план наступления самой мощной ударной группировки под Курском – ГА «Юг» – разработан лишь на несколько суток вперед, т. е. до завершения боев за Прохоровку. Что будет дальше и с чем останется Г. Гот после этого сражения, никто не знал. Схожая ситуация наблюдалась и с планом наступления 9-й А. Как должны были действовать войска до прорыва к высотам южнее Понырей – более или менее было понятно, а дальше туман. Поэтому многим историкам, даже сегодня, до конца не понятно: какой главный мотив для руководства вермахта стал определяющим, чтобы оно столь настойчиво поддержало решение, лишавшее его возможности влиять на оперативную обстановку на всем Восточном фронте в условиях, когда успех столь масштабной операции был далеко не очевиден даже ему.
Тем не менее следует признать, что в неблагоприятных условиях германскому командованию, исходя из тех задач, которые оно перед собой ставило, удалось выработать оптимальный план действий и достаточно хорошо подготовить войска к Курской битве. Что позволит в значительной мере добиться реализации целей, поставленных на первом этапе операции, – нанесение тяжелых потерь советским войскам, и в первую очередь оперативным и стратегическим резервам. Однако этот авантюрный по своей сути план нанесет очень сильный удар и по вермахту. После краха «Цитадели» инициатива в войне полностью перейдет в руки Красной Армии, и вооруженные силы Германии окажутся уже не в состоянии провести ни одной стратегической наступательной операции на Восточном фронте. А советские войска двинутся на запад к границам рейха, чтобы стереть с лица земли нацистскую заразу.
1.2. «Главное – выбить их танки на подготовленных рубежах!»
Разработка замысла летней кампании 1943 г. Красной Армии шла практически параллельно с планированием операции «Цитадель», некоторые моменты совпадают до дня. Активная работа над ним в Ставке ВГК и Генеральном штабе развернулась во второй половине марта, а окончательный вариант был подготовлен в конце июня. В этот период у советского военно-политического руководства, как и у Берлина, тоже не было единого взгляда на то, следует ли нанести упреждающий удар или перейти к обороне. Например, командование Центральным фронтом, который удерживал северо-западную и северную часть Курской дуги, в начале апреля считало, что, пока вермахт не пополнил свои войска, советская сторона имеет преимущество, поэтому следует наступать первыми. В мае эту точку зрения поддержали генерал армии Н.Ф. Ватутин, командующий Воронежским фронтом, развернутым в южной и юго-западной половине дуги, а также генерал-полковник Р.Я. Малиновский, возглавлявший соседний, Юго-Западный фронт, который предложил нанести упреждающий удар в Донбассе. Однако две ключевые фигуры в руководстве Красной Армии – заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Г.К. Жуков и начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А.М. Василевский – с момента начала выработки замысла летней кампании и до начала боев придерживались единой точки зрения. Они считали, что на первом этапе надо отдать инициативу в руки противника, встретить его на своих хорошо оборудованных позициях и, обескровив его, затем нанести мощный удар сформированными заранее стратегическими резервами. Позиция маршалов, опиравшаяся и на их личные впечатления, полученные во время работы на фронтах, и на широкую базу стратегической информации, поступавшую в Москву, в начале планирования консолидировала основную часть командного звена вокруг их идеи, что оказало существенное влияние на успех Красной Армии в предстоящей битве.
Обсуждение в узком кругу высшего командного состава Красной Армии основных вариантов решения – первыми наступать или перейти к временной обороне – проходило между 27 марта и 12 апреля 1943 г. В это время оба маршала побывали в войсках под Курском, чтобы провести оценку обстановки и состояния войск. Кроме того, А.М. Василевский поручил Главному разведывательному управлению и Управлению войсковой разведки Генштаба систематизировать все имевшиеся данные о намерениях германского командования на ближайшее время и его конкретных шагах в этом направлении и представить их в виде аналитической записки. 10 и 12 апреля по распоряжению Ставки ВГК свои соображения по этой проблеме доложили Военные советы Центрального и Воронежского фронтов, а чуть раньше, 8 апреля, И.В. Сталину свой доклад представил Г.К. Жуков. В нем он высказал следующее предложение, которое и легло в основу ключевых решений, принятых на совещании в Ставке 12 апреля 1943 г.: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем введем свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника»[49 - Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., Новости, 1990. С. 15.].
