Курский излом

скачать книгу бесплатно

Курский излом
Валерий Николаевич Замулин

Главные книги о войне
«Курский излом» – одна из наиболее значимых книг по истории переломного этапа Великой Отечественной войны в серии работ известного отечественного исследователя Курской битвы, кандидата исторических наук В.Н. Замулина. Основываясь на широкой базе не публиковавшихся ранее документов вермахта и Красной Армии, автор проводит комплексный анализ подготовки Воронежского фронта к летней кампании 1943 г. на обоянско-прохоровском направлении, и детально восстанавливает ход боев в южной части Курской дуги с 4 по 9 июля 1943 г. в полосе наступления главных сил германской группы армий «Юг» – 4-й танковой армии.

Это подробнейшая, по дням и часам, хроника первого, самого трудного этапа Курской оборонительной операции, в ходе которого войскам 6-й гвардейской и 1-й танковой армий, а также резервам Ставки ВГК ценой колоссального напряжения сил удалось переломить ход боевых действий на направлении главного удара противника и тем самым внести основной вклад в срыв плана «Цитадель», предусматривавшего разгром группировки войск двух советских фронтов под Курском общей численностью более миллиона человек.

Валерий Замулин

Курский излом

© Замулин В.Н., 2020

© ООО «Издательство «Яуза», 2020

© ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Посвящается светлой памяти моего дедушки Фомы Тарасовича Замулина, младшего сержанта, командира отделения противотанковых ружей 155-й танковой бригады 20-го танкового корпуса, погибшего в боях за свободу и независимость нашей Родины

К читателю

Летом 1943 г. в центре европейской части СССР в районах двух древних городов, Белгорода и Орла, развернулись боевые действия, вошедшие во всемирную военную историю под названием битва на Курской дуге. Она стала одной из самых крупных по масштабу и не имевших себе равных по ожесточенности в истории человечества. Безусловная победа в ней Красной Армии никогда не вызывала сомнения и признана обеими противоборствующими сторонами, а ее значение в разгроме фашизма трудно переоценить. После ее завершения боевые части вермахта были настолько обескровлены, а боевой дух личного состава столь низким, что вплоть до мая 1945 г. германское командование оказалось не в состоянии провести на советско-германском фронте ни одной стратегической наступательной операции.

Однако как ни парадоксально это звучит, но в стране, где произошло это грандиозное событие, на протяжении более чем полувека с момента его завершения так и не была написана его подробная, а главное, объективная история. Долгие годы событие под Курском, как, впрочем, и вся минувшая война в целом, являлось лишь темой для пропаганды коммунистических идей и вклада КПСС/ВКП(б) в разгром нацизма. Поэтому отечественные историки должны были не изучать ее как важное событие прошлого страны, т. е. систематизировать приобретенный опыт, акцентировать внимания на ее действительно выдающиеся результаты, а лишь выстраивать примитивные схемы боевых действий, превозносить «крепость советского общественного строя» и подчеркивать «особую организующую роль коммунистической партии в борьбе с захватчиками».

Битва на Огненной дуге состояла из двух этапов. Первый – это Курская оборонительная операция Центрального и Воронежского фронтов, в ходе которой наиболее масштабные и кровопролитные бои развернулись на юге. Здесь она проводилась дольше, чем на севере, с 5 по 23 июля 1943 г., и, несмотря на длительный период ее подготовки и в общем успешное завершение, назвать ее образцовой было нельзя. В ходе ее проведения советским командованием, и на стратегическом, и на оперативно-тактическом уровне, было допущено ряд крупных просчетов и ошибок, в результате которых войска понесли большие, порою неоправданные потери. Отмечались случаи, когда старшие офицеры и генералы, в том числе и командиры крупных танковых соединений, сознательно допускали нарушение воинской дисциплины, под благовидным предлогом игнорировали приказы даже командующего фронтом, что способствовало продвижению противника вперед и срывало замысел оборонительной операции всего фронта. Чтобы скрыть эти негативные моменты и показать лишь «одну сторону медали», после войны цензурными органами выхолащивались до неузнаваемости мемуары полководцев и военачальников, засекречивались на десятилетия огромные пласты документов, тем самым вычеркивались из народной памяти дни и ночи напряженнейшего противостояния, примеры самопожертвования и стойкости десятков тысяч советских красноармейцев и командиров.

При этом параллельно из мифов создавалась история битвы, наполненная абсурдными легендами о табунах «тигров», «пантер» и «фердинандов», рыскавших по всему Курскому выступу, и многотысячных танковых баталиях в местах, где полсотни боевых машин не могли развернуться в линию, не говоря о поединке тысяч бронеединиц, которые якобы сошлись «в рукопашной схватке». А для того, чтобы вымысел выглядел правдоподобно, горстка «проверенных» историков, допущенных к определенному уровню первоисточников – отчетным документам армий и фронтов Красной Армии, для этих выдумок писала похожий на правду исторический фон.

«Холодная война», начавшаяся сразу же после разгрома Германии, наложила свой негативный отпечаток и на то, как писалась история Курской битвы на Западе. Здесь тоже разработали свою, не хитрую и, по сути, очень похожую схему. С той лишь разницей, что книги, выпущенные на Западе, должны были прославлять профессионализм и мастерство солдат и офицеров вермахта, которым «полоумный ефрейтор» не позволил реализовать свой высокий потенциал и добиться поставленной цели. Хотя следует подчеркнуть, что благодаря открывшемуся в конце 1950-х г. доступу к архивным документам вермахта уровень отдельных трудов западных исследователей, например Э. Клинка[1 - Klink E. Das Gesetz des Handelns. Die Operation «Zitadelle» 1943. Stuttgart, 1966. – 356 s.], был довольно высок. Тем не менее, в большей части книг западных исследователей хотя и признавался очевидный факт – победа Красной Армии под Курском, но акцент делался не на анализ общих крупных проблем и их решение, а на недостатки именно советских войск, которые в Советском Союзе старались не афишировать: высокие потери, ошибки и просчеты командования, отставание советской стороны в техническом отношении, прежде всего низкие боевые качества нашей бронетехники, и слабую подготовку командиров тактического звена.

С начала 1950-х г. западные издательства, особенно в ФРГ и Англии, начали выпускать воспоминания полководцев и военачальников третьего рейха фельдмаршала Э. фон Манштейна, генералов Г. Гудериана, Ф. фон Меллентина и других, а также книги по истории боевого пути воинских соединений, в том числе дивизий СС, которые принимали непосредственное участие в Курской битве. Информацию из этих книг, цитаты и идеи их авторов, а также данные из документов вермахта широко использовались зарубежными историками в своих монографиях, что было важно в первую очередь для читателя. Так как книгам, в которых приводятся выдержки из трудов, исторические персонажи, принимавшие весной и летом 1943 г. ключевые решения, и те, кто был как-то причастен к их выработке и претворению в жизнь, придавался образ фундаментального, научного труда, это вызывало большее к ним доверие. Хотя значительное число подобных фолиантов грешили субъективизмом и были полны разного рода ошибок и вымыслов.

В результате за минувшие 76 лет появились две очень обширные, но совершенно разные по сути историографии одной и той же битвы. Причем обе как при оценке принимавшихся немецким и советским командованием решений, так и при описании ряда ключевых моментов были далеки от научного подхода. А отдельные эпизоды настолько мифологизированы, что и сегодня, даже при наличии документальных источников, трудно разобраться в том, как в действительности все происходило.

Увы, но даже после исчезновения Советского Союза с карты мира и снятия цензурных ограничений, попытка некоторых отечественных исследователей, в том числе профессиональных военных, провести объективный и подробный анализ событий лета 1943 г. успехом не увенчалась. Столкнувшись с большими трудностями, они или прекратили разработку этой тематики, или ограничились публикацией касающихся менее значительных вопросов отдельных сражений, потерь бронетехники и т. д.

Работа зарубежных исследователей по изучению Курской битвы, для которых, как бы тщательно они ее ни анализировали, она так и останется историей чужой страны, с одной стороны, и отсутствие интереса к ней представителей российской исторической науки, – с другой, привели меня к мысли провести исследование событий под Курском сразу на двух базах документов – войск Красной Армии и вермахта.

«Курский излом» – первая работа из этой серии. Она посвящена подготовке войск Воронежского фронта к Курской битве, реконструкции и анализу первого этапа его оборонительной операции 4–9 июля 1943 г. в полосе наступления ударного объединения Манштейна – 4-й танковой армии генерал-полковника Г. Гота (обоянское и прохоровское направления). Вместе с тем, в ней прослеживается влияние неудачно развивавшихся для немцев боевых действий армейской группы «Кемпф» и на результаты боевой работы 2 тк СС 4 ТА, и на общий ход наступления армии Гота.

