Евангелие от покойника

– Ладно, это даже жалко… – На миг глаза Матвея, сокрытые в темноте, сверкнули ледяным блеском. – Ну что, из девятнадцати заданий вы провалили уже четыре… Потрясающие результаты. Может, разогнать вас всех к чёртовой матери да набрать новичков? А ещё у Аарона с Гавром кого прихватить?

– Может, хватит? Мы всё знаем… – подала голос героиня «Секса».

Несмотря на явную конфликтность ситуации, она произнесла это таким беззаботным и томным голосом, что заряды агрессии, витавшие в воздухе, мгновенно расползлись по дальним углам комнаты. Матвей помедлил, видимо, решая, стоит продолжать или нет, и поинтересовался:

– Лика, как ты?

– Всё хорошо. Заказ выполнен. Жду оплату.

Матвей сдержанно кивнул, а Михаил саркастично хмыкнул.

– Как Аарон? Сильно орал?

– Нет, принял новость о долге стойко и почти мужественно, если в его случае это возможно… – ответила Лика. Лёша про себя отметил, что уже со вторым проводником она ведёт себя слишком резко и строптиво.

– Прекрасно… – Матвей явно хотел продолжить речь, но какая-то мысль его остановила.

Он замолчал, изящными движениями сложил пальцы домиком у подбородка в присущий только ему манере и задумался. Собравшиеся не показали удивления или раздражения. Все продолжили молча сидеть в тех же позах.

Лёша старался издавать минимум звуков. Казалось, что он даже дышит слишком громко, поэтому постепенно он замедлил дыхание. Сознание обратилось в глаза, он внимательно разглядывал каждого из присутствующих, пытаясь найти в них что-то общее, что отличало бы их от обычных людей и выдавало особых существ, наделённых сверхспособностями, но все было тщетно. Подобных им можно было встретить каждый день на любой улице крупного города. Пожалуй, единственным, кто выделялся, был Матвей. Его фигура по-прежнему была скрыта во тьме, но Лёша странным образом чувствовал его взгляд и в каждый момент мог с точностью сказать, на кого сейчас смотрит Проводник.

Наконец, Матвей поднял взгляд, оглядел сидящих за столом и произнёс:

– Вы получите свои задания в обычном режиме. Но учтите, если не станете работать лучше, я начну избавляться от балласта…

Лёша почувствовал вспышку негодования в комнате. Он обвёл глазами сидевших за столом, и на миг его взгляд пересёкся с Мишиным. Тот выглядел поддавленным и уставшим. От него веяло надломленностью и уязвлённой гордостью, хоть он и старался держаться.

– Теперь… – глава Дома чуть запнулся, – кто-нибудь слышал что-нибудь об убийствах?

– В кабаке поговаривали, что уже сотня человек умерли при странных обстоятельствах, – подал голос неформал.

– Примерно, только жертв уже больше. У людей все службы уже упорно ищут виновных. И да, пропала Сонька. Гавр найти её вторую неделю не может.

Матвей посмотрел в сторону.

– Многообещающее начало…

– Ты считаешь, что кто-то под шумок убирает неугодных? – бросила Лика.

– Если убийства продолжатся, то все начнут копать, пытаясь выяснить, кто это… И всем будет не до разборок… или наоборот, кто-то надеется развязать очередное противостояние.

– Делов-то. Наверняка, очередной чёрный колдун суповой набор для вызова демона собирает. Сколько таких уже было? А Сонька много кому не нравилась. Через некоторое время, как почувствуем вспышку, съездим поговорим с колдуном по душам, – предположила одна из студенток.

– Вполне вероятно, что так оно и есть. Но будьте внимательны и слушайте все сплетни. Эту ситуацию нельзя упускать из виду, она может вылиться во что-то серьёзное, – Матвей помрачнел. – Ладно. Можете расходиться, позже получите задания и оплату. И да, Лика, останься, ты мне нужна.