Следует отметить, что советская сторона имела возможность сразу после завершения распутицы первой нанести мощный удар, чего, кстати, командование вермахта не без основания опасалось. Однако Москва выбрала иной путь. На совещании, состоявшемся вечером 12 апреля 1943 г., где присутствовали И.В. Сталин, Г.К. Жуков, А.М. Василевский и его заместитель генерал-полковник А.И. Антонов, после анализа представленной Генеральным штабом и Военными советами фронтов информации были приняты следующие решения. Во-первых, перейти к временной обороне по всему советско-германскому фронту. Во-вторых, район Курской дуги был определен как наиболее вероятный, где противник в ближайшее время может нанести главный удар, поэтому К.К. Рокоссовский и Н.Ф. Ватутин получали приказ: начать разработку плана оборонительной операции и развернуть активную работу по восстановлению войск. Напомню, что именно в этот день, 12 апреля 1943 г., был подписан приказ командования ГА «Центр» и проект плана операции «Цитадель» (приложение к приказу)[50 - Курская битва / Сбор. под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 508–513.], а через трое суток, 15 апреля, на стол Гитлеру лег подготовленный проект приказа № 6 о переходе в наступление двух ударных группировок в районе Курского выступа[51 - Курская битва / Сбор. под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 520–523.].
Принятие этого решения требовало от советского Верховного командования мобилизации всех сил, масштабных организационных мероприятий и, главное, большой веры в стойкость своих войск, в способность командного звена организовать успешный отпор противнику, т. к. в предыдущий период, в 1941–1942 гг., советская полевая оборона, как правило, не выдерживала сильных танковых ударов вермахта при поддержке авиации. В лучшем случае их удавалось остановить не в тактической полосе и даже не в оперативном тылу, а в глубине страны, наспех формируя новые армии и даже фронты. При этом Красная Армия несла значительные потери, а вермахт занимал большие территории. Допустить повторение подобного в 1943 г. Москва не могла. Курский выступ удерживали два фронта общей численностью более одного миллиона человек. Разгром столь мощной группировки имел бы тяжелейшие последствия. Поэтому И.В. Сталин поставил перед Генеральным штабом и командованием фронтов задачу: ни в коем случае не допустить глубокого вклинения танковых группировок немцев в оборону войск Рокоссовского и Ватутина, остановить их не далее второй армейской полосы и, главное, максимально обескровить.
Разработка (и доработка) плана отражения удара на Курск, который был реализован в июле 1943 г., шла довольно долго. Его основа – единая Курская оборонительная операция Центрального и Воронежского фронтов – была подготовлена их штабами в конце апреля, после чего проверена Генеральным штабом и тогда же утверждена Ставкой ВГК. Москва рассчитывала на численное превосходство Красной Армии, поэтому изначально под Курском должна была возводиться обычная для того времени система обороны, т. е. не глубоко эшелонированная. Предполагалось, что удар противника будет сильным, но советские войска его отразят быстро и сразу же перейдут большими силами в решительное контрнаступление. Только со второй половины мая план операции и оборона на обоих фронтах постепенно начали приобретать иную форму. «Изюминкой» этого, по сути второго, варианта плана отражения удара должна была стать глубокоэшелонированная система полевой обороны с многочисленными сложными инженерными заграждениями, сооружениями и препятствиями от переднего края Центрального и Воронежского фронтов и вплоть до р. Дон, т. е. глубиной примерно 300 км, в которой предусматривалось на главном направлении создание за первым стратегическим эшелоном (на Воронежском фронте – это 6-я гв. А) создание «бронированного пояса» из подвижных соединений (на юге из корпусов 1-й ТА и 5-го гв. Стк). Танковые корпуса и армии предполагалось использовать и для усиления пехоты, и для нанесения массированных контрударов по вклинившимся группировкам. До этого момента, т. е. мая, столь масштабных оборонительных рубежей ни одна из противоборствующих сторон в районе Курской дуги не возводила и не планировала. С конца марта и до начала мая их войска занимались закреплением занятой территории по обычной схеме (рыли траншеи, оборудовали огневые точки, строили систему огня и т. д.) и усилением танкоопасных направлений.
Как же создавалась и выглядела к началу боев эта, ставшая впоследствии широко известной система в полосе Воронежского фронта, о которую «сломает зубы» ГА «Юг» фельдмаршала Э. фон Манштейна? Войска Ватутина окончательно остановили продвижение ее ударных группировок к 26 марта 1943 г. и заняли рубежи: Снагость, Бляхова, Алексеевка, совхоз «им. Молотова», х. Волков, Битица, Ольшанка, Диброва, Глыбня по правому берегу р. Сыроватки до /иск./ Краснополье, /иск./ Ново-Дмитриевка, Высокий, Завертячий, Надежда, Новая Жизнь, Трефиловка, Березовка, Триречное, Драгунское, Задельное, /иск./ Ближняя Игуменка, Старый Город и далее по левому берегу р. Северный Донец до села 1-е Советское.
