скачать книгу бесплатно
Том снова воодушевился:
– Ну-с, друзья, давайте за удачу в ваших будущих приключениях!
– А что вообще за кино вы снимаете? О чём? – Ника, хотя выпила за всё это время меньше рюмки (даже не стала разбавлять тоником), разрумянилась и готова была продолжить беседу. Калебу это не очень понравилось. Но время ещё было, да и обижать гостеприимного Тома не хотелось.
– Эээ, – глаза Тома загорелись. – Ты правда хочешь узнать, о чём мой сценарий?
– Почему нет, – уверенно подтвердила Ника.
– Ну, тогда ещё по одной.
Том крякнул от удовольствия, сосредоточился и заговорил:
– Представь такую картину… Вечер. Тёмная комната, в которой двое человек, девушка и мужчина, сидят, прижавшись к стене у окна. Видно, что они чего-то боятся. За окном, на улице, слышны выстрелы и крики людей. Что происходит? Откуда в их глазах столько страха?
– Я уже догадалась, – перебила Ника.
– Ээээ… Ты не знаешь всей подоплёки. Тут всё, как и на самом деле, с Петлёй. Только попадают сюда исключительно преступники и их жертвы. Нет никакой «Фьюче Энерджи». Всё в руках Конфедерации. Никаких толстосумов с их «островами фантазий». Преступник и жертва. И всё. Нет сроков. Есть только задача – жертва должна простить своего убийцу… Ну, или кого там ещё. В общем, злодея… Прощён значит освобождён.
– А жертвы-то в чём виноваты? Они и без Петли уже пострадали, – опять вклинилась в монолог Ника.
– Такая, мой друг, философия. Но это что… Тут это не главное. Тут главное в том, что Петля пумс! – и ломается. Может, конечно, это такое изощрённое наказание, но многие полагают, что она сломалась. Прямо вот как сейчас. Но никаких блуждающих порталов. Всё это сложно для зрителя. Он не хочет думать. Что-то попроще. Каждому даётся своя локация, в которой он может существовать. Понимаешь? Как в игре. Туман войны. Знаешь такое?
– Нееет, – протянула, мотая головой, Ника.
– Ну… Туман войны. Вы что? Калеб?
– Что-то такое было в детстве, – сказал Калеб.
– Ты играл в компьютерные игры? – усмехнулась Ника. – Ууууу. Какой же ты древний.
Калеба это ни чуть не задело. Плечо продолжало ныть, несмотря на укол.
– Ну вот, – продолжал Том. – Эта локация одна для преступника и его жертвы. Они могут перемещаться только в ней, хотя видят всё, что их окружает. Сошёл – выталкивает обратно. Можно открывать новые пространства, но для этого надо совершить преступление, которое свяжет с новой жертвой. Да хотя бы украсть шоколадный батончик в магазине. Ну здесь типа тоже воровство наказуемо, хотя продавцов нет. И так всё шире и шире, дальше и дальше. Но время цикла так же, как и после смерти, каждый раз уменьшается. Тут нужно следить, чтобы не стало так, что не успел поссать – и снова в завтрашний день. О! Простите, мадам. Не удивительно, что у кого-то начинает сносить крышу. И тут – ту-тууун! – на сцену выходит Джокер.
– Джокер?
– Джокер.
– Тот самый?
– Да нет. Просто первое, что пришло на ум. В этот вечер он главная карта в колоде. Он обвешан с ног до головы оружием. Ходит по городу и шурует из М4 во всё, что ещё живо. Город в страхе. В панике. Никто не знает, что с этим делать. Ну, вы знаете. На себе ощутили, когда свалились прямо в сцену обстрела. Обнуление это одно. Но страх и боль всё же реальны. Плечо всё ещё болит?
– Терпимо.
– Очевидно, Джокер попал сюда за убийство вместе со своей жертвой. Но жертва не хотела его прощать, и он превратился в ещё более жестокого убийцу. Даже те, кого прощали, не могут вырваться из Петли. Так и задумано или кроме прощения нужно что-то ещё? Вопросы, вопросы, вопросы… Кто-то должен на них ответить. И вот появляется Базука…
– Ба… Что?
– Это имя такое. Так зовут его – Базука. Потому что ему надоело терпеть выходки этого маньяка. У этого Базуки в квартире оказался целый оружейный арсенал, главной достопримечательностью которого и была самая что ни на есть базука. Нет, нет, нет… Не спрашивайте, откуда у новичка-арестанта вдруг сразу базука. Это легко объяснить. Нет на земле суда, всё происходит автоматически в момент совершения преступления. Украл – и мигом в Петлю. Без суда и следствия. Набил морду ни в чём не повинному человеку – и в том же месте в то же самое время ты здесь, в Петле… Ну… И тот, собственно, с разбитым лицом который, тут же, рядышком, весь в слезах. Ну а что? Философия. Наверняка найдётся в какой-нибудь хитрой книжке объяснение тому, что жертвы тоже в чём-то да виноваты. Пусть критики думают. За то им и заплачено, чтобы там, где полная жопа, они находили тайные смыслы.
