Серпентариум

Я с трудом удержалась от смеха, боясь выдать наше присутствие. В этот момент мы обе чувствовали себя как школьницы, подглядывающие за чем-то запретным. Но разве можно было устоять перед этим зрелищем?

Через узкую щель я видела, как один за другим они натягивали пожарные костюмы. Их движения были уверенными, точными, каждая мелочь выдавала привычку к действию, где нет места нерешительности. Под тканью играли мышцы, как детали идеального, отлаженного механизма. Я не могла оторвать взгляд. Это было захватывающее зрелище – смесь силы, сдержанности и чего-то первобытного, что будто притягивало к ним невидимой нитью.

– Ада, мы рискуем захлебнуться тестостероном – прошептала Анна, её голос прозвучал прямо у моего уха, она тоже не отрывала взгляда от происходящего. Её тон был одновременно шутливым и серьёзным, но лицо, прижатое к щели, выдавало неподдельный интерес.

– Я и не против, – тихо ответила я, стараясь не выдать волнение в голосе. Внутри всё пылало, от головы до кончиков пальцев. Эти мужчины с их расслабленной уверенностью, непринуждёнными движениями и совершенно потрясающими телами создавали в комнате ощущение плотного, почти осязаемого магнетизма.

Мы стояли прижавшись к двери, почти не дыша. Казалось, что даже звук нашего дыхания может разрушить этот момент. Мы были словно случайные наблюдатели за неким таинством – захватывающим, манящим и чуть-чуть запрещённым. Время будто остановилось, заставляя нас наслаждаться каждым мгновением.

Внезапно в поле зрения появился мужчина, чья фигура затмила всё остальное. Его грудь, плечи, торс… Каждый изгиб тела казался выточенным руками талантливого скульптора. Свет, пробивающийся через окна, ложился на него идеально, подчеркивая силуэт. Его движения были плавными, но энергичными. Когда он застегивал ремень на экипировке, я почувствовала, как дыхание замерло в моей груди.

– Господи, это произведение искусства, – прошептала Анна, и в её голосе не было ни капли иронии. Я кивнула, не в силах оторваться от зрелища.

И вдруг, скрип паркета. Его взгляд поднялся, встретился с нашей дверью, и на мгновение комната наполнилась напряжением. Я почти могла поклясться, что он заметил нас. Его губы медленно изогнулись в улыбке – дерзкой, слегка насмешливой. А потом он подмигнул, словно специально подыгрывая нам, и вернулся к своему занятию, как будто ничего не произошло.

– Ада, бежим, – прошипела Анна, резко схватив меня за руку и утаскивая подальше от двери. Мы поспешили прочь, стараясь не выдать себя ни звуком, ни смехом, который рвался наружу. Сердца колотились так громко, что я удивлялась, как мужчины за дверью этого не слышат.

Оказавшись за стойкой, мы обе осели на пол, едва сдерживая хихиканье. Я прижала к себе фотоаппарат, а Анна, держась за рулон ткани, выглядела так, будто мы только что провернули какую-то грандиозную авантюру.

– Дурочки, – наконец произнесла я, прикрыв рот рукой, чтобы не разразиться смехом.

Анна посмотрела на меня, её глаза искрились восторгом и озорством. Мы обе знали, что эта «шпионская миссия» станет одним из тех моментов, которые будут вызывать смех ещё долгое время.

Съемка пожарных прошла на ура. Студия наполнилась особой атмосферой: смесью брутальности, игривого флирта и лёгкой напускной строгости. Это был тот редкий случай, когда напряжение первых минут съёмки быстро сменилось на искреннее удовольствие от процесса. Парни профессионально входили в образы, а мы с Анной умело направляли их.

Свет софитов подчёркивал их силуэты, превращая каждый кадр в настоящее произведение искусства. Анна, как всегда, с лёгкостью добавляла в процесс изюминку, бросая то и дело мне подмигивания и чуть игривые комментарии. Я чувствовала себя на пике вдохновения, ловя моменты через объектив камеры, каждый раз нажимая на затвор с мыслью: «Это будет шедевр».

Когда съёмка подошла к концу, в воздухе витала усталость, но она была приятной. Пожарные начали собираться, скидывая с себя образы и возвращаясь к обычной лёгкости в общении. В этот момент ко мне подошёл Давид – высокий, подтянутый. Это был тот самый парень, который застал нас с Анной, когда мы с неподобающим интересом наблюдали за их переодеванием.