Лика удивлённо нахмурилась, но осталась сидеть. Все встали со своих мест и медленно направились к выходу. Лёша замер, не понимая, стоит ему остаться или уйти, поскольку никаких распоряжений в его адрес не последовало. Он уже привстал, чтобы подождать Лику снаружи, но Матвей бросил пристальный взгляд, и он в испуге сел обратно.

Когда все вышли, Матвей подождал ещё немного, пока шаги не стихли в глубине здания, вздохнул и наклонился вперёд. В это мгновение двери в зал самопроизвольно захлопнулись, в комнате повисла оглушительная тишина. Лика всё так же сидела на месте, закинув ногу на ногу и покачивая носком ботинка. Наконец, Матвей резко поднялся и стал медленно прохаживаться вдоль стола.

– К тебе у меня особое задание… – с трудом начал он.

– Сначала долг, потом работа, – отчеканила Лика.

– Вот мерзавка! Я тебе про серьёзные вещи, а ты! – вдруг не выдержал проводник.

– Потом я от тебя вообще ничего не получу, так что сначала деньги, потом стулья.

Матвей тяжело вздохнул, сунул руку в брючный карман и кинул Лике небольшой мешочек.

– Можно не пересчитывать? – наслаждаясь ситуацией, поинтересовалась она.

– Ещё пара слов, и потратишь весь запас на восстановление.

– Намёк понят. – Она поспешно убрала мешочек в карман и выпрямилась в кресле, демонстративно сложив руки перед собой.

Матвей покачал головой.

– К тебе серьёзное дело. Через несколько дней намечается очередная политическая акция, что-то вроде митинга, снова соберётся куча народа, поорут, поматерят правительство, повыдвигают фантастические прожекты и разойдутся. Но суть не в этом. У нас тут появляется новый оппозиционный лидер, пока молод, зелен и наивен, но в будущем, при удачном стечении обстоятельств, может стать очень влиятельной фигурой… даже слишком. Но он кому-то очень сильно мешает. Весьма высока вероятность, что он не доживёт до митинга, либо это будет последний митинг в его жизни. Твоя задача – сделать так, чтобы он в добром здравии приехал туда и в таком же здравии после доехал до дома.

– Хм… – Лика выглядела сильно озадаченной. – А кто его убить-то собирается и чем он кому-то так помешал?

– А вот это самый интересный вопрос – я не знаю. – Матвей развёл руками.

– То есть как? Слишком много желающих? – попыталась пошутить Лика.

Матвей неожиданно утвердительно кивнул.

– Похоже на то… Я много раз просматривал его, все линии, все пересечения, всех окружающих, и врагов, и друзей. Но всё глухо. Действительно непонятно: умрёт, причём не несчастный случай, не совпадение, а именно убийство, но кто это будет – непонятно. Мне кажется, что много желающих, причём, как ни странно, с одинаковой вероятностью, поэтому по карте понять ничего невозможно.

– Так, может, кто-то из наших будет пытаться убить и скрывается?

– Нет… Там как с Ильёй у тебя было бы. Линию не видно, но все равно следы остаются. Нужно просто не быть тупорылым идиотом и разуть глаза. Либо кто-то другой увидит, либо какие-то следы можно найти, а здесь я уже голову сломал, но всё бесполезно. Никаких следов… Просто кто-то точно его убьёт, но кандидат пока не определён.

– То есть при большом скоплении народа мне нужно каким-то образом защитить человека, при этом непонятно от кого именно?

– Как-то так… – Видимо, озадаченный тем, как это всё прозвучало, Матвей замер у одного из стульев и облокотился на спинку. Свет упал на его лицо, и Лёша отметил, что он на самом деле гораздо старше, чем показалось в первый раз.

– Может, мне ещё сходить Аарона пристрелить? – иронично поинтересовалась Лика.

– Знаешь, а было бы неплохо… Но проводником ты будешь хреновым, так что я бы лучше продолжил ему не давать. Ещё с десяток лет, и он уже сам сдастся, – в той же манере ответил ей глава Дома и как-то нехорошо улыбнулся.

