скачать книгу бесплатно
Прочно удерживать занимаемый рубеж с передним краем по вост. берегу р. Сев[ерский] Донец от Черная Поляна до (иск.) 1-е Советское и ни в коем случае не допустить переправы хотя бы одиночных солдат противника через р. Сев[ерский] Донец… Волчанск подготовить к обороне и иметь в нем сильный гарнизон от 36-й гв. сд.
Обеспечить стык с 21-й А и армией Юго-Западного фронта. Построить оборону и создать группировку сил согласно прилагаемым картам…
Штарм иметь – Протопоповка»[57 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 2.].
Таким образом, как следует из приказа № 0093, главные усилия генерал армии решил сосредоточить на укрепление 164-километрового участка центра и левого крыла фронта (68 % от общей протяженности его передовой линии). К июлю 1943 г. здесь будет находиться 83 % всех стрелковых дивизий, до 90 % танков и САУ и более 86 % артиллерии фронта[58 - Габов С. Саперы огненной дуги. Воронеж, Центрально-Черноземное издательство, 1987. С. 47.]. Из 35 гвардейских и обычных стрелковых дивизий, которыми к началу июля 1943 г. будет располагать Воронежский фронт, на главной полосе (в первом эшелоне армий) Н.Ф. Ватутин развернет 17, оставшиеся 18 – на второй, тыловой и в резерве. Следовательно, на одну дивизию в среднем будет приходиться 14,5 км фронта обороны. Учитывая особенности местности на танкоопасных направлениях, участки некоторых соединений будут сокращены до 12–13, а на второстепенных увеличены до 16–20 км. Боевой и численный состав 6-й гв. А, занимавшей оборону на направлениях главного удара ГА «Юг», приведены в таблице № 2.
При планировании отражения удара на Курск важным и, как покажут дальнейшие события, очень эффективным решением стало использование для удержания рубежей стрелковых соединений не только танковых частей НПП, но и крупных подвижных соединений и объединений. Весной Ставка ВГК каждому из фронтов, оборонявших выступ, передала по одной танковой армии и два отдельных танковых корпуса. С момента перехода Воронежского фронта к обороне в первом эшелоне танковых войск находились отдельные танковые полки, бригады и самоходно-артиллерийские полки, они подчинялись заместителю командующего общевойсковыми армиями по БТ и МВ. В апреле – мае в некоторых армиях их передали командирам дивизий первого эшелона (на главной полосе) в качестве подвижного резерва и разрешали их использовать в противотанковых опорных пунктах как неподвижные ОП. Наибольшим их числом располагала 7-я гв. А: три полка (один тяжелый), две бригады и два сап (один тяжелый). Связано это было с тем, что на местности, где оборонялась армия Шумилова, использовать крупные соединения было затруднительно, поэтому существенные силы бронетехники передали именно в стрелковые дивизии для НПП, хотя как один из вариантов здесь планировалось задействовать и 2-й гв. Ттк, но в крайнем случае. Полосу 6-й гв. А изначально готовили для отражения главного удара, поэтому переданные И.М. Чистякову весной два танковых полка (230-й и 245-й отп), одна бригада (96-я отбр) и один сап (1440-й сап) рассматривались лишь как усиление пехоты на основных направлениях главной полосы на первые 1–2 дня операции. Главные же силы бронетехники предполагалось развернуть за спиной гвардейцев. Во второй половине мая было принято решение о том, что с началом боев на вторую полосу армии должны выйти 1-я ТА, 2-й гв. Ттк и 5-й гв. Стк. К этому времени они считались вторым эшелоном танковых войск, располагались на расстоянии 32–50 км от переднего края главной полосы и подчинялись непосредственно командующему фронтом, составляя ударную группу для нанесения контрударов. «Второй, бронетанковый, эшелон обороны был основным маневренным ударным средством, – писал участник Курской битвы маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян. – С его помощью советское командование рассчитывало изменить и изменило ход оборонительного сражения в свою пользу. Использование крупных соединений и объединений бронетанковых войск при ведении оборонительной операции для удержания полосы обороны в глубине – второй и тыловой оборонительных полос общевойсковых армий – было новой формой оперативного применения танковых войск, резко увеличивало устойчивость оперативной обороны и позволило отражать атаки крупных танковых масс противника»[59 - Бабаджанян А.Х. Дорогами победы. М., Воениздат, 1981. С. 126.].
Второй главной задачей после разработки плана операции, решение которой занимало значительную часть времени командующего весь подготовительный период к отражению вероятного удара вермахта, стала разработка системы полевой обороны и ее строительство. С мая, как уже упоминалось, она начнет трансформироваться в глубокоэшелонированную, поэтому масштаб фортификационных работ и контроль за ними заметно возрастет. Основными ее элементами станут три армейские полосы общей глубиной от 30 до 50 км:
1. Передний край главной полосы, которая начала укрепляться с начала апреля, проходил по рубежу, достигнутому в конце марта. Она имела протяженность по начертанию переднего края 245 км.
2. Вторая полоса (передний край) пролегала по линии: Любимовка, Басовка, Олешня, Тарасовка, Вел. Рыбица, Стрелки, Угроды, Репьяховка, Семейная, Ракитное, Васильевка, Алексеевка, Дмитриевка, /иск./ Петровский, Сажное, Шляховое, Мясоедово, Шебекино, Поклонное (?). Ее общая протяженность равнялась 216 км.
3. Третья (тыловая) армейская, протянувшаяся на 250 км, шла через: Малая Локня, Суджа, Уланок, Камышное, Пресечное, Корочка, Обоянь, Шипь, Богородецкое /иск./, Тетеревино, Жимолостное, Новоселовка, Выползовка, Мазикино, Сороковка, Прудки, Основка, Белянка, Рыбалка, Ефимовка, Нечаевка[60 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 1, 2.].
Тогда же за армейскими полосами начнется строительство трех оборонительных (фронтовых) рубежей Воронежского фронта на глубину 180–200 км и первого стратегического рубежа восточнее Курского выступа (в районе р. Кшень) силами Степного военного округа, а по левому берегу Дона – еще и государственного рубежа обороны.
Кроме того, на случай вклинения противника в армейские полосы 40-й и 6-й гв. А было запланировано возвести отсечные и промежуточные позиции общей протяженностью 134 км, а также промежуточный рубеж для фронтового резерва (35-й гв. ск, 86 км) и фронтовой отсечный рубеж (125 км). В этой системе полос и рубежей обращает на себя внимание отсутствие отсечных позиций к югу от ст. Прохоровка в районах нахождения 69-й и 7-й гв. А, которые удерживали корочанское направление. Эту особенность в ходе реализации плана «Цитадели» успешно использует командование армейской группы Кемпфа: после прорыва главной полосы 7-й гв. А оно повернет основные силы на север, и они начнут «сматывать» слева оборону гвардейцев Шумилова.
Таким образом, к началу боев система обороны Воронежского фронта должна была иметь (и таковой стала) на всех направлениях не менее пяти полос, эшелонированных на глубину 100 км.
