Евангелие от покойника

Он улыбнулся очень доброй и немного извиняющейся улыбкой, как бы прося прощения, что вот он такой тут грязный и неуклюжий.

– Что вы, что вы! – затараторила Лика. – Я вам помогу.

С этими словами она слетела вниз по ступенькам и быстро схватила его под локоть.

– Обопритесь на меня, да, вот так. Лёша, что стоишь, помоги мне, не видишь, человеку плохо? – Праведности её гнева могла бы позавидовать любая оскароносная актриса.

Лёша медленно сошёл вниз и нехотя взял его за вторую руку.

– Ну что вы, право слово? – залепетал ещё больше смущённый Роман.

– Можете даже ничего не говорить. А вдруг у вас нога сломана? Аккуратнее же надо быть. Вот мой дядя однажды… – И она принялась рассказывать очередную выдуманную историю о том, как некий дядя однажды в ванной позвоночник сломал.

Под фантастические рассказы они дошли до уже знакомой двери. Лика нажала на кнопку звонка, послышались шаги, дверь открылась, и на пороге возникла заплаканная Лариса.

– Господи, что с тобой? – всплеснула она руками.

– Я упал, поскользнулся у вас тут, – попытался оправдаться Роман. – Прости, я не хотел.

– Ничего, ничего, всё будет нормально, – бодрым голосом заверила всех Лика. – Вот, садитесь сюда.

Она указала на небольшой пуфик, стоявший в прихожей. Они усадили пострадавшего, и виновница происшествия бросилась к его ноге, помяла её с деловым видом, пару раз согнула и разогнула, игнорируя стоны, и вынесла вердикт:

– Всё хорошо. Просто ушиб. Я зачёт по медицине в институте сдавала. День полежит и бегать будет. До свадьбы и шрама не останется, – хитро подмигнула она Ларисе.

– Спасибо вам огромное! – поблагодарила хозяйка квартиры. – Он у меня иногда совсем как ребёнок.

– Бывает. Ладно, мы пойдём, а вы больше не падайте. – Лика очаровательно улыбнулась, повернулась, чуть отошла к висевшим курткам, как бы пропуская Лёшу вперёд. Тот нехотя воспользовался приглашением, но, когда он проходил мимо, ему показалось, что в её руке что-то мелькнуло и тут же исчезло.

Дверь за ними закрылась, и уже не торопясь Лика начала спускаться по ступенькам.

– С боевым крещением тебя! – то ли подначивая, то ли поздравляя, бросила она.

– Спасибо, но в гробу я видел такое боевое крещение.

– Да ладно, не дуйся. Всё, что ни делается, всё к лучшему.

Глава 12

– Поехали поедим, а? Я такая голодная, – бодрым голосом предложила Лика, когда они вышли на улицу.

– А ты не будешь проверять, что все случилось именно так, как ты планировала?

– Я видела карту, она изменилась. Плюс у меня пятнадцатилетний опыт работы. Я в себе уверена. – Её самодовольство зашкаливало.

Они подошли к машине, которую уже присыпало снегом.

– Какую кухню предпочитаешь в это время года?

– Да мне без разницы, честно говоря.

– Отлично, тогда поедем, куда я захочу.

Через полчаса они остановились у уютной итальянской закусочной с милым домашним интерьером и обширным выбором всевозможных макаронных изделий. С порога их окутал неповторимый аромат Сицилии и Корсики.

– У тебя хороший вкус, – похвалил он.

– Это заведение принадлежит Дому Волка, а его глава знает толк в еде и кулинарии.

Они сели за столик. Лёша начал задумчиво изучал меню, хотелось попробовать абсолютно всё.

– Можешь не торопиться. Нам тут долго сидеть, – сказала Лика, высматривая свободного официанта.

– Ты мои мысли читаешь?

– Нет, в твоём случае это необязательно…

– Ну и заказывай тогда сама, – Лёша сердито отложил меню.

– Да без проблем.

Пока Лика делала заказ, Лёша пытался набраться смелости, чтобы задать вопрос, который мучил его уже второй день. Ему очень хотелось, но он был не уверен в том, что готов услышать ответ. Наконец, когда официант отошёл, Лёша решил, что, была не была, и судорожно выпалил:

– Почему ты возишься со мной?

– Ты – моё задание, я должна его выполнять.

– Но тебе даже за него почти не заплатят.

– Да, не заплатят… – задумчиво ответила Лика. – Матвею вообще лучше не отказывать, потом отдача замучает… Мне лучше сохранять с ним хорошие отношения.

