Одинаковые люди

И вот сейчас несмотря на то, что он отпахал рабочую неделю, выглядел он вполне свежо и воодушевлённо (его выдавало вечно круглое и немного детское лицо). Джек всегда держался молодцом.

Одет он был в аккуратный и хорошо сшитый серый костюм, которым он явно старался скрыть его слегка округлившиеся бока. Шляпы он никогда не носил. И тут я его полностью поддерживаю, ведь у него была вполне красивая (для коренастого мужичка его лет) коричневая шевелюра и он не стремился ее скрывать. В этот раз мы решили выбрать новый бар на окраине города. Назывался он «77 Миля» или что-то типа того.

В последнее время я много слышал об этом месте. Наверное поэтому, когда зашёл внутрь у меня сложилось ощущение будто я уже уезжал отсюда с какой-нибудь красоткой под градусами хорошего виски.

– Эй, Джек! Мы же только кофе выпьем?

– Ты серьезно? Майкл, неужели ты думаешь, что я буду пить в конце недели что-то крепче кофе? – с усмешкой ответил Джек.

– Бармен, два виски!

– Даже и не пытайся говорить мне о том, что с той брюнеткой ты не познакомился поближе, Майки!

– Нет Джеки, я не знаком с ней ни на каком расстоянии.

– Да ты дуришь меня, старина! – размахивая руками ответил Джек, – Бармен! Два виски! Майки! Который час?

– А плевать я хотел на время, дружище!

Если быть честным с самим собой, то в тот вечер мы хорошо так напились!

– Так как там твоя работа Джек?

– Плевал я на эту работу! Ещё два виски…

* * *

Я пришел в чувства. Меня окутывала моя теплая и мягкая постель, которая до этого никогда не казалась мне такой. Мой ещё немного пьяный мозг напрочь отказывался воспроизводить мне возвращение домой. Я даже не помню, в какой части квартиры сбросил с себя вещи. Кажется, ваш дружок Майки начинает стареть. Бред, подумаете вы, горьковатая правда, скажу я вам. Старость приходит не с возрастом, она приходит тогда, когда, очухавшись утром ты не закуриваешь сигарету лёжа в постели. Она приходит тогда, когда твоя боль в черепе после встречи с хорошим другом и неплохой выпивкой жаждет таблетку аспирина.

Итак. Делаю множество усилий и вот она первая победа – голова поднялась с подушки. Грациозное удаление одеяла на пол и беглый осмотр тела дали вполне удовлетворительный результат – синяков нет, а это значит, что вчера все прошло без нового пятна на моей и так разноцветной репутации. Ещё тысяча усилий и вот, практически победа в спарринге похмелья и доброго утра – я уже сижу на кровати.

В голове дежавю как после выпускного в колледже: облегчение и чувство свободы, приправленное вертолетами и мутью в голодном желудке. Правда, в отличии от выпускного, сегодня я проснулся один.

Продолжаем. Медленно, чуть ли не по законам физики с кровати опускается сначала правая нога, а за ней и левая. И вот он, решающий бой: старина Майк выходит на ринг, минута, две, три и триумф достигнут. Мужчина в белых трусах уже стоит на своих двух немного цинично оценивая обстановку в своей спальне. Начинается новый день.

Оставив все силы и похмелье на кровати, которая полчаса назад была рингом, старик смог привести себя в порядок и даже взбодрился. Собрав вещи, которые я лихо расшвыривал ночью по всем углам гостиной, мой зад наконец раскинулся в своём любимом кресле.

Я принялся листать журнал с модным, как всем казалось, названием – «Розовый Фламинго». Как по мне, модным его считали только «модные» редакторы этого же журнала. В нем описывались все последние хиты сезона и давались самые меркантильные советы: какую музыку нужно слушать, какие фильмы смотреть, каких звёзд уважать, а какие звезды, наоборот, должны быть сожжены на костре. Это не пожелание лучшей жизни для своих читателей, а только навязывание грязных правил игры с звёздами Голливуда. Насколько мне было известно, журнал этот читают в основном подростки. Правильно, ведь им проще всего что-то навязать. Но к счастью, меня в этом журнале интересовало нечто другое. Чуть трясущимися руками я вырвал нужный мне лист и оставил его на столе. Будет соседом недопитому вчера кофе.