– Шёл бы ты! – разозлилась Лика.

– Не сердись, может, я просто ревную. Вот сведения.

Матвей кинул появившуюся из пустоты папку на стол. – Задание знаешь, работать умеешь. Удачи.

– И как ты себе это представляешь? – не реагируя на папку, поинтересовалась Лика.

– Обычно. У тебя всего одна функция – охранять парня. С этим даже люди справляются, не то, что ты.

– А если серьёзно?

– Ну что, если серьёзно? Рано или поздно убийца должен проявиться, тебе нужно будет его остановить. Хоть как, ограничений нет, хоть сама под пулю бросайся. Плачу тридцать таблеток.

– А если кто-то из наших?

– Тебя это как-то никогда не останавливало… – Матвей начинал злиться. Его голос стал очень холодным и отстранённым, а в глаза Лёша даже не решался смотреть.

– Это прямое нападение на своего… без серьёзной причины.

– Он будет мешать твоей работе.

Лика сдержанно кивнула.

– И да, – вдруг вспомнил Матвей, – ты будешь не одна. С тобой будет работать Лаз.

– Лаз?! – Лика подскочила от удивления.

– Да, Лаз, а что такого? Он отлично работает. Давид им доволен.

– Но…

– Есть какая-то тёмная история, о которой я не знаю? – Матвей ехидно улыбнулся.

– Нет.

– Вот и отлично. Приступаешь завтра.

Глава 15

– Вот ведь старый хрен! – Лика в сердцах ударила ладонью по бедру, когда они отъехали на достаточно большое расстояние.

Лёша вопросительно посмотрел, недоумевая, почему она так злится. Та раздражённо сунула руку в бардачок, долго там копалась, наконец, выудила упаковку леденцов, закинула себе несколько в рот и начала усиленно их грызть.

– Да чтоб у него пятки с головой срослись, а все его добро крысы пожрали… – продолжала ругаться Лика, яростно уничтожая очередную конфету.

– Да что такого он сделал?

– Подсунул мне хрень, а не задание, и работать мне с этим… – Лика осеклась. – И всё это опять за копейки. Паскуда!

– Ну а почему ты тогда взяла это задание? – Лёша начинал нервничать, поскольку замучился считать, сколько правил дорожного движения они уже нарушили.

– Да… – она отмахнулась, – я не могу ему отказать. Я ему должна… за то, что он меня вытащил. Он не должен был.

– Он тебе помог? – Лёша боялся упустить этот внезапный момент откровенности.

– Ну как помог… – Лика горько усмехнулась, – получил в моем лице универсального раба, понимающего, что ему не составит труда засунуть меня обратно.

В машине повисла тишина. Каждый думал о своём. Лёша собрался с духом и выпалил:

– Что со мной дальше будет? Я ему тоже должен?

Вопросы прозвучали по-детски настырно и упрямо, как выстрел хлопушки. Внутри вдруг поднялась огромная волна ненависти и злости. В эту секунду Лёша ненавидел Лику, Матвея и всех окружающих. Какая-то мысль, ещё не до конца осознанная, выжигала сердце и разум, приводя в неистовство. Хотелось крушить, ломать и уничтожать всё на своём пути. На мгновение он даже решил, что может вгрызться в горло Лике, и почти почувствовал металлический вкус крови на языке. Она бросила на него беглый взгляд и, помедлив, ответила:

– Зависит от тебя. Я научу тебя всем азам, потом ты получишь задание, будешь работать, найдёшь жилье, обживёшься потихоньку. – Её ответ прозвучал вполне искренне, но печальное выражение лица демонстрировало, что просто как раз не будет.

