Евангелие от покойника

Хозяин Дома вобрал в себя многое от народов Средиземноморья и Кавказа. На вид ему было около тридцати с небольшим – тяжёлая походка, широкие плечи и волевой взгляд выдавали мужественность и силу. Копна чёрных кудрей оттеняла смуглую кожу, резко контрастируя с белизной рубашки. Лицо казалось квадратным из-за мощной челюсти с развитыми мускулами и тупым подбородком, покрытым недельной щетиной. Глубоко посаженные глаза смотрели с непокорностью и упрямством, а нахмуренные густые брови почти встречались на переносице. Прежде, чем он подошёл, Наама ощутила волну силы и агрессии. Этот человек привык бороться и привык бороться до конца.

– Добрый день, Великий Проводник! – Посланница склонила голову в знак приветствия.

– Добрый день! Кто ты?

– Я посланница Аарона. Он прислал меня, чтобы передать это письмо тебе.

Наама покопалась в сумочке и достала тонкий конверт, протянув его проводнику. Тот грубо схватил письмо, разорвал бумагу и принялся читать. По мере прочтения его мимика становилась живее: брови сдвинулись ещё сильнее к переносице, мускулы напряглись, челюсть сжалась, а крылья носа начали подниматься и опускаться заметно чаще.

– Что это вообще значит?! Какого хрена?! – Он оторвался от письма вне себя от ярости. Проводник напоминал гигантского разъярённого быка, готового в любую минуту сорваться.

– Я не знаю, – прошептала Наама, начиная трястись от страха. Смутная догадка замаячила на рубеже сознания. Лицо собеседника стало багряным от прилившей крови, пальцы судорожно сжались, а по телу побежала волна гнева. Наама попятилась, выставляя вперёд руки в надежде защититься, но тяжёлая смертоносная аура проводника с каждой секундой придвигалась всё ближе. Наама уже физически ощутила сильнейшее давление, как будто бы проводник пытался выжать посланницу из зала, и почувствовала, как защитная аура затрещала под его напором. Вдруг его левая рука покрылась ярко-красным пламенем, которое начало собираться в шарообразный заряд.

– Не надо, пожалуйста! – Её глаза были полны слёз, от отчаяния она упала на колени и зарыдала. – Пожалуйста!

– Заткнись! – рявкнул проводник, выпуская смертельный заряд. По телу прошла мучительная судорога, ноги подогнулись, и Наама рухнула на пол. Умирать во второй раз оказалось гораздо больнее и в сотни раз обиднее.

Выпустив пар, он подошёл к обугленному телу, что-то прошептал и оно мгновенно исчезло. Затем глубоко вздохнул, позволяя кислороду наполнить лёгкие и принести желанное успокоение. Когда умиротворение пришло, он проглядел письмо ещё раз, тщательно запоминая, и поджёг его взглядом. Холодный огонь моментально расползся по пергаментной бумаге, жадно пожирая аккуратный разборчивый почерк.

«Скоро Совет из-за пришельца. Старый хочет уничтожить Давида, потом взяться за тебя. Просил поддержки. Я отказал. Нужно его ослабить.

P.S. Блондинка работает на него».

Глава 4

Они вышли на крыльцо Дома. Лёша ощутил на лице дуновение летнего тёплого ветерка, несущего свежесть моря. Вечер был удивительно хорош: дневной зной сменился прохладой, пахнущей цветами и свежескошенной травой. Рыжий диск солнца уже скатился к горизонту, чтобы вскоре, подарив последнюю улыбку, окончательно скрыться, а в воздухе витало ощущение радости и свободы. В небольшой парк на другой стороне улицы из соседних домов высыпали кучки веснушчатых детей с выгоревшими на солнце макушками. Их звонкий смех разносило эхо, гулко ударяясь о каменную поверхность сводов. Всё в округе казалось рыжим, как будто кто-то сверху по забывчивости разлил оранжевую краску. Даже дворовый кот с разодранным ухом и обрубленной половинкой хвоста удобно примостился на каменном выступе Дома и, старательно вылизывая потёртую шкурку, довольно жмурился и мурлыкал себе под нос весёлую песенку.