Выбор темы не был случайным. Первые шесть суток Курской оборонительной операции для Воронежского фронта генерала армии Н.Ф. Ватутина были наиболее сложными и напряженными из всех пятидесяти суток Курской битвы. Ставкой ВГК был допущен просчет в определении района нанесения главного удара противником. «…Ставка и Генштаб считали, – вспоминал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, – что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта»[2 - Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М. Олма – Пресс, 2002. С. 147.]. В связи с этим в распоряжение Центрального фронта были переданы значительно большие силы артиллерии, чем на Воронежский. Ошибка с определением места сосредоточения главных сил вермахта в районе Курской дуги существенным образом повлияла на ход боев и привела к тяжелым последствиям. Фактически, все крупные решения, принимавшиеся Ставкой сразу после начала операции «Цитадель» и до 13 июля 1943 г. (переброска в полосу фронта Ватутина двух танковых корпусов, затем армий), по сути это ее исправление.

С 5 по 9 июля 1943 г. соединения Гота прорывали две наиболее укрепленных армейских оборонительных полосы, нанесли советским войскам существенный урон в живой силе и бронетехнике, особенно соединениям 6 гв. А и 1 ТА. К концу этого периода начали проявляться признаки перенапряжения их личного состава, Н.Ф. Ватутин был вынужден задействовать не только все подготовленные резервы, но и перебросить в полосу 1 ТА значительное число отдельных полков, бригад и даже дивизий с участков других армий, главные силы которых не участвовали в отражении наступления ГА «Юг». 9 июля опасность прорыва обороны фронта на обоянском направлении на всю глубину была велика как никогда, тем не менее именно в этот момент произошел резкий поворот. Невероятными усилиями, благодаря мужеству, исключительной стойкости, во многом жертвенности красноармейцев и командиров 4 ТА была не только остановлена, сорван план по стремительному окружению войск Воронежского и Центрального фронтов в Курском выступе, но и кардинально изменилась сама ситуация. С этого момента советское командование перехватило инициативу и заставило противника действовать по своему плану. Несомненный успех этого этапа заложил основу для победоносного завершения Курской оборонительной операции в целом.

В основе книги лежит сравнительный анализ трех групп источников. Первую составили трофейные документы: приказы, донесения 4 ТА, утренние, дневные и вечерние сводки танковых, пехотных и моторизованных дивизий (их полков и бригад) двух танковых корпусов армии Гота с 4 по 15 июля 1943 г., а также журналы боевых действий 48 тк 2 тк СС с приложением и их дивизий за тот же период. Все эти материалы, за исключением ряда документов корпуса СС, ранее не публиковались в нашей стране и не использовались комплексно отечественными историками. Они были обнаружены и закуплены мной во время работы в Национальном архиве США в Вашингтоне (NARA USA) и Федеральном архиве ФРГ во Фрайбурге (Bundesarchiv).

Вторую группу, более значительную по объему и разнообразную по номенклатуре, составили материалы, недавно рассекреченные ЦАМО РФ. Это приказы и оперативные директивы командующего Воронежским фронтом, распоряжения его штаба и управлений, командующих БТ и МВ и артиллерией, начальника инженерных войск, боевые приказы, донесения, сводки, планы операций и отчеты всех армий, стрелковых, танковых и механизированных корпусов, дивизий, бригад, стрелковых, танковых и истребительно-противотанковых полков. Кроме того, сюда же вошли и материалы армейской и фронтовой разведки, трофейные документы, захваченные при разгроме ряда немецких частей и соединений, в частности приказы и распоряжения 167 пд 4 ТА, двух ее пехотных полков и описание наступления 19 тд АГ «Кемпф», составленное ее штабом, и т. д.

Третья группа источников – это воспоминания очевидцев и участников тех событий, солдат и командиров Красной армии и вермахта. Они не просто несут колорит той эпохи, наполняют сухие строки документов жизнью, но часто как свидетели помогают уточнить документальный источник и объяснить причину того, почему вкралась та или иная ошибка или неточность. Часть этих материалов хранится в моем личном архиве, их удалось собрать во время многочисленных встреч и общения с ветеранами 6 гв., 5 гв., 69 А, 1 ТА и 5 гв. ТА.

Одной из главных целей исследования стала реконструкция боевых действий, но она не самоцель. Знание в деталях того, как развивалось наступление ударной группировки ГА «Юг» на главном направлении, и того, как ей противостояли войска Воронежского фронта, позволяет, во-первых, наглядно представить, отвечали ли реалиям войны, сложившимся к июлю 1943 г., план «Цитадели» и уровень подготовки германских войск, выделенных для достижения его амбициозных целей, а во-вторых, понять, насколько точен оказался прогноз Ставки ВГК и руководства Воронежского фронта в отношении замыслов Берлина, в чем заключались сильные и слабые стороны плана Курской оборонительной операции и в какой мере удалось его реализовать. Поэтому в книге уделено особое внимание как узловым моментам начального периода битвы: прорыву корпусами 4 ТА первой армейской полосы, причинам стремительного выхода корпуса СС на прохоровское направление, оценке вклада 1-й танковой армии генерал-лейтенанта М.Е. Катукова в удержание второго армейского рубежа, событиям, повлиявшим на решение Н.Ф. Ватутина провести контрудар 8 июля, процессу реализации этого замысла и его результатам, так и не столь масштабным, но оттого не менее значимым эпизодам, ранее неизвестным российскому читателю или подробно не освещавшимся в открытой печати. В первую очередь это касается боевых действий в полосе 22 гв. стрелкового корпуса 6 гв. А 4–6 июля 1943 г., успешная оборона на этом участке оказала существенное влияние на провал операции «Цитадель». Уже при первых боестолкновениях в ходе захвата позиций боевого охранения и передовых отрядов 67 гв. и 71 гв. сд на правом крыле 6 гв. А войска Гота ощутили всю мощь обороны Воронежского фронта и силу духа его армий. Благодаря мужеству красноармейцев и командиров этих гвардейских дивизий и умелым действиям советского командования, уже в первые двое суток при защите сел Коровино, Черкасское и удержании района между первым и вторыми армейскими оборонительными полосами график наступления 48 тк, наиболее сильного подвижного соединения 4 ТА оказался полностью сорван, а его дивизиям и бригаде «пантер» нанесен существенный урон. В книге также впервые, на документальном материале, рассказано об одном из трагических эпизодов Курской битвы – окружении 6 июля частей 67 гв. и 52 гв. сд в пойме рек Ворсклы и Ворсклицы и их выход из кольца.

Учитывая, что значительный массив подлинных советских источников, использованных в книге, вводится в научный оборот впервые, а трофейный материал до недавнего времени был доступен лишь западным исследователям и в нашей стране не публиковался, я привожу значительные выдержки из документов, касающиеся не только важных или интересных моментов операции, но и излагающие хронологию боев на отдельных участках. Подобный подход позволяет читателю не только принять на веру мнение автора, но и, знакомясь с первоисточниками, лежащими в основе исследования, самому оценить достоверность и полноту сделанных им выводов. Кроме того, цитаты из оперативных документов помогают ощутить остроту и драматизм обстановки, почувствовать эмоциональный накал участников событий.

Сегодня приходится лишь сожалеть, что столь продолжительное время этот ценнейший пласт истории нашего Отчества был упрятан в спецхранилищах и не был доступен широкому читателю, в том числе и ныне покойным ветеранам Курской битвы. Ведь многие из них, опираясь на эти источники, могли бы значительно дополнить и расширить наши знания и представления о том страшном и героическом времени.

Анализ процесса подготовки противоборствующих сторон к летним боям показал, что для объективного исследования необходимо детально изучить и такую важную тему, как создание системы армейских оборонительных полос Воронежского фронта, которая создавалась со второй половины апреля и до начала июня 1943 г. К началу боевых действий, по уровню укрепленности, насыщенности инженерными сооружениями и заграждениями, она не имела себе равных и была фундаментом всего плана Курской оборонительной операции. Я постарался рассказать о ней таким образом, чтобы читатель мог и разобраться в общей структуре оборонительных полос, и в то же время понять их особенности, сильные и слабые стороны. Значительно более подробно описана оборона 6 гв. А генерал-лейтенанта И.М. Чистякова, позиции войск обоих ее корпусов находились в полосе наступления армии Гота. В главе, посвященной этой теме, впервые приводятся численность и точные места расположения постов боевого охранения и передовых отрядов всех четырех дивизий первого эшелона, а также дан развернутый анализ боевых действий при захвате их позиций противником 4 июля 1943 г., которые стали прологом к началу Курской битвы.

Еще одному крупному вопросу в подготовке войск Воронежского фронта к отражению удара вермахта я уделил особое внимание – состоянию его войск. На основе актов проверок штаба фронта и управлений укомплектования дается оценка уровню подготовки и укомплектованности ряда соединений перед началом летних боев. Думаю, что особый интерес у читателя вызовут впервые приведенные в открытой печати развернутые данные о численности бронетанковых войск Воронежского фронта на 4 июля 1943 г., количестве находившихся в строю и в ремонте боевых машин по каждому корпусу, бригаде и полку. Важную роль в поддержании боеготовности бронетанковых войск играли подготовка и уровень технического оснащения их ремонтных подразделений. Этой стороне боевой работы, проблемам и тому, насколько эффективно они решались, в книге также уделено значительное внимание.

