Вавилон. Пламя

– Пока я не в восторге, что ты использовала меня для своей легенды, вынужден признать, что вышло изящно.

– Посмотрим, вышло ли. С ними никогда наверняка не скажешь, – Лилит тихо фыркнула. – Гребаные ящерицы, нигде от них спасу нет.

– Скажи же, да? – Варац задумчиво посмотрел в свой бокал. – Только меня в этой истории не гидры беспокоят.

Он сделал глоток и встряхнул головой.

– Пошли отыщем Къола. Пора готовиться к большому финалу.

Къола они встретили недалеко от лестницы. В полумраке плохоосвещенного угла островитянин, одетый в цветастую накидку, полусидел возле водруженных на постамент полос металла.

– Как оно, адельфос? – Варац оглянулся, оценивая состояние приема. – Гости начинают скучать. Самое время.

– Последняя проверка, – Къол подковырнул краску на одной из полос. Приглядевшись, Лилит увидела, что краска маскирует уже знакомые ей начертания демонических печатей.

– Вы оба спятили, да? – спросила она со смехом. – Нет, я догадывалась к чему все идет, но почему-то до последнего верила, что мне это чудится.

Варац лукаво сверкнул глазами.

– Риторический вопрос, дорогуша. Ради меньшего я бы ни за что не согласился на весь этот фарс, – он кивнул в сторону банкета за своей спиной.

– Потрясающе, – Лилит усмехнулась. – А, какая разница. Любопытно будет взглянуть.

– Прекрасный настрой, – подмигнул ей чародей. – Адельфос, мы готовы?

– Похоже на то, – островитянин распрямился. – Ну, тряхнем стариной…

Варац выдохнул, и они проделали несложное секретное рукопожатие. Повернувшись к Лилит, чародей указал рукой в сторону толпы:

– Прошу, кирья. Вам полагается место в первом ряду.

Под условную сцену определился центр залы, свободный от столов и прочей мебели. Слуги подтащили постамент, на котором красовалось нечто, напоминавшее основание металлического каркаса. Лилит ждала вместе с остальными гостями, и, как и все, повернула голову на стук деревянных палочек о серебряный кубок, которым Варац привлек внимание публики. Чародей легко улыбался, стоя рядом с постаментом. Толпа постепенно утихла и встала вокруг ровным полукругом, приготовившись внимать словам маэстро.

– Дорогие, ослепительные мои гости, – заговорил он хорошо поставленным голосом, обводя взглядом присутствующих. – Безмерно благодарю каждого из вас за присутствие. День первородного пламени – совершенно особенный праздник, наполненный красками и впечатлениями.

Музыканты ненавязчиво заиграли на струнных, аккомпанируя его речи. Свет в зале стал постепенно приглушаться. Лилит не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как сгущаются тучи.

– Мне же сегодня выпала честь дать вам эти самые впечатления и развлечь прекрасную публику, – он элегантно поклонился и бросил на Лилит быстрый взгляд. – И речами я этого явно не добьюсь, верно? Поэтому прошу, отойдите на несколько шагов, и мы начнем.

Толпа послушно попятилась, пока Варац занимал позицию за каркасом. Музыка заиграла громче. Свет потух почти полностью, едва позволяя различить силуэт чародея в центре залы.

Лилит увидела характерное свечение рун, и услышала тонкий звон, с которым творятся чары. Движения Вараца были легкими, игривыми и небрежными, а на лице плясала ухмылка, которую, кажется, видела только Лилит. Она завороженно наблюдала за тем, как из каркаса, дрожа и позванивая, материализуется нечто. В полумраке можно было различить ползущие вверх и причудливо переплетающиеся полосы металла, но угадать форму будущего произведения было невозможно. Изделие формировалось вместе с музыкой: послышалось тревожное крещендо и темп увеличился. Воздух накалился и дрожал, и Лилит оценила, с каким знанием и какой точностью работает чародей. Каждое движение его пальцев, ладоней и рук мягко перетекало в другое и завершалось незаметно для глаза. Толпа за спиной Лилит восторженно перешептывалась.

Заиграла виолончель, и зала окрасилась синим светом, ярко вспыхнувшем под потолком. Огромная абстрактная скульптура, которая все продолжала появляться из-под чар Вараца, выглядела чрезвычайно сложной и детальной. Полос было много, и они органично переплетались друг с другом в каком-то своем, неведомом танце. Послышались аплодисменты. Глаза Вараца были закрыты, а руки продолжали творить чары. Лилит смотрела, не отрываясь.