В первом эшелоне фронта находились (с правого фланга на левый): 38-я А генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова, 40-я А генерал-лейтенанта К.С. Москаленко, 21-я А (6-я гв. А[52 - С 17.04.1943 г. 21-я А будет переформирована в 6-ю гв. А.]) генерал-лейтенанта И.М. Чистякова, 64-я А (7-я гв. А[53 - С 17.04.1943 г. 64-я А будет переформирована в 7-ю гв. А.]) генерал-лейтенанта М.С. Шумилова; во втором: 69-я А генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина. Резерв командующего фронтом состоял из 2-го гв. Тацинского и 5-го гв. Сталинградского танковых и 7-го (35-го гв.) стрелкового корпусов.
В 16.00 25 марта командарм И.М. Чистяков подписал приказ № 5 о переходе своих войск, которые прибывали из Сталинграда и разворачивались на основном танкоопасном направлении – Обоянско-Прохоровском, к обороне. В документе в первую очередь были четко определены полосы для соединений, разворачивавшихся в первом эшелоне:
«1. Армия 26.3.1943 г. переходит к обороне на рубеже: ст. Сумская, Триречное, Петропавловка….
4. 52-й гв. сд оборонять полосу: лог Лапин, Гремучий, Козьмо-Демьяновка, имея передний край на рубеже: лог Лапин, Каменный лог, выс. 216.5, Гремучий. Новую полосу обороны занять в ночь на 26.3.1943 г. Особо прочно прикрыть направления: Красный Острожек, Быковка, Шопино, Яковлево.
ПО дивизии иметь на линии: Драгунское – Яхонтов.
КП дивизии – Козьмо-Демьяновка.
Граница слева: Редиловка, /иск./ Раково, свх. „Смело к труду“ (южн.), /иск./ Крюков, /иск./ Шахово, /иск./ Правороть.
5. 375-й сд в ночь на 26.3.43 г. перейти к обороне полосы: Ерик, Петропавловка, Гостищево с передним краем на рубеже: лес севернее Ерика, далее по ручью до шоссе, северная половина Шопино, отм. 178.7, южная окраина Петропавловки, /иск./ Шишино. Один стрелковый полк иметь на участке: Ерик, Терновка, Сошенков, второй – /иск./ Терновка, Петропавловка, Киселево. На левом фланге встык с 64-й А иметь один сб в первом и другой сб во втором эшелоне, организовав надежное обеспечение стыка с правым флангом частей 64-й А. Резерв командира дивизии – один сб в районе Гостищево.
ПО дивизии иметь на рубеже: Раково, Четная Поляна.
КП дивизии – Сошенков.
Граница слева – граница армии.
6. 67-й гв. сд в ночь на 26.3.43 г. последовательным выдвижением дивизии занять: выс. 237.8 (юго-западнее Черкасское), / иск./ Бутово, Триречное, Луханино, обратив особое внимание на направление: Высокий, Черкасское. ПО дивизии иметь на рубеже: Бутово, Драгунское.
КП – Луханино.
Граница с 71-й гв. сд: /иск./ Борисовка, Локня, /иск./ Раково, /иск./ Новоселовка.
Граница слева: Калиновка, Пушкарное, /иск./ выс. 228.6, / иск./ выс. 233.6, Яковлево, Андреевка»[54 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 217. Л. 11, 12.].
К концу апреля линия обороны дивизий на главной армейской полосе будет несколько скорректирована:
«71-я гв. сд займет участок: ст. Сумская, клх. „Восход“, выс. 237.8, 67-я гв. сд – /иск./ выс. 237.8, Триречное, /иск./ выс. 233.6, 52-я гв. сд – выс. 233.6, Березов, /иск./ Ерик, 375-я сд – Ерик, Шопино, Беломестное, Черная Поляна»[55 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 256. Л. 8.]. На этих рубежах днем 4-го и на рассвете 5 июля 1943 г. их бойцы и командиры вступят в бой с боевыми группами соединений 4-й ТА ГА «Юг».