– Но ты же всё равно могла бы отмазаться или как-то выкрутиться, – продолжал настаивать Лёша.

– Не уверена… Матвей не терпит, когда с ним спорят. Плюс, наверное, ты ему зачем-то нужен. Время неспокойное, многих убивают, лишние руки всегда пригодятся.

– Я какие-то не очень умелые руки.

– Это да… – произнесла она многозначительно. – Что ты ко мне пристал? Я откуда знаю? Мне сказали – я делаю. Ты что, хочешь услышать от меня о какой-то своей великой силе и огромном потенциале?

Она посмотрела на Лёшу и, увидев искорку надежды в его глазах, рассмеялась:

– Не в этой жизни, дорогуша… Ничего в тебе особенного нет. Ни талантов к нашей работе, ни способностей. Я бы даже сказала, что вы, сударь, бездарь.

– Ты учишь меня, общаешься со мной, логично было предположить… – покраснел от смущения Лёша.

– Я учу тебя только за тем, чтобы ты мог выжить, таков был приказ. А нянчусь я с тобой… – Она запнулась. – Ты ещё человек, причём неплохой, хоть и мямля.

Лёша поднял палец в знак протеста, но Лика проигнорировала и продолжила:

– Я давно просто не болтала… и вот так не сидела в кафе. – Она опустила глаза. – Каким бы ты ни был, плохим или хорошим, ты пока не хочешь убивать. Особенно меня. Это ключевое достоинство в текущих обстоятельствах. Здесь немногие им обладают, так что постарайся сохранить это как можно дольше.

– Я никогда никого не убью! – резким и уверенным тоном ответил Лёша.

Лика усмехнулась:

– Я когда-то так же думала… Хотя нет, вру. Не думала. Я сразу решила, что не вернусь назад, и начала делать всё для этого. Сначала один, потом другой… А потом и терять-то уже стало нечего и падать ниже было некуда. Совесть и нравственность – вещи крайне гибкие, на самом-то деле… – Она задумчиво уставилась в никуда. – Сначала делаешь что-то одно, даже не слишком-то и плохое, а потом ещё, ведь предыдущее-то ты уже сделал, и ничего страшного не случилось, а потом однажды просыпаешься и понимаешь, что погряз по самые уши и отмаливать грехи уже поздно, да и не очень-то и хочется, если подумать.

– Но ты же хорошая, я вижу. Ты не хочешь никого убивать… – тихо и чуть наивно возразил он.

– Это потому что у меня глаза честные? – попыталась пошутить Лика. – А что есть «хорошая»? Ты мыслишь стандартными категориями морали. Все эти нормы нужны обществу, чтобы проще было жить и этим обществом управлять. Совесть и мораль – управленцы похлеще любого КГБ, мало кто может от них избавиться окончательно, а если и может, то счастья это всё равно мало приносит. А здесь понимаешь, что привычных категорий добра и зла нет. Убийство может привести к спасению всей планеты, а честность может убить… И что лучше? Сложный вопрос. Люди делают выбор, что ими руководит, кто знает? Главная ирония этого – в том, что для принятия любого, а особенно жизненно важного решения, у человека нет достаточного количества информации. Человек, в силу ограниченности сознания, обилия вероятностей и неумения предсказывать будущее, не способен составить сколько-нибудь долгий план действий. Даже выпускник школы не может предугадать, сможет ли он стать хорошим врачом или полицейским, что уж говорить о морально-нравственных дилеммах. Пока ты мучаешься и решаешь, подставлять компаньона или нет, списав на него всю чёрную бухгалтерию, этот самый компаньон может избивать до полусмерти единственного сына, и твой обман может спасти жизнь маленькому мальчику. Разве не благо? Благо. А может быть с точностью наоборот… Поэтому люди часто обманывают, предают, убивают, насилуют, но одновременно спасают, жертвуют, любят, и все это примерно с одинаковой вероятностью приводит к хорошим или ужасным последствиям, так что по сути их выбор не имеет смысла.

– То есть можно творить любую фигню, и за это ничего не будет? – Лёша не мог скрыть разочарование.

– Что, сожалеешь о бесцельно прожитых годах? – ухмыльнулась Лика. – Судя по моим наблюдениям, наказание всё-таки приходит, не сразу, возможно, не в этой жизни, но оно приходит. Часто как поступил ты с кем-то, так же рано или поздно поступят с тобой, просто, возможно, в следующей жизни. Души как дети, они должны развиваться, и их, видимо, нужно воспитывать, а прочувствовать всё на собственной шкуре – это лучший метод обучения…

– Значит, если я кого-то убью, то в следующей жизни меня тоже убьют?