Огромное волнообразное создание из металла цвета олова вновь замкнулось у своего основания, и Варац встряхнул руками, рассеивая следы от рун. Зал зааплодировал, и чародей скромно поклонился, делая несколько шагов назад. Послышался громкий скрежет, воздух завибрировал. Скульптура медленно пришла в движение. Лилит видела, как металл, поначалу отказывающийся гнуться, постепенно обретает гибкость. Кто-то тихо ахнул.

Скрежет сменился характерным звуком, с которым оглаживается шелковая лента. Скульптура пошла волнами, полосы расправились и взвились к потолку спиралями. Лилит увидела, как отошедший назад Варац коротко взмахнул запястьем. Свет тут же потух, и музыка оборвалась. По толпе прошел взволнованный ропот, кто-то подался назад, инстинктивно отдаляясь от живого металла. Шорох, с которым скульптура обретала в темноте новую форму, был громок, и заглушал реплики толпы, которая волновалась все больше. Лилит, стоявшая в первом ряду, почувствовала, что осталась одна – гости вокруг нее отползли вглубь залы. Она вглядывалась в темноту, ожидая откровения.

И оно наступило. И что это было за откровение.

В резко вспыхнувшем красном свете перед ней возник колосс, сотканный из рваных полос металла. Колосс имел рога, копыта и узнаваемую козлиную морду. На его копытах светились начертания, он двигался так же естественно и плавно, как живая плоть. Колосс топнул ногой, ломая один из столов, и с громким скрежетом принялся громить зал. Аристократы запаниковали в полную силу: послышались множественные крики ужаса и топот. Обезумевшие от страха гости ломились в заранее запертые двери, послышался звон стекла, с которым выбивались окна. Лилит восхищенно водила взглядом по плавным переплетениям полос металла, которые деформировались в движении вместе с тем, как скульптура била руками колонны, пинала столы или вертела головой. Он казался настоящим, живым.

Она услышала заливистый смех чародея где-то справа от себя. Варац что-то выкрикивал, но его голос тонул в хоре воплей аристократов, скрежете металла и грохоте ломаемой мебели. Колосс с размаху врезался в одну из колонн, и пол дрогнул под ногами Лилит. Опомнившись, она громко свистнула двумя пальцами, привлекая внимание чародея, и побежала к нему.

– Нас тут заживо похоронит, идиот! – крикнула она, цепко хватая его за запястье. – Валим!

Они побежали к широкой лестнице. Лилит наступила на собственный подол и тот с треском оторвался. Они прыжками преодолели около полусотни ступеней, и пролетели пару комнат, после чего очутились на одном из балконов. Лилит перемахнула через перила и совершила приземление в куст, и почти сразу же Варац свалился прямо на нее, едва не свернув шею и себе, и ей.

– Скотина! – Лилит спихнула с себя хохочущего чародея. Тот перекатился на земле и вскочил на ноги с ликующим хлопком в ладоши. – Что за кретин!

Лилит поднялась на ноги, и пихнула Вараца в грудь.

– О таком предупреждать, сука, надо!

– И лишиться вот этого? – Варац указал на нее, поведя в воздухе ладонью. – Как можно!

Лилит замахнулась для прямого удара прямо по носу, но чья-то большая рука поймала ее запястье.

– Спокойно! – пробасил Къол.

Лилит задохнулась, и резко вырвала руку. Грохот в поместье стих; видимо, скульптура отжила свое. Гнев схлынул, и Лилит взяла себя в руки. Она провела по лицу ладонями.

– Какие же вы конченные!

Варац и Къол переглянулись в повисшей тишине. А потом взорвались дружным хохотом. Лилит прожгла их негодующим взглядом, но, глядя на их искреннее веселье, тоже прониклась чувством гротескного идиотизма произошедшего. Ее медленно разобрал смех.

– Как пошел! – вскрикнул Варац, возбужденно ударяя себя по коленям.

– Нам бы тоже пойти, – Къол кивнул в сторону голосов с той стороны дома, которые становились все громче по мере приближения.

Они спешно нырнули в плотные кустарники, и продрались через задний двор к спуску с холма. Сбежав вниз, они нырнули в молодой подлесок, и пошли шагом, взяв курс на Чинджу. Переведя дух, Лилит обернулась, проверяя, не следуют ли за ними.

– Какой вечер! – со смехом выдохнул чародей, и полез в карман за портсигаром.

