Три минуты вечности

– И что хуже всего, я должна просить о помощи тебя. Человека, которого я ненавижу больше всего на свете.

– Не понимаю…

– Да, прекрати ты уже. – нервно воскликнула она, – ты здесь рассуждаешь о чем – то. А между тем, дорога каждая минута. Если Бальтазар опередит тебя и встретится с Мессиром, никто уже ничего исправить не сможет. Поэтому ты должна как можно быстрее ехать в Цербер. А я со своей стороны попытаюсь немного отвлечь Мессира. Это все, чем я сейчас смогу помочь.

Она сидела и рассказывала мне о том, как мало у нас осталось времени. Она, которая и стала причиной всех произошедших бед. Хотя, беды мои начались гораздо раньше, и совсем без ее помощи. Но, тем не менее, я знала, что действительно не могу больше здесь просто сидеть. Я резко вскочила с кровати:

– Сейчас же еду.

– Ты помнишь дорогу? – спросила Амина.

– Нет, шторы паланкина были закрыты, – потупилась я.

– Хорошо, я так и думала. Вот.

Она протянула мне сложенный в несколько раз желтоватый лист пергамента:

– Это карта. Она точная. Можешь на нее положиться. Только я предупреждаю тебя, будь как можно более осторожной. Ты ведь знаешь о том, что может случиться с тобой за пределами Коллектора.

Я вскинула голову и посмотрела в ее сторону, но на том месте, где только что стояла Амина, была только пустота.

В моей комнате снова было тихо, как – будто Амина никогда в нее не заходила…

Глава 18.

– Я очень прошу вас, мне нужна эта лошадь. Вы должны одолжить мне ее ненадолго. Я потом обязательно верну.

Я уже минут пятнадцать стояла возле возницы, который постоянно переводил взгляд то на меня, то на свою прекрасную племенную черную лошадь, аккуратно запряженную в расписанную позолотой маленькую двуколку.

– Ну, прямо не знаю, барышня. А вы, куда собираетесь на ней ехать? Если на другой конец Коллектора, то это для нее слишком далеко, она сегодня итак очень уж устала.

Судя потому, с какой любовью он трепал коня по холке и по его странному окающему говору, хозяин двуколки когда-то был ни кем иным, как фермером и потому с особым трепетом относился к животным.

Я прекрасно понимала, что не могу обещать не только путешествие до соседней улицы, но даже и то, что мы вместе с лошадью целыми и невредимыми вернемся обратно. Но почему – то сейчас это заботило меня как раз меньше всего.

Я с трудом натянула на себя приветливую улыбку, погладила лошадь по широкому лбу и прощебетала:

– Ну, что вы? Я даже ни разу там и не была. Просто хочу немного проехаться верхом. Это займет не больше часа, а потом я верну вашего друга вам целым и невредимым. Обещаю. Кстати, как его зовут?

Мужчина провел тыльной стороной широкой ладони по подбородку, слегка задумался, а потом нехотя проговорил:

– Это – Буян. Ладно, берите. Только, барышня ненадолго и осторожнее. Он у меня еще не очень приучен к верховой езде. Может и взбрыкнуть.

– Да, я так… шагом прогуляюсь и обратно.

– Хорошо. Я буду ждать в баре за углом.

С этими словами он повернулся и начал умело распрягать коня. Буян при этом мирно щипал траву на газоне.

В душе у меня все переворачивалось. Теперь я подвергаю опасности не только себя. Я тряхнула головой. Я не позволю, чтобы с Себастианом что-то случилось. Даже ценой жизни… своей или… чьей-то еще

Наконец, возница передал мне вожжи:

– Давайте помогу вам забраться в седло.

Он протянул руку и я неожиданно для самой себя без особого труда взобралась на коня:

– Еще раз спасибо, – как можно беззаботнее проговорила я. – Как только прокачусь, непременно верну вам вашего Буяна.