– Виктимблейминг, – выпалила Ника.
– О! Красава! В точку! Едем дальше… Первый раз он вышел на улицу только после того, как запустил ракету в окно соседнего дома, в квартиру, в которой на четыре минуты позже обнулялся тот самый Джокер.
– А почему позже?
– Ну вот опять ты… Да хрен его знает… Чтоб интереснее было.
– Тебе не кажется, что слишком много в сценарии «хрен его знает»? – Нике понравилось возражать.
– Ты думаешь, зрителю это важно? Ему нужно зрелище, оно оправдает любой ляп. Пусть хейтеры получат свою кость. Чем больше хая, тем шире охват. Ну вот… И так он делает каждое утро в течение двух недель, перед тем как пойти в кафе за чашечкой утреннего латте. За вас, милая дама, – Том быстрым движением выпил ещё одну рюмку, наверно, уже десятую по счёту. – По прошествии же этих недель решает проверить, не одумался ли Джокер и не принял ли в результате четырнадцати не самых приятных смертей нрав агнца. Ведь минуты убавлялись не только у преступника, но и у его жертвы. А потому время его успело иссякнуть практически до нуля. Победа! Тот умоляет. Стой, стой. Больше не буду. И уже не успевает даже выйти из дома, как снова оказывается в постели.
Том замолчал. Округлил глаза, поджал губы и с видом победителя откинулся на спинку стула.
– Это всё? – спросила Ника.
– Ну что ты. Это я рассказал ту сцену, которую вы застали. Если хотите, могу рассказать вам про Ворона. Обычно мы снимаем его сразу после взрыва в квартире Джокера.
– Валяй, – одобрительно кивнул Калеб и сделал глоток. От обезболивающего он не чувствовал вкус спиртного.
Том нахмурился и постарался сделаться грустным:
– Раньше, до появления Петли, Ворон был известным садистом в Городе Бродячих Собак.
Ника не удержалась и в буквальном смысле брызнула джином, который только что попыталась допить.
– Простите, – извинилась она.
Том посмотрел на неё осуждающе. Вошёл в образ.
– Раньше, до появления Петли, – повторил он, – Ворон был известным садистом в Городе Бродячих Собак. Полжизни он промотал по тюрьмам и публичным домам. Но когда появилась Петля, да и сам он стал уже не тем, кого можно было бояться, он осел в дряхлом, как и сам он, домишке на границе залива, да так и жил, ни с кем не общаясь, долгие годы. Но однажды этого Ворона парализовало. В одно утро он просто взял и превратился в трухлявое бревно, голодное и ходящее под себя. Никому и в голову не могло придти хоть чем-то ему помочь. Все знали, кто он таков в прошлом, и все держали язык за зубами, не обращаясь в социальные службы, словно мстя старику за те обиды, которые в этом городишке не миновали по его прихоти никого, кто ещё помнил старые доконфедеративные времена. По бандитской своей привычке Ворон всегда держал под рукой беретту. Сколько дней он пролежал, нюхая собственные испражнения, никто точно сказать не мог, но однажды ночью он пустил себе в висок пулю. Вот так и попал в Петлю. Самоубийство значилось в Кодексе под номером SK-400673. Отныне каждое утро Ворон просыпается в 6:30 в своей лачуге, а в 6:33 раздаётся выстрел. Изо дня в день… изо дня в день…
– Грустная история, – уже вполне серьёзно сказала Ника.
– Да, – согласился Калеб. – А я знал одного парня, судьба которого немного похожа на Ворона. Только он не был убийцей. Бедолага.
– Расскажешь?
И Калеб рассказал ту самую историю с Лимбо. И о том, чем всё это заканчивается на самом деле, он тоже поведал. Трудно сказать, кому его история была интересней, Тому или Нике. Оба слушали не моргая. Когда Калеб закончил, Том снова откинулся на спинку стула и, раздув щёки, застучал пальцами по столу.
– А вот где ты был раньше, Калеб? И почему я не знал о том, – закричал он уже на весь бар, обращаясь к помощникам, – что происходит с циклами, равными нулю?!
Все дружно обернулись в его сторону. На секунду воцарилась тишина, на фоне которой «Un prince charmant» в старой записи Франс Галль показалась зловещей.