– Я с балкона смотрел, так улепетывали, красота! – рассмеялся Къол.

– Вечно тебе лучшие места на шоу достаются, – Варац закурил на ходу. – Тоже не жалуюсь, впрочем: лицо наместницы, когда наше чудо принялось ломать колонну, я запомню надолго. Долгой жизни, святая женщина!

Лилит, которую окончательно отпустили злость и возмущение, посмотрела на Къола.

– Это поразительно. Как он шел, как двигался, – она перебрала в воздухе пальцами. – Что ты в него вселил?

– Демона, – широко улыбнулся Къол.

– Каждое движение, – Варац развернулся и пошел спиной вперед, чтобы сохранять визуальный контакт со своими собеседниками. – Каждый поворот головы – в его начертаниях. Понимаешь теперь, почему гений?

– В начертаниях? – вскинула брови Лилит. – Он серьезно?

Къол кивнул.

– Это несколько сотен формул, которые четко и слаженно сработали вместе, координируя его движения, – увлекшийся Варац запнулся о корень, и Лилит поймала его за руку, спасая от падения на спину. Чародей продолжил свою тираду, не обратив на инцидент никакого внимания: – Моей работы там почти не было; я создал сплав с определенными свойствами, но на этом и все.

– Смеешься? – не согласился Къол. – Твой сплав это огромная работа!

Варац отмахнулся от него.

– Ерунда.

– И эти несколько сотен формул, все вот это, – Лилит помахала рукой в воздухе, указывая на оставшееся позади них поместье. – За несколько дней?

– У нас были старые наработки, – улыбнулся Къол. – В больших количествах. Я просто адаптировал начертания к его габаритам, формам и размеру залы.

– Просто! – возмущенно гаркнул Варац. – Ты когда-нибудь начнешь при…

Он снова споткнулся. Лилит решительно положила ладони на плечи чародея, и развернула его.

– Иди лицом вперед!

Варац повернул голову, смотря на свое правое плечо.

– Дорогуша…

Лилит уставилась на свою правую руку опешившим взглядом. Она и сама только что заметила.

Они остановились. Лилит медленно стянула с протеза перчатку, обнажая его металлическую поверхность, исписанную мелким орнаментом. С замиранием сердца она плавно повела пальцами, которые издали едва слышимый, почти мелодичный скрежет. Она ошарашенно смотрела на собственную руку, которая ощущалась совершенно родной. Словно она и не лишалась ее.

Варац и Къол моментально пришли в неописуемый восторг. Они вступили в разгоряченный диалог.

– А я тебе что говорил! – затараторил Варац. – Что я тебе говорил, твою мать?!

– Был неправ, – легко признался Къол. – Вот что поразительно!

Лилит медленно сжала и разжала кулак. Из ее уст вырвалось тихое:

– Поверить не могу…

– А ты йеру в четвертую ступень вписать хотел, а теперь где она, твоя йера? – продолжал Варац.

– Да все все поняли уже, успокойся! Работает, и прекрасно!

– Хер там я успокоюсь! – Варац наставил на него палец. – Ты мне всю кровь этой йерой выпил, я тебе до конца жизни припоминать буду!

Лилит осела на землю, и обхватила пальцами собственную голову. Къол первым обратил на нее внимание:

– Ты в порядке? – негромко спросил он, опускаясь на корточки. Лилит посмотрела на него несколько осоловело.

– Поверить не могу, – повторила она. – Это…

Она вновь оглядела собственную руку. Потом залезла рукой под белье, и достала монетку с дыркой в середине. Она немного подержала ее на ладони, потом подбросила, и щелкнула ею. Монетка послушно закрутилась в воздухе, и приземлилась ребром на подушечку указательного пальца. Лилит неуловимым движением прогнала ее от большого пальца к мизинцу, и обратно. Щелкнув ей еще раз, она поймала ее в кулак, и застыла.

Она не потеряла в мелкой моторике ни на пехий. Это был металл, такой же подвижный, как ее собственная плоть. Столь же податливый и послушный, как мышечная ткань. Лилит подняла глаза на Къола.

– Объясни.

– Я почти ничего не менял. Печать перестала работать после вашего контакта, – для демонстрации он коснулся протеза пальцем. – По крайней мере так, как работала раньше. Я не знаю, по какой причине.

– Рука будет работать у тебя? – быстро спросила Лилит, поднимаясь на ноги. Къол тоже распрямился, одновременно качая головой.