– Ты знаешь своё дело, Ада, – сказал он, его голос прозвучал чуть хрипло, но это лишь добавляло ему обаяния. Он кивнул, будто хотел убедить самого себя, насколько верны его слова. – Было приятно наблюдать за тобой в процессе. Ты настоящий профессионал.

Моё сердце дрогнуло. Комплименты – простые, но искренние, – прозвучали так неожиданно и так… приятно. В груди закружилась лёгкая радость, но я старалась не выдать её. Расплывшись в тёплой улыбке, я ответила как можно спокойнее:

– Спасибо. Мне приятно это слышать.

Внутри же всё бурлило. «Пригласи меня на свидание», – мелькнула мысль, и я тут же попыталась прогнать её, сохраняя внешнюю невозмутимость.

Давид, казалось, наслаждался этим моментом. Его взгляд, спокойный, но чуть насмешливый, медленно обшаривал моё лицо, будто он изучал меня, пытаясь понять, какая будет моя следующая реакция.

– Если ты сегодня вечером свободна, – сказал он, наконец, его слова звучали легко, но уверенно, как будто он уже предвкушал мой ответ. – Я бы пригласил тебя на ужин. Что скажешь?

Его серые глаза встретились с моими, и я почувствовала, как этот взгляд буквально прожигает пространство между нами. В его голосе была та уверенность, которая никогда не оставляет сомнений: он знал мой ответ ещё до того, как я его произнесла. Но в этой игре было нечто интригующее. Я хотела растянуть момент, хотя в груди уже разлилось тихое волнение.

– Заедешь за мной? – спросила я, чуть приподняв бровь. Вопрос прозвучал небрежно, но мой взгляд упивался напряжением этой игры.

Его губы дрогнули в едва заметной улыбке, а скулы напряглись, будто он наслаждался происходящим не меньше меня. На долю секунды он отвёл взгляд, облизнув губы, и эта деталь почему-то вызвала у меня желание рассмеяться – от неожиданного ощущения лёгкости и удовольствия.

– Диктуй адрес, – произнёс он, голос чуть понизился, и в нём зазвучала нотка триумфа, которую он даже не пытался скрыть.

Я назвала адрес, и Давид, кивая, записал его в телефон. На мгновение его улыбка стала шире, а затем он сказал:

– Тогда до вечера, Ада.

Я проводила его взглядом, и, когда он отошёл, на моих губах всё ещё играла лёгкая улыбка. Этот день определённо стоил того, чтобы немного рискнуть и пустить в свою жизнь новое, неожиданное знакомство.

Сегодня мы с Анной наконец решили разъехаться по своим домам. Четыре дня бок о бок – это не только весело, но и слегка утомительно. Да и как иначе, когда мы жили как сёстры на войне: делили пространство, смеялись, выпивали и обсуждали абсолютно всё, что происходило в нашей жизни. Но сегодня вечером каждая из нас собиралась провести время по-своему. У Анны свидание с Робом, у меня – встреча с Давидом.

Я напевала под нос популярную мелодию, роясь в своём шкафу, словно искала нечто абсолютно уникальное. Пол был усыпан отвергнутыми платьями, юбками и блузками, которые почему-то категорически не подходили. Но вдруг мой взгляд зацепился за ярко-красный лоскут, выглядывающий из глубин шкафа.

– Вот оно, – пробормотала я, вытягивая облегающее карминовое платье на тонких бретельках. Его смелый крой и гладкая ткань, кажется, были созданы для одного – чтобы сводить мужчин с ума. Я прижала его к себе и, изучая в отражении зеркала, тихо прошептала:

– Ты – вызов.

Это платье невозможно было носить с чем-то под ним, оно само по себе кричало о дерзости и уверенности. Я знала, что сегодня оно должно быть на мне.

Давид встретил меня у ресторана, и его взгляд сказал всё, что он не успел произнести. Он оглядел меня с головы до ног, и его глаза на мгновение задержались на вырезе платья, прежде чем вернуться к моему лицу.

– Ты потрясающе выглядишь, – произнёс он, едва слышно, но с такой уверенностью, что мои щеки невольно вспыхнули.

Мы провели ужин, разговаривая обо всём и ни о чём одновременно. Давид был очарователен, его мягкий голос и искренние слова завораживали. Я ловила себя на мысли, что мне нравится слушать его, смотреть на него, чувствовать его присутствие. Когда он предложил продолжить вечер у него дома, решив рискнуть, я согласилась.