– Завтра будем переснимать всё по новому сценарию. Графики потом поработают над сценами с жёлтой слизью. Это надо запомнить: «месиво из тускло светящихся волокон, внутри которых то ли бегали огоньки, то ли ползали черви» То ли ползали черви… Если, конечно, мы когда-нибудь выберемся из этой задницы.
13
После недолгих прощаний и безрезультатных уговоров Тома остаться для завтрашней съёмки, Ника и Калеб направились в Беверли-Хиллз, двигаясь прямиком по Бульвару Санта-Моника. Семь с половиной километров, если никуда не сворачивать.
Было бы большим упущением не превратить эту витрину роскошной жизни в мекку для желающих пожить в просторном особняке Кэмерон Диаз или милом, тонущем в зелени, домике Джессики Симпсон. Однако даже Кейджу три дня в его собственной вилле стоили бы ощутимых для него денег, поэтому туристы здесь были особой касты. Это-то и показалось Калебу важным, поскольку защита для таких гостей ставилась самая передовая, на военном уровне. Нике же просто хотелось взглянуть на дом Тома Круза или пройтись по Аллее Звёзд (если уж ничего другого не остаётся). Они шли, взявшись за руки. Справа показался прокат автомобилей. Людей не было, но идею воспользоваться техникой они отклонили, помня свои злоключения со скутером. Впрочем, пооткрывать дверцы, проверить удобство кресел и понажимать на педаль газа в самых красивых из выставленных на прокат автомобилей они не отказались. Где ещё представится такая возможность? Здесь были и «Бентли», и «Ламборджини», и чудаковатый «Порше» RUF CTR 3, ещё в 2008 году разгонявшийся до 380 километров в час. Нике больше всего понравился чёрный «Брабус», на взгляд Калеба довольно серенький со своим квадратным дизайном на фоне других красавцев. «Зато надёжный», – сказала Ника. Калебу же приглянулась «Кобра» с мощностью 1100 лошадиных сил; в далёком 2006 году их выпустили всего, кажется, пятнадцать штук. В его формах было понамешано всё: и мощь, и детская непосредственность, и почти бессознательная тоска по шестидесятым прошлого века, и неожиданные повороты в деталях дизайна. «Ну ты даёшь», – только и сказала на это Ника.
За таким увлекательным занятием они провели минут сорок, поэтому, продолжив путь, немного ускорили шаг. Наверняка в Беверли-Хиллз имелись минусовые порталы, ведущие в большинство первичных гостиничных комплексов, и потому была надежда, что какой-нибудь код на модуле мисс Готи сработает и Ника вернётся к себе в номер.
За разговорами дорога не казалась им долгой.
– Может, всё-таки стоило остаться хотя бы до завтра? – неуверенно спросила Ника.
– Да времени предостаточно. Я думаю, в любом тамошнем особняке найдётся и плюс и минус. Да и что переживать? Если не успеем, всё равно окажемся за той разрушенной стеной.
– Да уж, – усмехнулась Ника. – Сейчас смешно. А утром было не до смеха.
Плечо Калеба снова заныло. Действие обезболивающего закончилось. Ника видела это и старалась, как могла, подбодрить Калеба разговором.
– А как тебе сценарий Тома?
– А ты знаешь, зачем вообще нужны все эти второсортные фильмы? – вопросом на вопрос ответил Калеб.
– Нет.
– Чтобы за всем этим низкопробным хаосом хорошенько запрятать что-нибудь действительно стоящее.
– Для чего?
– Для того чтобы у рекламщиков всегда имелась работа.
– Ты думаешь, что без их услуг хорошая вещь не сможет себе пробить дорогу?
– Ха. Вот ты помнишь такой фильм – «Начало»?
– Это фантастика с Ди Каприо? Там, где внедряют в голову чужую идею?
– Ага. Кристофер Нолан десять лет шлифовал сценарий. Всё было снято на высоте. Музыка Ханса Циммера. Шедевр. Пересматривал его уже раз десять. Вот как ты думаешь, если бы ты сняла этот фильм при всех тех же составляющих, – актёры, художники, композитор – много ли в мире людей смогли бы его увидеть?
– Нууу… Полагаю, немало.
– Наивная.
– Сам такой.
– Если бы шедевральность сама по себе гарантировала успех, то скажи, зачем нужно было тратить на рекламную кампанию сто миллионов долларов?!
– Сто? Миллионов?
– Именно. Можно было бы купить сто «Брабусов». Оцени масштаб.
– Еееее.
– Не раскошелься Нолан – не видать ему было бы ни пяти Оскаров, ни трёх премий Британской академии.
– Рекламщики рулят миром?
– А ты сомневаешься? Вспомни, зачем ты вообще попёрлась в эту Петлю. Ах, хочу в Эшампле… Ах, отправьте меня в Мескиту… – стараясь передразнить интонацию Ники, пошутил Калеб.