Сделав все мелкие дела, я решил, что снова готовить завтрак самому тоже самое, что сесть и написать о себе книгу – полный провал. Я решил, что завтрак мне приготовят в каком-нибудь местечке у дома. На Линкольн стрит поливал мелкий дождь. Ну хоть с одеждой сегодня долго возиться не придется, в дождь каждый надевает то, что не жалко. Накинув рубашку и своё затасканное, но любимое серое пальто, я отправился поглощать свою дозу углеводов.

Я на удивление быстро вышел из подъезда и помчал навстречу завтраку. Мои заплетающиеся ноги понесли мое тяжелое тело в любимую кофейню «У Беверли» не только за чашкой свежего американо, но и за разговором с пухленькой официанткой Хлои.

Я вошел, бодро толкнув рукой старую стеклянную дверь и чуть не обезумел от запахов и урчания в желудке. Голодный взгляд сразу очутился в районе стойки, за которой Хлои готовила очередной тост и пританцовывала под легкий джаз из радиоприемника.

О, моя любимая пышечка Хлои, привлекательная афроамериканка, которая словно бутылка дорого вина, с годами становилась только желаннее. Наверняка многих в этой кофейне привлекали ее сочные формы цвета шоколада и такие же шоколадные кудри, резво трясущиеся в ее пышной шевелюре.

На другом конце расположился старина Беверли – владелец этого королевства кофе и сэндвичей. Он, как всегда, раскладывал гору квитанций и писем, пытаясь вести хоть какой-то учёт своих дел.

На нем, как обычно, были его любимые клетчатые подтяжки годов так 50-х, которым с каждым днём было все тяжелее удерживать брюки на его круглом животе. Но не все было так печально. Нелёгкую жизнь подтяжек скрашивали модные на тот момент очки «авиаторы», аккуратно скрывавшие его седину и небольшие залысины.

Чертов модник, Беверли!

– Привет Майкл, кофе? – заметив меня, игриво спросила Хлои.

– Утро доброе, Хлои, мне как обычно, а на десерт улыбку сексуальной официантки.

– Для тебя хоть миллион улыбок, дорогуша.

Беверли махнул мне рукой и улыбнулся, я ответил ему тем же.

В этот момент я уже садился на стул у стойки. Случайно, а может по воле судьбы, я сел на то место, где примерно год назад тёплой июльской ночью, мы с Хлои и Беверли вели далеко не светские беседы под бокальчик виски.

Сегодня мой мозг слишком сентиментален, либо ещё немного пьян, потому что именно сейчас та ночь показалась мне самой лучшей за последнюю четверть лет. Как сейчас помню, год назад. Очередной дерьмовый день моей жизни. Очередная прохладная летняя ночь. Банально, но, если бы я не помнил какой сейчас год, сказал бы что это было вчера.

Это был долгий и тяжелый день ругани с редакторами местной газеты. По пути домой я решил заскочить к Беверли. Заведомо зная, что меня радужно встретит табличка «закрыто» я все равно пошёл. И да, моя чертова интуиция не подвела. Табличка спокойно висела на немного запачканной двери, но замок был не заперт. Моя наглая физиономия сунулась внутрь и увидела не привычную картину уборки пола и столиков, а нечто более увлекательное.

За широкой деревянной стойкой очень душевно и размеренно болтали Хлои и Беверли. Проявив свою натуру в полной мере, я зашёл в кофейню, чем ненадолго прервал их разговор. А мои мысли прервались от вида приятно поблескивающей бутылки моего любимого виски.

– Работаете до последнего клиента? – с лёгкой усмешкой сказал я.

– Мы решили немного передохнуть, Майки. – сказал Беверли.

– Если бы здесь отдыхали так каждый день, я бы заходил почаще! – сказал я.

– Ты совсем забыл про старушку Хлои, малыш Майки. – заигрывала Хлои.

– Прости любовь моя, но иногда мне нужно работать для того, чтобы заходить к вам почаще – ответил я.

– Ааааа, не слушай ее Майк, лучше давай выпьем, судя по твоей физиономии у тебя тоже был тяжёлый день – ответил Беверли.

– Долбаные газеты просто срывают с меня шкуру – резко оборвал я, усаживая зад рядом с ними.

Беверли налил мне виски, кинул лёд и мы, подняв стаканы вверх, принялись расслабляться.