Существенное место в книге занимает тема личности генерала армии Н.Ф. Ватутина, к которой в последнее время все чаще обращаются и историки, и прозаики. В связи с этим особый интерес представляют ряд ранее секретных источников из фондов штаба Воронежского фронта и его управлений, приведенных в книге. В том числе стенограммы его переговоров с командованием армиями, корпусами и рядом ответственных командиров, а также итоги расследований чрезвычайных происшествий, случаев неправильного использования крупных танковых соединений при отражении ударов противника. Эти материалы позволяют изнутри проследить, как функционировал огромный фронтовой механизм управления войсками, во главе которого он стоял, и насколько эффективно была отлажена работа по обеспечению достижения главной цели, поставленной перед его руководством И.В. Сталиным на первом этапе операции: удержать врага в системе трех армейских оборонительных полос и обескровить его танковые соединения. Вместе с тем приведенные документы раскрывают подлинную роль Н.Ф. Ватутина в решении этой сложнейшей задачи, дают возможность оценить новые грани его таланта и мастерство полководца. Не обошлось и без ошибок, причем ряд из них достаточно серьезные, повлекших значительные потери, были допущены лично командующим фронтом. О них в книге тоже идет откровенный разговор. Я попытался разобраться не только в просчетах Н.Ф. Ватутина, но и выявить причины и факторы, влиявшие на принятие ошибочных решений, а также высказал собственное мнение об ответственности за неудачи, постигшие в этот период советские войска, и других генералов, в частности командующего 6 гв. А И.М. Чистякова, командиров танковых корпусов А.Ф. Попова и В.Г. Буркова.

Безусловно, эта книга не поставит окончательную точку в исследованиях столь масштабных событий. В их истории остаются еще немало нерешенных проблем и белых пятен, которые ждут своих исследователей. Я попытался лишь обозначить общий контур первого этапа Курской оборонительной операции Воронежского фронта на направлении главного удара ГА «Юг» и высказать свое мнение по ряду важных вопросов, которое сформировалось при изучении обнаруженных документов и в беседах с участниками битвы. Считаю, что мы должны не только помнить совершенный дедами и прадедами великий подвиг, чтить их боевую доблесть и ратный труд, но и глубоко изучать наше прошлое и честно, без эпатажа и словесной шелухи говорить о нем.

Выражаю искреннюю признательность ректору Юго-Западного государственного университета (г. Курск) доктору технических наук, профессору Сергею Геннадьевичу Емельянову за всестороннюю помощь и поддержку моих научных исследований.

Особо хочу отметить вклад в очень трудоемкую техническую работу над книгой и поблагодарить за большую товарищескую помощь по переводу собранного трофейного материала замечательного ученого, доктора биологических наук Алексея Борисовича Шевелева и человека, посвятившего себя делу сохранения памяти о подвиге воинов Красной Армии в борьбе с фашизмом, гражданина ФРГ исследователя Алексея Владимировича Кислицына.

Надеюсь, что эта работа, так же как и прежние издания, будет с интересом принята широкой читательской аудиторией. Тем, кто захочет поделиться впечатлениями о ней, уточнить детали или задать вопрос, предлагаю писать на мой почтовый ящик в интернете по адресу: valery-zamulin@yandex.ru. Буду рад неравнодушным собеседникам.

    Валерий Замулин, 3 августа 2019 г.

Глава 1. Планы на лето

1.1. Большие желания при скудных возможностях

«Операция „Цитадель“, в отличие от многих других акций диктатора „Третьего рейха“, не была плодом внезапного импульсивного решения, – пишет американский исследователь Мартин Кэйдин. – Она складывалась постепенно. Она родилась из поражения, из уязвленного самолюбия и досады, которые поражения неизбежно вызывали у Гитлера. И не будем заблуждаться относительно автора плана – его инициатором с самого начала был Гитлер. Все последующие события, в которых участвовали высшие офицеры и чиновники рейха, произошли в результате желаний и замыслов Гитлера.

Никто лучше Гитлера, как верховного главнокомандующего вооруженными силами Германии, не знал, что рейх отчаянно нуждается в блестящей победе германского оружия над восточными „варварами“. В феврале 1943 г. русские обрели новый облик самого грозного и беспощадного врага нацистской Германии. Одержанные после вторжения в Россию 22 июня 1941 года победы поблекли. Ликование сменилось сдержанностью, затем настороженностью, переросло в тревогу, граничащую с паранойей. Ибо кошмар Сталинграда был слишком реален. Поражение, которое русские нанесли отборным немецким армиям, было мрачным предзнаменованием будущего.

Приближалось лето 1943 года, и Гитлер потребовал от своих войск „возместить летом то, что было потеряно зимой“»[3 - От Мюнхена до Токийского залива. Взгляд с Запада. М., Политиздат, 1992. С. 298, 299.].

План наступления с целью срезать «Курский балкон», как немцы называли глубокий изгиб линии фронта западнее Курска, появившийся в ходе февральско-мартовских боев 1943 г. (имея в виду его нависание над флангами обеих групп армий «Юг» и «Центр»), прошел длинный и извилистый путь по коридорам высшей государственной власти рейха и военным штабам Летцена[4 - В городе Летцене располагалась штаб-квартира главного командования сухопутных войск Германии.], Растенбурга[5 - В районе этого городка находилась ставка Гитлера.] и Берлина от первых общих намерений к четко сформулированному лаконичным языком приказу на осуществление операции, получившей кодовое название «Цитадель» и ставшей последним стратегическим наступлением вермахта на Восточном фронте в период Второй мировой войны.

Обсуждение и выработку общего замысла летней кампании Берлин начал в феврале 1943 г. Бывший начальник штаба ГА «Юг» генерал пехоты Т. Буссе утверждал, что в это время все – и Гитлер, и ОКХ, и командующие группами, и даже командующие армиями – считали 1943 год последним, когда Германия будет вести активные боевые действия лишь с Советским Союзом. Это была очень серьезная угроза. Поэтому разделяли желание Гитлера во что бы то ни стало перехватить инициативу на Восточном фронте[6 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2007. С. 24.] с целью развязать себе руки для отражения возможного удара в Европе. Как вспоминал Э. фон Манштейн, различие было лишь в способах решения этой задачи: ждать сразу после завершения распутицы общего наступления Красной Армии, чтобы сорвать его, нанеся ее войскам большие потери, а затем перейти в контрнаступление или ударить первыми[7 - Манштейн Э. фон. Утерянные победы. Смоленск, Вече, 2016. С. 473.]. Проводившийся ОКХ с февраля и до начала марта интенсивный анализ оперативной обстановки, собственных возможностей и разведданных о состоянии Красной Армии все больше приводил к выводу, что наиболее благоприятные условия для наступательной операции складываются в районе Курска.

В начале марта контрудар войск ГА «Юг» на Украине развивался успешно, благодаря этому оперативная обстановка юго-западнее советско-германского фронта для вермахта резко изменилась в лучшую сторону, но таяние снегов началось раньше обычного, уже к середине марта дороги стали труднопроходимыми. Поэтому для германского командования становилось все очевиднее, что после достижения ближайшей цели – захвата Харькова и, возможно, Белгорода – масштабные боевые действия прекратятся и придется переходить к планированию дальнейших операций уже на период после завершения распутицы. 8 марта командующий ГА «Юг» фельдмаршал Э. фон Манштейн первым из военачальников рейха предложил провести наступательную операцию, результатом которой должен был стать захват района южнее и юго-западнее Курска, но не самого города. По его мнению, для ее реализации следовало привлечь войска ГА «Юг» и часть сил ГА «Центр» – 2-й А, фронт обороны которой в это время проходил по центру и юго-западной части Курской дуги. Суть замысла фельдмаршала заключалась в срезе не всей дуги, а только половины, т. е. ее южной части. Возникает вопрос: а когда же и кем была предложена идея, положенная в основу плана «Цитадель», – ликвидация всего выступа?

10 марта 1943 г. у фельдмаршала Г. фон Клюге, командующего ГА «Центр», состоялся телефонный разговор с генерал-полковником Р. Шмидтом, командующим 2-й ТА, входившей в его группу и удерживавшей участок южнее Орла. В это время между правым флагом 2-й ТА и левым – 2-й А образовался существенный разрыв, через который войска Центрального фронта вышли к р. Десна. Фельдмаршал приказал генералу сильным ударом закрыть брешь, причем сделать это до наступления распутицы. В помощь ему Г. фон Клюге был готов привлечь силы 9-й А, только что вышедшей из «Ржевского выступа». Он планировал, что ее войска, развернувшись южнее Орла, прикроют левый фланг ударной группировки 2-й ТА и скуют силы Центрального и частично Брянского фронтов, которые могли помешать армии Шмидта выполнить задачу. После этого разговора генерал-полковник подготовил письменный доклад Г. фон Клюге, в котором и была впервые выдвинута идея окружения советских войск в районе Курска. «Шмидт предположил, – пишет немецкий историк Р. Теппель, – что было бы разумно „создать более сильную оперативную группу для удара из района южнее Орла в направлении Курска во взаимодействии с другой группой, двигающейся из района Харькова в северном направлении“. Этот план в точности повторял план операции „Цитадель“. Тем самым именно Шмидт был автором плана операции. Это подтверждает и реакция Клюге, который поздним вечером 10 марта позвонил Шмидту и заявил: „Должен сказать, что в вашем ходе мыслей что-то есть“. Тем не менее 9-я А будет все-таки переброшена, сказал далее Клюге, но без спешки»[8 - Toppel R. Kursk 1943. Die groste Schlacht des Zweiten Weltkriegs. Paderborn, 2017. S. 22, 23.].

