Одинаковые люди

Следующий раз, в тюрьме я окажусь через шесть месяцев после освобождения. Все потому, что я не смог найти нормальную работу и скитался как попало. Очередной срок я получил за то, что избивал местного доходягу за кожаные туфли, которые хотел продать за дозу.

Че теперь? Мне двадцать три. В моей вене шприц с серым веществом. Бросить я так и не смог и от этого чувствую себя жалким подобием своего отца. Одновременно с этим я чувствую, как руки с заднего сидения укладывают меня спать на мягкий диван желтого такси. Это знаешь, как будто сотни канатов привязывают меня к сидению, лишь бы я не двигался. Я медленно закрываю глаза, откидываюсь на спинку и отдаю себя сотням рук полностью.

Автор

Вскоре после нашего разговора, я получил от этого парнишки странное письмо. И странно, что все мои знакомые общаются со мной практически всегда только письмами. Может им больше некому излить душу? Просто прочтите:

Билли

Это была долгая ночная дорога, которую я преодолевал сквозь кучи ям и ухабов. В машине играла музыка, а только что купленный ароматизатор вносил в салон нотку зёрен кофе. Несмотря на плохую дорогу, я все-таки решил поспешить, так как заказ слишком затянулся. Да и второй уже был на подходе.

Я двумя руками держался за руль, прибавлял газ и чувствовал, как сжимается сердце моей пассажирки. Ничего не предвещало беды. Дорогу я видел четко, что позволяло бы мне среагировать на любую ситуацию и я готов был приехать хоть куда-нибудь. Неожиданно перед самым капотом я увидел глубокую яму и резко дернул руль влево, чтобы ее объехать. От моих маневров резко погасли фары. Просто удача для человека, который спешит на следующий заказ.

Моя старая желтая колымага периодически радовала проблемами с проводкой и фары гасли далеко не в первый раз. От того, что теперь я практически не видел дороги, машину понесло на другую кочку, от которой мы подпрыгнули достаточно высоко. В целом все было нормально, был лишь сильный удар. Буквально через минуту я увидел заправку, и мы решили остановиться там. Я вышел из машины и решил ее осмотреть. Черт! От правого колеса почти оторвался какой-то рычаг, а бампер раскололся пополам. Мне повезло лишь в том, что модель моего авто достаточно распространена и запчасти всегда были в наличии в любом магазине, иначе пришлось бы объясняться перед владельцем парка. Но это мелочи.

Я осмотрелся. В паре сотне метров от заправки стоял маленький магазинчик автозапчастей. Они часто располагаются рядом с заправками и спасают такие же проблемные задницы, как моя. Единственная проблема было в том, что на пути к спасительному магазину не было ни одного фонаря.

– Побудь в машине, я схожу за запчастями и приду обратно. – сказал я своей пассажирке, закуривая сигарету.

– Ты думаешь я действительно останусь одна в чужой машине, да еще и непонятно где? Я иду с тобой – вдруг возразила она.

– Ну хорошо, хоть скучно не будет.

Я закрыл машину, и мы выдвинулись за запчастями. Я шел, медленно пуская сигаретный дым, как вдруг пассажирка сказала:

– Так и будешь молчать?

– А? Да, точно. Проезд за мой счёт. – все, что я смог из себя выдавить.

– Я не об этом, я в целом, о ситуации. Не правда ли, прекрасное время для прогулок? – вдруг заговорила она.

– Самое лучшее – улыбаясь ответил я.

– Как тебя зовут? На бирке написано «Билли», это правда?

– Да, меня зовут Билли.

– Очень приятно, меня зовут Мишель. – пытаясь быть любезной сказала она.

– Взаимно…

Мы шли примерно минуты две, как вдруг я увидел то, что сейчас видеть явно не хотел. Впереди был огромный удав, который медленно полз вдоль дороги. Мы шли медленно и довольно тихо, поэтому пока он нас не заметил.

– Мишель, жди у машины.

– Что случилось? Я никуда не пойду!

– Ну тогда пойдёшь на корм этому удаву – мой палец сам указал на него.

– О БОЖЕ ЭТО ЖЕ ЗМЕЯ!! Все, дайте ключи от машины, я ухожу.

