25 часов

– Ладно, – согласился я. – Окей, Сделаем вид, что я поверил ему. Тогда, у меня больше нет аргументов против его спасения, – я сделал воздушные кавычки пальцами на слове "спасение". – Я думаю, будет здорово помочь ему вернуться к дочери.

Все согласно кивнули.

– Значит согласен?

– Согласен.

Теперь я мог спокойно выдохнуть. В любом случае, если у нас ничего не получится, то мы просто посмеёмся над этим все вместе. А после, возможно, позвоним в 911 и вызовем всех, кого следует, чтобы несчастного старика отправили на заслуженный отдых.

– А что же мешает тебе, мистер Уэбстер? – поинтересовался я.

– Да не знаю я. Это всё как-то слишком быстро свалилось на нас. Я, наверное, просто не привык к таким приключениям. Да и потом, будет очень глупо, если мы пообещаем ему что-либо, а сами не справимся.

– Я, наверное, не привык к таким приключением, – спародировала его Джесс. – Имеешь в виду путешествия во времени?

Я бросил нервный смешок. В некоторых ситуациях шутки бывают слишком неуместными. Сейчас был как раз тот самый случай.

– Да брось, будет весело.

Джеймса это утверждение, похоже, мало убедило. Его взгляд бегал от неё до меня. Но моя сестра всегда имела козыри в рукаве, и в этот раз воспользовалась одним из них строго по назначению. Она смахнула одну, намокшую от дождя прядку волос, вскинула вверх подбородок и, взяв обе его руки в свои ладони, уверенно сказала:

– Неужели ты не хочешь совершить какое-нибудь безумство, вместе со мной?

Я хотел театрально откашляться на заднем фоне. Эй, Джесс, я буду вместе с вами, ничего? Извини, что у тебя имеется такой братец-обуза. Но потом я взглянул на Джеймса, глаза которого загорелись азартным огоньком, и понял, что план Джесс сработал. По его взгляду можно было понять, что это был действительно тот куш, который он надеялся сорвать. Приключение с девочкой, которая ему приглянулась. Хах, а какой бы дурак отказался от такого? Вообще, за сегодняшний день, он пялился на неё ровно тридцать раз. По крайней мере, я посчитал те разы, которые мне удалось заметить. Хотя, о чём вообще идёт речь? Это было настолько заметно, что будь я слепой, то всё равно бы увидел. Внутренний голос вытащил меня из этих размышлений, напоминая о том, что совсем недавно я доказывал, что у меня нет сестринского комплекса.

– Ну вот и отлично, – с улыбкой пролепетала она. – Как я поняла, мы решили, что поможем ему?

– Так точно.

– Тогда, давайте отправимся в дом, я уже вся продрогла.

Узнав о нашем согласии, Билли решил, как говорится, тряхнуть стариной. Он присвистнул, спрыгнул с дивана, а затем, хлопая в ладоши, пропел что-то невнятное. После своего победного танца он пожал всем нам руки и вновь приземлился на диван. Всё это было очень забавно. Вот она, широкая и чистая душа.

Мне вдруг стало как-то стыдно за то, что я, как последний дурак сомневался в правдивости его слов. Так же, я не мог выкинуть из головы образ его дочери. Интересно, какого цвета у неё глаза, волосы, какая манера речи, и ровная ли у неё походка. Мне хотелось взглянуть на её платье, узнать какой оно длины. Носит ли она под ним корсет. Так, стоп. Что-то я стал думать совершенно не в том русле. Сделав выводы из небольшого рассказала мистера Смита, я пришёл к выводу, что она очень умная по сравнению с девушками того времени. Она умела читать и писать, а это уже считалось престижным. А ещё она помогала своему отцу в его лаборатории, а значит, тоже что-то смыслила в точных науках. Интересно, как она отреагирует, когда узнает, что все остальные путешественники родились в двадцать первом веке. Будет ли она разговаривать с нами на "вы" или же, как со своими сверстниками. А может быть мы все придумаем друг другу смешные клички и будем их употреблять. В своих мыслях я убежал уж слишком далеко. Кто знает, может быть нам и не доведётся даже увидеться с ней. Может быть, она сейчас живёт у своих близких друзей или наоборот у дальних родственников и каждый вечер тяжело вздыхает и сдерживает подступившие слёзы, вспоминая ту роковую ночь, когда её отец вошёл в пространственную брешь и просто исчез.

– Ты чего завис? – спросил Джеймс.

– Да так, задумался, – отмахнулся я.