– Ну, ну… – все что смог ответить мне мужчина, а потом он медленно повернулся и зашагал в сторону небольшого бара, стоящего сразу за перекрестком.

Я слегка дернула вожжами и лошадь стремительно пошла рысью. Я машинально правила животным, хотя мыслями витала где-то далеко. Только сейчас, когда фермер, подозрительно оглядывающий меня, ушел, я больше не могла сдерживать дрожь, которая буквально не давала мне сжимать в руках вожжи.

Теперь я отчетливо понимала, что пути назад нет. А еще я знала, что независимо от того, чем закончится мой разговор с Себастианом, неприятностей нам с ним не избежать.

Перед глазами вставали живыми образами те моменты, когда я слышала что-то про ад и про те законы, которые здесь существуют. Получается, что в настоящий момент я успела нарушить все эти неписанные правила, начиная с того, что я добровольно иду в ад, откуда нет пути обратно и, заканчивая тем, что буквально полчаса назад я отказалась уйти в свет. Но ставки были сделаны, и отступать было уже слишком поздно…

В ту минуту, когда Амина исчезла из моей комнаты, я резко, стараясь ни о чем не думать, кинулась по направлению к шкафу. Мне было необходимо найти хотя бы что-то более или менее подходящее для такого тяжелого путешествия.

Естественно, в моем большом шкафу не нашлось ничего нужного. В итоге я остановила свой выбор на максимально легком и комфортном платье и плотной черной шали, которая могла бы спасти меня от холода. Не зная, куда деть карту, оставленную мне Аминой и ставшую для меня теперь самой дорогой, я все-таки засунула ее глубоко в корсаж платья.

Напоследок, я подошла к распахнутому окну и посмотрела на то, как прекрасное красноватое солнце посылает прощальные поцелуи засыпающей земле. Невольно ненадолго я залюбовалась непередаваемой магией этого потрясающего тихого вечера. Бесспорно, такие вечера существуют для того, чтобы проводить их рядом с теми, кто тебе дорог. Они, так успокаивают и убаюкивают, эти колдовские летние сумерки.

Подумав о них, я против воли снова вспомнила о Себастиане, хотя старалась отвлечься. Снова стало больно, снова все произошедшее готово было нахлынуть на меня со всей свой разрушительной силой. Но я решительно отвернулась от окна, подхватила шаль и уже собиралась выходить, как что-то словно заставило меня остановиться и замереть. Я машинально опустила голову и посмотрела на свои руки. Вся комната и я сама были покрыты каким-то странным серебристым светом. Я, словно, парализованная обернулась. То, что я увидела, было прекрасно. Откуда – то из окна по всему пространству комнаты расходились эти самые изумительные по своей красоте лучи. Они были такими теплыми и ласковыми, они с таким трепетом обнимали меня, уставшую и истерзанную, давая отдых. Я видела, как среди этих тягучих лучей плавают тончайшие посеребренные пылинки. Это был Свет. И он пришел за мной.

– Свет, – восхищенно пробормотала я, – ты так прекрасен.

И мне вдруг мучительно захотелось, чтобы он обнимал и обнимал меня, мне захотелось покоя и тишины. Я почувствовала, как же сильно устала за все то время, пока была на земле, пока была здесь. А в нем так спокойно. В нем нет ничего лишнего, только теплота, много, очень много теплоты. И мне хочется, чтобы она текла и текла сквозь меня, давая мне отдохновение. Ноги и руки наливаются свинцовой тяжестью, я делаю шаг навстречу свету, а потом еще шаг.

От странной почти неслышимой резкой боли я замираю. Что – то трется мне о грудь, мешая идти. Карта! Себастиан! Я сейчас не могу уйти из Коллектора!

С поразительной для себя самой скоростью я хватаю брошенную на пол шаль и, не оглядываясь, выбегаю в коридор.