– Но… но… – Его кулаки сжались, а губы исказились от бессильной злобы. – А если я так не хочу? Почему меня-то никто не спросил? Хочу ли я попадать в эту систему? Может, в небытие мне было лучше?! – Громкость его голоса всё повышалась, постепенно доходя до крика. – Я хочу жить нормальной жизнью! Я не хочу носиться, как ты, и убивать всех по первому требованию мерзкого старпёра! Я не хочу копаться в вашем дерьме! Я не хочу разбираться, почему вы все друг друга ненавидите!

Лёша был готов не то расплакаться, не то разнести салон машины вдребезги. Лика хмыкнула.

– А вот и наша принцесса заистерила. Медленно до тебя доходит.

– В смысле? Ты о чём? – Лёша растерялся.

– Поздравляю: то, что ты сейчас испытываешь, называется голод. Тебе очень нужна доза. У тебя психика медленная, ты, вроде, информацию воспринимаешь, а до конца это всё не доходит. Но, судя по твоим бессильно сжимающимся кулачкам и брызгам слюны, заляпавшим мою машину, лёд тронулся.

– Да пошла ты!

– Ещё раз скажешь – лишишься всех пальцев, причём по одному.

Лёша нервозно сглотнул.

– Прости.

– А теперь заткнись и слушай. Ты попал сюда, почему – не знаю, но не думаю, что ты весь такой белый и пушистый. Таких просто не существует. Нет ни одного человека, которому покаяться не в чём… – Лика многозначительно замолчала. – Ты мёртв, больше тебя нет, и ты никому не нужен. Единственный способ твоего существования – это работа. По сути, ты теперь не человек, ты животное. Тебе нужна таблетка. Не потому что тебе с ней будет клёво или весело. А потому что ты без неё сдохнешь. Ты не принадлежишь себе и ничего не решаешь, ты получаешь задание и выполняешь. Не нравится – я тебя высаживаю и протянешь ты максимум неделю. Поэтому заткнись, собери нюни и не возникай.

Лика резко затормозила у своего дома, так что Лёша, который забыл пристегнуться, влетел лбом в бардачок.

– Ты либо идёшь со мной и в следующий раз следишь за языком, либо мы расстаёмся здесь и сейчас и вали куда хочешь.

Лёша мгновенно понял, что Лика не шутит и он сейчас действительно стоит перед выбором: остаться или умереть. Дальше отступать будет некуда, и он должен окончательно решить всё раз и навсегда. Нужно собраться и понять для себя, на что он готов пойти, чтобы жить или по крайней мере существовать.

Он попытался представить, вернее, даже вспомнить, каково ему было в небытие, в том хаосе, и каково ему было умирать, и что вообще значит «не жить», «не существовать», не больно ли это? И насколько страшно? Он вдруг с предельной ясностью понял, что сейчас может вынести себе смертный приговор, всего лишь решив уйти от Лики, отказаться от сил, судьбы и от возможности жить… Он был уже готов открыть дверь, но ощущение собственной ничтожности и желание быть выше и сильнее других сдавило сердце мёртвой хваткой.

– Прости… – только и смог выдавить из себя Лёша, опустив глаза. – Может, тогда дашь мне таблетку?

– Только завтра, – уверенно покачала головой Лика. –Ты должен понять, что есть доза и почему её надо экономить.

Она припарковалась, вытащила ключи и вышла из машины. Лёша нехотя поплёлся следом.

Глава 16

Следующим утром Лика молча ткнула Лёшу под рёбра и прошла на кухню. Видимо, это был намёк на то, что пора вставать и куда-то ехать.

Весь вчерашний вечер после состоявшейся ссоры они провели в абсолютном молчании. Лика не выглядела обиженной или рассерженной, она попросту его не замечала. Казалось, после неприятной сцены она решила, что Лёша превратился в мелкое насекомое, на которое не стоит тратить время. Лёша понимал, что с этим надо что-то делать, и он как бы, наверное, может быть, должен извиниться. Но, во-первых, было стыдно признаваться в мотивах своего поведения, а, во-вторых, он не знал, как первым заговорить, не вызвав тонну едких насмешек и волну презрения в свой адрес.