13 марта во время совещания Гитлера с командным составом ГА «Центр» Р. Шмидт изложил ему свою идею. Предложение понравилось, и в этот же день фюрер подписал оперативный приказ № 5, в котором давались общие указания по ведению боевых действий на Востоке в ближайшее время. Этот документ достаточно противоречив. Его краеугольным камнем являлась идея перехвата инициативы у русских, и одновременно в нем еще присутствовала «тень Сталинграда»: «Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их в наступлении в отдельных местах с целью навязать, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю, как это в настоящее время имеет место на фронте ГА „Юг“. На остальных участках задача сводится к обескровливанию наступающего противника. Здесь мы заблаговременно должны создать прочную оборону»[9 - Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 505.].

Как видим, о разгроме Красной Армии и победоносном окончании войны речь уже не шла, вопрос стоял лишь о стабилизации фронта, который последние полтора месяца стремительно катился к границам рейха. Тем не менее в этот момент руководство Германии по-прежнему переоценивало свои возможности и недооценивало растущий потенциал Советского Союза, т. к. в приказе сразу трем группам армий «Север», «Центр» и «Юг» предписывалось провести наступательные операции с глубокими задачами, лишь ГА «А» должна была удерживать кубанский плацдарм и «высвобождать силы для других фронтов». Э. фон Манштейн получил приказ «приступить к формированию достаточно боеспособной танковой армии, сосредоточение которой должно было закончиться к середине апреля, с тем чтобы по окончании весенней распутицы перейти в наступление», а Г. фон Клюге – «создать ударную группировку, которую использовать для наступления во взаимодействии с войсками северного крыла ГА „Юг“». Необходимые для этого силы ГА «Центр» предстояло получить, сократив линии фронта и отведя войска 4-й и 9-й армий из района Вязьмы на запад (на позицию «Буйвол»).

Всю весну 1943 г. в руководстве Германии шли напряженное обсуждение и споры о том, как вести дальше войну. Причем с каждым месяцем чувствовалось, что острота потерь конца 1942–начала 1943 г. притуплялась и возрастали авантюристические тенденции как в оценке собственного потенциала, так и в возможностях СССР. В этих спорах вопрос о целесообразности наступления на Курск был ключевым. Еще до него Гитлер предполагал провести минимум две частные операции «Ястреб» и «Пантера» в районе Харькова и даже отдал приказ об их подготовке, но против выступили практически все ключевые фигуры вермахта, даже руководству ОКХ было непонятно, зачем их проводить в условиях жесткого дефицита сил и средств в преддверии такого масштабного наступления.

Командование ГА «Юг» в это время поддерживало идею удара на Курск, хотя ее силы были на пределе. В ходе наступления оно рассчитывало, как и в 1942 г., не только перехватить инициативу у советской стороны, но и решить ряд важных текущих проблем, стоящих перед ее войсками. В случае ликвидации «балкона» протяженность фронта могла уменьшиться более чем на 200 км, что позволяло высвободить значительное количество войск, а значит, уплотнить рубежи и создать определенные резервы для ведения активной обороны, к которой, по его мнению, вермахт будет вынужден перейти в ближайшие месяцы. В то же время Э. фон Манштейн, как и большинство генералов, считал, что желание Гитлера провести операции в районе Харькова далеки от возможностей и вермахта, и его группы. В полдень по берлинскому времени[10 - В это время разница между московским и берлинским временем была +1 час.] 22 марта начальник штаба ОКХ генерал К. Цейтцлер позвонил Э. фон Манштейну, чтобы обсудить ход выполнения приказа № 5, во время этого разговора фельдмаршал однозначно выразил свое отношение к «Ястребу»: «Я против этой операции. Обоснование:…замерзший Донец, дорожные условия и состояние частей. Если фюрер настаивает на операции, мы должны немедленно выпустить приказ»[11 - Anlagen zum Kriegstagebuch (KTB) Nr. 1 der Heeresgruppe Don/S?d, Ferngespr?che (Gespr?che des Oberbefehlshabers). Band 2: 4.2–23.3.1943. Bundesarchiv. Abteilung Milit?rarchiv. Freiburg im Breisgau (BArch-MA). RH 19 VI/43. Bl. 45.]. Начальник штаба ОКХ тоже высказался без обиняков: «Я имею точно такую же точку зрения, как и господин фельдмаршал. Распоряжение из Оберзальцберга, однако, пришло в ультимативной форме. Я стою перед принятым решением»[12 - Anlagen zum Kriegstagebuch (KTB) Nr. 1 der Heeresgruppe Don/S?d, Ferngespr?che (Gespr?che des Oberbefehlshabers). Band 2: 4.2–23.3.1943. Bundesarchiv. Abteilung Milit?rarchiv. Freiburg im Breisgau (BArch-MA). RH 19 VI/43. Bl. 45.]. Однако в своей телеграмме от 22 марта фельдмаршал был не столь категоричен, он не стал открыто спорить, а обратил внимание Гитлера в первую очередь на главную объективную проблему – несоответствие имеющихся сил поставленным задачам, вероятно, не без основания полагая, что она остудит его пыл. Ситуация в полосе группы Манштейна была очень сложной. В этом же документе он писал: «Силы группы армий недостаточны для решения поставленных перед ней задач – жесткой обороны всего фронта от Таганрога до Белгорода, равного 650 км, и формирования танковой армии для использования в северном направлении, т. е. за пределами полосы действий ГА „Юг“.

На участке 6-й А на одну дивизию приходится 20 км, а на участке 1-й ТА и АГ Кемпфа – 30 км, причем все пехотные дивизии использованы на оборонительном фронте. Такая плотность не позволяет считать оборону надежно обеспеченной даже при наличии водного рубежа и подвижных резервов в виде двух танковых корпусов: одного для восточного и одного для северного фланга. Если для обороны использовать хотя бы всего 5 танковых и моторизованных дивизий, то для наступательных действий останется лишь 8 подвижных соединений, причем данной армии не будет выделено ни одной пехотной дивизии.

Вынужден указать на то, что ГА „Юг“ при протяженности своего фронта в 650 км располагает лишь 24 пехотными и 13 танковыми и моторизованными дивизиями, в то время как ГА „Центр“ при протяженности фронта 1250 км имеет 69 пехотных и 13 танковых и моторизованных дивизий»[13 - Klink Е. Das Gesetz des Handelns. Die Operation «Zitadelle» 1943. Stuttgart, 1966. S. 280–283.].

Реакции из штаб-квартиры фюрера на эти доводы не последовало, а 28 марта поступило новое сообщение, еще больше осложнившее жизнь Э. фон Манштейна. Гитлер принял решение удержать Кубанский плацдарм (Новороссийск), т. е. активными действиями относительно небольшой группировки сковать весь Северо-Кавказский фронт, чтобы не допустить переброски отсюда советских войск в район Курска. С этой целью на Таманском полуострове 17–24 апреля 1943 г. было запланировано проведение операции «Нептун» для уничтожения плацдарма в районе Мысхако (больше известного как «Малая земля»). В результате этого нового решения фельдмаршал лишался обещанных ему для «Цитадели» около 10 пехотных дивизий из ГА «А». Теперь на усиление его группы предполагалось передать лишь две.

Разработка операций «Ястреб» и «Пантера», а также оценка влияния их возможных результатов на дальнейший ход боевых действий на Востоке шли не в узком кругу, к их обсуждению были привлечены штабы всех армий ГА «Юг». К концу марта и в первых числах апреля эти структуры представили свои соображения в письменном виде. Во всех документах красной линией проходила мысль о том, что их руководство не разделяет идею предварительных ударов, считая ее недопустимым распылением сил перед наступлением на Курск. Наиболее подробным и содержащим анализ обстановки было донесение командующего 4-й ТА генерал-полковника Г. Гота. В нем отмечалось, что по данным разведки в этом районе находятся значительные силы бронетехники русских, поэтому для достижения цели обеих операций потребуется задействовать главную ударную силу группы – все танковые и моторизованные дивизии. И при этом нет никаких гарантий, что удастся выполнить задачи в полном объеме. Из журнала боевых действий ГА «Юг»: «Поступили предложения по проведению операции „Пантера“ от 4-й ТА. Армия, на основании разведки, проведенной по фронту АГ Кемпфа, оценивает распределение вражеских танковых частей следующим образом: 2 танковых корпуса – у Купянска, 3 танковых и 1 механический корпус – севернее Купянска, 2 танковых корпуса – в районе севернее Белгорода.