Мне все равно, что будет со мной. Сейчас важно только одно, я должна не дать Себастиану наделать глупостей. А потом… Я придумаю, что буду делать потом…

«Цок, цок, цок» – мерно постукивали копыта по неровным булыжникам улиц. И везде так спокойно, так безмятежно. А мне безудержно хотелось нарушить этот покой, закричать, пуститься галопом, вылететь за пределы Коллектора. Но я понимала, что не могу. Стоило пуститься вскачь и я немедленно привлекла к себе много ненужного внимания. Поэтому я продолжала так же спокойно передвигаться по городу, лишь крепче сжимая вожжи и считая повороты и улицы.

Внутри у меня, как ни странно, совсем не было страха или паники. Властвовала только одна мысль: «Только бы успеть, только бы успеть». Все остальное отступило на задний план.

Наконец, к моему облегчению дома начали редеть, магазины уже и вовсе исчезли из этой части города. А потом дома резко сменились на пустошь, которая начиналась сразу за городом.

Я уже могла смутно различать очертания высокий деревьев, стоящих в отдалении.

По коже побежали мурашки, когда я вспомнила, чем чуть не закончилась для меня предыдущая поездка по этим местам, но я постаралась взять себя в руки и лишь плотнее закуталась в шаль, не смотря на то, что дневная духота еще не спала.

Только после того, как город остался позади, скрытая от посторонних глаз, я что было силы хватила коня ногами в бока и он, проявив завидную прыть, помчался вперед, выбивая комья земли из-под копыт.

Ни разу в своей жизни мне не приходилось сидеть верхом на животном, полном настолько поразительной силы. Прическа моментально развалилась, я практически легла на шею коню, вцепившись в вожжи. Оставалось только молиться, чтобы у меня хватило сил удержаться в седле и кубарем не слететь под копыта.

Через пару минут мы достигли того самого леса. «Необходимо пробежать его как можно скорее, иначе… Я даже не стала додумывать, что могло быть иначе.

Однако, конь у меня на сей раз был отменный, что давало мне хоть какие – то призрачные шансы ускользнуть от обитателей этого ужасного леса, если бы возникла такая необходимость.

Осторожно пригибая головы, чтобы не задеть за раскидистые узловатые ветви деревьев, мы, сбавив скорость, наконец, въехали в лес.

«Мне нужно держать себя в руках. Нужно не поддаваться панике» – сбивчиво думала я. «Скоро этот ужасный лес закончиться, и мы сможем выбраться на поляну, а там по прямой до гор. Так кажется».

Я знала, что в корсаже моего платья лежит бережно сложенная карта, но отпустить поводья я была просто не в состоянии.

«Я посмотрю эту карту, когда мы проедем лес». Только бы его проехать. Буян тоже, словно бы почуяв опасность в беспокойстве вертел головой, стриг ушами в разные стороны, пытаясь уловить малейшие посторонние звуки, доносившиеся откуда – то из чащи.

Чем дальше мы заезжали в лес, тем солнца становилось все меньше. Оно и так практически уже закатилось за горизонт, а среди пышных крон его не было и вовсе. Чтобы что – то разглядеть приходилось долго всматриваться в темноту. А тут еще плотный как бумага белый туман, сначала слегка, а потом все плотнее начал замеиться тонкими струйками вокруг меня.

Неожиданно где-то закричала птица, я вздрогнула. Этот отрывистый гортанный звук эхом разнесся по лесу, пронзая зловещую тишину. Я смутно помнила, что лес должен скоро кончиться, по крайней мере, едва различимая тропинка, снова приобрела более четкие очертания и стала явно шире.

Я старалась хоть как-то отвлечься от окружающей действительности, подумать о чем-нибудь более радостном, но безрезультатно. Ужас полностью завладел моим телом и мыслями, не давая сосредоточиться на чем-то другом.

А потом я услышала душераздирающий крик. Я не сразу даже поняла, что он принадлежал мне самой.

