Вавилон. Пламя

Къол не без труда открыл забитый ящик, и Лилит с любопытством заглянула внутрь. Статуэтки действительно были искусными, сделанными по большей части из разноцветного камня. Они изображали людей в статике и движении, в самых разных позах, были выточены детально и со знанием дела. Глядя на их многообразие, Лилит невольно вспомнила слова Вараца о проклятых людях старого мира. У статуэток не было лиц, но в остальном действительно казалось, будто они окаменели прямо в движении.

Разгрузив ящики на освобожденный от побрякушек прилавок, Къол огляделся:

– Гирлянду бы сюда. Подсветить.

– О чем разговор, адельфос? – оживился Варац. – Сейчас вернемся.

Отведя Лилит к центру площади, Варац осмотрелся.

– Тебе в банде доводилось воровать?

– Было дело, – кивнула Лилит. – Но это не мой конек, скажу честно.

– Это потому что у тебя подельника не было, – чародей рассмеялся. – Ты на меня кошмарно влияешь, кирья.

– Я на тебя кошмарно влияю? – возмутилась Лилит. – Я только и делаю, что закатываю глаза и дорогушами всех называю теперь, это у меня по-твоему от кого, от матушки?

– Не самое дурное, что ты могла от меня подцепить, – хмыкнул чародей, а потом сощурился в толпу. – Вон, видишь аджумму?

– Вижу. Чем она торгует?

– Игрушками. Пошли-пошли, будем тестировать проворность твоего протеза, – он решительным шагом направился к худощавой лавочнице, и Лилит ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Чем ближе они подходили, тем отчетливее она видела, какими именно игрушками уставлен прилавок. Все эти аксессуары были знакомы Лилит по работе в Плети, и она на каком-то уровне даже восхитилась разнообразием товара. Прилавок, за непристойным содержанием, был прикрыт панелями, и рассмотреть изделия можно было только подойдя вплотную.

– Рассвет, аджумма, – поздоровался Варац. – Скучаете?

– Не самый продуктивный день, – кивнула торговка, улыбаясь клиентам. – Что вас интересует?

Варац принялся забалтывать ее и спрашивать о товарах, постепенно обходя прилавок так, чтобы торговка оказалась спиной к Лилит. Он говорил оживленно и задавал вопросы, вынуждая ту направить на диалог все свое внимание. Лилит же сделала вид, что заинтересовалась шипастой ручной плеткой, и вертела ее в одной руке, второй же потихоньку отвязывала конец гирлянды.

– Вам в столицу надо, аджумма, здесь же даже борделей приличных нет! Вот эту веревку покажите, будьте любезны.

– Да кому я там нужна, аджосси? У всех борделей свои поставщики давным-давно, не мой это рынок. Эта довольно грубая, вам может помягче найти?

– Как это, не ваш? Если изделия качественные, то ваш! Стремитесь к звездам, аджумма, и окажетесь дальше чем любой реалист. Эта подойдет. А относительно имитаторов что? Какой материал?

– Обожженная глина.

Промучившись с узлом какое-то время, Лилит потеряла терпение и просто порвала кусок веревки. Она аккуратно сгребла небольшую гирлянду в руку и начала медленное отсупление в толпу. Быстро посмотрев на нее, Варац принялся рассчитываться. Он нагнал Лилит уже на другой стороне площади, смеясь и подбрасывая в руке глиняный фалоимитатор.

– Какая чудная женщина! Я ей заплатил за неудобства, и теперь я беднее церковной мыши. Так что ужин – или завтрак?.. – с тебя.

– Как благородно, – Лилит скрутила в руках веревку, сняв ее с шеи чародея. – Хорошая.

– А я тебе о чем? Обидно видеть, как талант пропадает. Гирлянда цела?

– Вроде как.

– Так и чего мы ждем, кирья? Празднуем! – весело выкрикнул он. Кто-то из толпы откликнулся одобрительным свистом.