Его квартира была уютной, но слегка хаотичной, будто здесь жили не один, а сразу несколько человек. Мы прошли в гостиную, и я вдруг почувствовала, как Давид оказался ближе. Его рука мягко коснулась моей спины, и я ощутила, как по коже пробежал лёгкий электрический разряд.

– Ты невероятна, – прошептал он мне на ухо, прежде чем его губы нашли мои.

Этот поцелуй был стремительным и жадным. Мы пересекли комнату, не разрываясь, его руки уверенно скользили по моему телу, изучая каждую линию, каждый изгиб. Я позволила себе расслабиться, полностью растворившись в этом моменте. Его дыхание стало прерывистым, а мои руки потеряли контроль, блуждая по его плечам и груди. В какой-то момент он усадил меня к себе на колени, и я ощутила его силу.

Но этот момент не длился долго.

Громкий стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. Давид отстранился, его взгляд стал напряжённым.

– Кто это? – я посмотрела на него, чуть отодвигаясь, чтобы поправить платье.

Он молчал, будто пытался понять, что делать. Но новый удар в дверь заставил его подняться.

– Открывай, Давид! – раздался женский голос снаружи, и мне стало холодно. Этот голос был полон ярости. – Немедленно!

Я уставилась на него, почувствовав, как внутри зарождается недоверие.

– Кто это? – повторила я, на этот раз с нажимом.

– Сейчас всё улажу, – пробормотал он, направляясь к двери. Но, кажется, он понимал, что объяснений избежать не удастся.

Когда он открыл дверь, внутрь ворвалась невысокая девушка с огненными рыжими волосами. Её взгляд мгновенно нашёл меня, и в глазах вспыхнула злость.

– Вот оно как, – процедила она, оглядывая меня с головы до ног. – Ты даже не удосужился скрыть это?

Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо, но не собиралась молчать.

– Простите, а вы кто? – спросила я, сделав шаг вперёд.

– Я его девушка, – выпалила она, обернувшись к Давиду. – Или ты это теперь отрицаешь?

– Мария, это не так, как ты думаешь, – начал он, но его голос прозвучал неуверенно.

Я рассмеялась – коротко, но горько.

– Правда? А как это тогда? – я уставилась на него, чувствуя, как злость затопляет всё остальное.

Мария шагнула ко мне ближе.

– Дерзкая, да? – прошипела она. – Думаешь, можешь просто так влезть в чужую жизнь?

– Слушай, подруга, – я подняла руки, словно капитулируя, – я даже не знала о твоём существовании. Разберитесь друг с другом, а меня оставьте в покое.

– Разберёмся, не сомневайся, – огрызнулась она, переведя взгляд на Давида. – Ты просто смеешься надо мной?

Он попытался вставить слово, но я не дала ему шанса.

– Знаешь, – сказала я, поднимая сумочку, – этот вечер был ошибкой. Удачи вам.

И с этими словами я вышла за дверь, оставляя их разбираться между собой. На улице я остановилась, глубоко вдохнула ночной воздух и тихо прошептала:

– Никогда больше.

Глава 4. Ада

В растерянных чувствах я вернулась домой. Отперев дверь, вошла в квартиру, и тишина встретила меня холодом, будто сама квартира осуждала меня за этот вечер. Сумочка полетела на синий диван, стоящий в центре гостиной, а туфли я сбросила с таким раздражением, будто они были главным виновником всего моего разочарования. Резкий свет лампы, вспыхнувший под моим нажатием, беспощадно осветил всё вокруг – каждый угол комнаты, каждую деталь моей неудачи.

Пройдя по мягкому графитовому ковру, я ощутила, как ворсинки под ногами пытались поглотить моё раздражение. Но они не справлялись. Каждый шаг отдавался в теле напряжением, а в голове вертелись мысли, одна мрачнее другой. Вечер, который обещал стать сказкой, закончился в компании незнакомой разъярённой женщины и неубедительных оправданий.

На кухне свет был тусклее, и это немного успокаивало. Холодильник открывался с характерным скрежетом, будто он, как и я, пытался высказаться о моём настроении. Я вытащила банку пива, и, захлопнув дверцу чуть сильнее, чем нужно, направилась обратно в гостиную.