В ту ночь мы болтали о разных вещах. Мы обсуждали политику и экономику, позже перешли обсуждать образование нынешнего поколения. Хлои рассказывала истории о том, как трудно воспитывать трёх малышей. Она рассказывала о том, что муж постоянно торчит на работе, но не жаловалась. Хлои прекрасно понимала почему его так часто не бывает дома. Прокормить пару-тройку голодных ртов, та еще затея.

Беверли рассказывал в основном о бизнесе, ведь все что у него было, лишь эта забегаловка, о которой он заботился как о родной дочери. Нет, нет. У Беверли были дети, две чудесные дочки, как-то раз они даже забегали к папочке на работу. И так же, как и все, Беверли лишь хотел прокормить свою семью. Не сказать, что дела у него были совсем плохи. Денег с кофейни явно хватало на все их нужды. Да и все жители нашего района ходили перекусить исключительно к Беверли. Цена соответствует качеству, да и приятная атмосфера маленькой закусочной, в паре с приятной музыкой и гостеприимным персоналом, сопровождала работяг целые сутки на пролет.

Придя в себя, я понял, что воспоминания овладели мной так, что я даже не заметил, как уничтожил два сэндвича и влил в себя чашку горячего американо. Подоспевшая за пустой чашкой Хлои вернула меня в дождливую реальность:

– Майки, солнышко, ты обдумываешь какой-то план?

– Нет, Хлои, я просто вспомнил наш с тобой июльский вечер.

– Заходи почаще, Майк, и такие вечера будут для тебя не редкостью!

– Хорошо, дорогая!

Я просидел в кофейне довольно долго. Мое приободрившееся тело наконец собралось с мыслями и, попрощавшись с Беверли и Хлои медленно побрело домой. Ввалившись в квартиру, я раскинул мокрое пальто на спинке кресла и решил набрать Джеку. Выпитый и взбодривший разум американо, вселил мне мысль о том, что мой звонок был необходим ему как бутылка холодного пива с похмелья.

– У аппарата. – медленно, будто умирая, ответил мне хриплый голос.

– Джеки, дружище, как здоровье?

– Хочется отправится прямиком к дьяволу, Майк! Хотя вчера мы были как в раю! – ухмыляясь сказал он – ты такой бодрый, уже есть какие-то планы?

– Я уже наведался к Беверли и ограбил его на пару сэндвичей.

– Аааа, это та самая кофейня с официанткой пышечкой?

– Да-да, как-нибудь я обязательно покажу тебе это место – приободрившись воскликнул я – но не сегодня, после нашего вчерашнего рая меня дьявольски тянет лечь спать.

– Не рановато? Хотя я и сам в постели. Кажется, завтрак я буду готовить ближе к ужину – смеясь сказал Джек. – Ты заедешь завтра ко мне в офис, на обед? Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

– Может обсудим сейчас? – поинтересовался я.

– Нет, старина, такие дела не терпят телефонных разговоров. Жду тебя завтра в офисе. В 12.

– Хорошо, я буду ровно в 12. До завтра, Джек.

Я положил трубку и расселся в кресле. Давно у меня не было таких спокойных дней, наедине с собой и похмельем. В такие дни я чувствую себя не таким уж и старым засранцем. Наверное, нужно почаще устраивать такие выволочки в новые бары и наплевать на возраст и всю побочную хрень.

Я и не помню, как уснул…

Летнее жаркое утро. Я иду по широкому полю с высокой травой, которая до кончика каждого листа была пропитана яркой зеленой краской. Каждый колосок на этом поле показался мне знакомым. Чем дальше я шёл, тем больше мне казалось, что мои старые ботинки шагали здесь не раз. Меня окружали густые ростки какой-то колосистой травы – наверное, сорняка, но я мог ошибаться, так как в школе частенько прогуливал уроки биологии и не делал эти никчемные травяные гербарии.

Вскоре я перестал волноваться о происхождении этой травы и окунулся в себя. Я снова был десятилетним мальчишкой, который бегал по полям с деревянным кукурузником в руке, воображая себя пилотом. Воспоминания о детстве настолько затмили мой мозг, что я даже не заметил, как распластался в середине этого изумрудно-зеленого моря и просто начал махать руками и ногами, пытаясь сделать ангела из сорняка, будто это был рождественский снег.

Никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым. Наверное, это было очень странно – я, мужик с недельной щетиной и пожизненной неопределённостью, ковырялся в траве как пацанёнок, выбросив из головы все проблемы.