– Составляя печати, я могу лишь задать характер движения. Проложить маршрут, упаковать нужные действия в формулы и вписать их в начертания, – негромко ответил он. – Мне не под силу контролировать предмет разумом.

– Не предмет, а демона внутри предмета, – вклинился Варац. – Это твоя дикая магия, дорогуша. Просто какая-то новая ее грань. Демоническая.

Лилит медленно моргнула.

– Но это же невозможно, – сказала она почти с досадой, и продемонстрировала им открытую ладонь. – Это не должно быть возможно!

– Добро пожаловать в мир дикой магии и аномалий, – Варац приподнял невидимый бокал. – С почином.

Лилит сделала несколько шагов назад, и провела по лицу руками. Она коснулась протеза, и погладила выпуклую вязь его узоров. Потом посмотрела на Къола и Вараца.

– Знаете что? Идите-ка вы оба в жопу с вашими аномалиями, – она раздраженно встряхнула рукой. – Я из-за ваших розыгрышей уморительных вынуждена по подлескам без штанов прыгать, а вы все о своих аномалиях сраных!

– А это, – Варац повернулся к Къолу и кивком головы указал в сторону Лилит. – Благодарность в ее исполнении. Привыкай, адельфос.

– Варь, – сказал Къол неодобрительно.

– Нет, разумеется, – пожал плечами чародей. – Зачем говорить спасибо, если можно обложить чужую заботу и чужой труд? Это, во-первых, куда проще, а во-вторых оберегает от уязвимости. Ты удивлен? Я – совершенно нет.

Лилит коснулась своей щеки, чувствуя на ней приятный холод металла.

– Я все еще не верю, – сказала она, смотря на чародея. – Ты можешь меня винить?

Варац медленно выдохнул, и качнул головой, успокаивая собственное раздражение.

– Пожалуй, что не могу, – неохотно ответил он. Они возобновили неспешный шаг.

– Это тот же сплав? – спросила Лилит, идя плечом к плечу с чародеем.

Варац кивнул.

– Я не могу сказать, как долго он прослужит, прежде чем придет в негодность. При постоянном движении, трении, перепадах температур это просто невозможно рассчитать.

– Начертания придают ему пластичность и гибкость, – добавил Къол. – Это должно продлить ему жизнь.

Лилит продолжала щупать протез и шевелить им, обвыкаясь с новыми ощущениями.

– Я соврала, – негромко призналась она, не глядя на Къола и Вараца. – Я помню, что произошло во время контакта. Не буду описывать ощущения, но я была… не в себе, скажем так. Я сказала кое-что, вслух, не знаю откуда в голове взялась эта фраза. Сначала решила, что просто набор звуков. Но потом я побывала в воспоминаниях Минг, и услышала похожую фразу. Она использовала ее при перемещении из тела в тело, – Лилит нервно сжала свое запястье, глубоко вздохнула, и повернула голову на Вараца. – Я думаю, что ваше сообщество ошибается. Демоны разумны. И у них есть свой язык.

Они переглянулись.

– Это… – мягко начал Къол.

– Бред? – перебил его Варац. – Абсолютный, адельфос. Но мы будем идиотами, если не признаемся, что ее наитие работает. Это ровно тот момент, когда нужно выкинуть в помойку все свои знания, потому что они делают нас предвзятыми.

– Возможно… – задумчиво протянул Къол, и посмотрел на Лилит. – Ты знаешь, что значила эта фраза?

Лилит покачала головой.

– А как она звучала?

– Socurro de ei.

– Не древнесеверный и не древнеоренхайский, – убежденно сказал Варац. – Корни мне тоже незнакомы. А что говорила Минг в воспоминании?

– Мастер сказала “ei de toi”, Минг ответила “toi de ei”. После чего сущность кицунэ перешла ей.

Варац поднял глаза к небу.

– Три фразы, два повторяющихся слова, когда ты очнулась, ты сказала “приказала себе служить”. Из чего логично предположить, что “ei” переводится, как “я” или “мне”, – протараторил он вполголоса.

– Не беги впереди повозки. Ты не лингвист, – заметил Къол.

– И впервые в жизни жалею об этом, – со вздохом кивнул Варац. – А у Минг ты спрашивала?

– Она не знает, – качнула головой Лилит. – Только эту фразу и только ее звучание, даже не ее смысл.