Я кинул ей ключи, и она убежала в машину со скоростью света. Уехать она все равно не смогла бы, поэтому все было под контролем. После того как Мишель залезла в машину, я убедился, что она в безопасности и решил идти дальше. В темноте. Я внимательно следил за каждым движением этого удава и пытался предугадать нужный момент для того, чтобы его обойти.

Сделав пару дерзких рывков через змею, я оказался на тропинке ведущей прямо к магазину. Оставалось примерно сто метров до цели. Я шел дальше.

Я иду, а мимо меня ползёт ещё одна змея. В моем городе было много змей, и я знал, что эта не ядовитая. Вот ещё одна справа, а вот эта ядовитая, надо взять чуть левее. И еще одна слева, а вот еще пару справа. Какие-то из них были опасны, какие-то нет, но в большинстве случаев, сами боялись меня.

Ядовитые, не ядовитые. Опасные, не очень. Я шёл и внимательно и следил за каждой из них, насчитав по пути штук пятьдесят. Было страшно, но останавливаться не было смысла – мне осталось меньше двадцати пяти метров до злополучного магазина. Змей тем временем я насчитал уже порядка семидесяти пяти. Каждая из них давила на меня своим присутствием, я чувствовал их взгляд, их дыхание, но я пытался не позволить им чувствовать себя. Я просто шёл, они расползались, а тех, кто не уступал мне, я аккуратно обходил.

Этот сраный магазин находится так далеко, что мне кажется я никогда до него не дойду. Вдруг в стороне магазина загорелся огромный прожектор, который светил прямо на меня, и от его света все змеи сразу шарахнулись в траву. Я сразу понял что к чему и рванул на свет. В моем положении нельзя было терять ни секунды, а просто бежать и бежать, надеясь на то, что свет не потухнет, пока я не доберусь до магазина.

Я бежал. Бежал. Бежал. Свет все еще слишком далеко, но нужно было бежать. Нельзя было сдаваться, по крайней мере не сегодня».

Автор

После этого Билли не выходил на связь. Знать не знаю, каких змей он имел в виду и что там все же произошло. Я думаю, что чертов наркоман накидался наркоты где-то на обочине и его просто глючило. Прошло месяца три с того момента, как он прислал мне это письмо. Надеюсь, что он еще не умер с пеной во рту и иголкой в вене. Хреновая смерть, но такова жизнь.

Я видел Билли всего пару раз. Он как-то проезжал мимо моего дома на очередной вызов. Знаете, для человека, который вышел из тюрьмы, он выглядел весьма неплохо. Ну, когда я его видел, конечно. Но это было достаточно давно, может быть даже не правда.

* * *

Меня зовут Карл. Майкл. Маркус. Билли. Брайан. Ну вы же знаете, что я не люблю формальности. Я все еще сижу на своей кухне, одиноко покуривая сигарету и попивая чай. Пару месяцев назад, после очередного инсульта, я решил завязать с алкоголем. Пришлось мешать бухло с чаем или кофе, в чистом виде пить его мне запретили. Жаль…

Я все так же пытаюсь написать свой роман. Я делал небольшой перерыв на период реабилитации и вот снова сел за машинку. Как видите, реабилитация у меня вышла хреновая. Да пора бы и заканчивать. Заканчивать со всем. Мне кажется, я достаточно прожил для того, чтобы дописать свой небольшой дневник с историями моих знакомых. Пару из них я даже видел вживую.

Какой вообще считается идеально прожитая жизнь? Семья, дети, дерево возле дома? Миллионы на банковском счете? Здоровая жена или теща? Лохматая собака и дружелюбные соседи? А если ты не имеешь ни того ни другого, то ты, кто? Отброс? Не человек? Я всю жизнь стремился добиться каких-то верхов. Однажды я даже получил высшее образование, как думаете оно мне пригодилось? Конечно же нет!

Наверное, я прекрасно понимаю, тот факт, что особой пользы в этой жизни, за время своего существования я так и не принес. Мои дети, если они у меня, конечно, есть, наверняка ненавидят своего отца, который о них даже не подозревает. Я никогда не платил алименты, если вы понимаете, о чем я. Как я вообще провел свою жизнь? Скучно. Нудно. Читал классиков, верил в то, что у меня все получится и я всего добьюсь сам.