– Как показывает мой опыт, скорее да… Но я не знаю, насколько эта закономерность повсеместна, может, она и не всегда выполняется. Люди не могут вспомнить, что натворили в прошлой жизни и за что пришла расплата. А мы обычно видим две-три последние жизни человека, так что сложно собрать, что там было в анамнезе.

Ей пришлось прерваться, потому что принесли еду, от одного вида которой кружилась голова. Они, не сговариваясь, прервали беседу и на несколько минут занялись пастой и мясом. Когда же первая тарелка опустела, Лёша, все ещё не прожевав и от этого чавкая, произнёс:

– А по какому принципу разделены сферы влияния Домов?

– Сложный вопрос. По сути – принципа нет. Задания могут попадаться в любой части света. Но проводники настолько друг друга ненавидят, что предпочли разъехаться по разным концам мира. Давид обосновался в Америке. Ева свалила подальше в Австралию. Остальные перемещаются. Только Аарон с Матвеем всё никак Питер поделить не могут, постоянно здесь сталкиваются. И дался он им!

– Понятно, ну это хотя бы кое-что объясняет…

– Да ни черта это не объясняет. Не загружай себе голову. Поверь, в этом мире чем меньше задаёшь вопросов и чем меньше думаешь, тем спокойнее живёшь, так что давай просто поедим, как самые обычные люди.

– Как скажешь…

Лика замолчала, положила очередной кусочек стейка себе в рот, бросила украдкой взгляд на собеседника, явно расстроенного, и немного покровительственно улыбнулась:

– Ладно, давай тогда поиграем. Здесь целый зал посетителей, ещё куча персонала и администрации. А теперь попробуй мне сказать, сколько здесь всего людей, сколько из них мужчин, сколько женщин, а сколько таких, как мы с тобой.

Лёша удивлённо посмотрел на Лику, потом оглянулся по сторонам, прикидывая хотя бы порядок цифр, о которых может идти речь.

– Ты уверена, что я это смогу?

– Если бы не мог, я бы не спрашивала, – отрезала Лика.

– Попробую… только как?

– Ты уже всё умеешь, не халтурь, а то будешь натурой отрабатывать ужин. – Она поймала его ошеломлённый взгляд. – Нет, не со мной… а с поваром, это тебе первая подсказка. У геев нарушен баланс женско-мужской энергетики, поэтому они её восполняют.

Лёша закрыл глаза, расслабился и постарался отключить привычные чувства.

– Сконцентрируйся на энергии, которая исходит от каждого существа. От меня, тебя, окружающих.

Лёша начал размеренно дышать и попытался почувствовать то, о чём говорила Лика. Постепенно звуки замедлились, цвета окружающих предметов стали блекнуть. Но он почувствовал сильное энергетическое поле, которое исходило извне и как бы прижимало его к стулу. Это был холодный обжигающий ореол чистой энергии, причём остававшийся невидимым. Привыкнув к первоначальному напору, Лёша попытался определить источник, но чем активнее он пытался, тем сильнее его отбрасывало назад.

– Лика, это ты? – не надеясь на ответ, спросил он у потока.

– Да, я. Я закрылась, но со мной всё равно сложно. Посмотри кого-то другого.

Он кивнул, поддался давлению энергии, и его отбросило назад к противоположной стенке. Лёша оглянулся и увидел вокруг себя несколько разноцветных пятен, заметно отличающихся по интенсивности и насыщенности: маково-красное, светло-зелёное, шоколадное, лазурное и т.д. Они видоизменялись, перетекая из одного оттенка в другой, сливались и разъединялись вновь, как будто бы подчиняясь воле художника.

– Это люди. Менее яркие и маленькие – женщины, они почти не отдают энергию, а, скорее, собирают, а большие и яркие – мужчины, они энергию расплёскивают.

Лёша переходил от одного пятна к другому, переключая зрение с обычного на особое. Вот серьёзный седой бизнесмен, а вот уже яркое фиолетово-жёлтое пятно с коричневыми точками, вот – симпатичная блондинка в розовом, и пятно, как ни странно, тоже розовое… В зале он насчитал восемь мужчин и шесть женщин – посетителей, а также четырёх официантов и двух барменов.