Варац ничего не ответил. Лилит знала, что он тут же подумал о памяти прошлых инкарнаций кицунэ. Она тоже об этом подумала. Но лишь одно воспоминание о чувстве множества разных сознаний, множества прожитых жизней, спрятанных где-то в разуме Минг, вызвало у нее невольную дрожь. В них была тяжесть, которой не вынесут ее плечи, и которая, вероятно, сведет Минг с ума, или вовсе прикончит ее. Интуиция, которой Лилит вверяла свое выживание чаще, чем могла сосчитать, кричала не переступать эту черту. И Лилит могла ослушаться только если ее заставит что-то, чего она испугается сильнее. Только если она обнаружит на теле новые черные пятна.

– Что ж, – весело сказал чародей, выныривая из пучины своих размышлений. – Будет что изучить помимо дикой магии. Чрезвычайно любопытно. Дорогуша, – он остановился, и окинул Лилит насмешливым взглядом. – Ты всерьез планируешь войти в город без штанов?

– Ты правда хочешь, чтобы я просила вслух? – недовольно буркнула Лилит.

– Особенно после твоих выступлений, – кивнул чародей, и скрестил руки на груди. – Я жду.

Лилит слегка поджала губы.

– Только потому что я действительно была неправа, – сказала она после длинной паузы. – Я прошу прощения у вас обоих. И забираю назад свои слова о бесполезности чародеев в целом и твоей, Варац, в частности, – Лилит ненадолго замолчала, и добавила чуть тише: – Мне трудно принимать чужую заботу. Но это моя проблема, а не ваша. Спасибо за протез. Варац, можно попросить тебя начаровать мне штаны?

– Что, разве было сложно? И нет, нельзя, – Варац ехидно улыбнулся. – Я же упоминал, что отыграюсь?

Он рассмеялся. Лилит сощурилась на него.

– Я тебе это припомню, – процедила она.

Чародей звонко хлопнул в ладоши.

– Нескончаемый цикл издевательств и бессмысленного насилия! – радостно крикнул он.

– Кончай голосить, дурында, – Къол шутливо пихнул его по голове. – И не заставляй человека идти через весь город в нижнем белье. Не хочешь чаровать, дай ей хоть накидку.

– Что убьет весь смысл этого важного урока! – возмутился Варац, и тут же замахал руками. – Ладно, уговорил!

Он снял с себя длинную накидку, и перебросил ее Лилит.

– Но имей в виду, что ты не заслужила такой доброты, – назидательно сказал он.

Лилит недовольно дернула бровью. Посмеиваясь, Варац возобновил шаг, направляясь к видневшимся вдали пригородным минкам. Лилит шепотом поблагодарила Къола, и улыбнулась уголком рта, подумав, что ощущает некую интригу от игры, о правилах которой они с Варацем не договаривались и о начале которой не объявляли вслух. И ей было интересно, куда эта игра их заведет, и кому из них наскучит первой.

Когда они добрались до Чинджу, праздник был в самом разгаре. Поющая толпа в разноцветных костюмах, сшитых из лоскутов ткани, пронесла мимо огромного бумажного дракона, растянутого на палках. Лилит проводила их радостной улыбкой, ощущая внутри прилив сил от внезпно охватившего ее авантюризма праздника.

Первым делом они направились к трущобам, чтобы забрать из студии статуэтки Къола. Варац пребывал в возбужденном настроении, то и дело что-то выкрикивая прохожим. Те тоже были настроены дружелюбно – яркий свет фонариков и праздничный настрой охватил город и объединил незнакомцев под игидой одной-единственной, самой праздничной ночи в году. В высушенном фонтане на площади горел магический огонь, в который дети то и дело подкидывали красящий порошок, и пламя меняло цвет, смешивалось и плясало на мраморных постаментах. Лилит ненадолго остановилась, слушая стук бамбуковых палочек, сопровождаемый чьим-то пением. Проходившая мимо девочка протянула ей цветок из корзинки.

– Рассвет! – она помахала ручкой.

– Закат, – улыбнулась в ответ Лилит, вертя в руках оранжевый бутон. Девочка пошла дальше, на ходу разбрасывая лепестки.

Они задержались возле труппы иллюзионистов, от чар которых звенел и дрожал воздух. Они воплощали легенду о зарождении мира, и Лилит видела дымчатый силуэт белого дракона, выдыхающего пламя прямо на зрителей. Представление сопровождалось повествованием, которое живо вела одна из артисток. Лилит ненадолго остановилась, наблюдая за тем, как чешуйчатая иллюзия вышагивает по новорожденной земле, и из ее следов образовываются озера, горы и реки.