Я скорее почувствовала, чем увидела, что дорогу нам перегородило что-то едва различимое. Буян резко вскинул передние ноги, порывисто заржал от испуга и ринулся вперед.

«О, Боже, Господи! История снова повторяется» – только и успела подумать я, как случилось самое страшное. Когда конь подпрыгнул, я на мгновение потеряв равновесие, кубарем скатилась на землю. Что – то больно ударило мне в плечо, должно быть корень высокого дуба, на который я налетела, когда падала.

Я машинально схватилась за ушибленное место и замерла, не понимая, что же мне делать дальше. А потом все начало происходить с огромной скоростью, словно на ускоренной видеопленке.

Буян, почувствовав неожиданную легкость, молниеносно перебирая копытами, пустился по одной единственной дороге, вперед, навстречу тому, что притаившейся тенью лежало поперек дороги. Пока лошадь приближалась, Тень, словно оцепенев, не подавала никаких признаков жизни. Приблизившись максимально близко, конь приготовился к прыжку, но в эту самую секунду тень сделала едва заметный выпад и Буян, громко заржав, повалился на бок. Наверное, в эту страшную секунду, над кронами из – за облаков выплыла луна, потому что скользкие ее лучи ненадолго осветили все, что происходило на дороге.

Я почувствовала, что не могу пошевелиться от той картины, которую увидела. То, что казалось мне тенью, на самом деле выглядело ужасным мерзким существом. Чем-то в отдалении оно напоминало человека, только почему-то у него совсем не было ног, одни странные расплющенные обрубки, которые волочились по земле, пока оно подползало на руках к лошади. От одежды сохранились только странного вида зеленые клетчатые штаны, выпачканные грязью и страшно изорванные. Когда на миг существо повернуло на меня голову, я не смогла сдержать крик, у него не было глаз, одни только пустые зияющие черными дырами, глазницы.

Я замерла, между тем, существо издав какой –то рычащий звук уверенно двинулась к поверженному коню. То, что происходило потом, напомнило мне отвратительные картины, виденные мной в фильмах ужасов и заставляющие меня всегда отворачиваться. Оно ухватило буяна за шею и, чавкая, буквально вгрызлось в живот коня. Животное заржало от дикой боли, а я прикованная паникой к стволу дерева, не могла ничего сделать. Я видела, как струи крови брызнули на притоптанный песок дороги. И в этот момент лошадь вдруг обернулась на меня. То, что читалось во взгляде животного, было страшнее всего происходящего. Он смотрел на меня, моля о помощи, смотрел с укоризной, будто обвиняя в том, что с ним происходило, а потом глаза подернулись дымкой боли. Я знала, что должна ему помочь, но как. Неожиданно моя рука нащупала что – то твердое. Я обернулась и увидела, что бессознательно сжимаю толстый крючковатый сук, который свешивался до самой земли. Приложив все силы, я порывисто дернула его на себя, он оторвался от ветки и остался у меня в руке. Подскочив, я ухватилась за него и побежала навстречу той картине, которая разыгрывалась передо мной. Оказавшись в непосредственной близости, я высоко занесла сук над головой, зажмурилась и, собрав всю злость, плашмя опустила его на голову существу.

Я не смогла сразу понять, что произошло, только моя рука, вместо того, чтобы скользить вниз, почему-то осталась на уровне плеча. Повернув голову, я онемела.

Неизвестно откуда появившееся второе ужасное существо с силой сжимало мой локоть. От чувства омерзения к горлу подкатила тошнота. То, что стояло передо мной, было еще более отвратительным. Я едва доставала ему до груди, поэтому не сразу заметила, что у существа совершенно не было половины головы. Оно было похоже на образец из анатомического театра, голова была разрезана аккуратно вдоль и с той стороны, где не было половины лица, на необорванном куске нерва мотался вырванный глаз.