Подготовительный период к Курской битве в войсках Ватутина длился с 27 марта по 2 июня 1943 г. Его армии начали создавать оборону с расчистки территории, где они развернулись (к тому времени площадь фронта составляла 18 600 кв. км), приведения в порядок основных транспортных коммуникаций и восстановления инфраструктуры. Как выглядела эта местность после зимних боев, некоторое представление дает шифровка заместителя начальника Генштаба Красной Армии генерал-полковника А.И. Антонова от 10 апреля 1943 г. на имя начальника штаба фронта: «По данным Генерального штаба, армейские и фронтовые дороги на участках: Новый Оскол – Короча – Обоянь, Старый Оскол – Тим – Курск и др. находятся в трудно проходимом состоянии, а некоторые из них почти абсолютно непроходимы. В районе Старого Оскола и Тима большое количество неубранных человеческих и конских трупов, что может привести к заражению источников и распространению эпидемических заболеваний. В этих же районах большое количество разбитых танков, автомашин, снарядов и мин. Прошу проверить и принять срочные меры по устранению указанных фактов. Об исполнении донести»[61 - Русский архив. Великая Отечественная война. № 23(12(3)). М., ТЕРРА, 1999. С. 106.]. Даже в последние недели оккупации местное население занималось расчисткой дорог, но после отхода германских войск на отдельных участках они были заминированы, мосты взорваны, а затем пришла распутица и дороги превратились в непроходимые направления. Сбор трупов проводился и раньше, но только в селах, у колодцев и родников, т. к. транспорта не хватало, да и возникала проблема с их захоронением – земля была еще скована морозом. После получения директивы Генштаба эта работа была развернута уже на ином уровне. В частях начали формироваться похоронные команды, которым придавались транспорт и группы подрывников для подготовки братских могил. Инженерные части приступили к расчистке дорог и заготовке пиломатериала, а подразделения сборных пунктов аварийных машин из передвижных рембаз выдвинулись в поля для инвентаризации подбитой техники и организации ее эвакуации.
На начальном этапе фортификационных работ (март – апрель) командование армий обоих фронтов руководствовалось документом под названием «Краткие указания по устройству полевых оборонительных рубежей и очередности их строительства»[62 - ЦАМО РФ. Ф. 240. Оп. 2797. Д. 33. Л. 8–10.] (далее «Краткие указания»), который был утвержден начальником инженерных войск Красной Армии генерал-майором М.П. Воробьевым в марте 1943 г. и тогда же направлен в войска.
Н.Ф. Ватутин приказ № 0087/оп об инженерном оборудовании полосы обороны фронта подписал 27 марта, т. е. в момент, когда весна уже вошла в свои права и вся центральная часть советско-германского фронта «утонула» в непролазной грязи. Поэтому строительство рубежей, как и требовали «Краткие указания», было разделено на две части – первую и вторую очереди. К первой было отнесено возведение самого необходимого для отражения возможного удара противника:
«а) минирование основных танкоопасных направлений и подготовка мостов к взрыву по всей глубине обороны с максимальным использованием трофейных мин, ВВ, артснарядов и авиабомб;
б) устройство траншей с основными и запасными огневыми стрелковыми и пулеметными позициями и позициями ПТР с расчисткой обзора и обстрела;
в) оборудование основных и запасных позиций для артиллерии и минометов с простейшими укрытиями для расчетов и матчасти;
г) устройство противопехотных препятствий перед передним краем;
д) оборудование КП;
е) ДЗОТы на переднем крае для основных огневых средств;
ж) колонные пути и колейные дороги, обеспечивающие подвоз в войсковом звене в период распутицы»[63 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 13, 14.].
Сроки исполнения в приказе были установлены жесткие, этого требовала крайне сложная оперативная обстановка. Работы было необходимо завершить:
– на главной полосе – до 5 апреля,
– на второй, на главных направлениях – до 5 апреля, все – до 15 апреля,
– на промежуточных рубежах – до 5 апреля,
– на тыловой армейской полосе и отсечных позициях к 15 апреля,
– на первом фронтовом рубеже, на главных направлениях до 15 апреля, все – до 25 апреля.
Ко второй очереди было отнесено оборудование:
«а) ложных позиций и районов;
б) подбрустверных блиндажей, убежищ, землянок;
в) дополнительных позиций для всех огневых средств;
г) развитие ходов сообщения в глубину и по фронту;
д) усовершенствование траншей, окопов и огневых позиций артиллерии и минометов, бойницы, ниши, водоотвод, одежда крутостей;
е) устройство противопехотных препятствий в глубине обороны и на флангах батальонных районов и опорных пунктов;
ж) устройство ДЗОТов для основных огневых средств в глубине обороны»[64 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 15.].
Однако из-за ряда крупных проблем, о которых скажу ниже, эти усилия не могли и не достигли требуемых результатов. Поэтому не только первые мероприятия по укреплению занятой территории в инженерном отношении, но и полномасштабное строительство батальонных районов было разделено на две очереди. Ключевым при делении работ являлось требование «тактико-фортификационная законченность и достижение определенной степени боеготовности батальонного района в результате окончания работ по каждой очереди»[65 - ЦАМО РФ. Ф. 240. Оп. 2797. Д. 33. Л. 9.]. Особенно ответственным был начальный этап первого периода, в ходе которого укреплялась территория перед главной полосой (предполье, нейтральная зона) и строились на ней позиции взводов первого эшелона будущего батрайона. В перечень того, что предстояло возвести в это время, входили: минные поля (всех типов) и противотанковые препятствия на ключевых направлениях, сооружения для огневых точек, командные пункты, одна линия траншей с ходами сообщения, одно убежище для личного состава на один опорный пункт. И все это должно строиться как можно быстро, от этого зависела прочность занятого рубежа, которая росла с той же скоростью, что и шли фортификационные работы и подходило пополнение в подразделения первой линии.
Однако в первой половине апреля оборудование армейских полос по всей Курской дуге шло крайне медленно. И на Воронежском фронте (в том числе и в 6-й гв. А) работы первой очереди к 25 апреля в запланированных объемах в большинстве своем не были выполнены. Основных причин этого было три, и все они объективные.
Во-первых, основная фаза распутицы завершилась лишь к 16–17 апреля, до этого момента земляные работы и минирование вести было очень трудно.
Во-вторых, вплоть до начала мая фронт не имел необходимого количества мин, колючей проволоки и взрывчатых веществ. Из-за этого в конце марта и весь апрель в основном устанавливались мины, снятые и привезенные со старых рубежей (Донской оборонительный рубеж), и трофейные артиллерийские снаряды, переделанные в фугасы. Вот, например, как складывалась ситуация с минированием в 6-й гв. А. К вечеру 29 марта ее части уложили в своей полосе всего 2500 противотанковых мин. А чтобы прикрыть хотя бы передний край, ей не хватало 13 000 ПТМ. Противопехотных мин в армии не было вообще, их минимальная потребность составляла 8000 шт.[66 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2846. Д. 469. Л. 30.]. 8 апреля Н.Ф. Ватутин сообщил И.М. Чистякову, что специально для него по железной дороге перебрасываются 12 000 ПТМ, 18 000 ППМ, 6500 больших и 8000 малых лопат[67 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2846. Д. 469. Л. 44.]. Пока же генерал армии предложил в качестве противотанкового резерва 27-й батальон собак – истребителей танков. Командарм не раздумывая сразу же согласился, обстановка заставляла с готовностью принимать и эти крохи. Обещанное же инженерное имущество подошло лишь во второй половине апреля. Поэтому сплошное минирование и серьезное укрепление танкоопасных направлений армии начали лишь с мая.