Плюхнувшись на диван, я обняла жёлтую подушку, чувствуя её мягкость, и на мгновение закрыла глаза. Карминовое платье, в котором я ещё пару часов назад чувствовала себя королевой, теперь казалось нелепой оболочкой. Я провела рукой по шёлковой ткани, вспоминая, с каким азартом выбирала его сегодня утром.

– Какой провал, – фыркнула я, опуская голову на подушку и закатывая глаза. Голос прозвучал в тишине как признание – острое и ироничное.

С характерным шипением я открыла банку пива. Сделала большой глоток, и горечь напитка с лёгким привкусом хмеля освежила горло, возвращая в реальность. Я уставилась в пустоту, отрешённо перебирая пальцами края подушки. Это стало привычкой: смотреть в никуда, когда внутри разрывают мысли, а в сердце свернулась усталость.

Ещё один глоток. В голове вспыхнул образ – мой телефон, пропавший несколько дней назад, и та бутылка пива, которой нахально распорядился мой незваный гость. Усмехнувшись, я мельком взглянула на банку в своей руке и, словно отвечая самой себе, тихо произнесла:

– Вот бы ты и к Давиду заглянул.

Эта мысль заставила меня улыбнуться – горько и с легкой насмешкой. Она была одновременно нелепой, забавной и странно уместной. Ведь кто знает, что было бы, если бы этот таинственный незнакомец внезапно вмешался. Может быть, вечер сложился бы иначе. Или, что вероятнее всего, ещё хуже.

Приговорив баночку пива, я задумалась, что неплохо бы повторить этот маленький ритуал. Развалившись на диване в своём карминовом платье, которое уже начало напоминать мне тугой кокон, я нехотя поднялась. Ткань, плотно обхватывающая тело, сковывала движения, но мысль о второй банке холодного напитка была слишком соблазнительной, чтобы просто остаться на месте.

Вернувшись с добавкой, я поставила банку на журнальный столик, вдохнув аромат пива, будто это был нектар богов. Затем протянула руки к замку платья на спине, намереваясь освободиться от его мучительной тесноты. Мне хотелось наконец вдохнуть полной грудью и почувствовать себя комфортно.

И тут раздался стук в дверь.

Я вздрогнула, замерев на месте, будто меня поймали с поличным. Сердце моментально сделало несколько ударов подряд, и я напряглась, вглядываясь в тёмный коридор, ведущий к входу.

– Ада, это Давид. Прошу, открой дверь. – Его голос звучал глухо, но достаточно уверенно, чтобы я не могла притвориться, будто ничего не слышала.

Моё удивление сменилось гневом. Его дерзость действительно поражала. Только сегодня я сбежала из его квартиры, ещё не остыв от унижения, а он уже здесь, на моём пороге, будто ничего не произошло.

Я беззвучно показала средний палец двери, словно она могла передать моё послание. Затем осторожно шагнула к дивану, стараясь двигаться как можно тише. «Может, подумает, что меня нет дома», – мелькнула мысль.

– Ада, я знаю, что ты дома. Я хочу всё объяснить, – вновь раздался его голос, полный мольбы.

Я замерла, прикусив губу, подняв взгляд на светильник, освещающий всю гостиную. Вот откуда он знает, что я здесь. Сердце сжалось от раздражения. Поймав взгляд на своей банке пива, я вдруг почувствовала, что мне нужно что-то крепче, чтобы выстоять этот вечер.

Его кулаки вновь ударили по двери, настойчиво, но без злобы. Он стучал так, будто боялся напугать меня, но не хотел отступать.

– Пошёл ты к черту, Давид! – выкрикнула я наконец, не скрывая в голосе злости и усталости.

Наступила короткая тишина, а затем его голос прозвучал вновь, тихо, но так, чтобы я точно услышала:

– Ада, пожалуйста, просто дай мне шанс объясниться.

Я закатила глаза, тяжело выдохнув. «Объясниться? После такого? Да лучше я часами буду слушать лекции по теории относительности, чем его жалкие оправдания.» С этими мыслями я подошла к выключателю и щёлкнула его. Гостиная мгновенно погрузилась в полумрак, только луна слегка освещала комнату.

Я знала, что он услышал звук моих шагов. Давид, скорее всего, сейчас стоял там, за дверью, и прокручивал в голове свои извинения, надеясь, что я поддамся.

Но я не поддамся.