Я, что было силы дернуло руку на себя, но оно оказалось намного сильнее. С невероятной скоростью оно склонилось надо мной и, его обломанные зубы сомкнулись на моей руке.

Наверное, ни разу в жизни я не испытывала такой страшной боли, к которой примешивалось острое чувство отвращения и обреченности. Я почувствовала, как по руке потекли теплые струйки крови. Почти теряя сознание и прощаясь с жизнью, я могла думать только о том, что не могу сейчас вот просто так здесь умереть, не могу не увидеть его еще раз, не могу не попытаться спасти его. Просто не могу. Собирая в кулак остатки самообладания, я перекинула палку в свободную руку, покрепче сжала ее и наотмашь ударила существо. Палка издала глухой пустой звук и сломалась пополам. Я не знаю, что почувствовало в этот момент существо, но на мгновение, видимо от неожиданности, оно вдруг ослабило хватку и выпустило из зубов мою руку. Воспользовавшись моментом, я быстро дернула ее на себя, а потом, повернувшись, быстро принялась бежать. Со спины я услышала грубый звук разрываемой ткани, ощутила, что половина юбки видимо осталась в его лапах, но, не замедляя бег, понеслась дальше. Практически влетев в чащу, я обессилено рухнула на кучу елового лапника и замерла. Я больше не могла бежать, слабость, которая зародилась в ногах, теперь разливалась по всему телу. Руку разрывала ужасная саднящая боль. Сквозь голые, лишенные листьев ветки, пригнувшись к самой земле, я могла различить что же происходило на дороге.

Буян был мертв, его задние ноги все еще рефлекторно подергивались, но он, определенно уже не дышал. Эти существа лежали подле него с обеих сторон и вгрызались в его истерзанное тело.

– Господи, что же я наделала? Что я натворила? – шептала я, а слезу душили, подкатывая к глазам и не давая дышать.

А затем я почувствовала, что все мое платье сильно намочено кровью. Стараясь не делать шума и резких движений, я поднесла руку, которая отказывалась слушаться к лицу. Видимо укусом, оно повредило мне вену, потому что кровь сочилась из руки в большом количестве. Необходимо было срочно что-то сделать, иначе скоро я лишусь сознания, а потом умру от потери крови. Пытаясь побороть дурноту, я слегка приподняла голову и оглядела свою юбку. Большой кусок цветастой ткани, оторванный, едва держался на одной тонкой оборке. Здоровой рукой я, постоянно глядя на дорогу, слегка дернула его на себя и ткань быстро поддалась.

Применив все оставшиеся силы, я постаралась как можно туже перевязать руку выше места укуса. Боль слегка притупилась, рука безжизненно упала мне на грудь.

– Мне нужно прийти в себя. – мне оставалось только шептать себе это снова и снова. – Я должна взять себя в руки, мне необходимо выбраться из леса, а там, посмотрим, что будет дальше.

Полежав так пару минут и стараясь не слушать чавкающих звуков, которые видно разносились на весь лес. Я осторожно оперлась на локоть и начала потихоньку вставать. Звон в голове мешал думать, дурнота не отступала, но я упорно продолжала подниматься.

Теперь мне было необходимо уйти вглубь леса, подальше от дороги, а потом постараться двигаться параллельно ей, до тех пор, пока не закончится этот жуткий лес. Хватаясь за стволы, я сделала несколько неуверенных шагов. А потом произошло то, о чем я боялась даже подумать. Ветка сухого лапника, издав прощальный стон, неожиданно громко хрустнула под моей ногой. Я замерла, уставившись на дорогу. Оба существа, как по сигналу подняли окровавленные морды от изуродованного тела лошади и уставились немигающими глазницами прямо на меня. Видимо, поглощенные своим кровавым пиром, они обо мне совсем забыли, а вот теперь я сама о себе им напомнила.