В-третьих, инженерные подразделения и дивизионного, и армейского подчинения не были полностью укомплектованы людьми, что заметно снижало их возможности и скорость работы. Кроме того, они задействовались на расчистке местности и восстановлении транспортной инфраструктуры (мостов, переходов, заготовке стройматериалов). Личный состав стрелковых дивизий активно занимался строительством, но после зимних боев их части были малочисленными, красноармейцы изможденными из-за нехватки продовольствия и витаминов, а пополнение еще не поступило. Командование армий, в частности 6-й гвардейской, стремясь выдержать план строительства хотя бы на главной полосе, направляло часть личного состава дивизий второго эшелона на помощь впередистоящим соединениям. Например, даже в первой половине мая 1500 человек из 51-й гв. сд работали в 52-й гв. сд на оборудовании ПТ-рва[68 - ЦАМО РФ. Ф. 872. Оп. 1. Д. 27. Л. 6.].
Местное же население со второй половины апреля привлекать в помощь войскам было запрещено, оно занималось возделыванием полей и посевом, будущий урожай должен был обеспечить продовольствием и тыл, и войска фронта. Именно в силу этих причин в первой половине апреля достичь значительных объемов строительства было невозможно.
Определенное отрицательное влияние на темпы фортификационных работ (хотя и не столь значительное, как проблемы, перечисленные выше) оказывало присутствие на местности, где проходили армейские полосы, значительного числа гражданского населения (несколько десятков тысяч человек). 25 апреля решением Ставки ВГК была уточнена 25-км тактическая полоса Воронежского фронта, из которой его было необходимо выселить. Делалось это по трем главным соображениям. Во-первых, ведение активных боевых действий предполагалось на всю глубину полосы, поэтому, чтобы сохранить жизнь оставшимся в селах детям, женщинам и старикам, их и эвакуировали в тыл. Во-вторых, это было необходимо для пресечения разведывательно-диверсионной деятельности спецгрупп абвера и предотвращения ими сбора данных о состоянии обороны и мест сосредоточения войск. В-третьих, на главной полосе Воронежского фронта все населенные пункты планировалось подготовить к круговой обороне, в их строениях, а также в машинно-тракторных станциях, располагавшихся обычно на окраинах, предстояло оборудовать огневые точки, а подвалы и корнехранилища подготовить для складирования боеприпасов и продовольствия. Но пока в них жили люди, войска не могли приступать к этой работе. Официальные же документы по отселению поступили, в частности в штаб 6-й гв. А, лишь в последних числах апреля, а эвакуация продолжалась весь май и даже часть июня.
Кроме того, было немало и субъективных причин, негативно влиявших на ход строительства, одна из главных – штабы армий и дивизий планы инженерного укрепления своих рубежей разрабатывали с большой раскачкой. Из-за волокиты и безответственности некоторых высокопоставленных офицеров войска в это время не получали самого необходимого для работы. Ощущалась нехватка инструмента (лопат, кирок, пил и топоров), не велся должный контроль со стороны штабов за работой командиров тактического звена по выбору позиций для своих подразделений, размещения важных инженерных заграждений и огневых точек. После начала систематических выездов офицеров штаба фронта и специально назначенных командиров в войска с середины апреля его командованию стало ясно, что, если ситуацию быстро не изменить, создать систему обороны в запланированных масштабах и отведенные сроки не удастся. Поэтому уже 20 апреля Н.Ф. Ватутин подписал приказ, в котором вскрывались выявленные недостатки, устанавливалось время для их устранения и развертывания по-настоящему масштабного оборонительного строительства.
Наряду с минированием, первым мероприятием войск Воронежского фронта по укреплению главной армейской полосы в конце марта стало оборудование постов боевого охранения и передовых отрядов дивизий первого эшелона. Они выставлялись во всех армиях, но только перед главной полосой, за исключением 7-й гв. А, где передовая линия проходила по реке Северский Донец, а первые траншеи по его левому берегу. Позиции БО выдвигались на 1–2 км вперед от главной полосы. Они готовились к круговой обороне, подходы к ним частично или полностью минировали противопехотными минами. В 6-й гв. А в одной дивизии, как правило, выставлялись 7–8 постов, каждый от 1 до 3 стрелковых взводов, усиленных тяжелым вооружением. Общее количество личного состава, привлекавшееся для БО и ПО в одном соединении, колебалось от 240 до 400 красноармейцев и младших командиров. Численность личного состава поста была разной и зависела от места его расположения: например, в 52-й гв. сд она колебалась от 21 до 96 человек, а в 37-й сд – от 15 до 50. В качестве усиления им придавались 1–2 станковых пулемета «максим», от 2 до 11 ручных ДП-27, 1–2 50-мм миномета, на танкоопасных участках – 2–4 орудия 45-мм ПТО и даже ПА или 82-мм миномет.
Предполье[69 - Предполье – укрепленная передовая полоса обороны впереди главной полосы или впереди укрепрайона. Его назначение – задержать наступающего противника, чтобы выиграть время для занятия траншейной сети личным составом, и измотать его в период подхода к оборонительной полосе. Глубина предполья может значительно колебаться.] перед всей главной полосой Воронежского фронта оборудовать было невозможно. В ходе мартовских боев между передним краем германских и советских войск существенные разрывы (до 6–7 км) образовались лишь в 38-й и 6-й гв. А. Именно в этих местах и было решено создать сильные узлы сопротивления – передовые отряды. В армии Чистякова они располагались на расстоянии 2–3 км от первой траншеи главной полосы, в оставленных селах, хуторах и на господствующих высотах. Как правило, это был усиленный стрелковый батальон (например, в 52-й гв. сд их численность колебалась от 420 до 472 чел.). К началу боев в 6-й гв. А их насчитывалось пять: в Бутово (67-я гв. сд), Драгунское (67-я гв. сд), у отметки «к. Стрелецкое» (52-я гв. сд), в 500 м южнее Яхонтова (52-я гв. сд) и в 1 км южнее с. Черная Поляна (375-я сд). Важной отрицательной особенностью ПО являлось отсутствие локтевой и огневой связи между собой и постами БО, которые располагались обычно уступом сзади от ПО на расстоянии от 1 до 2 км. Причем в ряде случаев БО тоже не имели огневой связи между собой. Это обстоятельство часто являлось причиной их гибели в период подготовки к Курской битве. 9 июня 1943 г. старший офицер Генштаба при штабе Воронежского фронта докладывал: «Промежутки между взводными опорными пунктами боевого охранения в большинстве случаев никем не охраняются, в результате чего 18 мая на участке 71-й гв. сд противник, просочившись в промежутки между боевыми охранениями, перерезал связь БО с батальоном, уничтожил большую часть БО и увел в плен 7 человек. Патрулирование перед фронтом БО в промежутках между ними и главной полосы обороны не организовано. Дерево-земляные сооружения в опорных пунктах БО не обеспечивают личного состава от поражения. Узкие щели и бомбоубежища для укрытия пехоты в траншеях отсутствуют, в результате чего прямым попаданием одного снаряда 23 мая уничтожено 5 человек БО 210-го гв. сп 71-й гв. сд. Промежутки между взводными БО не минированы, проволочные заграждения и МЗП в промежутках отсутствуют, не все БО обеспечены противотанковыми и противопехотными препятствиями и минными полями с фронта»[70 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 365. Л. 73.].