Развесив гирлянду над стендом, Лилит помогла Къолу выложить статуэтки на прилавок, и оперлась о него рукой.

– Что дальше?

– Ничего, – пожал плечами Къол, занимая место за прилавком. – Ждем, продаем.

Лилит со скепсисом обвела взглядом толпу.

– Ждем, да? – спросила она чуть насмешливо. – Ну ладно.

Она уселась на прилавок, праздно оглядывая кипевший вокруг праздник.

Варац окинул взглядом гирлянду и поправил один из огоньков, закрутившийся вокруг веревки.

– Лилит, у тебя юнов не завалялось? Меня голод пробрал, – пожаловался он.

Лилит демонстративно вывернула пустые карманы.

– Деньги дома.

Варац перевел взгляд на Къола.

– Адельфос, поделишься выручкой?

– Еще чего! – фыркнул островитянин. – Даже не проси!

– Какое кошмарное жлобство!

– Последние деньги на глиняный причиндал потратил, теперь страдай, – рассмеялся Къол.

– Вот страдать я буду в последнюю очередь! – Варац несильно стукнул его по лбу упомянутым предметом.

Лилит тем временем оглядывала площадь, наблюдая за другими лавочниками. У каждого были свои способы привлечь внимание покупателей, и в таких делах требовалось мыслить открыто и нестандартно. По лицу Лилит медленно поползла улыбка. Она энергично спрыгнула со стойки, и развернулась к препирающимся Къолу и Варацу.

– Кончай кривляться! Ты мне всю клиентуру распугал!

– Их не я распугал, а твоя островная морда! Ты же выглядишь так, будто череп мне сейчас проломишь!

– Ты недалек от истины!

Лилит громко хлопнула в ладоши у них над ушами.

– Тихо! Дети малые! Кто так дела делает?

– Я предлагал ему глашатаев нанять, да разве ж он послушает! – продолжал тараторить Варац.

– Знаю я кого бы ты там нанял! И откуда! Да убери ты фаллос этот, что ты с ним носишься…

– Дай сюда, – Лилит отняла у Вараца игрушку и поочередно наставила ее на Къола и Вараца. – Отвечать четко и по делу! Заработать хотим?

– Да уж хотелось бы! – взмахнул руками Къол.

– Тогда слушать меня и работать в команде! – разошедшаяся Лилит стукнула имитатором по прилавку. – Продавайте, пока не вернусь! Варац – ори! Къол – прекрати так жутко улыбаться!

– Даже протестовать не буду, – смеясь, Варац занял место подле Къола. – А ты куда?

– Шерстить и договариватся, – подмигнула ему Лилит. – Вот это – мой конек, дорогуша.

– Восхищен твоим безосновательным оптимизмом! – Варац хлопнул в ладоши и обратил свое внимание на проходящую мимо пару: – Аджосси, аджумма! Вы когда-нибудь задумывались, что произойдет, если людей заточить в камень?

Лилит вернулась к труппе иллюзионистов, и довольно быстро нашла с ними общий язык. Все деятели вольного искусства, будь то барды, чтецы или бродячие цирковые чародеи, прекрасно понимали язык авторитета и денег. Большинство из них работало на городские банды; именно их защита и влияние обеспечивало артистам самые проходные и денежные места, а также гарантию, что они не потеряют всю выручку за день в какой-нибудь темной подворотне. Лилит в банде не состояла, зато знала нужные имена, и умела красиво подсветить плюсы выгодной сделки.

Она хотела найти пару лавок со схожим или перекликающимся ассортиментом, и договориться с лавочниками о взаимовыгодных рекомендациях, но ее внимание привлек тонкий запах можжевельника и соли, который она уже чувствовала этим вечером. Лилит повернула голову, ища его источник.