– Ах ты… – толкнув Калеба в бок, возмутилась Ника – электрик недоделанный. Всё было не так. Это сюрприз от родителей.
Они расхохотались и стали дурачиться, бегая друг за другом по пустому шоссе. Даже плечо перестало ныть.
Но уже в районе Гарденс они поняли, что Беверли-Хиллз вряд ли встретит их хлебом и солью. Над всем центром города висела туча из розовых обручей. Повсюду летали яркие шары, и треск от этой вакханалии разносился далеко по округе. Если там когда-то и стояла супер защита, то теперь её точно уже нет. Да и людей тоже. Трудно представить, что кто-то мог бы укрыться от сотен разбушевавшихся порталов.
– Может, на Оквуд-авеню? Там тоже домики, – почти прошептала Ника.
– Пожалуй, – согласился Калеб.
Они развернулись, как по команде «кругом», снова взялись за руки и двинулись по северной Беверли Драйв, в сторону финансового центра. В этот момент их амулеты вспыхнули, словно внутри них зажглись маленькие лампочки, и между ними пробежала искра.
– Ты видел? – изумлённо спросила Ника. – Это что?
Но Калеб уже не успел ответить на её вопрос, потому что Голливуд кончился, а они стояли на берегу моря, на длинном песчаном пляже. Слева – бескрайняя голубая гладь, справа – густая пальмовая роща. Шагах в десяти от них играли в песке двое маленьких детей. Увидев невесть откуда взявшихся взрослых, они молча уставились на них, щурясь от склонившегося на запад солнца. Это были мальчик и девочка. Мальчик держал в руках совок, а девочка игрушечное ведёрко, наполненное водой. Одежды на них не было.
Калеб и Ника со стороны, наверное, ничем не отличались от них – так же непонимающе хлопали глазами и пытались хоть что-то сообразить. Калеб первым нарушил немую сцену.
– Дети, что это за место? – спросил он.
Мальчик сморщил нос и посмотрел на подружку. Та улыбнулась.
– Это Рай, – чуть картавя, ответила она.
Бросив совок и ведёрко, они громко рассмеялись и кинулись бежать вдоль берега прочь. Потом резко завернули направо и скрылись в пальмах. Видимо, там имелся проём.
Ника посмотрела на Калеба.
– А что, – с обескураженным видом сказал он. – Это уже успех.
*****
Они сидели под навесом в окружении восьми человек. Все, как и дети на берегу, не имели одежды, были подтянуты и стройны. Трудно было определить их возраст, но точно старше пятидесяти лет среди них никого не было. Впрочем, даже и это число можно было назвать с большим допущением. Самым старшим из них был тот, кто вышел навстречу, когда они направились вслед за детьми. Он представился как Амадо и пригласил их в лагерь. А это был именно лагерь. В радиусе ста метров на каменистом плато, посыпанном белым песком, были разбросаны такие же точно навесы, вокруг которых собирались группы людей. Между пальмами, которые попадались тут реже, чем на берегу пляжа, были натянуты гамаки. Раем называли это место сами обитатели, а вообще это был тот самый Остров Фантазий, о котором Нике рассказывала когда-то Рут.
– Блуждающих порталов можете здесь не опасаться, – сказал Амадо, выслушав от Калеба историю о розовой буре над Беверли-Хиллз и краткий пересказ всех их последних перемещений. – За то время, что нам пришлось их наблюдать, мы сделали вполне очевидный вывод: эти порталы разумны. Это не какие-то артефакты четвёртого измерения, как нам внушали агентства. Возможно, логика их поведения и не ясна до конца, но то, что они сами выбирают, что и куда, по их мнению, нужно поместить, это факт. Мы чужаки в их мире. Мы не изобретали Петлю, мы просто её открыли, как когда-то Америку.
– Раза два меня посещала мысль, – согласился Калеб, – что, как минимум, они любят пошутить и нагнать страха.
– Да, есть такое, – усмехнулся Амадо. – А защиту ненавидят лютой ненавистью. Я думаю, потому они так и разбушевались в Холмах, что там защита держалась дольше всего, поскольку была автономной. Пока не сели аккумуляторы. Ещё они любят держаться группами, как и мы, люди. Странно, что вас так далеко уносит всё время. Обычно плюсовые шарятся где-то поблизости. Они словно в пинбол играют. Только вместо шарика у них мы.
– Ух ты! – воскликнула Ника. – Как вы точно заметили.
– Вот только не знаю, почему мы им не интересны. Да и знать не хочу, пока всё обстоит именно так. Не посещают они наш лагерь. Вы первые, кого сюда занесло. Мы считаем, что божественная сила Рати защищает нас.