Буквально через несколько секунд в моих ушах раздался громкий звук, похожий на звонок старой трубки в квартире. С каждой секундой он становился все громче и все больше раздражал меня сквозь сон. И вот он и мои нервы достигли своего пика…

Я открыл глаза и еще минуту не мог прийти в себя. Трезвонящий на всю квартиру телефон, оказался все-таки не сном, и я был вынужден подойти, лишь бы этот ужасный звук прекратился. На часах было 2:38! Неужели это редакторы восстали из ада и названивают, чтобы среди ночи раскритиковать мои статьи? Я уже подумывал не брать телефон, но срывающаяся трубка намекала мне, что сделать этого я не имею права.

Все мои размышления длились от силы секунд десять, поэтому я быстро метнулся в гостиную.

Я поднял трубку и услышал знакомый голос, который словно колокольчик раздался с другого конца провода и взбодрил мой сонный мозг за мгновение. Правда, в этот раз колокольчик прерывался то всхлипыванием, то просто неразборчивым шёпотом.

– Слушаю – строго сказал я, делая вид, что никого не узнал.

– Майкл…привет…это София – сквозь слезы шептал колокольчик.

– Не слишком ли поздно ты решила позвонить и поздороваться? – выпалил я и только потом подумал, что это вряд ли ее успокоит.

– Майкл, мне нужна…помощь. Майкл…пожалуйста!

– А где твой муж, Софи? Он разве не может тебе помочь? Вы замечательная пара, а я только умудрился уснуть – конечно, я ей врал, но мне хотелось быстрее вернуться в поле. К своему кукурузнику.

– Проблема в нем…Майкл…он совсем перестал…перестал себя контролировать!

– София, звёздочка моя, вызови полицию, они явно справятся с этим получше меня.

– Майкл! пожалуйста…они приезжали уже несколько раз за последние две недели, но усмирения хватало только на пару часов после их отъезда… умоляю! Помоги мне!

* * *

Мы с Софией были довольно близки долгое время. Перед этой стройной и хрупкой куколкой устоять было просто невозможно. Она была сногсшибательной шатенкой с горящими голубыми глазами, которая заколдовывала каждого, кто взглянет на неё. Да, для меня она была как куколка, нежели действительно что-то большее. Было это правда лет девять-десять назад.

София была одной из тех куколок, которая не выглядела вульгарно и грязно. У неё были довольно аристократичные черты лица, которые дополнял маленький и очень аккуратный носик. Мне казалось, что именно эта черта делала ее особенной. Но в ее внешности аккуратно было все.

Она всегда выглядела великолепно – модная одежда, ухоженные волосы и руки, стать, походка и другие детали, которые сражали наповал и в совокупности делали из неё поистине шикарную женщину. Несомненно, я сразу же присоединился к толпе ее богатых ухажёров. Но был во мне один минус – в отличие от них, в моем кармане каждую неделю обитали не тысячи долларов, а всего баксов пятьдесят. Но стоит признаться – выглядел я тогда намного привлекательнее, чем сейчас. И вовсе не потому, что я был молод и беспечен, а потому, что не был в близком знакомстве с виски и ночными загулами. Из всех своих поклонников Софи выбрала меня. Или я выбрал ее. Никто из нас не захотел разбираться в этом, мы были просто счастливы.

А что сейчас, Майкл? Каждое утро в зеркало на тебя смотрит небритый мужчина лет сорока, лучшие друзья которого синяки под глазами и все больше обвисающий живот. Попойки и ночные гулянки с молоденькими девушками, меняющимися по щелчку пальца, превратили тебя из красивого подтянутого парня в одинокого спивающегося кабеля. Да если бы ты захотел, ты бы смог написать целый курс лекций о наборе веса, бессоннице и беспорядочным половым связям.

Ты часто вспоминаешь того молодого красавца, Майкл? Он был чертовски, чертовски привлекателен, даже без пары тысяч баксов в кармане. В его горящих карих глазах можно было с лёгкостью прочесть жизнь! Он был амбициозен и доказывал каждому, что он готов покорить весь мир и написать об этом миллионы книг; его красивое подтянутое тело и гладко выбритые скулы сводили с ума уйму красоток, во внимании которых он просто купался; он всегда был одет в недорогой, но очень лаконичный костюм, который великолепно подчеркивал его рост в шесть фунтов.