Им оказалась низкая, взрослая аньянгка. При одном взгляде на ее руки Лилит определила, что она бывалый, тренированный воин; об этом говорил не только характер движений и множество шрамов, старых и новых, но и крепкие мышцы, видневшиеся под грубоватой смуглой кожей. Она тоже узнала Лилит, и улыбнулась ей:

– И вы здесь. А вы были правы. Прием действительно не продлился до утра.

Лилит окинула ее быстрым взглядом. Аньянгка была одета в свободный черный костюм, на ее лице не было макияжа.

– Все остались живы, надеюсь? – вежливо спросила Лилит.

– Обошлось, – кивнула женщина. – Отделались потрясением. Но в ремонт бедной седе придется вложиться изрядно, пол залы совершенно уничтожен.

– Не испытываю по этому поводу горечи, признаюсь честно, – Лилит подумала, что в данной ситуации лучшее, что она может сделать – это быть честной и посмотреть, что выйдет. Что-то подсказывало ей, что играться с этой женщиной – лишь попусту тратить время. – Не сочтите за грубость, аджумма, но вы одеты неподобающе светскому приему. Что вас туда привело?

Аньянгка почему-то улыбнулась.

– Семья всегда посылает свое представительство на подобные мероприятия, – она мягко качнулась на стопах. – Нам важно сохранять видимость.

Лилит слегка удивленно вскинула брови.

– Простите, не признала, – она поклонилась. – Питаю огромное уважение к вашей работе.

– Благодарю, – аньянгка степенно склонила голову набок. – Вы сами одиночка?

Лилит кивнула.

– Как вы поняли?

– Походка, взгляд, – пожала плечами женщина. – Шрамы, – она бегло оглядела открытые руки Лилит. – Уличные драки, шрамы от открытых переломов, следы как тупых бандитских кинжалов, так и острых дуэльных мечей. Я бы сказала, что вы разъездная наемница широкого профиля с бандитским или разбойничьим прошлым. И привыкли много работать с людьми, это видно по вашей манере держаться.

Лилит стало даже немного досадно, что ее так легко прочесть, пусть и опытному глазу. Аньянгка послала ей теплую улыбку с добродушным прищуром.

– Ниндзюцу учит таким вещам, – сказала она. – Не принимайте на свой счет.

– И не думала. Была очень рада поговорить, аджумма, но меня ждут дела. Хорошего вам праздника.

– И вам, – женщина вежливо поклонилась ей. Лилит вернула любезность и заторопилась назад на площадь.

Она медленно продвигалась по набитой улице, когда ее окликнул знакомый детский голос. Повернув голову, Лилит увидела Сакусэ, которая радостно махала ей с другой стороны улицы. Лилит сменила маршрут и пошла перпендикулярно движению толпы, толкаясь локтями.

– Лилит! – девочка набросилась на нее с радостными объятиями. С руганью оторвав от себя ее цепкие детские ручки, Лилит склонилась к ней:

– Ты одна? Где Минг?

– Смотри, что мне мальчик дал!

Сакусэ протянула Лилит бумажную поделку, изображавшую лебедя.

– Изумительно, – вздохнула Лилит. – На вопрос ответь?

– Минг отошла, чтобы взять себе и ребенку по паровой булочке, – насмешливо раздалось у нее за спиной. – А что?

Лилит выпрямилась, и оглянулась. Минг протянула Сакусэ свежую булочку, и девочка с восторгом впилась в нее зубами. Кицунэ посмотрела на Лилит.

– Искала меня?

Лилит задумалась.

– Нет, – сказала она, глядя куда-то в небо. – Но хорошо, что ты мне попалась. Прогуляемся до площади?

Минг кивнула. Они медленно двинулись вдоль улицы, держась ее края, где было не так людно.

– Не ожидала тебя найти в самой гуще, – Лилит кивнула на толпу, из которой то и дело слышались инструменты, запевания и звон колокольчиков и бубенцов. – Думала, ты терпеть людей не можешь.