– Я ближе к кухне, – сообщил он Лике.

– Не надо. Ты отсюда всё можешь увидеть, просто расширь границы.

Лёша сделал глубокий вдох и постарался заглянуть за стены. Через несколько мгновений количество пятен возросло, теперь он видел их ниже себя, выше, почти повсюду.

– Не настолько, ограничься пространством кафе.

Лёша кивнул и представил внешний облик кафе и его примерные границы. Количество пятен сразу снизилось. Всего их теперь было около тридцати, и все достаточно однородные, но где-то наверху появились три серых невзрачных пятна, неодинаковых по яркости. Лёша попытался настроиться на них, но ему что-то мешало.

– Это они?

– Да, они, но не лезь к ним, ещё воспримут как нападение. Проблемы нам не нужны. Так что можешь сворачивать лавочку и докладывать о результатах.

Лёша вновь вернулся к ощущениям своего тела, а затем открыл глаза, потряс головой и попытался поморгать, так как перед глазами плавали разноцветные звёздочки.

– Двадцать восемь человек: шестнадцать мужчин и двенадцать женщин, трое таких, как мы.

– Молодец, почти справился. Только мужчин семнадцать – ты не учёл повара, о котором я говорила. – Лика по-кошачьи прищурилась и, довольная, налила себе вина.

– Но в остальном-то я прав. – Он гордо расправил плечи.

– Ну да…

– Но ты же все это сразу чувствуешь, даже не концентрируясь? – Лёша поджал губы. – И не только это?

Лика промолчала.

– Понятно… – насупился он.

– Ладно, сейчас принесут десерт, и пора бы нам уже выдвигаться.

– Куда на этот раз?

– Летучка у Матвея. Разбор полётов, так сказать, и раздача мест согласно купленным билетам.

– Хоть это-то не опасно?

– Как сказать… – Лика расплылась в обворожительной улыбке и хитро подмигнула.

Глава 13

Миша проснулся у себя в квартире от сильной тошноты. Он быстро вскочил и побежал в туалет, где его вытошнило.

Алкоголь выветрился под утро, когда он притащился домой и прямо в одежде завалился спать. Но всё прогрессирующий голод давал о себе знать. В рвоте он обнаружил кровяные разводы, а кожа рук начала шелушиться и сходить пластами, как после ожога. Дозу он не принимал уже четырнадцатый день, что плохо сказывалось на организме. Всегда уверенный в своих силах и успешный, он не имел привычки подолгу экономить таблетки, считая, что всегда должен быть в прекрасной форме и полон энергии. Кажется, теперь эта уверенность его и убивала.

Миша осторожно встал с пола, нажал на кнопку смыва и по стенке пошёл в ванную. Немного повозившись с кранами, заткнул слив и стал ждать, пока вода примет его в тёплые объятья.

«Нужно привести себя в порядок, съесть полтаблетки и ехать к Матвею. Он обещал задание. Чёрт с ним, попрошу полегче. Проводник должен понять. Всё-таки столько лет работаем». – Он потянулся за сигаретами, но случайно задел полку и отломал половину ногтя, обнажив нежную розовую кожицу.

– Твою мать!

Миша прекрасно знал симптомы: неутолимый голод, смешанный с ощущением сосущей пустоты внутри, которую ничто не способно заполнить, раздражительность, плохой сон, постоянные кошмары и сны о таблетках. Затем шло постепенное разложение: отслоение кожи, ногтей, кровотечения и мучительная смерть. Но проверять их на себе оказалось гораздо неприятнее. Он чувствовал себя чужим, отверженным, как будто бы собственное тело предало его, обрекая на верную гибель. Миша закурил и осторожно достал из баночки с шампунем последнюю стопку таблеток.

Смотреть на неё оказалось страшной пыткой. Потребовалась нечеловеческая воля, чтобы развернуть стопку, аккуратно достать только один кружочек и завернуть остальные. Внутри закипела волна ярости, направленная на себя, Матвея и на всех остальных. Он жизнь был готов отдать, только бы съесть все таблетки. Каждая клетка ослабленного организма отозвалась жадным стоном в предвкушении дозы. На миг он уже не верил, что сможет отказаться, но в последний момент успел взять себя в руки и вернуть стопку на место. Миша быстро засунул под язык одну единственную таблетку, которая показалась ему манной небесной. Наслаждаясь дозой, он осел в тёплой воде и предался приятному ощущению бурлящей по телу энергии.