В студии Лилит с порога направилась к шкафу, где уже давно висело несколько сделанных для нее Варацем нарядов. С пару лун назад в одно утро чародей молча снял с нее мерки и удалился для работы, а вернулся уже с костюмом в руках. Позже он осыпал нелестными эпитетами ее и тот факт, что она владеет всего двумя комплектами одинаковой одежды. С тех пор периодически он разражался чем-то еще, и всегда критично оглядывал свою работу, когда Лилит примеряла его поделки. Ей было странно и неуютно от этого факта, но она не возражала. У нее никогда не было вкуса на вещи, а идеи Вараца смотрелись на ней хорошо.

Когда Лилит переоделась, они подхватили каждый по довольно увесистому ящику, и направились вниз, а после – к центру города. Карнавал они услышали издалека; на главной, самой широкой улице, которая тянулась от центрального рынка до площади, музыка всегда играла громче всего. По ней вышагивали группы людей в тематических костюмах, снова мимо пронесли длинного бумажного дракона, прошли фокусники, дышащие огнем. Где-то взорвали хлопушку, обильно осыпав публику разноцветными кусками пергамента. Кто-то шел по публике, раздавая еду в крохотных мисках – так лавочники рекламировали свои заведения. Глядя на всеобщее веселье, Лилит забвенно улыбалась, охваченная обреченным чувством отсутствующего завтра.

В общей колонне прошла женщина, переодетая под наместницу. Она гнала впереди себя еще кого-то в сплошном тканевом костюме лошади, потешно прикрикивая, семеня вокруг и лупя по костюму розгами. Народ был в восторге от этого действа и потешался во весь голос.

– Какая проникновенная точность, – заметил Варац, с любопытством глядя на то, как кобыла взбрыкивает и протяжно ржет на человеческий манер. – Потрясающе!

Посмеиваясь, они дошли до рынка. Слева и справа торговцы срывали глотки, стремясь перекричать друг друга, звенели юны, на пол сыпались порванные в толпе бусы… Лилит шла первой, пробивая путь Варацу и Къолу и следя, чтобы их не обобрали карманники.

– Дружище, – услышала она голос Къола сзади. – Это мое место.

Она остановилась, и развернулась. Аньянгец, на выставленном прилавке которого лежали простенькие украшения, начал возмущаться. Поняв, что нужно спасать ситуацию с языковым барьером, Варац вклинился в его тираду, с трудом пробившись к лавочнику:

– Аджосси, что за наглость?

Лавочник отвернулся, игнорируя его, и начал диалог с оглядывающими его ассортимент покупателями.

– Какое хамство! – возмутился чародей. – Я к кому обращаюсь?

Лилит обошла прилавок, попутно оттолкнув плечом мужчину, с которым лавочник вел беседу.

– Эй, – она шумно уронила увесистый ящик на поверхность прилавка. – С тобой говорят!

– Пихаться-то зачем? – возмутился покупатель.

Лилит хлопнула в ладоши перед самым лицом лавочника, заставив того вздрогнуть от неожиданности.

– Оглох, торгаш? Место наше, пошел вон кому сказано!

– Стража! – завопил он.

– Я тебе щас устрою стражу, – Лилит впилась обеими руками в прилавок, буравя лавочника взглядом. В глазах того появилась осоловелость и смятение, после чего он вжал голову в плечи, тупо уставившись перед собой. Варац толкнул Къола локтем, и они оба с интересом наблюдали за развитием событий.

Лавочник резко пришел в движение, издав петушиный вопль, и, хлопая локтями и высоко подбрасывая колени, побежал через толпу, которая спокойно проглотила еще одного лунатика, каких сегодня на улице было множество. Лилит встряхнула хвостом и прокашлялась, после чего перемахнула через прилавок и обратилась к опешившим покупателям:

– Все! Лавочка закрыта. Или я могу заинтересовать вас островными статуэтками, а, аджосси?

Она с улыбкой смотрела на то, как они стремительно ретируются под аккомпанемент хохота Вараца.

– Как-то чересчур, нет? – спросил островитянин неуверенно, водружая свой ящик на прилавок.

– Не мой стиль, но раз уж праздник… – Лилит принялась сгребать то, что не распродал бедолага лавочник. – Тут либо бить, либо так. Торгаши иначе не понимают.

– Не принимай на свой счет, адельфос, – Варац подцепил одно из колец с прилавка и внимательно осмотрел его, после чего фыркнул и небрежно выбросил в толпу за своим плечом. – Дешевка.