– Хорошо-то как… – поддавшись общему настроению, улыбнулась Лика и быстро сбежала вниз по ступенькам.

– Ага, зашибись… – скептически посмотрел на неё Лёша и начал аккуратно спускаться, хромая и осторожно перенося вес на правую, повреждённую ногу.

Лика удивлённо оглянулась и с интересом стала наблюдать за его неуклюжими телодвижениями. Подождав несколько секунд, она скривила рот:

– Ты похож на престарелого жука-камнеточца.

– А такие есть?

– Вряд ли, но это единственная причина так долго торчать на этих ступеньках.

Лёша про себя выругался, но побоялся произносить вслух. Наконец, он достиг асфальта и облегчённо выдохнул.

Лика тем временем с интересом оглядывала окрестности, останавливаясь взглядом то на одном, то на другом объекте. Она наслаждалась приятным вечером, погодой и чужой радостью. Вдруг до жути захотелось побежать, придать телу ускорение и понестись вперёд. В венах забурлила откуда-то взявшаяся энергия, пенящаяся и упоительная, рвущаяся наружу. Лика сама не понимала, откуда взялось это ощущение, но была склонна винить тёмно-бордовый чай, якобы привезённый из Китая, который предложила им Клара. Лике он с самого начала показался подозрительным.

«Надеюсь: он без побочных эффектов…» – подумала она. Но ещё раз погрузившись в ощущения, за годы тренировок настроенные до точности лабораторных приборов, не обнаружила ничего тревожного.

«Тогда будем считать, что это неожиданная помощь от Матвея. Чтоб ему икалось», – ухмыльнулась она, посылая в главу Дома небольшой разряд энергии.

Лика оглянулась на Лёшу. Казалось: он пока ещё ничего не почувствовал. Тем лучше.

– Знаешь, – издалека начала она, хитро улыбаясь, – что-то не хочется мне сейчас вести машину, а с этим бизнесменом надо бы сегодня разобраться, чтобы завтра ничего не мешало спокойно поучить тебя защитным приёмам. – Последнюю часть фразы она сильно растянула, явно издеваясь.

У Лёши при этих словах желудок сделал сложный кульбит в ожидании предстоящей пытки, но он хорошо знал, что спорить глупо, поэтому лишь скорчил унылую рожу и махнул рукой.

– Ценю твой энтузиазм, – отозвалась Лика, – но так и быть, дам тебе конфетку. Посмотришь на город с высоты птичьего полёта.

– Это то, о чём я думаю? – воодушевился Лёша. Вопросом о возможности и невозможности летать он доставал её с первого дня их обучения. Но всё это время Лика упорно не отвечала, периодически издеваясь.

– Ну да… – Лика увидела в его глазах давно забытый энтузиазм и искренне обрадовалась. – Будем учиться летать!

Лёша заметно воодушевился и потёр руки от нетерпения.

– Я готов! – выдохнул он.

– Так… как учила. С него начинаем?

– С отвлечения внимания, – выпалил Лёша, уже старательно растягивая прозрачный шар вокруг них. – Достаточно большая, чтобы была свобода действий, но не слишком… чтобы не тратить слишком много сил. Минимум пять слоёв, каждый со своей энергетической подпиткой, чтобы в случае чего превратить её в защитную ауру. В центр кинуть небольшой запас энергии, чтобы при опасности дотянуть… – неразборчиво бормотал он, сосредоточенно жестикулируя.