– Это другое, – пожала плечами Минг, и аккуратно откусила от белой булочки. – К тому же Сакусэ бы мне не простила.

Лилит оглядела праздник, который проглотил всех участвующих в нем отдельных людей со своими мыслями, чувствами и жизнями, и сделал частью одного большого, цельного воплощения радости и единодушия.

– Да, – согласилась Лилит. – И правда другое. Ты же раньше жила в городах. Не скучаешь по этому?

Минг уклончиво качнула головой.

– Скучаю по музыке, – призналась она. – Иногда.

Лилит улыбнулась уголком рта.

– И по хлебу, – добавила кицунэ совсем тихо, и укусила булочку еще раз.

– Ну, этого добра на Севере полно. Риса там нет, но пшеницы хоть обделайся. Ты там бывала?

Кицунэ качнула головой.

– Как там?

Лилит задумалась.

– Холодно, ветрено. Много деревень и сел, куча скотины. Народ хороший, но запуганный, и поэтому сволочной.

Минг легко улыбнулась.

– Что там пьют?

– Сливовую настойку, самая ходовая вещь. Кислое и дрянное пойло, которое отшибает мозги. Чем-то похоже на соджу. Еще пиво, мед и эль. И самогон из чего ни попадя.

– А едят?

– Где как, – пожала плечами Лилит. – Берут чего много и запекают в пироги, как правило. Яблоки, вишня, слива, дикие ягоды. Говорю же, куча пшеницы. По хлебу точно скучать не будешь, его со всем подряд едят.

Они вышли на площадь. Лилит нашла взглядом иллюзионистов, которые уже развернули представление рядом с лавочкой Къола. Варац за прилавком активно размахивал руками, что-то возбужденно объясняя покупателям. Лилит и Минг остановились поодаль, глядя на них. Сакусэ восторженно взвизгнула, и куда-то унеслась. Кицунэ не обратила на это никакого внимания. Она посмотрела на туманные иллюзии бродячих артистов, и тихо фыркнула.

– Люди, – сказала она негромко.

Лилит повернулась к ней.

– На тебя ведь охотились, верно? – догадалась она.

Минг ничего не ответила, и не кивнула головой. Но короткий взгляд, который она послала Лилит, говорил сам за себя. Та выдохнула несколько раздраженно.

– Даже сказать нечего. Идиоты.

Минг легко и загадочно улыбнулась. Лилит наблюдала за Варацем, которому-таки удалось всучить статуэтку покупателю, пока Къол говорил с кем-то на другой стороне прилавка.

– С другой стороны… Разве они виноваты, что их мучает любознательность? – Лилит склонила голову набок. – Может, удовлетворили бы уже их любопытство, чтобы они вас оставили в покое?

Минг посмеялась ее словам.

– Что? Я серьезно.

– Чем больше они о нас знают, тем лучше будут на нас охотиться, – веско ответила Минг. – Эльфы пытались с ними жить, и чем это закончилось? Им пришлось уйти до того, как они полностью разделят судьбу кхин, вот чем.

Лилит не нашлась, что ответить. Они немного постояли в тишине.

– Думаешь, в старом мире было иначе? – негромко спросила Лилит.

Минг кивнула после недолгой паузы. Она обвела взглядом площадь.

– Раз уж ты хочешь продавать с помощью иллюзий, – она кивком указала на труппу чародеев. – То хоть делай это качественно.

Кицунэ отступила назад, в тень одного из домов. Лилит отошла следом за ней, затаив дыхание от предвкушения надвигающейся катастрофы. Она встала рядом с Минг, легонько касаясь ее плеча своим. Кицунэ едва заметно сощурила желтые глаза.

– Как думаешь, адельфос, – Варац облокотился на прилавок, явно скучая. – Будет в нашей жизни что-то веселее, чем это?

– Ты то же самое в прошлый раз спрашивал, – усмехнулся Къол, заворачивая статуэтку в хрустящий пергамент и протягивая ее покупательнице. – Haedoji. Долгая жизнь дурно на тебя влияет.