Потом, как-нибудь, поговорю с ним по-мужски по поводу чрезмерного любопытства и облачных фантазий о человеке, которого впервые увидел на фотографии. Сейчас не самое подходящее время.

– Так вот, у нас осталось совсем мало времени, – сказал мистер Смит, сверля взглядом часы. – Как я уже и говорил, брешь необходимо открыть в полночь.

С тех пор, как мы оповестили старика Билли о нашем согласии, прошло трёх часов. Сейчас стрелки часов близились к девяти вечера. За это время мы успели обговорить все правила путешествий во времени ещё раз (чтобы уж наверняка), покушать и найти подходящую одежду, чтобы не шокировать людей того века своими рваными джинсами и домашними трениками. Джеймс проспонсировал меня одеждой а-ля винтаж, объясняя такое количество старинных вещей тем, что его покойный прадед бредил идеей, что мода рано или поздно вернётся, и перед смертью завещал всё своё "молодёжное" барахло любимому правнуку. Вещи выглядели достаточно опрятно. Когда-то отпаренные и отглаженные по швам хлопчатобумажные рубашки с ужасными яркими пуговицами, которые совершенно не сочетались между собой ни по цвету, ни по узору. Они казались своеобразными яркими пятнами на нежно-жёлтом полотне рубашки. Брюки из непонятной ткани больше напоминали чехлы на рояль и имели странный сероватый цвет. Они были на два размера больше моих ног, и поэтому издалека могло показаться, что это широкая юбка в пол. Для надёжности мне пришлось закрепить их широким кожаным ремнём и немного подвергнуть снизу. Старик Билли (кстати, он разрешил называть его так, как мы хотим) лично оценивал каждую вещь нашего гардероба. Увидев наши чудо подвороты он всплеснул руками, а затем серьёзно сказал:

– Лучше подметайте пол штанинами, только не позорьтесь.

Да уж, наши вкусы совершенно не совпадают. С горем пополам и слезами на глазах, мы развернули наши повороты и осторожно подогнули штаны внутрь. Завершали образ лаковые чёрные туфли, заботливо купленные Мэри мне на выпускной. Мне не хотелось её расстраивать и говорить, что мой выпускной ещё совсем не скоро, и что моя нога может вырасти раз так в двадцать, поэтому я принял её подарок. Что ж, видимо, пришло их время.

У кого проблем с выбором наряда совершенно не возникло, так это у Джесс. Платьев у неё было хоть отбавляй, так ещё в её распоряжении был целый шкаф с вещами Мэри (не думал, что все эти * чемоданов окажутся полезными). Мистер Смит быстрым взглядом окинул все предложенные варианты, а затем указал пальцем на серое платье в пол, украшенное ажурными вставками на длинных рукавах. Мы сидели на чердаке и молчали. Каждый думал о своём. Во мне смешались чувства радостного смятения и страха перед неизвестностью.

– Значит, мы должны распылить эти маленькие крупинки вертикально, а затем чётко и без запинки произнести год? – в очередной раз поинтересовался я, хотя и без этого уточнения я помнил всё на зубок.

– Да-да, так точно.

Я потеребил в руках чёрненький мешочек, данный мне лично мистером Смитом. Как-то странно, что все единогласно выбрали именно меня для того, чтобы открыть эту брешь. Может быть для того, чтобы, если что-то пойдёт не так, в этом можно было обвинить именно меня. Но я был твёрдо уверен, что всё будет хорошо. Вернее, старался убедить себя в этом.

Особенных причин для паники не было, поскольку всё до этого шло по плану. Джеймс очень легко отделался от нежелательных вопросов со стороны родителей, сказав, что он снова собирается к нам на ночёвку. Джесс позвонила отцу и Мэри и заверила их в том, что у нас всё супер.

Старику Билли было интересно узнать у нас как можно больше про наш век. По правде говоря, я хотел задать ему не меньше вопросов. Поэтому, мы решили задавать и отвечать на вопросы по очереди. Первое, что его очень сильно волновало – светящиеся и, издающие разные звуки, штуки. Это был телефон. Да, очень ожидаемо. Какого было его удивление, что общение теперь стало настолько простым и доступным. Что в мире существует вещь, знающая ответы на множество вопросов. Стоит только нажать на кнопку и твоё сообщение, ладно, ему мы объяснили это, как письмо, дойдёт до получателя. Его удивлению не было предела. После этого он долго пытался осмыслить всё сказанное нами.