На основании этой оценки противника и сравнивая с этим факт наличия для нашего наступления только пяти танковых и четырех пехотных дивизий, армия считает операционный план „Пантера“ невыполнимым. Необходимо ограничить линию цели операции линией: Купянск – Ивановка – Алексеевка – Печенеги – Донец. Тут нужен удар двух танковых корпусов (с приданием им по одной дополнительной пехотной дивизии для переправы) сильно концентрированным клином в направлении Купянска для уничтожения там базирующихся танковых частей. Прикрытие северного и южного флангов осуществляет с каждой стороны по 1, а позже по 2 пехотные дивизии. При дальнейшем развитии операции есть вероятность необходимости разворота северного корпуса на север для обороны от русских танковых частей, проводящих контрудар из района Валуйки, пока южный корпус вместе с двумя пехотными дивизиями выступает на уничтожение противника между Донцом и Осколом в направлении Балаклея – Изюм. Армия не считает, что проведение операции может дать решающий успех. Цели, поставленные перед наступлением – уничтожение вражеских резервных корпусов, – не могут быть достигнуты, поскольку эти силы находятся вне оперативного поля операции. Наоборот, занятие линии Купянск – Печенеги приведет к контрнаступлению противника. На его отражение будет необходимо потратить дополнительные силы»[14 - Kriegstagebuch Ia der Heeresgruppe Don/S?d, M ?rz bis Jul i 1943. BArch-MA. RH 19 VI/45. Bl. 23.].

В то же время генерал-полковник подчеркивал, что невозможно спрогнозировать, в каком состоянии войска выйдут из операции, ясно лишь одно – с потерями. Указывая на эти очевидные проблемы, Гот также выражал сомнение в том, что ОКХ после этого будет в состоянии сдержать обещание и выделить дополнительные силы перед наступлением на Курск. Их может просто не оказаться в необходимом объеме. Непонятно, какое влияние в тот момент письмо генерала оказало на позицию Берлина, тем не менее в истории Курской битвы ему было суждено сыграть важную роль. Через некоторое время оно не только поменяет взгляд Э. фон Манштейна на основные задачи «Цитадели», но и заставит его существенно изменить уже сверстанный план действий его группы в этой операции. В донесении Г. Готу удалось сгенерировать и ясно обосновать главную и, что очень важно, на тот момент выполнимую цель летней кампании, которая до этого момента только формировалась в сознании фельдмаршала после того, как не удалось реализовать его замысел отсечь часть Курского балкона. Документ нацеливал не на захват Курска и окружение колоссальной группировки Центрального и Воронежского фронтов, а на уничтожение значительной части русских подвижных резервов в процессе наступления в направлении Курска.

Против операций в районе Харькова (Чугуев – Изюм) настойчиво выступал и штаб ОКХ. Именно благодаря усилиям его начальника генерала К. Цейтцлера на этой идее ее противникам окончательно удалось поставить жирный крест. 11 апреля генерал представил Гитлеру меморандум, в котором был изложен и обоснован план удара на Курск, получивший 31 марта официальное наименование «Цитадель»[15 - В журнале боевых действий штаба Верховного командования вермахта отмечается, что приказ о присвоении кодового названия «Цитадель» поступил 31 марта 1943 г.]. Он согласился с доводами ОКХ и уже 15 апреля подписал оперативный приказ № 6, в основу которого лег меморандум. Таким образом, под влиянием прежде всего военных «Ястреб» и «Пантера» окончательно ушли в небытие, хотя подготовка последней продолжалась, но это была уже лишь маскировка предстоящего удара на Курск. Описанная ситуация наглядно свидетельствует, что весной Гитлер не был таким уж невменяемым, как это иногда утверждается в исторической литературе. До его разума и рационального сознания можно было достучаться, и он принимал вполне взвешенные решения.

В приказе № 6 излагались как цели и задачи летней кампании на Востоке, так и принципиальный алгоритм действий групп армий Клюге и Манштейна. Суть его состояла в том, чтобы двумя встречными концентрическими ударами из районов южнее Орла («…с рубежа р. Тросна – района севернее Мало-Архангельска») на юг, через Поныри – Ольховатка, и севернее Белгорода («с рубежа Белгород – Томаровка») на север, через Обоянь, рассечь оборону двух фронтов – Воронежского (генерал армии Н.Ф. Ватутин) и Центрального (генерал-полковник К.К. Рокоссовский[16 - Звание генерала армии он получит 28 апреля 1943 г.]) и, соединившись восточнее Курска (район Щегры), окружить их войска. «Я решил, – говорилось в приказе, – как только позволят условия погоды, провести наступление „Цитадель“ – первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года… Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира»[17 - Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 520.].

Итоги операции, которые Гитлер официально ожидал, завораживали. Вермахту предстояло окружить два советских фронта, штатная численность которых превышала один миллион человек, овладеть территорией примерно 23 000 кв. км[18 - Подсчитано автором.] (если считать от переднего края Курской дуги до ж.д. дороги Орел – Курск) и тем самым сократить линию фронт на 240–250 км. Однако пока это было всего лишь желание группы людей, которые уже понимали, что проект «Тысячелетний Рейх» рушится. В самом же документе впервые за весь период войны перед главным наступлением года не ставилось ни одной экономической задачи, как это было ранее. В 1941 г. основной целью была Украина, с ее хлебом, углем и марганцем, в 1942 г. – кавказская нефть и огромные территории, в том числе богатые черноземом, а в 1943 г., как и заявил Гитлер в январе, наступление готовилось для достижения временной передышки по пути к неминуемой катастрофе. Острый дефицит войск (особенно пехоты) не только для этого наступления, но и вообще для поддержания стабильности на советско-германском фронте, а также отсутствие большой и, главное, реальной цели придавали плану «Цитадель» характер удара в никуда. Одним словом, война ради войны, и иного уже не могло быть. Это откровенно признал и один из ключевых участников Курской битвы, начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор, который после войны писал: «…Можно заключить, что у операции „Цитадель“ не было по-настоящему решающей стратегической цели»[19 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 120.]. Осознание этого и являлось основным источником нервозности и напряжения во всех ключевых звеньях политического и военного руководства Германии, которые наблюдались весной и в начале лета 1943 г.

Тем не менее, несмотря на серьезные проблемы на Востоке и угрозу высадки англо-американских войск в Европе, Берлин сумет изыскать для «Цитадели» достаточно большие силы. Наступление планировалось проводить на довольно узких участках, которые в общей сложности составляли менее 14 % советско-германского фронта. Из 12 армий и 5 армейских групп, действовавших на Востоке, для ее реализации предполагалось привлечь две армии (4-ю ТА и 9-ю А) и одну армейскую группу (АГ Кемпфа).

Итак, первоначально замысел операции по отсечению южной части Курской дуги возник в штабе ГА «Юг» спонтанно, как реакция на успешные действия ее войск в феврале – марте 1943 г. на Украине, и имел главную цель – максимально полно использовать успех контрудара под Харьковом, а также решить хотя и важные, но тем не менее частные проблемы группы Манштейна в преддверии трудного во всех отношениях летнего периода боев. В тот момент предложение фельдмаршала не было единственным и, по оценке ОКХ и ОКВ, не являлось оптимальным, так как Э. фон Манштейн прежде всего исходил из интересов своей группы. Хотя пытался убедить Берлин, что они совпадают и со стратегическими целями рейха.

Политическое и военное руководство Германии, находясь в тяжелом морально-психологическом состоянии, осознавая, что после разгрома на Волге победа в войне стала призрачной, лихорадочно искало приемлемый вариант дальнейшего ведения войны. Поэтому Гитлер и ОКХ, вдохновленные результатами контрудара войск Манштейна, начали рассматривать план, предложенный генерал-полковником Р. Шмидтом, который, по сути, развивал идею фельдмаршала как основу для всей летней кампании.

Причинами мартовского успеха на Украине стали три главных объективных фактора. Во-первых, измотанность советских войск, три месяца не выходивших из боев, и отрыв боевых частей от тылов. Во-вторых, сосредоточение в ГА «Юг» основной части подвижных соединений советско-германского фронта, а также существенных резервов, переброшенных из Европы. В-третьих, отсутствие у советской стороны резервов на этом направлении. Поэтому в первоначальном плане наступления на Курск и Манштейна, и Шмидта не были учтены ни погодные условия (а в 1943 г. весна была ранняя), ни тяжелое состояние ГА «Центр», ни потенциальные возможности Красной Армии. Операция, изначально задумывавшаяся как логическое продолжение контрудара ГА «Юг», хотя и требовавшая дополнительных сил. Главным фактором ее успеха считалась лишь временная слабость советских войск на этом направлении, но до начала распутицы провести ее уже не удалось. Из-за бездорожья активные боевые действия были остановлены, советское командование оперативно нарастило свою группировку в этом районе, а 9-я А только приступала к сосредоточению дивизий в южной части орловской дуги, которые после зимних боев были не способны участвовать в крупном наступлении. Поэтому когда Э. фон Манштейн в своих мемуарах говорит, что он рассчитывал на успех операции весной, это лишь попытка «сохранить лицо». Германская армия ни в марте, ни в начале апреля не была в состоянии проводить крупное наступление, и рассчитывать даже теоретически на успех в ней любой трезвомыслящий полководец в тот момент не мог.