Добился. Все, что я могу сделать, это купить себе бутылку вина на ужин. Независимый, сука, идиот. Бутылку вина он собрался купить. Ожидай следующего инсульта, надеюсь в этот раз тебя не смогут спасти.

Свет, свет, свет… чертов свет. Что же я там писал дальше?? Где там были эти записи? В старой книжке? Черт! Куда я мог положить всю свою срань? Два месяца, два месяца меня здесь не было и все пошло к чертям…

Они забрали все мои документы, все мои записи. Все письма моих друзей, куда это все делось??? И опять я пришел к той же кухне и тому же сраному столу с дешевыми сигаретами, от вида которых уже блевать хочется.

Три года работы коту под хвост… Три года я сидел и пытался написать хоть что-то вразумительное и знаешь, что? Они это не приняли, они считают я не готов. Я мать твою не готов!

Да что они себе позволяют? Что они из себя строят? Я что, похож на человека, который готов столько ждать? Я что, готов есть это дерьмо каждый день? Почему каждый раз, когда они меня вытаскивают, я нахожусь в жопе мира, похожей на убогую больницу.

Каждый день, одни и те же уколы в мой гребаный зад. ВЕРНИТЕ МОЙ ГРЕБАНЫЙ ЗАД НА МОЮ ГРЕБАНУЮ КУХНЮ. Мне должны прийти письма от моих знакомых. Они ждут, пока я отвечу на письма. Верните мне мои письма, сволочи!

Хотите, чтобы я сдался? Нет! Хрен вам на рыло. Плевал на вас и ваши белые застиранные халаты. Вы можете ворваться на мою кухню, но жрать с моей миски я вам не позволял!!

Брайан

Рапорт: Доктор Брайан Джонсон.

Дата: 10.06.1996

Неожиданный звонок в дежурную разбудил меня очень резко. Звук телефона был больше похож на пожарную тревогу, поэтому я быстро бросился снимать трубку.

– Брайан. Седьмая палата. Снотворное. – Спокойный и уверенный в себе доктор Маркус дал мне сигнал.

Когда самые беспокойные пациенты нашего отделения становятся буйными, в большинстве случаев мы усыпляем их и даем как следует поспать. Чтобы не тревожить их сон, всю пищу им буквально запихивают через трубочку. Продолжительность сна зависит от дозы в транквилизаторе и решении комиссии. Как правило, пациенты спят не более двух дней. Дальше продолжать их сны нельзя. Просто опасно. Не все смогут такое пережить.

Именно один из таких звонков поступил в ту ночь, примерно в два часа тридцать минут. Я, как и полагалось по инструкции, достал из левого верхнего ящика сначала шприц и лекарство. Я быстро накинул халат и вылетел в сторону седьмой палаты.

– Привет Брайан! Удачи там! – Прокричал мне проходящий мимо доктор Майкл.

Пробежав еще метров двадцать, я влетел в палату, открыв дверь на ходу. Там уже были два дежурных врача, которые безрезультатно пытались уговорить больного успокоиться. Собственно, первым врачом, как я и сказал, являлся Доктор Маркус, вторым был его помощник – Виктор.

– Брайан, ты принес то, что я просил? – обернулся ко мне Доктор Маркус.

– ЧТО? ВЫ ПРИНЕСЛИ УСПОКОИТЕЛЬНЫЕ, ДА? ПРИШЛИ НА МОЮ КУХНЮ, ДА? – Кричал пациент.

Подойдя ближе к койке, я заметил на пациенте порезы, из которых сочилась кровь.

Пациент, успокойтесь! Займите пожалуйста ваше место. – Спокойно и монотонно продолжал разговаривать с больным Маркус.

– ГДЕ МОИ ПИСЬМА? ГДЕ МОИ ЗАПИСИ? – Продолжал вопить пациент.

У него были широко открыты глаза, ноздри раздувались так, словно хотели разорваться от избытка воздуха. Он продолжал пытаться резать руки листками бумаги.