Ну, а после последовал вопрос, которого не ожидал совершенно никто.

– А почему в вашем веке всего двадцать четыре часа?

Его голос звучал твёрдо и уверенно, так, словно он действительно не понимал этого и хотел узнать ответ.

– В смысле? – спросил я. – А сколько же их должно быть?

– Двадцать пять.

Джеймс залился смехом:

– Ладно, старина, пошутил и хватит.

– Но я не шучу! – всплеснул он руками. – Сейчас-сейчас, – он пошарил в кармане брюк. – Вот, глядите.

Он протянул нам свои наручные часы, которые, по видимости, сломались. Циферблат был весьма странным. На нём было, как и на всех часах всего двенадцать чисел, но они были как-то сближены, а на самом верху была нанесена римская цифра двадцать пять. Минутная стрелка замерла на тройке, а часовая на девяти.

– Они сломались, – пояснил он. – Но, уверяю вас, у меня есть другие, точно такие же.

– Это точно не декоративные часы? Или это игрушка и вы нас разыгрываете?

– Да нет же! Моя ошибка была в том, что я не знал сколько можно прибывать в другом времени, и поэтому решил остаться на сутки. А в нашем времени сутки равны двадцати пяти часам. И я больше не смог открыть брешь.

Джесс задумчиво потёрла виски:

– Что-то я не припомню, чтобы нам рассказывали о подобном на уроках истории.

– Тоже самое, – сказал я.

– И я никогда не натыкался ни на что похожее в интернете, – подтвердил Джеймс. – Но, как такое вообще возможно?

Билли пожал плечами:

– Не знаю. В любом случае, в ближайшем будущем, с моей точки зрения, должно произойти какое-либо изменение, которое повернёт привычный ход времени.

– Не думаю, что это какая-нибудь война или государственный переворот, или же обычное празднование нового года, – сказала Джесс. – Максимум, что может произойти – перевод часов с летнего на зимнее время и наоборот. Но, опять же, у нас нет гарантий, что из-за этого время изменится настолько, что количество часов в сутках укоротится.

– Но факт остаётся фактом, – твёрдо подытожил Джеймс. – Что-то должно было произойти. Когда мы вернёмся обратно, я обшарю всю Википедию.

– А я прогуляюсь до библиотеки, – сестра подхватила его настрой.

– Есть ли у вас свои догадки по этому поводу? – обратился я к мистеру Смиту.

– Что такое википедия? – поинтересовался он.

– Это мы вам объясним в следующий раз. Вы не ответили на мой вопрос.

– Я не особенно в этом уверен, но мне кажется, что в этой книге явно что-то есть. Ведь не с проста всё так запутанной с этими путешествиями во времени, верно?

– Верно, – словно по забвению сказали мы все хором.

– Но, опять же, будьте осторожны когда начнёте узнавать обо всём этом. Может сработать эффект бабочки, и тогда, кто знает, что может произойти.

– К чему вы клоните? – спросила сестра, чуть наклонив голову в бок.

– Какие же вы недогадливые! Ведь сами мне не хотели верить по началу. А теперь думаете, что вас воспримут всерьёз?

Тут он был прав. Узнай об этом кто-либо ещё, и нам троим светит прямая дорога в лазает. То есть, в больницу.

– Да и я ничего не могу с этим поделать, – продолжил он. – Мне тоже никто не поверит.

– А как же ваша дочь? – спросил я.

Билли тепло рассмеялся:

– Разве, что она. И всё же, я буду хранить молчание для всех остальных. Ведь будет слишком неразумно с моей стороны объяснять другим про ваши теплофоны.

– Телефоны, – поправил его Джеймс.

– Ну да, теплофоны.

Мы все рассмеялись, а мистер Смит недоумевающе спросил:

– Чего смешного я сказал?

– Всё в порядке, – заверила его Джесс. – Просто будет очень забавно.

– Поэтому, молчите, – переводя дух от смеха, добавил Джеймс.