Лика наблюдала за его действиями, удовлетворённо кивая. Хотя порой казалось, что их занятия проходят абсолютно впустую, чему-то она смогла его научить. Лёша уже хорошо усвоил прописные истины и, пожалуй, даже был готов постоять за себя, пусть пока и не в абсолютном большинстве случаев. Постоянные тренировки укрепили тело, избавив от юношеской пухлости, он возмужал, приосанился и теперь выглядел старше. Даже лицо со светлой щетиной теперь выглядело более суровым и решительным. Лоб разрезало несколько поперечных глубоких морщин, на заострённой скуле остались шрамы от зарядов, а ресницы и брови почти исчезли, обожжённые его собственным неудачным огненным вихрем. Глаза приобрели холодный стальной, характерный для многих из их мира оттенок, а взгляд стал жёстким и, наверное, равнодушным. Лике такие перемены были не в диковинку, она и раньше видела, как меняются новенькие, но теперь, когда эта перемена происходила прямо на глазах, она пробуждала смутную тоску и печаль по давно ушедшим временам.

– Кажется, всё… – выдохнул Лёша, вытирая лоб ладонью и оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не смотрит ли на них кто-нибудь. Прохожие: мама с коляской, две бабушки и кучка мальчишек, игравшие в мяч через дорогу, – казались занятыми своими делами. Тогда он повернул руку ладонью вверх и зажёг высокий столб синего пламени. Никто по-прежнему не отреагировал. Лёша погасил пламя и искривил рот в довольной усмешке. Он ощутил странное злорадство. Впервые он был уверен, что сделал всё правильно, хотя совершенно не понимал, откуда взялась подобная уверенность и силы на все магические манипуляции. Лёша думал, нет, знал, что сотворил идеальную сферу, учёл все аспекты, и Лике не к чему было придраться, и это знание пробудило торжество, граничившее с вызовом.

– Да, признаю, всё хорошо… – столь же злорадно улыбнулась наставница, принимая брошенный вызов.

Лёша самодовольно кивнул, размял шею – привычка, которую он ненароком перенял от Лики, и поинтересовался:

– Всё как обычно?

– Ага, но кто последний, тот – задница старого мула, которая ближайший месяц убирает всю квартиру! – сообщила она, легко и быстро поднимаясь в воздух.

– Идёт!

Лика уже взлетела на высоту пятиэтажного дома. Лёша заворожённо смотрел на тонкую фигуру, парившую в воздухе. Это всё ещё казалось чудом, приводившим в полный восторг.

– Нуууууу?! – развела руками она. – Я даже дам тебе фору. Иначе это как отнимать мороженое у маленькой сопливой девочки!

– Сама напросилась! – пронеслось у Лёши в голове, и он тут же откинул в сторону мысли и чувства, очистил сознание и приказал себе двигаться вверх. Сначала неуверенно, но затем всё быстрее и быстрее он устремился в небо. На уровне третьего этажа страх высоты и необычность ситуации поработили разум настолько, что он заметно покачнулся, а потом и вовсе, накренившись, начал падать вниз.

– Стой! Тише! – приказал Лёша сам себе и вернул контроль над телом.

Вскоре он уже поравнялся с демонстративно скучавшей Ликой.

– Ты – вода! – совершенно неожиданно вскрикнула она, болезненно ударив ученика по спине, и тут же полетела вверх и вперёд, на прощание показав длинный розовый язык. Лёшу искренне возмутило такое обращение, и он понёсся за обидчицей.

Ощущение полёта – ветра, задиристо трепавшего одежду и нагло бросавшего в лицо потоки воздуха, свободы от оков гравитации и тяжести собственного тела, восторга от возможности смотреть на игрушечный мир сверху – было упоительным. Оно наполняло и охватывало тело, делая его таким же невесомым и прозрачным, как воздух. Лёша полностью поддался ему, жадно смакуя каждую секунду. Вдалеке внизу всё шло своим чередом: люди стремились по делам, металлические жуки машин позли по асфальтовым тропинкам, но здесь, вверху, казалось, что время остановилось.