– ВЫ ЧТО ДУМАЕТЕ, Я ШУЧУ? Я ЧТО ПОХОЖ НА КЛОУНА? – продолжал кричать пациент.

В его поведении наблюдалась агрессия, страх и повышенное внимание к нашим персонам. Я медленно подошел к Маркусу и передал ему шприц. Учитывая физическую форму доктора Маркуса, и состояние пациента было понятно, что действовать нужно резко и наверняка.

Спустя примерно секунд тридцать доктор Маркус и доктор Виктор, набросились на больного. Между докторами и буйным завязалась борьба. Пациент сопротивлялся и всячески пытался уклонится от шприца. Спустя секунд десяти возни на полу, попытки пациента сопротивляться прекратились. Доктор Маркус, вколол в руку лекарство и тот успокоился.

После потасовки наступила небольшая пауза. Пациент уснул. Мы перетащили его обратно на кровать и вышли из палаты. На утро было принято решение вынести инцидент на рассмотрение комиссии.

Рапорт закончил, Доктор Брайан Джонсон.

Судья нахмурил брови после прочтения рапорта, который я написал той ночью.

– Мистер Джонсон, правильно я понимаю, что после этой ночи, пациента из седьмой палаты вы не видели?

– Да, все верно, господин судья.

– Как давно вы не работаете в этой больнице?

– С тех пор, как началось следствие. Примерно год.

– Вы все это время безработный?

– Нет, сэр. Я устроился в другую клинику терапевтом.

– Вам позволяет работать терапевтом ваша специальность?

– Я прошел курсы квалификации, поэтому да, сэр, теперь я могу работать терапевтом.

– Я правильно понимаю, записи, которые вы опубликовали в газете, вы взяли у пациента?

– Да, сэр. Я взял их у пациента.

– Он отдал их вам самостоятельно?

– Нет, сэр. Записи я забрал после этого случая.

– Как вы получили записи, Брайан?

– Спустя три дня после происшествия, я и Доктор Наташа, заходили в палату для уточнения состояния другого пациента, который находился там. Он передал нам все записи.

– А как он их получил?

– Со слов пациента, который отдавал записи, все листы выпали из-под матраса, когда была потасовка, но мы не обратили на них внимания. А когда буйный уснул, и мы ушли из палаты, а он забрал их себе.

– То есть вы не видели, как другой пациент, забирает личные вещи, того, буйного, как его звали…?

– Нет, сэр. Не видел. Имена пациентов нам не сообщали.

– Странно, в его карточке имя так же не указано.

– Такое возможно, если родственники пациента, не хотят придавать огласке то, что происходит с больным.

– Данная клиника позволяла делать такие вещи? Это же не совсем законно, вам не кажется, доктор Брайан?

– Любой каприз за ваши деньги, сэр. В таких случаях, пациентам присваивались имена, соответствующие номеру палаты, в которой он лежит.

– Мистер, Джонсон, как вы считаете, могла ли клиника, в которой вы работали, заниматься незаконной деятельностью, связанной с продажей органов?

– Считаю, что да, клиника могла заниматься незаконной деятельностью.

– Вам известно что-либо о таких случаях?

– В нашей больнице были случаи, когда мы специально продлевали сон подопечного нашей больницы. В большинстве случаев все решала комиссия. Врачей особо никто не слушал. Правда проводились заседания в среднем три раза и каждое задним числом. Все зависело от самого пациента.

– Мистер Брайан, правильно я понимаю, что комиссия могла принять решение, скажем так, не тревожить пациента?

– Могла. Однажды парень пережил рекордные шесть собраний комиссии. Итог был известен всем врачам и санитарам – пациент умирал, не приходя в чувство.

– Жизнедеятельность пациента во время сна поддерживалась?

– В большинстве случаев – да.

– Расскажите подробнее о комиссии, что вам о ней известно?

– Я не встречался с комиссией господин судья. Все что я знаю, так это то, что комиссия представляет собой собрание руководства. В основном туда входили опытные доктора и директора клиники. На каждом собрании после, например, случаев, когда пациент пытался сбежать, напасть на врача, либо вёл другие действия, нарушающие порядок, обсуждался вопрос о том, что нужно сделать с пациентом.