Глава 6

Для того, чтобы не опоздать, мы завели будильник на 23:59. С каждой минутой близился тот момент, когда я должен был открыть брешь. От этого я волновался всё больше и больше. Честно говоря, мне очень хотелось именно сейчас выпить весь тюбик того странного зелья, превратиться в какую-нибудь сойку и улететь в маленькое оконце куда подальше. Просто потому что я не привык к такой ответственности у себя на плечах. Разумеется, бывали моменты в жизни, когда от меня что-либо зависело и все надеялись на меня, но сейчас был случай весьма критический. Я боялся нескольких вещей. Во-первых, того, что моя рука случайно задрожит и я просыплю всё содержимое мешочка на пол. Потому что я могу. Во-вторых, я боялся того, что из-за волнения, я буду слишком долго колебаться, и у нас истечёт время, которое отведено на то, чтобы открыть брешь. Ну, и в-третьих, я боялся, что открою её в том месте, где в 1713 году стоял какой-нибудь стол с препаратами или хуже того, какими-нибудь скальпелями. Мистер Сит хорошо описал нам свою лабораторию и указал на место, в котором было бы более удобно совершить прыжок. Я не знаю, что было более гениально, планировка или же сама идея сделать личную лабораторию на чердаке. Джесс загорелась идеей тоже что-нибудь обустроить на чердаке. Например, домашний кинотеатр или настроить здесь освещение и сделать зону для всяких там рукоделий. Но об этом я волновался меньше всего. Мне вообще было как-то безразлично то, что произойдёт в будущем. Больше всего сейчас меня волновало и в какой-то степени манило прошлое. И ещё эта Саманта не выходила у меня из головы. Я даже набрался смелости и спросил у мистера Смита не может ли он нас познакомить. Но он был тем ещё жуком и сказал, что если сегодня мы её не встретим, то он будет ждать нас завтра ночью на чаепитие. Это будет ещё более неловко. И ещё это означает, что нам снова придётся сделать прыжок во времени.

Мистер Смит пообещал дать каждому из нас по такому же маленькому мешочку в награду за нашу доброту. Ведь у него такой смеси было спрятано (с его слов) целая тонна. Но даст он нам их под строжайшим секретом, что мы никогда и никому об этом не расскажем и будем хранить их до конца нашей жизни. Ведь все легендарные тайны уходят вместе с их обладателями.

Что же касается нашего пустого чердака, на котором сейчас находились лишь несколько табуреток (на которых мы и расположились), то мистер Смит немного расстроился, когда впервые увидел в каком состоянии была его лаборатория спустя столько лет. Но, к сожалению, время не щадит никого и ничего. Зато он выяснил один интересный факт. Все запасы порошка были либо утеряны, либо использованы. Из этого следует, что альтернативная временная дырка – извиняюсь, брешь – осталась совершенно секретной. Наверное, поэтому наши учёные до сих пор не могут изобрести настоящую машину времени. Ведь всё дело в том, что они создают техническую модель, а здесь необходимы знания алхимии восемнадцатого века. Это вам не гайки да болты соединять.

– Я волнуюсь, – признался я.

Мистер Смит пожал плечами:

– Это нормально. Я тоже боялся. Но всё в жизни приходится делать впервые.

– Точно, Хью, тем более мы все на тебя надеемся, – сказала Джесс.

– Так я ведь из-за этого ещё больше волнуюсь.

– Да брось, всё же хорошо пока что.

– Пока что, – я проглотил комок, подступающий к горлу. – Это ты так намекаешь, что я не справлюсь?

Джеймс со шлепком ударил ладонью себе по лбу и, оставшись в таком положении, сказал:

– Посмотрите на эту королеву драмы. "Я не смогу", "я не справлюсь", "я всё испорчу". Не ты ли хвастался, что все всегда полагались на тебя?

– Это было лишь один раз. И я не хвастался.

– Это не меняет сути дела. Будь мужиком, Хью.

– Сказал Джеймс, – со смешком кинул я.

– Да ну тебя, – пробурчал он в ответ.

Мне кажется, что от волнения у меня начался жар. Не уверен, нормально ли это. Казалось бы, всего-то распылить эту смесь сверху вниз в полночь, да и всё. Справится любой дурак. Но не я. У меня окончательно начали сдавать нервы, и я резко встал и стал расхаживать из стороны в сторону. Мысленно я молил время, чтобы оно тянулось как можно медленнее. Не успел я об этом подумать, как у Джеймса задребезжал будильник. Билли слегка передёрнуло от неожиданности.

– Никогда не привыкну к этим вашим теплофонам, – сказал он, а затем встал и подошёл ко мне. – Давай, Хью, ты сможешь. Развязывай мешочек и возьми щепотку смеси.

Джеймс с сестрой встали по другую сторону от меня. Как ни странно, руки у меня не тряслись, а это уже хорошо. Джеймс сверлил взглядом экран телефона в ожидании того, когда на электронных часах засветятся четыре нуля.

– Здесь? – спросил я, вытягивая руку вперёд.