Отбросив труп, они, перегоняя друг друга устремились в мою сторону. Я непроизвольно закричала и кинулась прочь от них в самую чащу. Совершенно не разбирая дороги, я мчалась куда – то в темноту. Сухие корявые ветки больно хлестали меня по лицу и плечам, одна, кажется, рассекла мне щеку, потому, что на руке у меня осталась липкая влага. Я передвигалась очень медленно, дурнота не проходила, силы покидали меня с фантастической скоростью. Каждый раз, оглядываясь назад, я отчетливо могла расслышать шелест шагов и даже сопящий звук их дыхания. Я прекрасно понимала, что не смогу от них бегать долго, что рано или поздно, силы, которых у меня оставалось с каждой секундой все меньше, скоро и вовсе покинут меня. Я останусь здесь беспомощная. Однако я продолжала упрямо идти, цепляясь за стволы.

А потом, я внезапно оказалась на берегу какого-то водоема. Вернее, водоемом это назвать можно было с большой натяжкой. Скорее это было похоже на грязную лужу или небольшое болото, поросшее обломанным камышом. От него исходил отвратительный одуряющий запах. Я зашаталась. Быстро оглянувшись назад, и еще раз убедившись в том, что мои преследователи идут прямо за мной, я прижав одной рукой подол изорванного платья, начала медленно, стремясь не наделать шума, входить в отвратительную черную жижу. Я чувствовала, как она просачивается через одежду, ощущала, как мои ноги погружаются в мерзкий ил почти по колено, но это был единственный выход. Боясь, что эти создания идут за мной по запаху, я пробралась за камыши, а затем, зажав нос и рот, зажмурилась и присела. Мутная гадость сомкнулась над моей головой. Те несколько секунд, что я провела в таком положении, показались мне длиннее вечности. Затем, я стараясь думать, что это корни или стебли камыша а не что-то другое касается моих ног, вынырнула обратно и замерла.

Спустя несколько секунд, я услышала, как зашуршали прямо рядом со мной кусты, а потом оба существа показались на поляне. Они передвигались очень медленно, а мне казалось, что они бежали за мной с огромной скоростью. Я перестала дышать. Принюхиваясь, то создание, что было без ног, подползло к большому раскидистому вязу, к которому я прислонялась минуту назад, выбросило вверх руку и сорвало небольшую ветку. Второй подошел к нему. Видимо, на ветке остались следы крови, потому что они начали с неистовством облизывать листья. Я зажмурилась, боясь себя выдать.

Затем второе существо подковыляло прямо к кромке пруда и долго всматривалось вперед. Я смогла присесть настолько, что видно было только глаза. Оставалось надеяться, что я была выпачкана очень сильно, что даже они не смогли бы меня разглядеть.

Видимо, не смогли, потому, что существо, постояв так несколько минут, все же отвернулось и начало двигаться в сторону конца поляны. Это был единственный путь, по которому я могла бы убежать.

Издав странный звук, второе существо, начало следовать за ним. Поляна опустела. Какое – то время, я, боясь пошевелиться, все еще сидела в болоте, стараясь не дышать. Но везде было пугающе тихо. Необходимо было двигаться дальше. Я привстала, ощущая, как затекли ноги и начала выходить на берег. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, так как тина, по-моему, засасывала мне все глубже.

Выбравшись все-таки на спасительный берег, я обессилено рухнула на твердую землю, чувствуя, как от нормального воздуха у меня кружиться голову. Немного отдышавшись, я как могла восстановила силы. Платье, не смотря на то, что было сшито из легкой ткани, напиталось этой жижей и стало очень тяжелым. Мне было очень тяжело передвигаться и так, а в этом платье я и вовсе бы далеко не ушла. Борясь с пуговицами и застежками, лежа на земле, я все– таки скинула его с себя вместе с нижней юбкой. А потом вытащила из-под корсажа карту. Она сильно намокла и испачкалась, но различить на рисунки можно было даже при таком скудном освещении.