Лёша стремительно приближался к Лике, которая, судя по всему, всё-таки решила дать ему фору.

«Ещё чуть-чуть, капельку», – думал он про себя, вытянувшись в стрелу и выставив вперёд правую ладонь.

Когда до спины, облачённой в белую майку, оставалось не более тридцати сантиметров, Лика неожиданно прогнулась и, сделав сальто, зависла позади. Он резко обернулся, попытался дотянуться до её живота, но Лика подпрыгнула вверх, пропустив Лёшу, уже устремившегося вперёд, под собой. И дала в качестве компенсации пендель, от чего он пролетел чуть дальше, чем планировал.

– Неа, так просто ты меня не возьмёшь. – Погрозила пальцем она в знак отрицания, насмехаясь над запыхавшимся соперником. Лёша понимал, что она права, но так легко сдаться от точно не мог и с новым азартом ринулся на Лику. Та просто исчезла и появилась в пяти метрах впереди.

– Я же сказала, – отчеканила она преподавательским тоном, – у тебя ничего не получится. Ты слишком зол. Так нельзя. Лучше скажи: почему ты ещё не отметил цель?

– Не понял, – перевёл дух Лёша, обдумывая возможные пути наступления.

– Летим-то мы куда? – Лика выразительно постучала пальцем по голове. – Отметить не хочешь? Нашего бизнесмена найти?

– Да, сейчас, – нехотя переключился он, вспоминая описание, полученное от Лаза, и настраиваясь на поиск цели. На это ушло какое-то время, но вскоре вдалеке он смог нащупать лёгкий намёк на его энергетику.

– Объект за городом, здесь его нет, – пробормотал Лёша себе под нос. – Сейчас нащупаю. – Он постарался убрать помехи, сосредоточившись на одной горячей пульсирующей точке вдали. Постепенно она становилась ярче и теплее. Похоже, объект злился или испытывал другие сильные эмоции. Лёша мысленно поблагодарил его за непреднамеренную помощь и, уцепившись за энергетику, отправил в её сторону ярко-красную вспышку огня, которая, постепенно растягиваясь, превратилась в такую же яркую полоску света, протянувшуюся до самого горизонта.

«Ну теперь-то точно всё», – подумал он, глядя на струившийся луч алого цвета, и, повернувшись, погнался за Ликой, удобно расположившейся неподалёку в горизонтальном положении.

– О, как! – вскрикнула она от неожиданности и поспешно устремилась вперёд, заметно петляя, чтобы погасить преимущество в расстоянии, выигранное Лёшей за счёт неожиданности. На одном из поворотов она оглянулась, оценила расстояние и, подождав немного Лёшу, канула вниз, провалившись в глубокий штопор.

Лёша замер от ужаса, адреналин застучал в висках, он уже был готов ринуться за ней, но наставница плавно вышла из крутого пике и с невозмутимым видом продолжила двигаться в заданном направлении.

– Фу, блин! Опять повёлся! Бесит! – выругался Лёша и решил, что пока стоит закончить игру до появления более благоприятных для победы обстоятельств. Эту тактику часто используют дети, когда приходится иметь дело с более быстрыми и сильными сверстниками, которых нельзя обогнать или превзойти напрямую. Ведь всегда можно притвориться, что игра наскучила или кажется слишком глупой, и дождаться, пока наивный противник сам подойдёт ближе, и мгновенным рывком передать ему воду.

Но в этот раз Лика не стремилась приближаться, что, конечно, огорчало, но восторг от ощущения полёта был гораздо важнее. Лёша наслаждался каждой секундой. Пожалуй, впервые за последние месяцы он был абсолютно по-детски счастлив. Время и пространство исчезло.