В середине апреля Гитлер, объективно оценивая для Германии Восточный фронт как ключевой в театре военных действий и не найдя более приемлемого варианта дальнейшего ведения войны, остановил выбор на «Цитадели» в качестве генерального наступления 1943 г. К этому моменту к нему приходит определенное «отрезвление» относительно возможностей вермахта и потенциала советской стороны. Во-первых, верно оценив аргументы военных, он хотя и с трудом, но отказывается от ликвидации «изюмского выступа» и концентрирует все силы на подготовке удара на Курск. Во-вторых, благодаря письму командующего 9-й А генерал-полковника В. Моделя от 24 апреля, в котором было однозначно сказано, что армия не готова к операции, Гитлер начинает осознавать, что февральско-мартовские успехи на Украине – это хотя и крупная победа, но в масштабах войны частность. После нее Германия не смогла перехватить инициативу, как ожидалось. Красная Армия по темпам наращивания сил и восстановлению войск после зимы заметно опережала группы и Манштейна, и Клюге, а Берлин пока не мог помочь им резко переломить эту тенденцию. Поэтому рассчитывать лишь на превосходство вермахта в управлении войсками и уровне подготовки личного состава, на чем акцентировали внимание сторонники «Цитадели», было опасно. К началу мая войска Красной Армии под Курском уже обладали значительной мощью, а их командование – опытом и знаниями, поэтому имевшиеся у Клюге и Манштейна войска реализовать прежний план и добиться весомого результата не могли.

Послевоенные утверждения германских генералов и близких к ним историков о том, что Гитлер был пустым политиканом, не понимавшим законов и принципов проведения крупномасштабных операций, а его решения о переносе «Цитадели» были не обоснованы и лишили вермахт эффекта неожиданности, что стало главным фактором провала блестяще спланированного ОКХ наступления, далеки от истины. Во-первых, скрыть сосредоточение двух стратегических группировок общей численностью более 600 000 человек в районах, наиболее подходящих для наступления, невозможно. Это признавали многие военачальники вермахта. Например, участник Курской битвы генерал-майор Ф. фон Меллентин отмечал, что «план и подготовительные мероприятия операции такого масштаба невозможно долго держать в тайне»[20 - Меллентин Ф. фон. Бронированный кулак вермахта. Смоленск, Русич, 1999. С. 321.]. Поэтому никто из генералов, причастных к «Цитадели», эффекту неожиданности первостепенного значения не придавал. Об этом же свидетельствуют и трофейные документы. Основным фактором успеха и Гитлер, и ОКХ (хотя и в разной степени) считали наличие сил и средств, необходимых для реализации поставленных целей, а их даже по немецким минимальным расчетам никогда не хватало.

В конце апреля войска ГА «Юг», в первую очередь танковые, остро нуждались в отдыхе, пополнении личным составом и бронетехникой. А 9-я А, судя по письму В. Моделя, не имела для операции и минимума сил и средств. «От этого плана мы должны были отказаться, – писал Э. фон Манштейн, – так как группа „Центр“ не в состоянии была взаимодействовать с нами. Как бы ни был слаб противник после своего поражения у Харькова, все же одних сил группы „Юг“ было недостаточно, чтобы ликвидировать эту широкую дугу»[21 - Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М., Воениздат, 1957. С. 432.]. Гитлер решил, что условия для наступления неподходящие и риск неудачи слишком велик. Поэтому ни в апреле, ни в мае план до стадии практического воплощения не довели, хотя уничтожение Курского выступа он считал важнейшей задачей на ближайшее время и никогда от этого не отказывался.

Хотя Курск должна была захватить 9-я А, ГА «Юг» считалась основной, перед ней ставились более сложные и масштабные задачи. До предполагавшегося рубежа встречи в районе Щегров войскам Г. фон Клюге предстояло пройти примерно 75 км, а Э. фон Манштейна почти в два раза больше – 125. Поэтому непосредственно для прорыва советской обороны в ее полосе выделялось несколько больше сил – 9 танковых и моторизованных дивизий, против 7 в ГА «Центр». И, что немаловажно, ее должны были усилить новыми образцами танков. ГА «Юг» состояла из: 4-й ТА генерал-полковника Г. Гота и армейской группы генерала танковых войск В. Кемпфа, названная его фамилией – АГ Кемпфа. Оба объединения располагали в общей сложности 11 пехотными, 9 танковыми и моторизованными дивизиями.

К началу мая у Э. фон Манштейна появились серьезные сомнения в его успехе в операции. Для решения столь масштабных задач, как окружение двух фронтов, были необходимы значительные силы, в том числе пехотные дивизии, а они пока не прибыли. Вместе с тем долго скрывать от советской разведки подготовку к наступлению не удастся, поэтому рассчитывать на эффект неожиданности не приходилось. 4 мая в Мюнхене состоялось крупное совещание с участием ключевых фигур, причастных к реализации «Цитадели», на котором обсуждались перспективы и операции, и летней кампании на Востоке, после которого Гитлер перенес дату наступления на 12 июня.

Командующий ударным объединением ГА «Юг» генерал-полковник Г. Гот не верил в возможность достижения всех целей операции, но, не имея возможности кардинально повлиять на это решение, настойчиво старался отстоять наиболее реальную, по его мнению, задачу своей армии в ходе наступления – уничтожение резервов русских. Генерал-полковник хотел, чтобы она была признана командованием ГА «Юг» первостепенной, хотя бы на первом этапе «Цитадели», и включена в процесс оперативного планирования. 10–11 мая в штабе 4-й ТА в г. Богодухов на Украине у него состоялась встреча с Э. фон Манштейном. Фельдмаршал знал позицию командующего армией; помимо критики и сомнений в возможности реализации «Цитадели» в полном объеме из-за отсутствия необходимых сил, в позиции Г. Гота он уловил главную для себя мысль – его стремление найти оптимальный вариант уничтожения с каждым днем увеличивающихся танковых резервов противника. Советские крупные подвижные соединения уже в ходе Сталинградской битвы и последующего зимнего наступления показали свою мощь и высокую мобильность. Эта задача была и очень важной, и в то же время значительно реалистичнее, чем окружение двух фронтов. По оценкам Г. Гота, перед фронтом ГА «Юг» уже находятся внушительные силы – 8 танковых и механизированных корпусов. Если не решить ее в ближайшее время, эти резервы могут стать серьезной угрозой для его группы, советское командование будет использовать их как для отражения наступления его войск, так и в качестве ударного клина, чтобы развить до больших масштабов свое предстоящее наступление в направлении Днепра. Эта идея Г. Гота была созвучна размышлениям фельдмаршала, поэтому он решил ее обсудить с ним с глазу на глаз, а также выслушать его мнение и предложения по практическому ее воплощению в плане операции.

После прибытия Э. фон Манштейна к Г. Готу в Богодухов в течение двух суток ими был не только обсужден круг крупных проб лем, связанных с участием в «Цитадели» и ГА «Юг», и 4-й ТА, но и приняты важные решения, которые легли в основу второго варианта плана их наступления на Курск. Причем инициатором ключевых идей, которые затем обрели форму решений, стал именно генерал-полковник. О замысле Г. Гота, высказанном в эти два дня, впервые широко стало известно из записок генерала пехоты Ф. Фангора, которые тот сделал после войны для военно-исторической программы армии США. Г. Гот полагал, что, учитывая рельеф местности, не следует наносить удар из района Белгорода на Курск по прямой линии, т. е. через Обоянь, как этого требовал первоначальный (апрельский) план наступления. Танкопроходимые участки южнее Обояни узкие, ограничены поймами трех рек и глубокими балками, поэтому немецкие подвижные соединения, в случае движения строго на север, уже в начале наступления могут понести большие потери. «Гот также считал, – отмечает Ф. Фангор, – что советские стратегические резервы… вступят в сражение быстро, пройдя через узкий проход между реками Донец и Псел у Прохоровки… Следовательно, прорвав оборону противника, 2-й тк СС не мог наступать прямо на север через Псел, он должен повернуть на северо-восток… к Прохоровке, чтобы уничтожить танковые силы русских, которые мы надеялись обнаружить именно там. Преимущество такого маневра было в том, что он приближал нас к 3-му тк армейской группы Кемпфа»[22 - Ньютон C. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 100.].

Он предложил изменить и задачи 48-го тк. После начала наступления он не должен был пробиваться строго на север через р. Пена, как это планировалось ранее, а, двигаясь в тесном взаимодействии с войсками левого крыла корпуса СС, прикрывать его. В том числе и после разворота эсэсовцев на северо-восток, к Прохоровке. Это позволяло командиру корпуса СС генерал-полковнику П. Хауссеру направить максимум сил в ударный клин и в решающий момент сражения под Прохоровкой рассчитывать на помощь соседа. Вместе с тем Г. Гот считал, что в ходе прорыва через мощную систему русских его войска понесут чувствительные потери. Поэтому пока 4-я ТА не преодолеет рубеж Новенькое – Тетеревино (27–30 км южнее Обояни), куда и ожидался подход советских резервов, рассчитывать, что его танковые дивизии выйдут на оперативный простор, нельзя. Но если сражение у Прохоровки будет выиграно, войска ГА «Юг» прорвутся в водораз дел рек Оскол, Донец, Псел и Сейм, откуда они смогут наступать в любом направлении.