– Да, здесь.

Я вновь сглотнул и крепко зажмурил глаза. Мне не хотелось видеть всего этого. Через мгновение Джеймс завопил:

– По нулям. У нас есть минута. Давай, Хью.

Я разжал глаза и посмотрел на свою вытянутую руку.

– Давай-давай, – подбодрила меня Джесс. – Как-будто соль сыпешь.

Пошевели указательным и средним пальцами я начал растирать порошочек. Маленькие крупинки запарили в воздухе, издавая слабое жёлтое свечение. Когда я растёр всё содержимое, которое у меня имелось, то заметил, как все удивлённо смотрят на светящийся круговорот всех этих пылинок.

– Это оно? – поинтересовался я у Билли.

– Оно.

– А теперь произнеси год, – напомнил Джеймс.

–1713.

Круговорот пылинок напоминал яркие галактики из космоса. Как только я произнёс последнее слово, он зашипел и заискрился. Откуда-то изнутри него исходил странный скрипящий звук.

– Так и должно быть? – настороженно спросила Джесс.

– Да. Это меняется количество ступеней.

Что же касается моих ощущений, то волнение уже давно сменилось восторженным неверением. Я просто не мог поверить в правдивость происходящего. Собственно, как и весь сегодняшний день. Я вообще не понимал что происходит. Но где-то в глубине души во мне ликовал мой внутренний голос: "Он тебя не обманул, Хью! Ведь ты же рад? Я знаю, что ты рад".

– А теперь полезай в брешь, Хью, – скомандовал мистер Смит.

– Я? Почему я первый?

– Потому что сначала должен пройти тот путешественник, чей век прыжка является родным.

Я просунул руку в эту брешь. И это было бы враньём, если бы я сказал, что это было не страшно. Первая картина, возникшая в моей голове, была оторванная рука. Но я почувствовал лишь приятный холодок. Словно там внутри был сильный ветер.

– Давай же, – поторопила меня Джесс.

– Да иду я, иду.

И я шагнул в брешь. Глаза ослепил яркий свет. Настолько яркий, что меня даже немного затошнило. Хотя, наверное, это был просто побочный эффект волнения. Тишина резала уши. Лишь изредка доносилось тихое ветреное "у-у-у". Больше всё это походило на вакуум, но вот откуда здесь появился ветер, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Уже когда мои глаза привыкли к яркому свету, я смог оглядеться. Вверх шла огромная лестница, состоящая из немеренного количества очень широких ступеней. Носки моих тёмных туфель казались яркими пятнами на их фоне. Не успел я хорошенько всё рассмотреть, как сзади меня кто-то толкнул.

– Эй, ты чего на проходе стоишь? – Спросила Джесс, а затем сама застыла с открытым ртом, словно скульптура. – Вау, – всё, что она смогла протянуть.

– Вот и я стою и всё, что мне приходит на ум, это "Вау".

Следом за Джесс в брешь вошёл мистер Смит. На его лице читалось радостное смятение.

– Это тот самый коридор.

– Это хорошо, – сказала Джесс. – А теперь давайте пойдём уже, а то время поджимает, ведь у нас всего полчаса.

– Постой, а Джеймс?

– Он нас догонит, я уверена.

Именно на этих словах Джеймс и появился здесь.

– Ты хотела уйти без меня? Моё сердце разбито!

– Сейчас не самое время для любовных драм, – сказал я. – Пойдёмте уже.

– Всегда есть время для любовных драм, – проворчал Джеймс, а затем зашагал вверх, следом за остальными.

Следом за мной, с разницей в одну-две ступени шёл Билли, за ним Джесс, а самым последним плёлся Джеймс.

Каждый мой шаг создавал неприятный треск, словно я шёл босиком по хрусталю. Все двигались очень быстро, поскольку понимали, что время на исходе. Книга не соврала, действительно, каждая пройденная мною ступень бесследно исчезала из поля зрения. Если обернуться и посмотреть вниз, то покажется, что идущие за мной люди поднимаются вверх по пустоте. Похоже, фишка с этими ступенями такая же, как и со страницами.