– Думаешь, я не знаю? – огрызнулся чародей. – Боже мой, какая скучища.

Он повернул голову направо, где иллюзионисты отрабатывали обещанный им гонорар, и вздохнул с тоской.

Послышались отдельные обеспокоенные восклицания. Чародей тут же выпрямился и вытянул шею, выглядывая, что в толпе вызвало переполох. Вскоре он увидел.

По земле медленно ползли живые лианы. Постепенно они обвили настил площади, фонтан в ее центре, поползли к домам, и устремились вверх по их стенам.

– Что за твою мать?.. – пораженно вымолвил Къол.

Варац рассмеялся.

– Расслабься, адельфос, – он с улыбкой оперся о стойку. – Расслабься и получай удовольствие. Кирья, может, и нестабильная магическая аномалия, но свое дело знает. Доверься процессу.

Площадь окрасилась в рыжие цвета; вокруг возникли неведомые кусты и деревья, из земли вырастали камни, даже небо преобразилось и переливалось красками, как водянистая акварель. Толпа восхищенно озиралась и трогала руками деревья и траву, которые ощущались почти настоящими. Птицы пели в кронах и то и дело слетали вниз, кружа над горожанами и садясь им на руки.

Потянулся народ с карнавала, привлеченный видимыми с любого края Чинджу верхушками деревьев. В воздухе пахло чем-то свежим и горьковатым, подул легкий ветерок. По площади прошел голос, доносившийся сразу отовсюду. Он был женским, теплым, с приятной для слуха хрипотцой.

– Когда-то мир был совсем другим. Юным, диким и переменчивым, – сказал голос тоном сказочницы. Народ заозирался, ища его источник, но источника не существовало. Голос был такой же иллюзией, как и окружающие их пейзажи старого мира. – Воздух в нем был живым.

Лилит увидела, как пространство сгущается и обретает цвета. Перемигивается, летает и кружится, будто в нем играются множество живых существ. Дети принялись восторженно гоняться за огоньками, пока родители молча, завороженно смотрели.

– Мы называем его “старый мир”. В нем жили люди, эльфы и кхин.

Следуя за повествованием, из воздуха соткались несколько высоких, рогатых существ с пепельной кожей, одетых в белые одежды. На другой стороне площади появились эльфы; рослые, худые и изящные, с глубочайшего цвета синими глазами, длинными ушами и движениями, исполненными воздушного изящества. Народ, который уже немного пообвыкся с идеей этого спектакля, облепил их, держась на расстоянии и не трогая их руками, лишь разглядывая и продолжая слушать голос.

Толпа все плотнела и начинала вылезать за пределы площади. Дальние ряды не видели эльфов и кхин, и забирались повыше, на козырьки прилавков и уступы крыш, чтобы получше рассмотреть их.

– Дикая магия была повсюду. Она была в воздухе, в каждом жесте, в каждом взгляде, и все вокруг менялось и подчинялось ей. Пока…

Лилит прекратила дышать. Красочное небо потемнело, исчез иллюзорный солнечный свет, ветер задул сильнее. Зрители отступили от центра площади, попятившись назад. Голос продолжал:

– Пока в мир не пришла смерть. Мертвые ветра вихрем пронеслись по землям и водам, уничтожая живой воздух.

Деревья натужно, тревожно заскрипели. Их разноцветные листья выцвели, приобретя знакомый синий цвет.

– Катаклизм заставил мир измениться. Он сделал его жестоким, гиблым и запустелым. Разрастались пустыни, голодали все живые существа.

– Минг, – тихо шепнула Лилит на ухо кицунэ. – Не увлекайся.

Кицунэ послала ей быстрый взгляд, и едва слышно вздохнула.