Кроме того, сначала не везде готовились запасные позиции для постов БО, их личный состав не получал четких и ясных инструкций о путях отхода, мало выделялось боеприпасов (на винтовку 100–150 патронов, на пулемет 3–6 дисков, на миномет – мин на 30 минут боя). Все это могло, и в ряде случаев приводило к полному или частичному уничтожению личного состава поста артогнем, а в случае нападения численно превосходящего противника последний на плечах отходившего БО врывался в главную полосу обороны. Ряд из этих недочетов к началу июля будет устранен, и посты БО в основном справятся с поставленными перед ними задачами по всему фронту 6-й гв. А. Этому будет способствовать в основном правильно разработанная система их поддержки артогнем. В одной дивизии для прикрытия выделялись в среднем 4–6 батарей на пост БО и до 2 дивизионов – на ПО. Позиции их орудий обычно располагались в 1–2 км от переднего края главной полосы, вместе с тем готовились и запасные ОП непосредственно на переднем крае, в том числе и для «катюш». К июлю разведке 4-й ТА удастся установить не только места расположения ПО и БО, но и их боевой состав, однако ее штаб даст им неверную оценку, решив, что это первая позиция главной полосы 6-й гв. А. Именно с захвата постов БО и ПО 71-й гв. и 67-й гв. сд 4 июля 1943 г. войска Гота, по сути, приступят к реализации плана «Цитадель».
За линией постов БО и ПО шли три армейские полосы, на которых располагались главные силы (стрелковые дивизии, танковые и артсредства пяти общевойсковых армий) Воронежского фронта, это была основная часть его системы обороны. Перед первой линией траншей главной полосы вместе со сплошными минными полями были построены три линии колючей проволоки. Они использовались и как противопехотное средство, и как довольно эффективная сигнализация, особенно в ночное время. На проволочных нитях в разных местах развешивались различные металлические предметы: банки из-под консервов, пробитые котелки, гильзы и т. д. При попытке пройти через заграждение или снять его эти «колокольчики» издавали звон, сообщая дежурившим круглые сутки в «секретах» пулеметчикам о намерении противника.
Армейские полосы представляли собой батальонные районы, плотно выстроенные в цепочку, внутри которых находились опорные пункты (или узлы обороны), состоявшие из ротных районов, позиций батальонного резерва и средств усиления. Все опорные пункты приспосабливались к круговой противопехотной и противотанковой обороне. Стрелковые роты, согласно «Кратким указаниям», должны были готовить позиции (ротный район) на участке до 700 м по фронту и до 700 м в глубину, но на практике из-за нехватки сил в дивизиях этот показатель выдерживался далеко не всегда, как правило, рота получала для обороны большую территорию. Из-за этого не соответствовали нормам, установленным командованием инженерных войск, и батрайоны, даже на главной полосе. Например, в 6-й гв. А они имели протяженность в среднем 2–3,5 км по фронту и от 800 м до 1 км в глубину, хотя их фронт не должен был превышать 2 км. В каждом ротном районе (с учетом рельефа местности) выделялся один взводный опорный пункт, который имел важное тактическое значение и готовился для особо упорного сопротивления. Он являлся главным опорным пунктом роты. Два-три батальонных района, расположенные, как правило, в один, реже в два эшелона, сводились в полковые участки (4–7 км по фронту и 3–4 км в глубину), и к ним добавлялись позиции полкового резерва: стрелковая рота, рота автоматчиков, взвод ПТР, саперные подразделения. Три участка стрелковых полков составляли полосу обороны дивизии.
Стрелковые дивизии со средствами усиления на главной полосе фронта имели среднюю глубину обороны 6–7 км, что соответствовало требованиям боевых уставов пехоты. Общевойсковой резерв комдива составляли учебный батальон и спецчасти, которые обычно располагались на подготовленных позициях в 3–4 км от переднего края (на вероятных направлениях удара противника). На танкоопасных направлениях, в первую очередь в 6-й гв. А, к началу боя командиры ряда дивизий, в том числе 67-й гв. и 52-й гв. сд, получили спецрезервы: истребительно-противотанковые и танковые полки НПП, самоходно-артиллерийские полки, дивизионы тяжелой гаубичной артиллерии, зенитные полки и даже дивизионы РС («катюш»). За два года войны столь серьезное усиление соединениям первого эшелона было выделено впервые. «Исходя из рельефа местности и его тактической оценки, – докладывал в начале июня представитель Генштаба полковник М.Н. Костин о положении в 6-й гв. А, – передний край главной полосы обороны выбран правильно, за исключением некоторых участков. Извилистость рубежа, по которому проходит передний край, создает естественные огневые мешки и имеет благоприятные условия для создания косоприцельного фланкирующего и перекрестного огня»[71 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 365. Л. 71.].
Вместе с тем система главной полосы 6-й гв. А имела еще один существенный недостаток. Кроме уже отмечавшегося превышения размеров ротных и батальонных участков, все дивизии, удерживавшие ее, располагались в один эшелон, т. е. позиции всех трех их стрелковых полков были вытянуты в одну линию. В таких условиях сдерживать противника продолжительное время, особенно его танковые группы, они были не в состоянии. Это решение принималось под давлением объективных проблем: из-за нехватки сил фронт был вынужден нарезать полосы дивизиям больше, чем положено по уставу (14–15 км вместо 12 км), поэтому их полки обороняли участки протяженностью в среднем до 5–6 км. Что касается 52-й гв. сд, которая находилась на главном танкоопасном направлении, то ее полки «вытянуть в ниточку» Н.Ф. Ватутин приказал сознательно, чтобы именно у Обоянского шоссе втянуть главные силы ударной группировки немцев в подготовленный «капкан», о котором подробно смотри мою книгу «Курск-43. Как готовилась битва „титанов“»[72 - Замулин В.Н. Курск-43. Как готовилась битва «титанов». М., Яуза, 2019. С. 85–108.].
Вторая армейская полоса, в зависимости от начертания, проходила в 10–15 км от переднего края главной. Ее занимали войска все тех же четырех армий первого стратегического эшелона фронта (на 38-ю А приходилось 54 км, 40-ю А – 46 км, 6-ю гв. А – 60 км и 7-ю гв. А – 46 км), но их количество существенно отличалось: в 38-й А – только 37-я сбр и бригада учебных батальонов (правый фланг, рубеж: Викторовка – Махновка), в 40-й А танкоопасное направление Грайворон – Белое прикрывали две дивизии и одна иптабр, в 6-й гв. А – 90-я гв., 51-я гв., 89-я гв. сд, 27-я и 28-я иптабр, а также 227-й сп 183-й сд 69-й А (участок Воловуевка, Сажное, /иск./ Кривцово, Клейменово), в 7-й гв. А – три дивизии и одна иптабр. Каждая из дивизий второго эшелона обороняла фронт протяженностью от 15 до 25 км, в зависимости от важности направления и условий местности. Наибольшая плотность войск была создана в 7-й гв. и 6-й гв. А, к началу Курской битвы в последней протяженность дивизионных участков составляла 14–23 км, глубина – 5–6 км.
Из-за отсутствия достаточного количества сил в армии, с целью усиления дивизии первого эшелона И.М. Чистяков, с разрешения Н.Ф. Ватутина, каждой из них выделил общевойсковой резерв – по два стрелковых батальона за счет трех дивизий, занимавших вторую полосу, а из 90-й гв. сд вывел в 67-ю гв. сд еще и часть ее артполка. Это, безусловно, усилило первый эшелон, но существенно снизило укрепленность второго, т. к. находившиеся здесь 51-я гв., 89-я гв. и 90-я гв. сд не имели серьезных средств усиления, потому что Военный совет фронта был вынужден отдать приказ о выводе на вторую полосу армии Чистякова всю 1-ю ТА, стоявшую в тылу, на Обоянском направлении. Это решение было принято после утверждения плана Курской оборонительной операции в Кремле, когда стало ясно, что сил 6-й гв. А для удержания своей полосы, которая с большой вероятностью станет местом главных событий, не хватает и Ставка передаст 26 апреля 1-ю ТА в распоряжение Н.Ф. Ватутина, которая до этого момента находилась в прямом подчинении Ставки в качестве ее подвижного резерва.