Как свидетельствуют материалы, обнаруженные в ЦАМО РФ, несмотря на резкое снижение активности германских войск после захвата Белгорода корпусом СС 18 марта, командование Воронежским фронтом тем не менее ожидало большого немецкого наступления не только после завершения распутицы, т. е. в конце апреля – начале мая, но даже в начале апреля. Поэтому в 17.45 31 марта 1943 г. Н.Ф. Ватутин подписал очень важный и для войск фронта, и для понимания его дальнейших шагов, приказ № 0093, в котором говорилось:
«1. Противник, выйдя на линию р. Сев.[ерский] Донец, Беломестная, Раково, Пушкарное, Фастов, Солдатское, Теребрино, Краснополье, Бол[ьшая] Чернетчина, Хотень, Вишневка, закрепляется на достигнутом рубеже. За последние дни нашей разведкой установлены оборонительные работы по всему фронту и подтягивание частей из глубины. В район Муром, Белгород, Томаровка противник собрал четыре тд корпуса СС. Против 40-й А противник развернул в первой линии три тд. Против 38-й А противник подтянул до четырех пехотных дивизий. Одновременно установлено сосредоточение авиации. По всем данным, противник готовит новый удар и не исключена возможность перехода его в наступление в ближайшие дни.
2. Армии Воронежского фронта, находясь в постоянной боевой готовности к отражению возможных атак противника, совершенствуют оборону, прочно удерживают занимаемые рубежи, ведут разведку и частными атаками улучшают свое положение.
3. В целях более успешного выполнения поставленных перед фронтом задач и более плотного занятия обороны я решил: путем перегруппировок усилить правый фланг фронта и особенно прочно занять направления Белгород, Обоянь; Белгород, Короча; Волчанск, Новый Оскол. Создать большую глубину обороны, для чего занять войсками не только главную оборонительную полосу, но также промежуточные и тыловые рубежи и иметь сильные ударные группы для производства контрударов и перехода в контрнаступление.
4. Приказываю: командирам всех степеней, их штабам и политработникам сосредоточить все усилия на быстрейшем укомплектовании, довооружении и полном восстановлении боеспособности войск. Проявить для этого кипучую энергию с тем, чтобы к 10.4.1943 г. иметь дивизии, полностью вооруженные и доведенные до 7–8 тысяч человек, стрелковые бригады до 5 тысяч человек, а все прочие средства усиления также привести в полную боеспособность. Немедленно развернуть во всех частях и соединениях интенсивную боевую подготовку»[56 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 1.].
В документе ясно обозначены три главных направления, на которых, по мнению командования фронтом, немцы наиболее вероятно нанесут главный и вспомогательный удары. Однако, судя по имеющимся документам с момента стабилизации обстановки в конце марта и до начала боев, Н.Ф. Ватутин считал, что если наступление начнется, то главные силы ГА «Юг» будут действовать у дороги Белгород – Обоянь (или Обоянское шоссе), т. е. через полосу 6-й гв. А. Это был самый короткий и удобный путь из района Белгорода к Обояни и далее на Курск, здесь же находились два из четырех самых крупных танкопроходимых «коридоров» (с пропускной способностью дивизии и выше): шоссе Белгород – Обоянь и участок Томаровка – Обоянь. А вспомогательный удар, по его мнению, вероятно, должен был быть нанесен по 7-й гв. А. Поэтому уже в приказе № 0093 командармам И.М. Чистякову и М.С. Шумилову поручалось принять на усиление из состава фронта ряд соединений и оперативно привести их в порядок:
«в) Командующему 21-й А принять дополнительно в состав армии 160-ю сд, четыре иптап, две ибр, три инжбат.
Прочно удерживать занимаемый рубеж с передним краем по линии Сумовская, Дмитриевка, Черкасское, Триречное, Ново-Александровка, Березов, Ерик, Шопино, Черная Поляна.
Построить оборону и создать группировку согласно прилагаемой карте. Обеспечить стык с 40-й и 64-й А.
Подготовить сильный фланговый огонь перед правым флангом 64-й А.
На левом фланге армии немедленно вынести передний край главной оборонительной полосы на линию Шопино, Черная Поляна, сменив незамедлительно на этом участке части 64-й А.
Путем последовательного проведения отлично подготовленных частных атак постепенно вынести передний край обороны на линию: Трефиловка, Зыбино, Томаровка, Быстрый, южн. окр. Белгорода и на всем фронте создать предполье. При проведении частных атак не ослаблять и не нарушать системы огня и обороны на переднем крае главной оборонительной полосы. План частных атак представить мне на утверждение к 12.00 2.4.1943 г.
Штарм – Кочетовка.
Разгранлиния слева: (иск.) Велико-Михайловка, Нечаево, Щелино, Черная Поляна.
г) Командующему 64-й А – принять дополнительно в состав армии 8-ю ибр…