Наркотическое опьянение продлилось недолго, и через полчаса, когда он выполз из ванной, быстро оделся и вышел из дома, внутри опять копошилось сосущее беспокойство. Пройдя несколько метров, он залез в машину и тронулся с места. Нужно было торопиться, чтобы успеть до того, как все соберутся, и поговорить с Матвеем.

Миша гнал по улицам, то и дело рискуя попасть в аварию, но в текущем состоянии нервозности по-другому действовать было нельзя. По пути он снова то и дело нервно вглядывался в зеркала заднего вида, поскольку ощущение слежки вернулось, но никого не обнаружил. Стремясь избавиться от этого чувства, Миша прибавлял скорость. Он даже не заметил, когда спидометр завис на ста пятидесяти.

Миша быстро выскочил из авто, забыв поставить его на сигнализацию, и одним прыжком заскочил на крыльцо. Войдя внутрь, он тут же наткнулся на Клару, которая, напевая песенку, кропотливо стирала пыль с очередного медного бюстика.

– Хозяин где? – запыхавшись, выдавил гость.

– Ой! – испугалась Клара от неожиданности. – Да у себя вроде. Где ему ещё быть? Но я не видела.

Миша кивнул и понёсся наверх в знакомый зал, где Матвей проводил большую часть времени. Чуть не упав на середине лестницы, влетел в комнату, но Матвея там не оказалось. Миша начал рыскать по этажам, открывая все комнаты, пока наконец в одной из маленьких спален не обнаружил проводника, облачённого в шёлковый халат и играющего с какими-то фигурками.

– Вот ты где!

Матвей неторопливо повернул голову, сделал глоток из огромной чашки и нехотя заговорил:

– А, Миш, привет! Ты рано. Подожди в зале, – махнул он рукой в сторону посетителя.

– Матвей… стой! Мне надо… с тобой поговорить! – Всё ещё не мог отдышаться гость.

– Что-то интересное? – Проводник приподнял одну бровь, лёгким движением руки заставляя исчезнуть фигурки.

Миша перевёл дух, думая, с чего бы начать.

– Матвей, мне работа очень нужна. Я на мели. Ты обещал мне что-нибудь дать. Дай, пожалуйста. Только можно попроще. Ты же меня знаешь, я в долгу не останусь… – Его лицо приобрело жалобное выражение.

Матвей никак не отреагировал на просьбу, лишь поудобнее сел в кресле, задумавшись.

– Ну очень надо. Правда. Ты обещал!

Проводник вздохнул:

– Да знаю, что обещал. Но что-то нет пока ничего. Тем более простого. Времена нынче не те. – Он пожал плечами.

– Но ты сам просил зайти…

– Обстоятельства изменились. Другие приоритеты. Что поделаешь… – Проводник уткнулся в дно чашки.

– Не может быть такого, что ничего нет. Вообще ничего. Матвей, будь человеком. – Миша начинал злиться.

Матвей погрузился в себя, обдумывая предложение. Перспектива была заманчивой.

– Ладно, – наконец выдохнул он. – Есть у меня одно задание, но оно весьма необычное… У тебя, кажется, щит хороший?

– Ну да… – удивлённо пожал плечами Миша.

Матвей довольно улыбнулся.

– Мне нужно, чтобы бы ты в определённый момент прикрыл пару наших от проводников, а потом присмотрел за ними. Но это очень опасно…

– Хорошо. Я готов на всё.

Глава 14

Когда издали показалось незаметное обшарпанное здание, принадлежащее Дому Гарпии, Лёша впервые почувствовал, какой большой путь проделал за пару дней. Он вспомнил, как пугливо озирался по сторонам, стоя на заснеженном крыльце, совершенно не понимая, где находится. Вспомнил, насколько фантастичным казалось происходящее, насколько поражало то, что похитители, за которых он принял всю эту компашку, вытолкали его за двери собственного дома без охраны и наручников. Тогда даже была возможность сбежать, что Лёша был почти готов сделать, если бы не таинственная чёрная тойота, ждавшая на стоянке.

Вблизи Дом выглядел ещё старше, грязнее и мрачнее. Создавалось впечатление, что его не мыли и не ремонтировали с самого момента постройки, а про краску и облицовку забыли ещё сами проектировщики. В обычной жизни Лёша не только не предположил бы, что здесь базируется Великий Дом, но и решил, что даже бомжи и наркоманы предпочтут ему более опрятные обиталища, которых в Питере можно найти в избытке.