Я снова сложила ее, поднялась не без усилий и начала двигаться в обратном направлении, чтобы снова выйти на дорогу. Рука совсем онемела и сильно распухла. Я больше ее не чувствовала. Понимая, что без медицинской помощи мне долго не продержаться, я лишь сильнее прижала руку к груди и двинулась обратно.

Вскоре я вышла назад на дорогу. Оказалось, что я ушла от нее вовсе не далеко, мне же этот путь показался вечностью.

Я увидела свою лошадь, которая беспомощно склонила голову на бок. Стараясь подавить слезы, я присела рядом с ним на корточки и потрепала по голове:

– Спасибо тебе… и прости, – я заплакала, привалившись к голове мертвого животного.

Так я просидела несколько минут, в душе желая остаться здесь и никуда больше не идти, но потом взяла себя в руки, подняла с земли свою шаль, завернулась в нее. И как можно скорее начала двигаться вперед. «Я должна дойти, обязательно должна. У меня нет выбора. Я обязана поговорить с Себастианом, спасти его»

Эта мысль стучала в моей голове, а я продолжала идти. Кажется, в тот момент только она давала мне силы.

Амина грациозно сидела на большой гнущейся к земле ветке дуба, задумчиво пускала в черное, как смоль небо струйки табачного дыма и смотрела на вниз, на пыльную дорогу. Изумрудно – зеленое шелковое платье струящимися складками развевалось по ветру. Иногда она встряхивала пепел на труп убитой лошади и улыбалась. А потом, докурив, выкинула сигарету и на секунду задержала взгляд на том, как ее поглощает темнота:

– Да, – задумчиво произнесла она, – Кристина, тебе ведь лучше было бы сгинуть здесь и избавить всех нас от этой проблемы. Но ты оказалась крепче, чем я могла себе представить…. Что ж, ты сама решила свою судьбу. Твое право. А я посмотрю, как все будет дальше…

Она засмеялась прерывисто, зло. Ее смех еще долго подхватывало эхо призрачного леса.

Глава 19.

Кажется, я уже давно потеряла счет времени. Я все шла и шла. Даже не заметила, как деревья вдруг стали редеть, а потом и вовсе расступились. Я вышла на ту самую поляну, по который как-то ехала вместе в Ромом. Чтобы не потерять сознание, я считала шаги, пытаясь сохранить хотя бы какую – то видимость того, что еще могу думать. Кто-то, уже не помню кто, говорил мне, что время здесь течет совершенно по-другому. Видимо, это и вправду было так, потому что иногда мне уже начинало казаться, что я нахожусь в пути несколько дней. На самом же деле, небо оставалось по-прежнему угольно – черным, и вдали еще даже не забрезжила узкая полоска света.

Еще шаг, еще шаг. Как же медленно я иду. Так мне ни за что не успеть. Так я рискую не увидеть Себастиана, не поговорить с ним. Своим воспаленным умом я все равно понимала, что совершила что-то непоправимое. Я отдавала себе отчет, что ничем не смогу помочь уже ни себе, ни Себастиану. Я должна была уйти в Свет, чтобы хоть как-то потушить то пламя вражды, которое готово было разгореться вновь с каждой секундой, с новой силой. А вместо этого я начисто нарушила все правила, пошла в ад. О том, что будет теперь, мне даже не хотелось думать. Хотя по большому счету, мне уже было абсолютно все равно, что будет со мной, главное, чтобы Себастиан остался невредим, главное, чтобы не началась война. Я должна была что-нибудь для этого сделать, но что? Я ведь оставалась только слабым человеком и, не мне надлежало вмешиваться в историю того, что здесь происходило. Но пути назад для меня больше не было, да, я бы и не смогла повернуть обратно. Сейчас важнее всего для меня было то, что должно произойти в Цербере, если конечно я туда все-таки доберусь.