Первые две полосы армий Воронежского фронта составляли тактическую зону их обороны. Она имела наиболее развитую систему траншей, ходов сообщения, огневых позиций и других инженерных сооружений и заграждений. Впервые за годы войны глубина этой зоны составила 15–20 км. На главной полосе находилась большая часть сил и средств и дивизий, и корпусов первого эшелона. В отчете инженерных войск фронта о состоянии его обороны к началу июля 1943 г. отмечалось: «Передний край главной полосы обороны в своем большинстве проходит по естественному рубежу (6-я гв. А), имея перед собой частью заболоченные, частью сухие с широкими долинами лощины, за исключением отдельных участков (7-й гв. А и правого фланга 38-й А), где передний край проходит по ровной местности. Расположение войск второй оборонительной полосы (в 6-й гв., в 40-й А и 7-й гв. А) такое, как и в главной полосе обороны, с той лишь разницей, что дивизии не имели ПО и соприкосновения с противником. Они имели большую возможность совершенствования обороны, поэтому сеть траншей, окопов и других сооружений развита больше. Здесь имеются выносные окопы на стрелковые пулеметные отделения, а также районы обороны взводов рот и даже батальонов, принимает более выраженный характер с наличием опорных пунктов и узлов сопротивления (90-я гв. и 51-я гв. сд). Обзор и обстрел аналогичен с передним краем главной полосы»[73 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 365. Л. 80.].
Третью армейскую полосу готовили лишь войска 40-й и 6-й гв. А, в 7-й гв. А и на левом крыле 6-й гв. А их тыловые полосы являлись главной полосой 69-й А, которая составляла второй эшелон фронта. В 40-й А она проходила от р. Псел по линии: Пены, Вышние Пены, и ее левая оконечность на участке с. Венгеровка подходила ко второй полосе 6-й гв. А, создавая как бы отсечный рубеж для 6-й гв. А. Всю тыловую полосу 40-й А занимала одна 184-я сд.
При выборе местности для строительства всех трех полос особое внимание уделялось естественным танконедоступным преградам (долинам мелких рек, заболоченным балкам и т. п.), которые в сочетании с инженерными заграждениями и сооружениями могли усилить оборону. Так, например, река Псел на разных участках имела ширину от 30 до 40 м, глубину 2,5–3,5 м и широкую заболоченную пойму, поэтому являлась существенным препятствием для бронетехники, особенно после дождей. Кроме того, ее правый берег был обрывистым, заметно выше левого, поэтому с него хорошо просматривались не только подходы к реке, но и часть второй полосы. Стремясь использовать это препятствие, командование фронтом решило оттянуть тыловую полосу 6-й гв. А на значительную глубину (до 15 км) от переднего края второй полосы, чтобы позиции третьей полосы проходили по правому берегу реки. Хотя было понятно – это решение потребует новых усилий и затрат, т. к. будет необходимо создать промежуточный рубеж: Картамышевка, Ивня, Курасовка, Шипь (впоследствии начертание его было несколько изменено), иначе большой участок не будет оборудован для обороны. В отчете по итогам летних боев под Курском офицер Генштаба при штабе 6-й гв. А подполковник Шамов писал: «Третий (тыловой) армейский оборонительный рубеж, состоявший из 36 батальонных районов, возведен инженерными батальонами и местным населением в полном соответствии с БУП-42[74 - Боевой устав пехоты, принятый в Красной Армии в 1942 г.]. Кроме того, между второй и третьей оборонительными полосами армии были подготовлены армейский промежуточный рубеж и ряд отсечных позиций, работы по оборудованию которых были произведены до начала операции на 77 %»[75 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 235. Л. 9.].
69-я А, как уже отмечалось, находилась во втором эшелоне, ее полоса обороны проходила от р. Псел у с. Васильевка до левой границы Воронежского фронта в районе Ефремовки и имела протяженность 120 км. На ней были развернуты пять дивизий в один эшелон, т. е. на одно соединение в среднем приходилось 22–28 км (в зависимости от значимости направления), что примерно в 2 раза больше нормы. Кроме того, к началу июля 1943 г. степень готовности сооружений и заграждений ее полосы составляла примерно 65 % от плана. Однако командование фронтом кардинально изменить ситуацию было не в состоянии, сил для этого не имело. Да и приказ Москвы был однозначным: дальше второй армейской полосы противник пройти не должен. Это обстоятельство станет одной из причин того, что советские войска (в первую очередь подходившие резервы Ставки) на третьей полосе будут нести значительные потери и на отдельных участках не смогут удержать свои позиции, хотя теоретически силы у них для этого будут.
При строительстве батальонных районов на всех армейских полосах основные усилия направлялись на возведение их главных объектов: сооружения для огневых средств, противотанковые и противопехотные препятствия перед передним краем и на флангах, КП, траншеи, ходы сообщения и убежища для личного состава. Как правило, первая линия траншей главной полосы занималась автоматчиками и истребителями танков. Поэтому основными огневыми сооружениями на ней были противоосколочные гнезда для стрелков, а для пулеметов – дерево-земляные огневые точки (легкого и усиленного типа), которые располагались обычно во второй линии траншей. Согласно «Кратким указаниям», расположение ДОТов и ДЗОТов должно было удовлетворять трем основным требованиям:
«1. Использование всех огневых средств батальона в борьбе за передний край и для создания перед ним косоприцельного и перекрестного огня в полосе шириной 400 м.
2. Фланкирования и прострела всех подходов к препятствиям (сооружениям) при расположении самих огневых средств в этих препятствиях.
3. Возможность организации флангового и косоприцельного огня и в глубине обороны»[76 - ЦАМО РФ. Ф. 240. Оп. 2797. Д. 33. Л. 9 обр.].
К началу июля 1943 г. на главной полосе 6-й гв. А было оборудовано в среднем по 6-7 ДЗОТов на 1 км фронта. Они представляли собой деревянный сруб размером 2?2 м, почти полностью заглубленный в землю, накрытый несколькими накатами бревен диаметром 12-15 см с прослойкой земли между накатами. В зависимости от количества накатов они делились на легкие и усиленные. Передняя стенка, где располагалась амбразура, делалась двойной, а между ее бревнами тоже засыпалась земля. Обычно такие огневые точки готовились под станковые пулеметы (реже ручные) на труднодоступных высотках или в складках местности с целью перекрыть огнем определенный участок или усилить огонь стрелковых подразделений, располагавшихся впереди.
Относительно много на главной полосе к началу боев войсками Чистякова было оборудовано выносных огневых позиций для пулеметов «максим». Они представляли собой открытые окопы с площадкой, располагавшиеся перед первой линией траншей на расстоянии 100–150 м, хорошо замаскированные от воздушного и наземного наблюдения и имевшие в качестве укрытий для номеров щели или блиндажи. Расчеты до начала общего наступления немцев себя не выдавали, вели лишь наблюдение, а пулеметчики менялись только ночью. Их основной задачей являлось: после перехода противника в общее наступление открыть внезапный фланговый или в крайнем случае фронтальный огонь и, нанеся ему большие потери, сорвать первую атаку[77 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2845. Д. 227. Л. 3–5, 8, 9.].