Виталик сидел на коленях у мамы и раздосадовано болтал ногами, стараясь посильнее ударить впереди стоявшее кресло. Ему не нравилось это обитое скучным коричневым материалом, потёртое, исписанное фломастерами кресло, душный салон автобуса и усатый дядька, стоявший рядом. От него пахло чем-то спёртым и неприятным, как от папы на Новый год. Автобус тащился слишком медленно, мама была злая, не дала досмотреть любимые мультики и даже не взяла с собой новую гоночную красную машину, которой Виталик очень гордился и даже не разрешал брать лучшему другу Мишке, потому что тот вечно всё ломал.

Мама сказала, что они поедут в странное место, какой-то там «Петросбыт оплачивать счета». Что это такое – мальчик не знал. Поэтому приходилось терпеть. Он попытался выпросить мороженое на остановке, даже заплакал, но мама крикнула:

– Хватит! Прекрати! – и неприятно ударила по спине. Было не больно. Мама никогда не била его больно в отличие от папы, но в этот раз, промахнувшись, она попала не по попе, а по спине, что сделало наказание ещё более несправедливым и обидным. Нужно было продемонстрировать обиду, поэтому теперь Виталик и старался посильнее ударить кресло, чтобы нога, оттолкнувшись, на обратном пути попала по маме, и она наконец-то поняла, насколько неприятно было Виталику.

Но несмотря на тщательно разработанный план, сердитая мама продолжала молча сидеть, уткнувшись в окно, ничего перед собой не замечая.

Устав от этого занятия, мальчик начал вытягивать из обивки кресла отдельные ниточки, торчавшие из шва. Их было всего пять, и хотелось узнать, какая окажется самой длинной. Но, к сожалению, выдернулось только три, а остальные намертво засели в обивке и никак не хотели вылезать. Ребёнок предпринял ещё три неудачные попытки и принялся рассматривать пассажиров.

Помимо усатого дядьки, недалеко от них на площадке стояли бабушка с внучкой. Девочка была чуть постарше самого Виталика, но сразу было видно, что она воображала, даже огромные розовые банты на двух тоненьких косичках были какие-то воображательские. Виталик не понимал, какая от девчонок польза, они все казались ему скучными, нудными и слишком боящимися испачкать почему-то всегда белые колготки, а эта ему совсем не понравилась. Если бы они были на улице, он бы обязательно кинулся в неё шишкой, чтобы не выдумывала себе там. Не камнем, конечно же, больно, а шишкой, чтобы она поменьше о себе думала.

На другой стороне на двойном сидении сидели совсем взрослые ребята. Не такие как мама с папой, но такие… взрослые, как в одиннадцатом классе. Они очень смешно целовались. Виталик не знал, зачем люди это делают. Нет, конечно, мама его тоже иногда целовала и это даже было не противно, хотя мокро, но она делала это очень быстро, едва прикоснувшись губами ко лбу или щеке, а в фильмах и здесь это делали очень долго, губами, а ещё иногда и языком… брррррр.... гадость какая. Нет, он бы никогда так не сделал.

Отвернувшись от неприятного зрелища, мальчик посмотрел вперёд и увидел странного господина. Это был высокий человек с чёрными-пречёрными волосами и забавным искривлённым носом. Но самым интересным в нем была одежда: несмотря на лето, он был одет в осеннее длинное чёрное пальто и кожаные тёмные перчатки, при этом он не выглядел вспотевшим или страдающим от жары. Скорее наоборот, у него была неестественно белая кожа и бледные губы, как будто он очень сильно замёрз. Виталик огляделся, но кроме него, кажется, никто не обращал на странного субъекта внимания, люди даже невольно расступились, образовав островок свободного пространства. Малыш показал пальцем на Бледного, чтобы привлечь маму, но та лишь рассеянно чмокнула сына и вновь уставилась в окно.