Я направилась в ванную, чувствуя, как мои босые ноги мягко ступают по паркету. За спиной я услышала ещё пару ударов по двери, но уже менее уверенных. Его голос больше не раздавался, и это было почти победой.

За моей спиной внезапно распахнулась входная дверь с такой силой, что она размашисто ударилась о стену.

Я вскрикнула от неожиданности, инстинктивно зажмурив глаза прижимая руки к голове. Резко повернувшись, я увидела, как Давид стоял на моем пороге, его глаза, серые, почти прозрачные, полыхали яростью.

– Ты что, совсем с ума сошёл?! – ошарашено воскликнула я, чувствуя, как всё внутри сжалось.

Давид шагнул внутрь, захлопнув дверь с таким шумом, что отозвалась даже стеклянная ваза на полке. Я невольно попятилась назад, пытаясь осмыслить происходящее. Мысли вихрем рвали сознание: Что делать? Что делать? Этот вопрос, словно тревожная сирена, бил в голове, парализуя действия.

– Я просил открыть, – процедил Давид сквозь зубы, его голос звучал низко и угрожающе, словно рычание.

Он двинулся ко мне, и с каждым его шагом мне казалось, что комната становилась теснее. Я застыла на месте, как загнанный зверёк, чувствуя, как страх подкрадывается ледяной рукой к самому сердцу.

Он выглядел… пугающе. Как надвигающийся демон из кошмара, только что вырвавшийся из преисподней.

Не желая становиться узницей страха, я за долю секунды собралась с силами и побежала к кухне. Только одна мысль пробивалась сквозь хаос: Нож. Нужно добраться до ножа.

Я не успела сделать и пары шагов, как Давид сорвался с места, будто дикий кот, увидевший добычу. Его движение было таким резким и быстрым, что казалось, будто весь воздух в комнате сдвинулся вместе с ним.

– Куда собралась?! – выкрикнул он, почти схватив меня за руку.

Я дернулась в сторону, уворачиваясь, и на грани потери равновесия рванула вперед. Ещё пару шагов, и я влетела в стойку, ударившись бедром о твёрдую поверхность. Боль тут же отозвалась пульсирующей волной, но я проигнорировала её, подавив вскрик.

Не давая себе времени на размышления, я схватила первое, что попалось под руку. Серебристая сталь ножа сверкнула у меня в руке.

– Назад! – выдохнула я, резко обернувшись к нему с оружием наготове.

– Шшш… – Давид замедлился и поднял ладони в примирительном жесте, выпуская успокаивающее шипение. – Ты чего, милая? Я не причиню тебе зла.

Его голос был мягким, почти бархатным, но ноги упорно продолжали двигаться вперёд.

– Ещё шаг – и клянусь, этот нож окажется в твоей роже! – прошипела я. Пальцы судорожно сжимали рукоять клинка, ладонь вспотела, но я не позволила себе ослабить хватку.

– Ого! – Давид остановился на миг, вскинув брови. Его лицо исказила кривая ухмылка, обнажившая белые зубы. – Ты серьёзно? Я ведь просто хотел поговорить.

– Вломиться в мой дом – это называется «поговорить»

Мои руки дрожали, и мне было больно от осознания своей беспомощности. Но я продолжала держать нож ровно, стараясь убедить его – и себя – что способна на большее, чем просто угрожать.

– Положи нож, детка, – хриплым, будто уставшим голосом скомандовал он.

– Вон из моей квартиры! – выкрикнула я, а голос сорвался, поднимаясь на высокую тональность.

Давид выдохнул и опустил руки, будто

Смирившись с моим сопротивлением. Его плечи расслабились.

– Ладно, – пробормотал он, опуская голову на стоящую рядом кухонную стойку. – Я пытался.

Мои пальцы крепче сжали нож, когда он потянулся к стакану, стоящему на стойке.

Все мои чувства обострились, но я решила, что он просто хочет попросить выпить или сделать что-то, чтобы разрядить ситуацию.

Только вот он разрядил её совсем иначе.

Стакан для виски сорвался с его пальцев, стремительно полетел в мою сторону.

Я вскрикнула, вскидывая руки, чтобы прикрыть лицо.

Глухой удар разнёсся по комнате, когда стекло разлетелось о стену позади меня.

Острые осколки сыпанулись мне на плечи и пол. Холодные волны ужаса промчались по телу.

Но у Давида не было времени на паузу.