Спать хотелось просто до ужаса. Всю ночь снились странные, туманящие голову сны, которые не давали отдыха. Лёша чувствовал себя гораздо более уставшим, чем вечером. Он высунул руку, чтобы нащупать скомканную одежду, поёжился от холода, царившего вокруг, спрятал руку обратно, чтобы немного погреться и собраться с мыслями, и затем резким движением схватил вещи и начал одеваться прямо под одеялом. Повоевав пару минут с джинсами, он-таки смог их застегнуть, мужественно откинул тёплое, манящее одеяло, встал и, широко зевая, побрёл на кухню.

Там уже одетая и собранная Лика пила чай из огромной красной кружки и щёлкала каналами телевизора, стоявшего на полке кухонного шкафчика. Лёша бросил на неё смущённый взгляд и потянулся за кружкой – налить себе кофе.

– Кофе нет. Чай пей!

Лёша чуть кружку не уронил от неожиданности: её голос был слишком резким и властным, как удар хлыста по спине. В ответ он молча кивнул и потянулся за пакетиком чая.

– Из еды есть только яичница, если ты её, конечно, пожаришь.

– Нет, спасибо, я не могу есть с утра.

Он налил себе чай, чуть не разбив кружку, поскольку не смог сосредоточиться на том, что он делает, и тяжело опустился на высокий стул около барной стойки. Повисло тягучее молчание. Лика всё с тем же невозмутимым видом продолжала щёлкать телевизионным пультом. Лёшу раздражало постоянное мельтешение картинок и голосов, но попросить перестать он пока не решался.

– Что ты ищешь?

– Какие-нибудь полезные новости: либо про убийства, либо про нашего будущего вождя пролетариата.

– Но там же всё равно правду не скажут.

– Да зачем мне правда? Мне просто нужно упоминание, связь с этими событиями, всё остальное я сама почувствую.

– Ясно… – Разговор не клеился.

Помолчав ещё какое-то время, Лёша понял, что деваться некуда, и произнёс:

– Прости меня…

– Всё нормально. Это нормальная реакция на происходящее. Просто я не могу тебе ничем помочь и не могу объяснить, что тебе дальше делать и что с тобой будет, поскольку сама не знаю. Единственное, что я могу сделать, – это научить драться, чтобы тебя как можно дольше не убили. Я даже защитить тебя не смогу, если что, поскольку этим начнут пользоваться и манипулировать мной и тобой. И первый мой урок – это терпение. Терпи голод, однажды ты скажешь мне за это спасибо.

– Спасибо, – прошептал Лёша.

– Правда, постарайся не думать об этом, так тебе будет легче. – В глазах Лики мелькнуло сочувствие.

Она пару секунд помедлила, собираясь, затем достала из кармана таблетку и положила её перед Лёшей.

– На твою дозу!

Лёша удивлённо уставился на знакомый кружок. Рот наполнился слюной, а в желудке засосало. Он молниеносно схватил дозу и закинул в рот. Таблетка начала растворяться. С каждой секундой тело наливалось энергией и восторгом. Лёша в порыве благодарности поднял взгляд на Лику. Она пыталась это скрыть, но её лицо выражало только неприязнь.

– Что-то не так?

Вместо ответа она резко встала, поставила кружку в посудомоечную машину и затараторила: – Нам пора. Я, правда, плохо представляю, как мы выполним это задание, так что тебе лучше поскорее найти себя в этом мире. Собирайся!

Лёша нехотя отправился в ванную, чтобы прийти в чувства. Неплохо было бы принять душ, а то, кажется, скоро он начнёт пованивать, что вряд ли обрадует Лику и окружающих. В ванной обнаружилось только одно большое полотенце, и Лёша решил попросить у Лики что-нибудь, чем можно было бы вытереться.

В прихожей её не было, в комнате, где он спал, тоже, оставалась только спальня. Ничего не подозревая, Лёша приоткрыл дверь и просунул голову внутрь, уже открыв рот, чтобы задать свой насущный вопрос, но то, что он увидел, ошеломляло.