Расстроившись, мальчик вновь повернулся к Бледному и, спрятавшись за креслом, начал за ним следить. У того был совершенно невозмутимый и даже отстранённый вид. Он переводил равнодушный взгляд от одного пассажира к другому. Цель его нахождения здесь была не понятна, и в этом автобусе он казался столь же чужеродным элементом, как шины в магазине детских игрушек. Наконец, рассмотрев ближайших к себе пассажиров, он перевёл взгляд на Виталика. И в этот момент мальчику стало страшно. Он что было силы вжался в ручку кресла и попытался спрятаться за спинку, но почему-то всё равно продолжал видеть чёрные бездонные зрачки незнакомца, пытливо изучавшие его внутренности.

Однажды, когда мама пыталась объяснить, почему нельзя разговаривать с незнакомцами, она рассказала про плохих дядек, которые заманивают детей игрушками и конфетами, отводят в тёмный подвал, а потом вынимают из них органы и продают заграницу. Эта история тогда поразила воображение Виталика, и ещё две недели ему снились кошмары про ужасных чёрных людей, которые копались у него в животе. И вот теперь он был абсолютно уверен, этот Бледный – тот самый дядька, что охотится на детей.

«Надо спрятаться, чтобы он забыл про меня!» – судорожно думал мальчик, всё больше вжимаясь в кресло.

«Уйди, уйди!» – повторял он, чувствуя спасительное тепло мамы, которая точно бы прогнала дядьку. Но Бледный, видимо, поняв, что Виталик ему не достанется, перевёл взгляд в другую сторону. Виталик сглотнул и, всё ещё напуганный, приготовился ждать. Ведь не может же этот мужик сделать что-то плохое, пока здесь есть мама и все эти люди. Просто нельзя ни на секунду отрываться от мамы, нужно постоянно держать её за руку, тогда всё будет хорошо.

Но вдруг внимание мальчика привлёк новый субъект, неожиданно появившийся с задней площадки автобуса. Это был ещё один мужчина с каштановыми волосами, доходившими до плеч, в очках в светлой оправе и крючковатым носом, как у волшебника из телевизора. Он выглядел озадаченным и даже печальным, но главное: мальчик был совершенно уверен, что этот второй появился совершенно ниоткуда. Ещё секунду назад его не было, а вот он уже появился. Незнакомец посмотрел на Бледного и начал продвигаться к нему, при этом, к ужасу мальчика он прошёл сквозь двух женщин и старичка. Он сделал ещё шаг и замер, задержанный непонятной преградой. Затем несколько раз дёрнулся, пытаясь преодолеть неизвестное препятствие, но у него не вышло. Бледный тут же посмотрел на незнакомца, как бы оценивая, и снова отвернулся.

– Что ты делаешь? – спросил Второй, пытаясь пробиться к Бледному.

Тот его проигнорировал, рассматривая пассажиров, но, подумав немного, заговорил:

– Уходи… – Голос Бледного был таким же мрачным, как и его внешний вид. – Твоё время ещё не пришло. Мне не нужно тебя убивать, проводник.

Матвей остановил бесплодные попытки пройти дальше.

– Не надо. Здесь есть те, кто ещё может спастись…

Бледный оставался невозмутимым, он не спорил и ничего не доказывал, а лишь сообщал информацию:

– Это не твоё дело. Уходи, ты ничего не сможешь изменить. Я должен забрать их. – Он обвёл глазами салон автобуса. – У них есть долг. Его нужно вернуть, а сегодня или завтра – ничего не решает. Долг важнее…

Матвей опустил голову, кажется, смиряясь:

– Однажды придёт твоё время заплатить этот долг.

– По-другому быть не может…

При этих словах Бледный медленно соединил ладони, и мир дрогнул. Раздался дикий грохот, с левой и правой стороны хлынули сверкающие потоки битого стекла, а кабина начала стремительно приближаться. Автобус накренился и полетел куда-то вниз.