– И что делали с пациентом?

– Сперва обкалывали снотворным, как я упомянул ранее. Это происходило в момент конфликтов врачей и пациентов. Позже. Уже после собраний, с пациентом либо разговаривали, для уточнения его состояния, либо просто продолжали вводить снотворное и кормить из трубочки.

– А разве у пациентов не было родственников?

– Были, но не у всех. Некоторых родственники специально держали в нашей больнице отдавая огромную кучу денег за это. И каждый раз, когда такой пациент вытворял что-то, родственники просто платили деньги. Пациент спал пару дней и после этого был как шелковый.

– Мистер Джонсон, что было с теми пациентами, у которых не было родственников?

– Я предполагаю, что близкие некоторых пациентов просто не хотели освещать свое имя. Именно такие пациенты и оформлялись у нас как безымянные и неизвестные.

– Мистер Джонсон, правильно ли я понимаю, вы утверждаете, что у безымянных пациентов были близкие, которые за отдельную плату скрывали всю историю самого больного и при этом скрывались сами?

– Я думаю, что такое вполне могло быть, больница не может обслуживать пациента бесплатно, а в государственных программах мы не участвовали.

– С какой целью, родственники пациента могли оставить его в вашей больнице?

– Может быть пациент просто был неудобен. Требовал внимания и времени. У большинства людей после работы нет времени приготовить поесть. Поэтому вполне возможно, что таких пациентов отдавали к нам в больницу просто, чтобы знать, что с их родным все будет хорошо.

– Мистер Джонсон, не смею вас больше задерживать, последний вопрос.

– Да, господин судья. Я слушаю.

– Мистер Джонсон. На все поставленные перед вами вопросы, вы отвечали честно?

– Да, господин судья, на все вопросы я отвечал честно.

– Спасибо мистер Джонсон, присаживайтесь пожалуйста.

* * *

Меня зовут Брайан Джонсон, я являюсь заведующим отделения терапии центральной больницы нашего города на перекрестке 37-й и 42-й улиц. Свой рапорт я решил опубликовать в местной газете от 14.06.1996. Позже эти записи были использованы как материалы дела по незаконной продаже органов на черный рынок.

Следствие по данному делу длилось полтора года. За это время были арестованы четыре руководителя клиники и два директора. Каждый руководитель, которого задержали, отрицал свою вину, даже под давлением доказательств и показаний врачей и медицинского персонала. Каждому из них дали 40 лет лишения свободы.

Знаете, чем дело закончилось? Они откупились.

Судья, который задавал мне вопросы буквально полгода назад, за круглую сумму смог договорится со знакомым адвокатом. Всем подсудимым этого дела приговоры были вынесены лишь формально. Так как у них имелись круглые суммы на руках вышли они без проблем. Судья был счастлив и обеспечен на ближайшие лет пятьдесят.

Родственникам, пострадавшим от действий клиники, выплатили суммы в размере моей ежегодной зарплаты. Не плохой капитал, учитывая, что каждый пациент был буквально выброшен из дома, без права возвращения обратно. Пациент родственникам был попросту не нужен. Поэтому сумма их вполне устраивала.

Врачам, которые остались работать в клинике, выплатили огромные премии за молчание. Имена врачей, которые остались там работать тщательно скрывают и по сей день.

Что случилось со мной?

Меня зовут Брайан Джонсон, я решил написать книгу по записям пациента номер семь после того, как его записи попали ко мне в руки. Я стал подробнее изучать его записи и историю болезни после того, как возбудили дело.

Судя по личному делу пациента, у него наблюдались признаки диссоциативного расстройства идентичности. Проще говоря, раздвоение личности. К сожалению, я не смогу сказать, существовали ли все эти люди, про которых он писал на самом деле. В письмах не было никаких контактов, телефонов и даже адресов. А поиск по именам и телефонным книгам не дал результатов.

Итак, меня зовут Брайан и мне нравится наблюдать за медленно тлеющей сигаретой. В ней есть легкий шарм, которым она завораживает твое внимание, поглощая тебя глубже и глубже в мысли, проблемы и переживания.

* * *

В оформлении обложки использована фотография с www.canva.ru по лицензии СС0