Пока я инстинктивно заслонялась, он сорвался с места. Его пальцы сомкнулись на моем запястье, в котором я держала нож. Сила удара заставила меня вскрикнуть, нож выскользнул из руки и грохнулся на пол.

– Ах ты… – Я не успела договорить, когда другой рукой он резко дёрнул меня за волосы.

Боль в коже головы вспыхнула огнём, и я потеряла равновесие, падая на кухонный пол.

– Ты сама меня вынудила, – прорычал он сквозь зубы, зажимая мою руку так, что пальцы немели.

Я металась, пытаясь высвободиться, но он был сильнее, намного сильнее.

– Теперь мы поговорим, – сказал он, низким, хриплым голосом, в котором звучала неумолимость, и резко двинулся вперед, волоча меня за собой.

Боль из-за вырванных волос вспыхнула с новой силой, горячие слёзы хлынули из глаз, застилая обзор. Мое рыдание переросло в громкие всхлипы.

– Отпусти меня, урод! – закричала я, захлебываясь слезами и гневом.

Мои руки судорожно метались, то царапая, то ударяя его по запястью, которым он намертво вцепился в мои волосы. Я пыталась высвободиться, ухватившись за его запутанные в прядях пальцы, но это было бесполезно – его хватка лишь усилилась.

Он тащил меня через комнату, как куклу, а я изо всех сил сопротивлялась. Одной ногой я зацепилась за ковер, сбивая его складками, а тело с глухим стуком ударилось о ножку дивана.

Протащив меня через гостиную, он, наконец, добрался до спальни. Я попыталась зацепиться руками за дверной косяк, но Давид лишь дернул меня за волосы сильнее, и я влетела в комнату.

Он резко поднял меня, хватив за лицо своей широкой, грубой ладонью. Челюсть заныла от силы его пальцев, сжимающих мою кожу, как тиски.

– Либо ты дашь мне то, зачем я пришел, либо я сделаю тебе больно, – прошипел он, зверски уставившись в мои глаза.

Его голос был тихим, но в нем звучало обещание, от которого кровь стыла в жилах.

Я почувствовала, как адреналин вспыхивает в моей груди и разливается по телу. Моя спина выпрямилась от злости, руки дрожали.

– Я лучше сдохну, – процедила я сквозь его стиснутые пальцы. Мои ногти впились в его кожу на руке, а в голове раздался оглушающий крик инстинкта:

«Не делай этого, не провоцируй его!»

Но действие уже вырвалось, резкое и отравленное ядом.

Я плюнула ему прямо в лицо.

Его глаза дернулись, мгновенно закрывшись от неожиданности, а затем он засмеялся – низким, рваным смехом, от которого мороз прошел по моей коже.

Он швырнул меня на кровать с такой

Силой, что у меня перехватило дыхание.

Пока он вытирал лицо тыльной стороной руки, я попыталась перекатиться к краю кровати, но не успела. Давид схватил меня за лодыжки, резко дернув назад, и я оказалась у самого края, снова под его контролем.

– Ты не убежишь, Ада, – сказал он, сжимая мои щиколотки так крепко, что боль прострелила ноги.

Я задыхалась от гнева и страха, осознавая, насколько наши силы неравны.

Его хватка была словно железный капкан, и каждый мой рывок лишь вызывал у него насмешливую улыбку.

И тогда в моей голове мелькнула мысль

– Одна из тех безумных идей, что рождаются на грани отчаяния. Все те часы, что я потратила на просмотр документалок и интервью о психологии маньяков, всплыли в памяти. Советы специалистов звучали как слабая, но всё же возможная стратегия: согласие может сломать хищника, заставить его потерять интерес.

Я сделала глубокий вдох и заставила себя замереть. Дрожь пробегала по моим рукам, но я напряглась, чтобы удержать их неподвижно. Медленно подняв глаза, я посмотрела на Давида.

– Хочешь меня изнасиловать? – произнесла я, стараясь, чтобы фраза прозвучала ровно, почти равнодушно. – Делай то зачем пришел и убирайся!

Мои слова оказались неожиданностью даже для самой себя. Это была игра на выживание, и я поставила всё на этот отчаянный ход.

Губы Давида растянулись в жестокой усмешке, обнажая клыки, его взгляд, пронизывающий и холодный, не отрывался от меня. Он сжимал мои ноги, его хватка была железной, не давая ни малейшего шанса на освобождение.