Лика сидела на коленях спиной к нему. Перед ней стоял огромный угловой шкаф, створки которого были распахнуты. Среди вешалок с одеждой начищенными стальными боками сверкал большой встроенный ящик, очевидно, сейф. Лика протянула дрожащую руку к передней панели сейфа, начала судорожно нажимать кнопки, набирая многосложный код. Когда замок пикнул в последний раз, она замерла на мгновение, сделала глубокий вздох и рывком открыла дверцу.

Несмотря на толстые стенки, которые могли бы защитить содержимое даже от ядерного взрыва, сейф оказался гораздо вместительнее, чем можно было ожидать. Лёша сначала даже не понял, чем он заполнен, а когда присмотрелся, не поверил собственным глазам. Сейф был до упора забит белыми таблетками – дозами, которые Лика так старательно выбивала из Матвея и так бережно хранила. Все они, скрупулёзно собранные в ровненькие башенки, стоявшие вплотную друг к другу, заполняли пространство сейфа. Казалось, что если положить туда ещё хотя бы одну таблетку, то хрупкое равновесие будет нарушено и конструкция хлынет единым белоснежным потоком на пол. Лёша даже не мог представить, сколько их там было – тысяча, а, может, даже больше… Широко раскрытыми глазами он взирал на этот стратегический запас и совершенно не мог понять, зачем ей было нужно столько таблеток.

– Вау… А зачем тебе столько? – не выдержал он.

Лика вздрогнула от неожиданности, захлопнула дверцу сейфа, вскочила на ноги и в одно мгновение оказалась рядом с Лёшей. Он даже не успел понять, что происходит, как уже согнулся от жуткой боли в животе. Она со всей силы заехала ему кулаком под рёбра. Лёша попытался опуститься на пол, чтобы перевести дыхание, но Лика схватила его за волосы и потянула вверх. Из глаз брызнули слёзы. Лёша завис на полусогнутых ногах, мучаясь от спазма в животе и боясь пошевелиться, чтобы не сделать себе ещё больнее. Она второй рукой сильно сжала его шею, почти всадив острые ногти в кожу и прошипела:

– Ещё раз увижу здесь – убью…

Её голос был глухим и жёстким, потерявшим человечность. Лёша осторожно приоткрыл глаза и сквозь пелену слёз увидел лицо, вернее, гримасу. Глаза пылали огнём слепой ярости, рот уродливо искривился, обнажая острые хищные зубы, а вокруг носа собрались старческие морщины, придававшие ещё большее сходство со звериной мордой. Лёша испугался, что сейчас его задушат, тем более что пальцы вокруг шеи сжимались всё сильнее.

Ужас парализовал тело, Лёша приоткрыл рот, чтобы вымолить прощение, но вместо внятных звуков смог издать только приглушённое бульканье. В ответ Лика прорычала:

– Это мои таблетки! Только мои! Даже не смей думать о них! Иначе…

Её зрачки сузились, видимо, Лика заметила страх, который пронизывал Лёшу, заставляя его дрожать, словно от пятидесятиградусного мороза, чуть повернула голову набок и, скривив уголок рта, разжала хватку. Лёша тяжело рухнул на пол, дрожа от шока и осознания того, что чуть не умер, сгруппировался и попытался вжаться в стенку, чтобы стать как можно незаметнее. Она молча повернулась и направилась в ванную, откуда вскоре послышался шум воды.

Лёша проводил угрозу взглядом, зажимая себе рот в попытках справиться с внезапным приступом икоты, и поняв, что его не видно, ползком перебрался в другую комнату. Он осторожно прикрыл дверь и залез под одеяло, стараясь не издавать звуки, чтобы не дай бог, не привлечь внимание.