Важнейшим показателем эффективности системы полевой обороны считалась плотность пехотного огня. К началу Курской битвы в войсках первого эшелона Воронежского фронта, в том числе и 6-й гв. А, теоретически этот показатель был довольно высоким: на один погонный метр в дивизиях на главном направлении 9–10 пуль в минуту, на второстепенных – 6–7 пуль. Однако из-за того, что батальонные, полковые и дивизионные резервы находились в глубине полос, возникала зона в 300–400 м с реальной плотностью огня перед передним краем на главном направлении 4–6 пуль, на второстепенном – 3–4. Это была существенная проблема, она заметно снижала прочность рубежа, но до начала Курской битвы исправить ситуацию не удастся. Этот фактор, наряду с уже отмеченными проблемами, окажет свое негативное влияние на ход боевых действий в первый день оборонительной операции.
Из всего перечисленного выше наиболее трудоемким стало строительство сети траншей, соединенных между собой ходами сообщения. Со второй половины апреля 1943 г. в советских руководящих документах прослеживается изменение взглядов на то, какими должны быть траншеи. Еще в марте в «Кратких указаниях» допускались их различные варианты по глубине: «Траншеи и ходы сообщения возводятся глубиной для движения согнувшись, а на участках второстепенного значения – для переползания….Если хода сообщения направлены примерно вдоль фронта и приспособлены к обороне, они называются траншеями»[78 - ЦАМО РФ. Ф. 240. Оп. 2797. Д. 33. Л. 9.]. А в конце апреля – начале мая подход кардинально поменялся, поступил приказ: траншеи и ходы сообщения на всех армейских полосах должны быть в полный профиль. Кроме того, если раньше требовалось, чтобы после завершения работ второй очереди в батрайоне было не менее двух линий траншей, то теперь три и более: первая по переднему краю, вторая в 150–200 м от него, и т. д.[79 - ЦАМО РФ. Ф. 240. Оп. 2797. Д. 33. Л. 9 обр.] Это будет одним из первых важных шагов к переходу от обычной к глубокоэшелонированной обороне. С этого момента командование фронтов на Курской дуге все усилия нижестоящих штабов будет направлять на их активное развитие и по фронту, и в глубину. Благодаря этому к началу боев «жиденькие» полосы с полупрофилем превратятся в густую сеть глубоких траншей и ходов сообщения, переплетенных между собой. К июлю на некоторых участках главной полосы (например, на участке 22-го гв. ск 6-й гв. А) будут вырыты 4 линии полнопрофильных траншей. Вторая линия, как и требовалось в «Кратких указаниях» (в зависимости от рельефа), находилась в 150–200 м от первой, расстояние между второй и третьей траншеями составляло 200–250 м, и между третьей и четвертой – 150–200 метров. Таким образом, траншейная сеть охватывала всю глубину ротных и батальонных районов. В системе траншей оборудовались специальные дополнительные укрытия для личного состава: щели, ниши, подбрустверные блиндажи (лисьи норы). В результате каждая стрелковая дивизия на главной полосе в среднем имела до 70 км траншей и ходов сообщения. Они станут и надежным укрытием от ударов артиллерии и авиации, и обеспечат быстрый и скрытный маневр пехоты по фронту и из глубины. Кроме того, разветвленная сеть затруднит немцам вскрытие системы огня.
Для того чтобы читатель представил, чем занимались войска Ватутина на первом этапе создания системы обороны, т. е. в середине весны 1943 г., какое место занимала в их повседневной жизни фортификационная работа и ее объем, процитирую доклад начальника штаба 22-го гв. ск 6-й гв. А полковника И.П. Нагаткина:
«Доношу, что за период 15–28.4.43 г. итоги боевых действий частей корпуса следующие:
1. Противник за период 15–28.4.43 г. активности не проявлял, вел редкий ружейно-пулеметный и периодический беспокоящий артминометный огонь по боевым порядкам передовых частей и производил окопные работы. На участке 219 гв. сп 71 гв. сд 18.4.43 г. предпринял разведку боем силой до двух рот, которая была отбита силами ПО. Авиация противника ежедневно производила разведполеты, частично с попутным бомбометанием.
…3. 71 гв. сд 18.4.43 г. в районе Новая Горянка были взяты документы у убитого солдата, принадлежащего к 11-й роте 678 пп 332 пд.
67 гв. сд в районе севернее Казацкое взят один пленный, который скончался, по документам установлена принадлежность к 6-й роте 2-го батальона 339 пп 167 пд. Из записной книжки видно, что данная дивизия сменила дивизию «Великая Германия» 22.3.43 г.
90 гв. сд за период 15–28.4.43 г. разведывательной деятельности не вела.
4. 71 гв. и 67 гв. сд провели сбор снайперов, пулеметчиков, расчетов ПТР. Проведены занятия с командирами полков, начальниками штабов полков, командирами батальонов, рот и взводов. С рядовым составом занятия по боевой подготовке проводились по 6 часов ежедневно, одновременно производились оборонительные работы.
90 гв. сд: проведены 12-дневные сборы заместителей командиров рот, 5-дневные сборы наблюдателей, 5-дневные сборы по подготовке расчетов ДШК, 5-дневные сборы ручных и станковых пулеметчиков, 4-дневные сборы командиров полков. До 24.4.43 г. личный состав дивизий работал на оборонительных сооружениях, с комсоставом проводились занятия по БУП, с 24.4 в четные дни проводились занятия по боевой подготовке, в нечетные дни продолжались оборонительные работы.
5. С 15 по 28.4.43 г. построено оборонительных сооружений:
[80 - ЦАМО РФ. Ф.335. Оп.5113. Д.421. Л.8, 8обр.]
Масштабные земляные работы проводились в течение всей весны и первого месяца лета с большим напряжением сил всего личного состава фронта и гражданского населения, проживавшего на этой территории. И.М. Чистяков вспоминал: «Итак, мы приступили к строительству своих оборонительных рубежей. Траншеи и ходы сообщения были глубокие – один метр семьдесят сантиметров, копали, строили блиндажи и укрытия, готовили позиции для огневых средств. Работы было много. Армия занимала 64 км по фронту, и по всему фронту можно было ожидать наступления; болот и лесов, так называемых пассивных участков, неудобных для наступления, здесь не имелось… Войска работали день и ночь. Причем особая сложность состояла в том, что на первых позициях бойцы копали в целях маскировки только в ночное время… Казалось бы, с марта по 1 июля накопано было много, но известно, что у работ на оборонительных рубежах начало есть, а конца не бывает. Когда же в конце июня мне позвонил командующий фронтом Н.Ф. Ватутин и спросил: „Ну как, закончили работу?“, я мог только ответить: „Конца-краю нет, роем, как кроты, день и ночь“»[81 - Чистяков И.М. Служим Отечеству. М., Воениздат, 1975. С. 136.]. О размахе фортификационного строительства по всей полосе 6-й гв. А можно судить по следующим цифрам: здесь было отрыто более 700 км траншей, ходов сообщения и окопов, сооружено около 90 км противотанковых препятствий, установлено 110 км проволочных заграждений, переоборудовано и вновь построено около 100 мостов, свыше 1300 НП и КП, 6800 блиндажей, землянок и убежищ[82 - Габов С. Саперы огненной дуги. Воронеж, Центрально-Черноземное издательство, 1987. С. 52.].