14 мая Г. Гот направил Э. фон Манштейну письмо, в котором уточнил детали своего плана и в связи с этим кратко изложил новую схему наступления в первый день операции и порядок использования войск двух основных корпусов. В первой части документа генерал-полковник предложил внести изменения в два важных пункта первого (апрельского) варианта плана наступления войск ГА «Юг»: разграничительную линию между его войсками и Кемпфа и состав ударного клина своей армии непосредственно перед началом операции, а также обосновал их. Командующий писал: «В дополнение к моим устным замечаниям 10 и 11 мая я предлагаю следующее относительно проведения операции „Цитадель“:

1. Перемещение разделительной линии между АГ Кемпфа и 4-й ТА до развилки в 6 км юго-западнее Шопино, как и было до сих пор, далее Шопино (4-я ТА) – Вислое – Смородино (АГ Кемпфа) – Лучи – Прохоровка – Ольховатка – Сараевка – Субботино (4-я ТА) – Тим (АГ Кемпфа). Обоснование. Такая линия разграничения позволяет танковой армии ударом по мосту, идущему на север через Прохоровку, пройти участок Псла танковым корпусом СС, обходя восточнее, а основной массой 48-го тк восточнее Обояни ударить на север. Таким образом, вся операция будет проходить через стоящие в районе Мирополье – Суджа и восточнее от него вражеские части, и в связи с этим возможен более скорый прорыв в направлении Курска. Командование АГ Кемпфа с таким решением согласно.

2. Применение 3-й тд с начала наступления на переднем крае западного крыла 48-го тк, а не во второй волне. Обоснование. Необходимо предотвратить ситуацию, при которой мд „Великая Германия“ была бы вынуждена выделять свои части для прикрытия западного фланга. Поскольку для имеющейся в наличии пехоты для этих целей недостаточно, 3-я тд должна быть задействована в первой линии. Кроме того, опыт показывает, что танковая дивизия, поставленная во вторую волну, как правило, продвигается с большими сложностями (заторы на дорогах и т. д.) и всегда сильно опаздывает»[23 - NARA USA. T. 313. R. 370. F. 8656081, 8656082.].

Это первый документ, в котором Г. Гот предлагает бросить свой последний оперативный резерв, каковым являлась 3-я тд, в бой с первых минут «Цитадели» и тем самым фактически лишить себя рычага влияния на обстановку в полосе прорыва. Об этом решении было известно давно, и некоторые исследователи его не без основания считали ошибочным, но вот аргументы командующего армией в его пользу мне удалось найти только сейчас. И надо сказать, убедительными они не кажутся. При анализе каждого аргумента по отдельности второй вызывает удивление. Можно ли вообще сравнивать наличие оперативного резерва в руках командующего в начале наступления с довольно спорным утверждением о сложности ввода дивизии в бой со второго эшелона. Ведь резервы всегда выводились именно так. Однако этот подход не поможет отнять мотив Гота. Более эффективно рассматривать оба фактора в комплексе – стремление не распылять силы мд «Великая Германия» и сложность быстро ввести дивизию в бой. Еще одна танковая дивизия была нужна ему в первые часы наступления для создания прежде всего предельно высокой плотности сил и средств, чтобы гарантированно за короткое время смять рубеж русских. Кроме того, Гот опасался сильных танковых контратак во фланг уже на первой полосе обороны. Следовательно, становится понятным его главный мотив, который открыто в письме не назван: уже в середине мая у генерал-полковника отсутствовала уверенность в возможности быстро прорвать главную полосу обороны Воронежского фронта.

Кроме того, именно в этом документе генерал-полковник впервые предложил Э. фон Манштейну провести частную операцию по захвату местности южнее Черкасского, крупного села и мощного узла обороны войск правого крыла 6-й гв. А, где располагались с. Бутово, и прилегавших высот с позициями боевого охранения гвардейцев. Этот удар он предлагал провести за сутки до начала операции «Цитадель», и, по сути, он должен стать первым шагом по реализации ее замысла.

Таким образом, «план Гота» предполагал осуществление операции «Цитадель» фактически в два этапа. На первом – 4-я ТА должна была, во-первых, прорвать две из трех армейских полос обороны Воронежского фронта, во-вторых, совместно с АГ Кемпфа уничтожить советские оперативные и стратегические бронетанковые резервы в районе ст. Прохоровка. И лишь после этого у нее могла появиться возможность двигаться дальше в район Щигры на соединение с войсками Моделя. Генерал-полковник считал, что если эти две задачи удастся решить быстро и без очень высоких потерь, то армию уже ничто не сможет остановить. Тем не менее он не был уверен в том, что русские без особого сопротивления позволят отрезать и уничтожить шесть своих армий в Курском выступе. Поэтому, хотя главная цель второго этапа была ясна – встреча с 9-й А, он считал, что конкретные задачи корпусам следует ставить лишь после сражения под Прохоровкой[24 - Ньютон C. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 101.].

Следовательно, уничтожение советских подвижных резервов в Прохоровском сражении являлось решающим фактором для дальнейшего развития «Цитадели». Э. фон Манштейн согласился с доводами Г. Гота. Его план был достаточно продуман и адаптирован к местности, вполне учитывал мощь советской оборонительной системы по состоянию на начало мая, возможности группы армий, их сильные (качество танковых дивизий) и слабые (нехватка пехоты) стороны, а также был лишен авантюрного налета. Кроме того, в нем был заложен трезвый и логичный прогноз действий советского командования, исходя из оперативной обстановки, которая должна сложиться в ходе действий 4-й ТА и АГ Кемпфа. По мнению К. фон Типпельскирха, к мысли, высказанной Г. Готом в мае, придет и Гитлер, но позже, уже перед началом Курской битвы: «События прошедшего года все-таки, по-видимому, отразились на оперативных взглядах Гитлера. В одной из речей, произнесенной им незадолго до начала наступления перед лицами высшего командного состава, на которых возлагалось проведение операции, он заявил о своем твердом решении перейти к стратегической обороне (вероятно, речь идет о совещании 1 июля 1943 г. – В.З.). Германия, сказал он, должна отныне изматывать силы своих врагов в оборонительных сражениях, чтобы продержаться дольше, чем они; предстоящее наступление имеет целью не захват значительной территории, а лишь выпрямление дуги, необходимое в интересах экономии сил. Расположенные на Курской дуге русские армии должны быть, по его словам, уничтожены, нужно заставить русских израсходовать все свои резервы в боях на истощение и тем самым ослабить их наступательную мощь к предстоящей зиме. Основная мысль этих рассуждений вполне совпадала с точкой зрения военного руководства, тем более что идея изматывания войск противника практически уже осуществлялась»[25 - Типпельскирх К. фон. История Второй мировой войны. Санкт-Петербург, Полигон, 1994. С. 24.].

Через пять дней, 18 мая, в войска было направлено письмо за подписью Э. фон Манштейна, в котором фельдмаршал давал рекомендации командованию армий и корпусов, привлекавшихся для «Цитадели», главным образом по вопросам управления войсками, но не только. В письме явно прослеживаются результаты совещания в Богодухове и те мысли, которые высказывал в ходе него Г. Гот. Например, о необходимости непосредственно перед нанесением удара провести частную операцию по захвату предполья, где оно очень широкое для того, чтобы собрать время и силы для прорыва в первый день операции. Но самое интересное, на мой взгляд, это констатация фельдмаршалом очевидного факта, что эффекта неожиданности в наступлении не будет, хотя надо постараться сохранить его на отдельных участках. Я особо обращаю внимание на это обстоятельство, т. к. в ряде исследований отечественных авторов советского периода историографии и даже в академических трудах можно встретить совершенно обратное утверждение[26 - Например, История Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., Воениздат, 1964. С. 257.]. Вот выдержка из этого документа:

«А) Ведение боевых действий.

1. Операция „Цитадель“ предусматривает прорыв сильных и глубоко оборудованных оборонительных укреплений. Это требует точнейшей подготовки, которая относится не только к первому удару, но и учитывает все возможности относительно вражеских позиций в тылу так, чтобы не снизить мобильность ведения боевых действий.

Наступление в общем делится на три фазы:

а) Прорыв передовых позиций (включая подходы). Проводится запланированная атака с применением большого количества вооружения. Для этого необходимо провести обучение теснейшему взаимодействию пехоты, танков, саперов и артиллерии. Целью этой фазы должно стать уничтожение расположенных на переднем крае обороны русских дивизий настолько, чтобы не встал вопрос о сражении на второй линии.

б) Быстрый прорыв до второй линии. На этом этапе вступает в действие ведение обычных боевых действий танковыми дивизиями. Сосредотачивая силы и быстрыми бросками продвигаясь вперед, необходимо обеспечить плотное примыкание артиллерии и мобильность пехоты после прорыва первой линии. С другой стороны, в случае если вторая линия обороны занята большими резервами противника, командование должно быть в состоянии своевременно остановить двигающиеся вперед танковые дивизии, и если будет необходимо, также и вторую линию атаковать плановой атакой для прорыва обороны. Участки, на которых это должно происходить, как и места сосредоточения сил для этих ударов, продумать заранее.