Сердце бешено колотилось, пытаясь выпрыгнуть из груди, желудок жалобно ныл, а мозг отказывался предлагать хоть какие-то версии происходящего. Лёша не имел ни малейшего представления, что произошло. Но Лика взбесилась, когда поняла, что кто-то узнал про таблетки. Она пыталась их скрыть. Но это идиотизм! Он не взял бы чужого… Без спроса. А красть что-то у неё – это всё равно, что прыгать в жерло вулкана, предварительно отравившись и перерезав вены.

Почему она так бережно их хранит? Почему потеряла человеческий облик, когда тайну обнаружили? Если бы Лёше было сейчас куда идти… Что делать? Лика в ванной, входная дверь рядом с ней, проскользнуть незамеченным не удастся, из окна тоже не выпрыгнуть. Защищаться бесполезно. Если захочет, убьёт, даже не задумываясь. Перед глазами возник труп Ильи и протяжно засосало под ложечкой.

Его размышления прервал звук шагов. Лёша в панике замер, завернувшись в одеяло и молясь, чтобы она прошла мимо. Но шаги затихли, и дверь распахнулась. Лёша мысленно попрощался с жизнью. На пороге стояла Лика с мокрыми волосами и одеждой, по которой струйками стекала вода.

– Прости. Я не должна была так себя вести, – прошептала она.

Лёша никак не отреагировал, ожидая последствий. Лика подошла к кровати, мягко опустилась на край и положила ледяную руку ему на голову.

– Прости, мне стоило вести себя по-другому. Просто… – Она сделала паузу, – никогда не приближайся к моей комнате и особенно забудь то, что ты видел, тогда всё будет хорошо.

Лёша высвободил голову из убежища и осторожно посмотрел на неё. Лика выглядела спокойной и самоуверенной, как и обычно, самообладание и легкая ироничная полуулыбка вернулись, а от прежней бури не осталось и следа.

– Что это было? – выдавил он.

– Ничего, просто не ходи туда, и это никогда не повторится. Я должна была тебя предупредить и быть более осторожной. Я просто забыла, что могу быть не одна. Я не хотела сделать тебе больно.

– Ты уверена?

– Да, конечно. Мне правда неудобно. На этот раз я накосячила, так что готова списать тебе все косяки и начать наше общение с чистого листа.

Она подмигнула и протянула руку. Всё ещё опасаясь неадекватной реакции и нового приступа ярости, Лёша осторожно её пожал.

– Вот и славно. А теперь собирайся! Нас революционер ждёт.

Глава 17

Час спустя они остановились в южной части города среди сталинских домов, суровых и строгих, как будто вздыхающих о временах прежнего величия. По заснеженным улицам уныло и медленно брели пешеходы, напоминая сонных мух, залетающих поздней осенью в дом в последней попытке найти тепло. Единственное оживление вносил промоутер, с трудом натянувший на огромный тулуп ядовито-зелёный бутерброд рекламного плаката и кричащий в громкоговоритель задорные стихотворные слоганы. Лика, видимо, поддавшись общему настроению, тяжело вздохнула, посмотрела на себя в зеркало и нервно поправила куртку.

– Он здесь живёт? – спросил Лёша.

Он ещё плохо понимал, как ему теперь себя вести. Лика явно хотела забыть сцену, произошедшую в квартире, или предпочла бы сделать вид, что ничего не было, но Лёша ещё был к этому не готов. Пожалуй, он впервые по-настоящему понял, насколько важны эти несчастные таблетки и что она действительно готова ради них на всё. От мысли, что всё её существование, а теперь соответственно и его, полностью сводится к несчастным белым кружочкам и имеет весьма конкретную стоимость, начинало подташнивать. Лёша был не уверен, что сможет общаться с Ликой на прежней, почти приятельской ноте, мешало мерзкое ощущение, что внутри что-то оборвалось и им теперь обоим неуютно находиться рядом. При этом с каждым днём он чувствовал себя всё ближе к Лике, всё роднее, ведь они были объединены общей судьбой или даже общим проклятьем. Так, наверное, ощущают себя два недолюбливающих друг друга человека, после кораблекрушения очутившиеся на одном плоту.