Ключевой особенностью обороны обоих фронтов, удерживавших Курский выступ, являлись ее противотанковый характер и организованность ее на всю армейскую глубину. Связано это было с ясным пониманием советским командованием, что главным средством для преодоления их рубежей противник изберет массированный удар бронетехникой. Основу системы составляли противотанковые опорные пункты (ПТОП), в которых главным средством борьбы с танками и штурмовыми орудиями должны были стать артиллерия и развитая система инженерных заграждений и препятствий. ПТОП представлял собой хорошо замаскированные огневые позиции на 6–12 орудий с широким сектором обстрела и таким же числом ПТР. От огня мотопехоты их расчеты прикрывались автоматчиками (до взвода). На наиболее опасных направлениях количество орудий увеличивалось до 30, а ПТР – до 32.
На Воронежском фронте ПТОПы, как правило, располагались в ротных или батальонных районах. Командовал таким пунктом командир истребительно-противотанкового (или артиллерийского) полка, но, как покажут июльские бои, это решение оказалось неудачным. За участок обороны отвечал командир стрелкового полка, но он не имел прямого влияния на командира ПТОПа. Командир иптап, в свою очередь, не всегда знал ситуацию на участке стрелковых частей и мог принимать решение лишь на основе визуальной оценки обстановки. Более удачно будет решена эта проблема на Центральном фронте. Там ПТОПы расположили на участках стрелковых полков и объединяли в противотанковые районы (ПТОР). Их комендантом назначался командир стрелкового полка, а его заместителем командир артполка.
На главной полосе 6-й гв. А в начале Курской битвы было создано 20 ПТОПов, в том числе шесть (№ 1–6) в полосе 71-й гв. сд, четыре (№ 7–10) – в 67-й гв. сд, столько же (№ 11–14) – в 52-й гв. сд и три (№ 15–17) – в 375-й сд. На ее второй полосе их было 11. А в районе Васильевка, Коровино, Черкасское, Каменный Лог, Козьмо-Демьяновка, Шопино, Хохлово и Дальняя Игуменка были оборудованы ПТОРы, которые находились в прямом подчинении командиров дивизий.
Огонь ПТОПов усиливали гаубичные полки и дивизионы, расположенные на закрытых огневых позициях. На танкоопасных направлениях предусматривалось ведение подвижного и неподвижного заградительного огня (ПЗО и НЗО), который позволял сбивать темп общего наступления противника. Он не только расстраивал боевые порядки атакующих, но, прежде всего, отсекал мотопехоту от танков и наносил ей значительные потери. Лишенные поддержки пехоты, экипажи танков обычно прекращали атаку или отводили машины на безопасное расстояние и, используя возможности орудий и прицелов, начинали вести методичный огонь с дистанции 1000–1200 м по позициям артиллерии. Вместе с тем вся гаубичная и пушечная артиллерия готовила рубежи и позиции для ведения огня по танкам прямой наводкой. Количество орудий и минометов в армиях Воронежского фронта на 4 июля 1943 г. приведено в таблице № 3 (в ее основе – данные из отчета штаба артиллерии фронта).
Все позиции ПТОПов (основные, запасные и ложные) оборудовались только личным составом батарей. Поэтому в ходе подготовки к боям не только пехоте, но и артиллеристам пришлось перелопатить не одну тонну родной земли. Приведу выдержку из диалога писателя К.М. Симонова с бывшим командиром противотанкового орудия кавалером трех орденов «Слава» М.П. Бадигиным во время съемок многосерийного документального фильма «Солдатские мемуары»:
«Бадигин: Самое трудное на войне – это труд, подчас физически изнуряющий труд, прежде чем тебе придется воевать, идти в атаку… Это даже легче подчас, чем вот этот труд. По расчетам, скажем, чтобы 45-мм пушку окопать, надо около тридцати кубов земли вынуть, а 76-мм – уже пятьдесят шесть кубов. Если по мирным расчетам, это два дня работы. А без расчета – надо было успевать к утру. Вот таким образом.
ТАБЛИЦА № З. Количество артиллерийских орудий, минометов и противотанковых ружей на Воронежском фронте по состоянию на 4 июля 1943 г.[83 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 421. Л. 4.]
Симонов: И сколько человек занимали на это?
Бадигин: Семь человек – для 76-мм пушки и шесть – для 45-миллиметровой. На одного человека всего-то разница, но копать надо больше в два раза. Копали столько, сколько десяткам людей, может, не придется за всю жизнь перекопать земли… Такое, скажем: встали на огневую позицию, командующий, например, решил сместить на километр вправо. Опять надо копать, пятьдесят шесть кубов земли выбрасывать. Не успел докопать – говорят: влево пять километров. Снова копать. И вот иногда перебрасывают так полмесяца – и копаешь… Просто уже и морально, и физически выдыхается солдат, выдыхается, не может. Но тем не менее задачи стоят, это война. Не окопался – это гибель. Значит, находили в себе все-таки силы и копали. И знаете, ведь только окопавшись, можно было рассчитывать на победу на своем участке. Не окопался – долго не продержишься. Тебя сметет вихрь.
Сначала, как правило, роются ровики для укрытия, а потом только – площадка под орудие. Стоит только два штыка вырыть, ты уже можешь лечь, в землю спрятаться – тут уже не опасно. И правило такое было – никем не заведено, но мы его твердо выполняли: ровик отроешь обязательно на том месте, если такое место есть, где след мины или снаряда разорвавшегося. Потому что мы сами, артиллеристы, знаем, что дважды в одно место снаряд исключительно редко попадает. Поэтому каждый облюбовывает место и там ровик делает, где оставил след немецкий снаряд. Тогда надежно можешь себя чувствовать»[84 - Симонов К.М. Солдатские мемуары. М., Искусство, 1985. С. 111, 112.].
9 июня 1943 г. полковник Костин докладывал в Москву о состоянии артиллерийского обеспечения главной полосы Воронежского фронта: «Артпозиции в большинстве своем расположены хорошо, дают возможность быстрого маневра огнем и колесами. Расположение артпозиций глубоко эшелонировано, на переднем крае в ПТОПах расположены 45-мм орудия, 76-мм полковой артиллерии (ПА) и частично 76-мм дивизионной артиллерии (ДА), как правило, на открытых позициях. За ПТОПами расположена дивизионная артиллерия и приданные для усиления артчасти, имеющие запасные огневые позиции для выдвижения вперед и назад. За ДА расположена дальнобойная крупнокалиберная артиллерия. Общая глубина эшелонирования артиллерии достигает 15 км.
Артиллерия имеет хорошо оборудованные и замаскированные огневые позиции, блиндажи и щели для личного состава. Артиллерийские огневые позиции (ОП) имеют прикрытие, состоящее из стрелковых частей и автоматчиков, а также прикрытие расчетами противотанковых ружей, но недостаточно обеспечены искусственными противотанковыми и противопехотными препятствиями.
Как правило, стрелковые дивизии имеют кочующие батареи, которые ведут огонь по заранее разработанному плану. В полосе каждой дивизии имеются 10–15 ложных ОП, на некоторых из них производится имитация, вызывающая огонь противника. Огни, репера и рубежи артиллерии пристреляны, и имеются схемы огней и таблицы вызова огня… Наибольшая насыщенность огневыми средствами падает на 7-ю гв. и 6-ю гв. армии, которые расположены на наиболее вероятных направлениях действий противника»[85 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 365. Л. 75.].