Вскоре они долетели до нужного места и замерли как раз над концом ярко-красной линии, созданной Лёшей. Ему так и не удалось догнать Лику, и перспектива работы домработницей ближайший месяц в добавок к тренировкам огорчала. Особенно учитывая то, что Лика не разрешала пользоваться для подобных обыденных дел энергией, упрямо настаивая на старых дедовских методах. Но приятные эмоции от полёта пока перекрывали всё, а о последствиях можно было подумать и завтра.

Под ними находился крупный земельный участок, ограждённый по периметру непроницаемым забором из грубого камня. Вся его площадь была засеяна открыточно -зелёной газонной травой, кое-где дополненной гигантскими альпийскими горками и размашистыми фонтанами. За домом располагался большой лазурный бассейн с булькающей джакузи и открытая веранда. Дополняли весь этот ансамбль несколько откормленных ротвейлеров, уставившихся на Лику с Лёшей немигающими бессмысленными глазами, и парочка таких же охранников, деловито отмывавших машину от дорожной грязи.

– Мда, картина, что называется, маслом… – прокомментировала Лика. Для простоты она давно придумала себе собственную классификацию людей, которой пользовалась при каждом удобном случае, и, судя по её опыту, общение с представителем данного класса не сулило ничего хорошего.

– Как будем работать? – Лёша был немного озадачен. – Нам, вроде, надо его только напугать, а здесь напугать сложно.

– Можно, конечно, изобразить метеоритный дождь, ну или кару небесную с гласом божьим… Он тогда, глядишь, ещё и верующим станет. Храмы строить начнёт, детишкам помогать, но что-то сегодня у меня не религиозное настроение. Да и внушаемость у него ниже среднего. Надо брать тем же оружием… Пойдём в кусты. – Лика показала на небольшой островок зелени, скрывавший поворот к дому от посторонних глаз.

Когда их ноги коснулись земли, она продолжила:

– Используем иллюзию. Предлагаю сделать иллюзию маленького… – Она почти сомкнула два пальца, демонстрируя крошечность. – отряда ОМОНа, а мы с тобой будем…– Лика задумалась. – Генералом ФСБ, и, допустим, майором…

– А чё сразу не президентом?

– Да ладно тебе! В нашей стране слишком велик страх перед майорами, подполковниками и прочими представителями всяческих спецслужб. Вот увидишь – поведётся как миленький.

Лика сошла на траву, оценивая размер свободного пространства. Сочтя его удовлетворительным, она немного расширила Лёшину сферу, превратив её в прозрачный купол. Затем забрала заряд энергии, предусмотрительно оставленный в центре, чем вызвала волну справедливого негодования, поскольку Лёша надеялся воспользоваться ей в своих целях. Лика быстро отыскала большой валун, служивший последней опорой для засохшего обрубка берёзы, кивком головы перебросила его в середину купола, и, прислонив руки к валуну, начала создавать иллюзию.

– Для справки, студент: никогда не создавай иллюзию на пустом месте, используй любые подручные материалы, лучше всего по принципу однотипности компонентов: для холодного и твёрдого – камень, металл; для мягкого – ткани; для живого – лучше не брать мясо или трупы, если только не совсем свежие. – Лёша поморщился, представив ситуацию, в которой ему придётся делать что-то подобное. – Они уже мертвы, хоть память и осталась, можно взять траву, шикарные иллюзии получаются из свежих яиц. Понятно?

Он сдержанно кивнул, наблюдая за тем, как камень медленно увеличивался в размерах, вытягивался с одной стороны и медленно обретал форму автомобиля. Сначала он видел лишь жалкое подобие, напоминавшее шутку природы, а затем все явственнее валун становился похож на крупный дорогой джип: появились фары и решётка радиатора. Наконец, когда контуры стали совсем чёткими, Лика стукнула по капоту, от чего по тому крохотными ручейками побежали трещины, расползаясь по всей поверхности новоявленного автомобиля. Каменная оболочка распалась на маленькие кусочки, которые под собственной тяжестью опали вниз, обнажив гладкий металл новенького внедорожника.