– Почему Матвей живёт в таком доме? – спросил Лёша, громко хлопнув автомобильной дверью.

– По мозгам себе так постучи. Машина не казённая, а денег стоит, – процедила сквозь зубы Лика.

– Прости. Я нечаянно…

– За нечаянно бьют отчаянно. Плюшкин он, вот и тянет его на всякий хлам и раздолбанные памятники архитектуры.

Они начали подниматься по обледеневшему крыльцу. Лёша поскользнулся, но успел поймать равновесие и затормозить коленом и обеими руками.

– А на чистке снега он тоже экономит? – пытаясь встать, но упав при этом ещё раз, пробурчал он.

– А как же? Это всё дела людские, и Проводнику о них думать не положено, – весело отозвалась Лика, помогая ему встать.

Наконец, они смогли добраться до верхней ступени. Лика пристально посмотрела на витиеватый узор на дверной ручке, и дверь широко распахнулась.

– А мне пароль сообщишь? – отряхиваясь от липкого снега, поинтересовался Лёша.

– Ты пока не дорос. Не отставай от меня и поменьше болтай.

Лёша кивнул. Они вошли в уже знакомый холл, но теперь в нём не было никакой одежды, а стояли только старинный диван с деревянной резной спинкой и несколько помятых кресел, покрытых толстым слоем пыли, который поднялся, пока они пересекали комнату. Лёша начал яростно чихать и отплёвываться, отчего споткнулся о хлам и чуть не рухнул на диван. Лика оглянулась, посмотрела на него, схватила за ворот куртки и потащила вперёд.

– Шевели лапками, Чебурашка.

Они быстро поднялись по лестнице, прошли несколько помещений, очертания которых Лёша не мог рассмотреть, поскольку глаза слезились и ужасно хотелось чихнуть, и вышли в уже знакомый длинный коридор с кучей разноцветных дверей.

Лёша чихнул последний раз и яростно начал тереть нос рукавом толстовки. Ему казалось, что тот сильно распух и превратился в огромный красный пульсирующий томат.

– Всё? – безэмоционально поинтересовалась Лика.

– Пофти, – прогнусавил он в ответ. – Пвафти…

Лика с жалостью посмотрела на него.

– Заройся в одежду и постарайся не светиться, а то твой убогий вид там сейчас всех порадует.

Лёша кивнул, всё ещё теребя нос. Лика отвернулась и стремительно направилась в глубину коридора, где, по воспоминаниям Лёши, находился зал, в котором он впервые встретил Матвея. Чем ближе они подходили к дверям, тем громче становились голоса, расходившиеся гулким эхом по пустым и заброшенным комнатам, и тем глубже в желудок уходило сердце.

– Я уже и не надеялся. – Лёша ещё не видел того, кто произнёс эту фразу, но по мерзкому холодку, пробежавшему по спине, определил Матвея.

– Я была уверена, что без меня не начнёте. – В голосе Лики опять появились нотки упрямства и напористости.

Они оказались в том же просторном зале, но только на этот раз в центре стоял длинный деревянный стол с множеством старинных, но разномастных стульев. Во главе стола сидел Матвей, причём он умудрился занять такое положение, что лицо и фигура оставались в тени и было невозможно разглядеть его мимику и понять, злится он или шутит. За столом сидело около пятнадцати мужчин и женщин разного возраста и, как казалось, социального положения: уже знакомый Миша, неформал, шикарно одетая дама, похожая на одну из героинь «Секса в большом городе», простой работяга, двое студентов, классический русский интеллигент, престарелый донжуан, бабушка-божий одуванчик, две симпатичные девушки и несколько мужчин неопределённого рода занятий и невыразительной внешности. Некоторые из них выглядели напряжёнными, а часть смотрели на Лику с крайним неодобрением.

Игнорируя взгляды, Лика прошла в дальний конец стола, выбрала удобное кресло-стул и бесцеремонно в нём развалилась, вопросительно посмотрев на Лёшу, в нерешительности застрявшего на пороге. Тот поспешил за ней и опустился на высокий табурет рядом, хотя он мог этого и не делать, поскольку на его присутствие так никто внимания и не обратил.

– Начали мы без тебя, но интересного ты пока мало пропустила. Ваня рассказывал о том, как провалил задание, и теперь эта милейшая мать двоих детей чуть не прибила мужа, собрала манатки, детишек и свалила из дома.

Престарелый донжуан, по всей видимости, этот самый Ваня, бросил на вновь пришедших особенно жалостливый взгляд.