– Но люди смогли выжить, – продолжал голос. Воздух вновь осветился, и теперь площадь усеивала уже не неведомая глазу фауна старого мира, а привычные дубы, клены и ели. – Отстроиться, приспособиться. Они заселили новый мир, постепенно покорив непроходимые джунгли, бескрайние пустыни и вечную мерзлоту. Постепенно природа восполнила то, что потеряла, и леса и моря вновь наполнились жизнью. Наступил и расцвел новый мир, который мы знаем сегодня. Мир людей.

Толпа зааплодировала. Лилит одобрительно подмигнула Минг.

– А теперь… – она склонилась к ее уху, и что-то зашептала.

– Старый мир оставил нам мало напоминаний о себе, – вновь зазвучал голос. – Но его частица сохранилась глубоко под землей, в руинах, куда спускаются отважные археологи, чтобы отыскать в них крупицы прошлого.

Варац толкнул Къола локтем. Заслушавшийся островитянин опомнился и замахал руками, подзывая народ. Голос утих, а иллюзии медленно растаяли в воздухе. Толпа начала медленно рассасываться по площади. К прилавку Къола подошло несколько заинтересованных покупателей с детьми, которые с восхищением касались статуэток под впечатлением от увиденного представления. Варац, верно поймав настроение, живо и детально описывал островные археологические экспедиции, в которых и были получены эти статуэтки, и указывал на сколы и шероховатости, продавая старину.

Видя, что работы у Къола и Вараца теперь непочатый край, Лилит удовлетворенно улыбнулась и кивком указала на площадь, приглашая Минг пройтись. Они в молчании дошли до неработающего фонтана, и уселись на его край. Лилит показалось, что глаза кицунэ приняли несколько печальное выражение. Она догадывалась, что чувство утраченного дома, которое преследовало Минг, скорее всего принадлежало ее демонической части, той, которая хранила в себе память о старом мире. И, вероятно, до сих пор, даже спустя много тысяч лет, тосковала по нему.

– Как бы ты закончила историю, если бы я не вмешалась? – спросила Лилит, водя взглядом по людной площади.

Минг подняла опущенную было голову, и запрокинула ее к небу.

– Разрастались пустыни, – повторила она. – Голодали все живые существа. В мир пришла смертность, и мир напитался страхом. Страх побудил людей истребить и подчинить себе все, что слишком сильно отличалось от них. За счет этого они выжили, и расплодились на мертвой земле как падальщики, которые доели останки старого мира. Они не убивали новый мир. Он уже был мертворожденным.

Кицунэ опустила глаза. Лилит усмехнулась.

– Что ж. Хорошо, что вмешалась, – сказала она. – Шучу, лисица. Один очень уважаемый чародей посоветовал мне не цепляться за прошлое, и я передам его совет тебе. Я могла бы понять твою тоску, – Лилит посмотрела на нее. – По-настоящему понять. Но не буду. Потому что хочу еще пожить в этом мертворожденном мире.

Минг едва заметно кивнула, и спрыгнула с края фонтана. Она скрестила руки на груди, рассеянно обводя взглядом площадь.

– Я пойду. Найду Сакусэ.

– Увидимся, – кивнула ей Лилит, и подобрала под себя ногу, уставившись на прилавок Къола. Она долго смотрела на Вараца, который забвенно тараторил с покупателями. Смотрела, и улыбалась чему-то своему.

Когда почти все статуэтки были распроданы, Къол сложил оставшиеся в ящик, и очистил прилавок. Варац закурил, а Лилит подошла к ним.

– А, вот и она, – весело сказал чародей, и отвесил ей легкий поклон. – Мое почтение, кирья, вышло просто прекрасно.

– Учитесь, пока жива, – Лилит оперлась руками о прилавок, смотря на Къола. – Еще знаешь что можно? Заплатить пяти-шести придуркам, чтоб толпились возле прилавка, разглядывали и спрашивали. Людей привлекает чужой интерес.

– Я запомню, – рассмеялся довольный Къол.

– Как ты Минг уболтала?