Что изменилось Майкл? Почему ты практически каждый день задаёшь себе этот вопрос, но не меняешь свою жизнь? Или ты решил изменить все сейчас? После звонка в пол третьего ночи? Или сорваться на помощь женщине, с которой ты девять лет расстался навсегда, перемены? Не знаю, Майкл, пока ты все тот же сорокалетний толстеющий мужик, но уже прыгающий по комнате, чтобы впихнуть свое тело в брюки. В твоих действиях есть что-то разумное или ты просто спятил?

Я собрался и вылетел из дома меньше чем за пять минут. Для человека, который даже за виски и сигаретами собирался дольше, это было огромной победой. Прокрутив в голове множество вариантов того, как все может закрутиться, я сунул в карман брюк маленький складной нож. Нет, убивать или калечить этого придурка я не собирался. Просто мне так спокойнее, ведь я ехал разговаривать с совершенно незнакомым мне мужиком, который ко всему еще и ведет себя как свинья. После того, как Софи вышла за него, мы с ней практически потеряли всю связь. Все свелось к банальным звонкам пару раз в год для того, чтобы убедится в том, что мы еще живы, а заодно и поздравить друг друга с днем рождения.

– Черт, даже выспался – слишком громко выпалил я, бросая куртку на заднее сиденье машины.

Ну и что тобой двигает, Майкл? Ты летишь по полупустой улице огромного города со скоростью 70 миль в час и пока тебя не особо волнует, что произойдет в том злополучном доме, когда ты объявишься.

Ты что Майкл, все еще ее любишь? Нет. Бред. Ты же просто старый любитель ночных прогулок и женщин, Майкл…В своей жизни ты так и не научился отказывать двум вещам – женщинам и выпивке. Вторые, как понял каждый мужчина на этом свете, всегда приносили больше проблем, чем первые, заставляя тебя все чаще посматривать на бутылку. Но стоило только двум твоим слабостям оказаться вместе, как все проблемы, которые они приносили, теряли всякий смысл. Это было похоже на коктейль из похоти, соблазна и литров крепкого алкоголя. И от таких коктейлей ты не отказывался никогда.

За последние двадцать минут я задал себе вопросов больше, чем за последние полгода. Медленно докуривая сигарету, я решил закончить свои моральны пытки и стал все сильнее давить на газ. Именно в такие моменты мысли в голове проносились с такой же скоростью, с которой я оставлял позади себя фонарные столбы, которые неподвижно оставались на своих местах, заливая улицу томным светом, когда я на всех порах летел к новым приключениям своей старой задницы!

В этот момент мне не хотелось включать радио и вникать в какую-то странную музыку. Сейчас мне захотелось скопить всю злость на себя, на Софию, на прожжённую впустую жизнь и давно утерянные возможности. А выплеснуть все это на сраного мужика, который так и не научился себя контролировать и потревожил мой прекрасный сон.

Зачем мне все это вообще нужно? Может развернуться и послать их всех подальше? Есть же полиция. Но, с другой стороны, как я могу не помочь моей маленькой куколке. Интересно, жизнь ее тоже потрепала или она все такая же аккуратненькая? Аккуратненькая и глупая, что выбрала себе в мужья редкостного мудака.

Майкл, приди в себя. Там может быть уже не та цветущая душа, в которую ты был по уши влюблен. Вполне вероятно, что, ты окажешься в доме у упитанной женщины лет тридцати пяти. Но с другой стороны – кто давал тебе право осуждать внешность и жизнь других, когда ты сам далеко не мальчик с обложки глянца и выглядишь куда хуже, чем самая уставшая домохозяйка.

За чередой своих размышлений я не сразу заметил, как подъехал к тому самому дому на той же Вашингтон-стрит. Здесь, лет восемь или семь назад я каждый вечер оставлял что-нибудь из своих вещей. Нет, я не рассеянный, просто это был повод, чтобы вернутся. Таких поводов с каждым днем становилось все больше и больше. Я специально оставлял то бритву, то пару носков, но однажды, в порыве страсти и грядущих штрафов за опоздание, убежал на работу без трусов. Тогда я работал обычным грузчиком на складе небольшой типографии, мечтая о том, как на ее станках будет печататься моя книга. Какого было мое удивление, когда, вернувшись с работы я обнаружил свои далеко не парадные трусы чистыми и выглаженными настолько, что мое хозяйство можно было поздравить с обновкой.