с) Бои на свободной территории с оперативными резервами противника.

Чем меньше танковых дивизий до сих пор имело возможность участвовать в плановых атаках, в позиционных боях, тем тщательнее должна быть подготовка руководителей и тем большее обучение необходимо провести в войсках.

…3. Тактическую внезапность, хотя бы в вопросах выбора мест прорыва и времени начала наступления, необходимо обеспечить всеми видами маскировки и отвлекающими действиями.

Подтягивание танковых частей и их сосредоточение перед наступлением, все движения должны быть любыми средствами скрыты от вражеской разведки. Группы, необходимые для обучения наступающих частей, должны быть незаметно на отдельных машинах отправлены вперед, в то время как основная масса должна быть подтянута как можно позже. Там, где это возможно, создать районы сосредоточения в Х–2 и Х–1 день в стороне от основных целей наступления. Завершение любых перемещений должно осуществляться до рассвета. Число машин для перевозки гренадеров сократить максимально. Машины гренадерских полков оставить далеко сзади и в районы сосредоточения отправить только машины с тяжелым вооружением, в то время как танковые гренадеры подойдут маршем. Все остальное движение сильно сократить. Отдельной группе войск приказано провести отвлекающие мероприятия.

…5. Внезапная атака обещает при наступлении на первую линию обороны успех только на отдельных целях (выдвинутые вперед пункты наблюдения, опорные точки и т. д.). При прорыве глубоких укреплений неожиданность соответственно исчезает, но ее должно заменить усиление огня. Таким образом, скорость не падает, для чего силу огня необходимо продумать заранее. После прорыва передовых позиций неожиданность может быть выиграна путем неожиданного быстрого удара по второй линии.

6. Позиции перед передним краем. Там, где есть ощущение, что противник свою основную линию обороны отодвинул вглубь, оставив впереди только передовые посты или выдвинутые вперед укрепленные пункты, взять эти места еще до начала атаки или ранним утром в день наступления, используя эффект внезапности. Целью этих продвижений, кроме взятия наблюдательных пунктов, является доступ к вражеским минным полям для их зачистки до начала наступления, а также отвлечение вражеских артиллерии и противотанковой защиты. Там, где основная линия обороны вплотную примыкает к нашей линии, атака должна начаться прямо с нее (от руки отмечено «СС»)»[27 - NARA USA. T. 313. R. 340. F. 8656364–8656367.].

Г. Гот был человеком с твердым характером, очень целеустремленным и настойчивым в достижении задуманного. Поэтому немудрено, что, судя по дальнейшим событиям, фельдмаршал согласился с его доводами и одобрил предложенный им план. Казалось, он был достаточно продуман и адаптирован к местности, учитывал мощь советской оборонительной системы, численность войск группы армий, их сильные (мощь танковых дивизий) и слабые (нехватка пехоты) стороны, и был лишен авантюрного налета. Кроме того, в нем был заложен трезвый и логичный прогноз действий советского командования, исходя из определенной оперативной обстановки, которая должна была сложиться в ходе действий войск армии.

Опасения Г. Гота за свой левый фланг полностью оправдались уже к июню. Немецкая разведка обнаружила в районе Обояни сосредоточение советской 1-й ТА. Опираясь на эти данные, штаб армии 20 июня 1943 г. подготовил любопытный документ «Оценка обстановки для проведения операции „Цитадель“ и ее продолжения», в нем был изложен ряд ключевых условий, при которых возможно проведение ее второго этапа. «За последнее время, – отмечается в нем, – противник еще более укрепил свои позиции, значительно усилил средства обороны и, кроме того, по весьма достоверным сведениям, выдвинул 1-ю танковую армию с 3-м моторизованным и 16-м танковым корпусами в район Обоянь, Курск. Следует ожидать появления других крупных танковых и моторизованных сил противника северо-восточнее Белгорода и в районе Острогожска.

Несмотря на это, успешное проведение операции „Цитадель“ все еще возможно. Однако, учитывая широкий размах оборонительных мероприятий противника, она займет более продолжительное время, чем можно было предполагать до сего времени. Поэтому объединение с 9-й А произойдет позже намеченного срока.

Можно полагать, что после прорыва обеих оборонительных полос противника задача 4-й ТА будет состоять в разгроме 1-й танковой русской армии, ибо без ее уничтожения дальнейшее проведение операции немыслимо. Тем временем находящиеся восточнее Курской дуги русские моторизованные и танковые силы столкнутся с оперативной группой Кемпфа. По имеющимся на сегодня сведениям, численность и сила этих соединений такова, что одна оперативная группа Кемпфа будет не в состоянии уничтожить их. Вероятно, потребуется развернуть на восток для участия в танковом сражении и 4-ю ТА с ее обоими танковыми корпусами, обеспечив ее тыл пехотными дивизиями. Было бы неправильно выделить для этого только один танковый корпус 4-й ТА, а другой оставить наступать на север. Необходимо уничтожить как можно больше наступательных средств противника. Это возможно только в том случае, если все танковые силы армейской группы Кемпфа и 4-й ТА будут повернуты для удара в тесном взаимодействии по восточному флангу противника. Лишь после проведения этой части операции можно будет осуществить соединение с 9-й А.

Для продолжения операции важен не территориальный выигрыш, а уничтожение новых крупных соединений противника. Только если будет осуществлена эта возможность, было бы оправданно продолжение наступления. В противном случае следует приостановить операцию и перейти к построению нового рубежа обороны по общей линии Волчанок, Скородное, Тим и севернее»[28 - Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 514.].

В этом документе, за две недели до начала Курской битвы, командование ударного объединения ГА «Юг» не только высказало уверенность относительно возможности осуществления намеченного в плане «Цитадель», но и указало на новую, очень существенную угрозу – 1-я ТА генерал-лейтенанта М.Е. Катукова. По мнению составителей, ее уничтожение, наряду с истреблением советских стратегических резервов у Прохоровки (в документе район северо-восточнее Белгорода), в том числе 5-й гв. ТА генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова, находившейся в это время в районе Острогожска (Воронежская область), являлись главной задачей первого этапа.

Причем, учитывая полосу наступления 48-го тк и указанные в документе вероятные районы развертывания войск Катукова, штаб армии четко не указал, что уничтожение 1-й ТА – это первоочередная задача войск именно 48-го тк. Реальную численность 1-й ТА немцы не знали, поэтому трудно было рассчитывать на ее быстрое уничтожение. Ф. Фангор писал: «Генерала продолжало беспокоить, смогут ли справиться наши силы с этой сложной задачей. Он чувствовал, что два танковых корпуса с шестью танковыми и моторизованными дивизиями представляют слишком слабую силу, чтобы выполнить ее. С другой стороны, все мы верили, что качество этих дивизий и их вооружение были фактором, способным значительно усилить удар. Прибытие двух батальонов со 188 новыми „пантерами“, казалось, послужат подтверждением такого взгляда»[29 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 101.].

Ясно и откровенно обрисовал собственное видение ситуации с целями операции и реальными возможностями войск, выделенных для ее осуществления, сам Э. фон Манштейн: «Группа „Юг“ была в состоянии выделить для операции „Цитадель“ большие силы, а именно – две армии, в составе которых было 5 корпусов с 11 танковыми и 7 пехотными дивизиями. По мнению командования группы, решающим фактором для использования этих армий было то обстоятельство, что противник вскоре после начала операции бросит в бой свои сильные оперативные резервы, стоявшие восточнее и северо-восточнее Харькова. По меньшей мере столь же важной, как удар на Курск с целью отсечения находившихся там вражеских сил, была задача обеспечить с востока этот удар от подходящих вражеских танковых и механизированных соединений, нанося встречные удары. Разгром этих сил был также целью операции „Цитадель“»[30 - Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М., Воениздат, 1957. С. 434.].

Таким образом, не только командующий 4-й ТА, но и само руководство ГА «Юг» придавало, по сути, второстепенной задаче операции – нанесение тяжелых потерь советской стороне, важнейшее значение и ставило ее, «по меньшей мере», в один ряд с главной, сформулированной Гитлером, – окружение войск двух фронтов. Создается впечатление, что у Э. фон Манштейна просто не было выбора, из двух зол он выбирал наименьшее, считая в действительности задачу первого этапа наступления – главной и единственной, и не верил в возможность воплощения амбициозных затей фюрера. В своей книге бывший начальник штаба 48-го тк генерал Ф. фон Меллентин пишет: «Со стратегической точки зрения „Цитадель“ являлась крайне опасной операцией, так как в это огромное наступление должны были бросить фактически все оперативные резервы….Если бы даже мы и преодолели минные поля и срезали Курский выступ, мы не многого бы добились. Потери с нашей стороны, конечно, были бы огромными, и мы вряд ли смогли бы что-либо сделать с окруженными в котле многочисленными русскими дивизиями. Что касается резервов русских и упреждения их летнего наступления, то, пожалуй, было бы более вероятным, что наши собственные резервы перестанут существовать»[31 - Меллентин Ф. фон. Бронированный кулак вермахта. Смоленск, Русич, 1999. С. 318, 321.].