– Я не убалтывала, – пожала плечами Лилит. – Она сама. Я только проследила, чтоб она не утопила площадь в детских слезах своей трагичностью.

– Надо ее поблагодарить, – убежденно сказал Къол. – Знаешь, что она любит?

Лилит и Варац переглянулись.

– Человечину и рисовый хлеб, – со смехом ответила Лилит. – Не беспокойся. Я передам ей твою признательность.

Откуда-то сбоку к ним подошла глава труппы иллюзионистов. Лилит повернула к ней голову.

– Аджумма, – кивнула она. – Къол, отсчитай ей сто, будь добр.

Глава труппы посмотрела на нее с возмущением.

– Э-э, нет! – протянула она, упирая руку в бок. – Вы вообще видели, что мои ребята сделали? Последние соки из себя выжали! Осязаемые иллюзии, где вы такое видели!

Лилит медленно расплылась в довольной улыбке, и блаженно зажмурилась.

– Твою мать! – радостно сказала она, резко хлопая рукой по стойке. – Как же я надеялась, что ты это скажешь!

Она выпрямилась, и медленно подошла к женщине, смотря ей в темные глаза. При приближении Лилит та ощутимо занервничала, но не попятилась. Она задрала голову, стойко сохраняя визуальный контакт. Лилит встала к ней вплотную, и вкрадчиво улыбнулась.

– У меня сегодня трудная ночь, аджумма, – тихо сказала она. – Поэтому если не хочешь узнать, во что превратится твое лицо после прямого удара вот этим, – она подняла протез на уровень своей головы и помахала пальцами. – Советую прикусить язык и пойти по своим делам.

Женщина возмущенно поджала губы, явно приготовившись закатить скандал. Лилит тихо свистнула, и быстрым, неуловимым движением положила протез ей на челюсть, взяв ее за лицо.

– Знаешь, что бывает, когда голову сжимают тисками? – Лилит слегка сдавила протез. Женщина дернулась назад, но Лилит держала крепко. – Кости дробятся на осколки, впиваются в мышцы и режут капилляры. Боль невыносимая, ее мало кто переживает, – Лилит перехватила женщину за заднюю часть шеи, и приблизила ее лицо к своему. – Хочешь проверим, переживешь ли ты?

Женщина молча прикусила дрожащую губу, и едва заметно помотала головой. Лилит удовлетворенно улыбнулась, убрала руку и похлопала ее по щеке.

– Так и думала, – она отстранилась, сделала шаг назад и уселась на прилавок. – А теперь вали. Сотню не получишь. В следующий раз подумаешь, кого развести пытаешься.

Женщина тут же последовала ее совету, спешно ретировавшись к замершим в отдалении иллюзионистам, которые встретили ее взволнованными и растерянными взглядами. Смотря на Лилит с задумчивой интригой, Варац протянул ей свою крученку. Къол кашлянул.

– Я мог бы и заплатить, – сказал он вполголоса. – Зачем ты ее так?..

– Захотелось, – ответила Лилит, делая затяжку. – Иначе она бы тут такую сцену закатила, что до утра бы со стражей разбирались.

Къол слегка неодобрительно покачал головой, и отсчитал из ящика с выручкой сто юнов. Он покинул прилавок, и направился к иллюзионистам, сжимая в руке небольшой мешочек. Лилит стряхнула пепел.

– Ну и дурак, – сказала она, возвращая дымящуюся крученку Варацу. – Всепрощение доводит до того, что на тебе все подряд до старости будут ездить.

– А он и не против, – Варац затянулся, и затушил окурок. – И ему совершенно не в тягость. Что, наверное, никогда не перестанет быть для меня удивительным.

Женщина торопливо приняла юны из рук Къола, и погнала труппу, пока он не передумал. Подхватив деньги и свои нехитрые пожитки, они мгновенно растворились в толпе, а островитянин вернулся к прилавку с довольной улыбкой на лице.