Как бы мы с Софией не были близки, но дистанцию всегда держали оба. Просто потому, что это всех устраивало и на тот момент никто из нас не хотел серьёзных отношений. Мы не жили вместе, не строили планы на будущее и не говорили о себе, как о паре влюбленных. Мы просто проводили все свое свободное время вдвоем – шатались по разным забегаловкам, ходили в кино, занимались любовью, когда и где хотели, не прекращая при этом связей на стороне. Я всегда провожал ее домой, а она прощалась со мной страстным поцелуем. И вот, спустя восемь или семь лет, я снова сижу возле того самого дома.

К сожалению, в нем меня ждут не мои чистые трусы и молоденькая красотка, а пьяный и трусливый мужлан. Еще сидя в машине у дома Софи, я почувствовал свое превосходство – я не жил в доме жены и за ее счет, никогда не бил женщин, имел свое авто и, хоть и не самую уютную, но собственную квартирку. Но почему тогда так сложно сделать этот шаг и войти внутрь?

Я всегда старался быть честным с самим собой. Я знал, что волнуюсь не из-за этого идиота, а из-за того, как на меня отреагирует София. Что она скажет? Что мне надо сделать, кроме того, как доходчиво объяснить этому подобию мужика как нужно вести себя с жёнами? Что вообще стоит сказать ей, как только откроется дверь? Или ты просто боишься получить по своей старой физиономии? Соберись Майк! Это далеко не первая твоя драка. Вспомни только бары, в которых ты устраивал бои без правил: ты либо получал по лицу и пил с победителем, либо сам был на коне и предлагал побежденному виски за свой счет! В баре всегда все заканчивалось пьянкой… но сегодня не тот случай. Пить с этим уродом я не стал бы никогда, ведь я его даже не видел, а он уже жутко меня злил.

По привычке я проверил карман на наличие ножа и двинулся в сторону их дома…

Вам когда-нибудь срывало голову от безумия? Почему я спрашиваю? Потому, что сейчас мной двигало именно оно. Возможно, это было даже чувство ярости и невыносимой злости. Пелена окутала мой мозг, как только я остановился на их пороге. Рука еще не успела дотянуться до звонка, как за этой сраной дверью раздались крики Софии и ее мужа, который бил ее прямо в эту секунду. Мои инстинкты сообразили быстрее пропитых мозгов. Потом я все же пытался вспомнить как слету выбил дверь и влетел в гостиную со скоростью метеорита, но так и не смог. Единственное, что я запомню навсегда, это лицо её мужа идиота. Потное, красное и разъяренное лицо бугая под семь фунтов, который всей тушей склонился над моей бедной заплаканной куколкой. Его лицо было слишком омерзительным и в один момент олицетворяло собой насилие и трусость. Та ещё свиная рожа. Если бы я был писателем, то посвятил бы описанию его эмоций целый абзац.

За секунду я подлетел к этому бугаю и оторвал от Софи. К сожалению, моего веса не очень-то и хватило для того, чтобы швырнуть эту «машину» куда подальше. Последнее, что я успел почувствовать – это смачный удар по своему лицу.

Сначала все было в полной темноте. Я снова окунулся в тот самый луг, по которому гулял во сне. Я видел свою работу, от которой меня тошнило. Как жаль, что пытался уйти с нее только в отключке. В этом плане я был под стать её мужу. Он – неуверенный в себе трус, потому что только такие поднимут руку на женщину. А я – трус и лентяй, который боится потерять последние гроши за никчемные статьи, но писать что-то большее просто не хочет. Видел свой любимый чёрный Кадиллак, который с каждым днём становился мне все роднее и роднее, ведь он единственный всегда и везде был со мной. В нем было что-то особенное, в нем была мужская харизма. Мне кажется, даже видел что-то из своей молодости: где я, красивый и абсолютно беспечный стою за кассой в местной булочной.

Именно в этот период я начал писать свои первые статьи, а потом удачно продал пончики Оскару Стивенсу, который и дал мне возможность окунутся в атмосферу желтой прессы.

Я вспомнил начало своей карьеры, когда абсолютно зелёный Майк сидит и разбирается с кучей газет и замёток, пытаясь написать первую статью броским заголовком: «она была в месте, в котором не бывают люди ее уровня». Вспомнил и постоянную потребность в деньгах. Бывали дни, когда я не мог позволить себе купить чертову сосиску в булке на набережной, а на тот момент это были самые дешёвые хот-доги в городе.