Пройдя примерно триста ступеней, я почувствовал непривычную боль в ногах, словно на каждую из них прицепили по два мешка с железом. Ноги напомнили мне о том, что я вообще-то нахожусь в ужасной физической форме. С горем я осознал, что мои редкие утренние пробежки совершенно не помогли развить мою выносливость. Но сдаваться я был не намерен. Следовало пройти ещё, как минимум, столько же ступеней. А потом подождать, пока кто-нибудь первый не решит устроить привал. С каждым шагом мне было всё труднее и труднее поднимать свои ноги, но я по прежнему продолжал идти. В углу каждой ступени были выбиты крохотные числа, означающие номер ступени. Я прошагал ровно 568, если верить этим золотистым символам. Тяжело вздохнув, я обернулся и спросил:

– Сколько уже прошло времени?

Джеймс пошарил по карманам, в поисках телефона. Все остановились (это было таким облегчением для меня, постоять хоть пару секунд).

– Только не говори, что ты потащил свой теплофон в 1713, – твёрдо сказал мистер Смит.

Джеймс замер в весьма комичной позе. Одна его рука почти вытащила из кармана брюк телефон, а другая прикрывала гаджет, однако тщетно, поскольку, все уже и так поняли, что он взял его с собой.

– Не-е-ет, – натянуто улыбаясь, протянул он.

Билли прикрыл лицо своей большой широкой ладонью.

– Ты же понимаешь, что об этом никто не должен знать?

– Конечно-конечно, обещаю.

– Так что там по времени?

– Мы идём уже десять минут.

Осталось совсем чуть-чуть. Всего каких-то двадцать минут, а мы ещё даже не перевалили за тысячу. С такими успехами, мы застрянем здесь навсегда. Ну вот, опять во мне зарождается паника.

– Предлагаю продолжить путь, – сказала Джесс. – Мистер Смит, и как вы только прошли две тысячи ступеней?

– Две тысячи семнадцать, – с гордостью подметил Билли. – Честно говоря, я и сам не знаю. У меня был какой-то силовой запал.

– Да уж, запал, – буркнул я. – Есть ещё порох в пороховницах. Лично я уже еле-еле иду.

В ответ все как-то тяжело выдохнули, словно соглашаясь с моей репликой. Хах, выходит, что устал не я один. Всё-таки, нужно будет как-нибудь спросить у папы, как он сохраняет форму качка, работая в офисе. Но, если так подумать, то с такими вот приключениями, я быстро подкачаюсь. Эти мысли придали мне немного сил. Ведь для любой деятельности нужна мотивация. В моём случае это неплохой способ растратить калории, от съеденных мною булок.

Из-за мыслей о еде, мой живот издал звук умирающего кита. Урчание эхом пронзило пространство.

– Что это за звук? – настороженно спросил Джеймс.

– О, это внутри Хью умирают последние калории.

– Бедняжка.

Мне хотелось сказать этим двум, что я вообще-то здесь и что в этом коридоре отличная слышимость, но решил приберечь силы.

Когда отметка ступеней перевалила за тысячу, у меня потемнело в глазах. Помимо этого, по коридору раздавались тяжёлые вздохи всех присутствующих. Я резко остановился и присел на ступень перед собой.

– Всё, больше не могу.

Джесс тоже обессиленно присела на ступень, находящуюся чуть выше неё.

– Полностью с тобой согласна!

– Что там по времени, Джеймс? – спросил мистер Смит.

– У нас осталось чуть меньше десяти минут.

Начался галдёж. Каждый что-то говорил вслух самому себе, словно других собеседников не было рядом. Эхо их голосов неприятно давило на уши и отдавало пульсирующей болью во всём теле, перекликаясь с гудением ног. Я начал осознавать, что больше не вынесу ни секунды в этом сумасшествии.

– Замолчите!

Какая радость, меня услышали. Я продолжил:

– Я понимаю, что все мы устали, и, что чёртово время уже на исходе. Но сейчас нам необходимо перевести дух в тишине. Подчёркиваю, в тишине. Мистер Смит, – обратился я уже лично к нему. – Я искренне не понимаю, как Вы не сошли с ума, когда шли по этому коридору в гордом одиночестве, но сейчас Вы должны понимать, как никто другой, что нам необходимо перевести дух, а затем последний раз поднажать.

Он согласно кивнул.

– С этим все согласны?

Джеймс и Джесс тоже согласно кивнули.

– Отлично. Значит, сейчас мы сидим три минуты в полной тишине, а после начинаем не просто идти, а можно сказать бежать. Времени остаётся очень мало, и нам необходимо пройти, по меньшей мере, пятьсот ступеней. Думаю, что никто не хочет остаться в этой чёртовой дыре на веки вечные, так что нам придётся сохранять спокойствие и перелетать через несколько ступеней разом, в буквальном смысле.