Из перечня основных искусственных противотанковых препятствий, которые применялись в Красной Армии, к началу июля 1943 г. на армейских полосах Воронежского фронта были возведены все (ров, эскарпы, брустверные контрэскарпы, заболачивание местности, завалы и «волчьи ямы»), кроме бетонных надолбов и обводнения. Жесткую увязку их с минными полями и огнем всех видов вооружения советское командование рассматривало и как наиболее эффективный способ срыва вражеских атак, и оптимальную форму истребления, прежде всего танков, в системе оборонительных позиций. Одновременно минно-взрывные заграждения были тесно увязаны с естественными преградами. Для этого до начала боев проводилась масштабная работа не только по их массовой установке перед передним краем главной полосы и перехвату танкопроходимых направлений в глубине обороны, но и создавались поля со спецтехникой (управляемые) на всех удобных участках и, прежде всего, в районах крупных дорог, в частности полностью была «нафарширована» ими трасса Белгород – Обоянь, а также участок дороги Томаровка – Быковка, занятый советскими войсками.
Однако из всей номенклатуры минно-взрывных заграждений наиболее эффективными считались глубокие минные поля. Их особенностью являлись относительная дешевизна и простота в эксплуатации. При прорыве рубежа «тихая смерть», как именовали мины экипажи танков, давала обороняющимся жизненно важное время для перегруппировки сил и подтягивания тактических резервов. К июлю 1943 г. в полосе фронта впервые за годы войны плотность мин на танкоопасных направлениях достигла 1400–1600 единиц на 1 км. При их установке учитывался прежний опыт, в том числе и неудачный. Например, такой: минные поля в глубине обороны более эффективны, чем перед передним краем главной полосы: на один подорвавшийся танк на переднем крае приходилось примерно 350–400 заранее выставленных ПТМ, а в глубине эта цифра уменьшалась до 150 и даже 120. Такая разница объяснялась тем, что минирование на второй и третьей полосах происходило уже на выявленных направлениях наступления неприятеля. Поэтому сплошное минирование применялось лишь на первых двух армейских полосах (на второй только танкопроходимая местность), на тыловой – мины (без взрывателей) ставились лишь на наиболее вероятном направлении движения бронетехники неприятеля. Остальная территория была подготовлена для их установки, а сами мины находились не в лунках, а хранились в специальных нишах – складах, расположенных в поле.
Кроме штатных мин в полосе Воронежского фронта широко применялись и минно-огнефугасы. Особенность этого средства была в том, что при его взрыве противник уничтожался не только осколками и ударной волной, но и сильным пламенем. МОФ представлял собой ящик, заполненный бутылками с зажигательной смесью. В центр под деревянной крышкой устанавливалась ППМ. Ящик хотя и маскировался дерном, но закапывался в землю не полностью, чтобы даже незначительный нажим на крышку вызывал взрыв мины, а затем и смеси, находящейся в бутылках. Возникавший столб огня и осколков в сочетании с ударной волной уничтожал живую силу и технику в радиусе до 40 м. На личный состав противника это производило удручающее впечатление, вызывало моральную подавленность. И что очень важно для оборонявшихся, минное поле, усиленное МОФ-ми, при хорошей маскировке не поддавалось разминированию, поэтому являлось надежным и эффективным средством борьбы.
Основная работа по созданию сплошной линии инженерных заграждений перед главной полосой во всех армиях фронта началась в мае, когда стали поступать большие партии мин. К началу Курской битвы план минирования участков главной и второй полос был полностью выполнен, а на третьей работы продолжались. Данные о числе установленных мин и фугасов по армиям на 5 июля 1943 г. приведены в таблице № 4.
ТАБЛИЦА № 4. Количество установленных мин в армиях первого эшелона Воронежского фронта по состоянию на 5 июля 1943 г.
Учитывая значение, которое командование фронтом придавало полосе армии Чистякова, здесь минирование весь подготовительный период велось особенно интенсивно и его график жестко контролировался. Причем, предполагая, что немцы для прорыва обороны армии будут вводить одновременно значительное число бронетехники, упор делался именно на глубокие поля ПТМ и фугасы. По их количеству полоса 6-й гв. А заметно выделялась среди остальных объединений фронта. В отчете ее штаба отмечается: «Армейские инженерные части в апреле – мае в основном были заняты постройкой, ремонтом и усилением мостов, поддерживали в проезжем состоянии дороги, строили командные и наблюдательные пункты для штаба армии и командиров соединений корпусного звена, помогали дивизионным саперам в минировании главной полосы обороны, несли службу подвижного противотанкового резерва, имея в каждом батальоне по одной инженерной роте и 600 мин на автомашинах. С окончанием распутицы они усилили помощь войскам в установке взрывных заграждений. Инженерные части РВГК выполняли аналогичные задачи в оперативной глубине и использовались главным образом на строительстве дорог и мостов, вели подготовительные работы по созданию сети оперативных заграждений, минировали и охраняли мосты, а частью сил помогали войсковым саперам в минировании. По одной роте от каждого батальона находилось в подвижном противотанковом резерве»[86 - Габов С. Саперы огненной дуги. Воронеж, Центрально-Черноземное издательство, 1987. С. 64.].
В полосе 6-й гв. А, единственной во фронте, для неприятеля был приготовлен особый «сюрприз»: массированное применение радиоуправляемых минных фугасов и мин с замедленным действием. Их установкой занималась приданная армии 42-я инженерная бригада специального назначения РВГК под командованием полковника В.П. Краснова[87 - До этого бригада отличилась в боях под Харьковом, а затем, во второй половине марта 1943 г., при отходе советских войск прикрывала корочанское направление.]. Два месяца – апрель и май – ее батальоны еженощно в полосе 52-й гв. и 67-й гв. сд ставили осколочно-заградительные мины (ОЗМ-152), взрываемые электрическим способом, а также трофейные тяжелые снаряды, приспосабливаемые как мины натяжного действия. Большой склад этих боеприпасов был захвачен войсками 40-й А в ходе зимнего наступления. «На переднем крае главной оборонительной полосы 6-й гв. А, – отмечается в отчете инженерных войск фронта, – были применены средства „ТОС“. Приборы устанавливались на важнейших направлениях вероятного движения противника в сочетании с другими взрывными заграждениями. Всего установлено 31 прибор ФТД, посредством которых приводилось в действие: 135 ОЗМ-152 и 107 фугасов весом от 50 до 250 кг. Средства „ТОС“ были установлены в пяти районах:
1. Село Черкасское: три управляемых минных поля, перекрывающих танкопроходимую местность на направлениях: Бутово – Завидовка, Бутово – шоссе Белгород – Курск. Всего в этом районе было установлено 8 приборов ФТД, приводящих в действие 20 фугасов и 46 ОЗМ-152.
2. Село Триречное: четыре минных поля, перекрывающих местность между двумя оврагами: лог Лапин и оврагами северо-западнее выс. 233.6 на направлении Драгунское – Ольховка. Всего в этом районе было установлено 8 приборов ФТД, приводящих в действие 25 фугасов и 19 ОЗМ-152.
3. Выс. 228.6: одно минное поле, на северных скатах высоты были заминированы траншеи, блиндажи, бомбоубежища на направлении Томаровка – Быковка. Всего было установлено 2 прибора ФТД с 40 фугасами и 21 ОЗМ-152.
4. Село Каменный Лог: три минных поля, перекрывающих танкопроходимую местность: лог Каменный, роща, что юго-восточнее лога Каменного, на направлении Томаровка – Быковка. В этом районе было установлено 8 приборов с 19 фугасами и 47 ОЗМ-152.
