Барышня-бунтарка

 В маленькое окошко в комнатку попадал тусклый свет, видимо, только-только начал заниматься рассвет.

– Приснится же такое, – пробормотала я, вставая с постели.

Мысли о жутких чудовищах все не отступали, вызывая невольную дрожь. Я никак не могла прийти в себя и выбросить их ужасные образы из головы. Честно говоря, кошмары меня никогда не мучили, скорее всего, именно поэтому сон этот показался мне особенно леденящим душу.

Я аккуратно перестелила скомканную постель, поправила свою одежду и переплела растрепавшуюся косу. Затем вышла из спальни, чтобы отыскать кого-то из слуг. Мне необходимо было умыться и узнать, в какой комнате находится жрица.

Всеведа обещала, что на рассвете за нами приедут, поэтому нужно успеть привести себя в порядок до того, как встанет солнце.

В конце коридора я увидела служанку, это была та самая девчонка, которая ставила самовар накануне ночью. Она дремала, лёжа на большом сундуке, стоящем возле узенького окошка.

Как только я подошла, девочка встрепенулась и соскочила со своего места.

– Чего изволите, барышня? – спросила она.

– Мне бы умыться и всё остальное. И подскажи, пожалуйста, где моя спутница? В какой комнате? – сказала я, протягивая служанке мелкую монетку.

Девчонка быстро схватила денежку, поклонилась и поспешила отвести меня куда нужно. По дороге она указала на одну из дверей, самую крайнюю на этаже, сообщив, что именно здесь ночевала жрица, приехавшая со мной.

– Самовар поставить? – спросила служанка.

Я пожала плечами, так как не имела понятия, сколько времени осталось до отъезда.

Эх, если бы мне знать, что случится дальше! Быть может, мне удалось бы избежать тех неприятностей, что последовали за этим. Вполне возможно, если бы я мирно сидела внизу и чаек попивала, всё сложилось бы иначе, хотя кто знает… Но, к моему несчастью, даром предвидения я не обладала. Поэтому, проведя утренние процедуры, отправилась прямиком в комнату, которую занимала жрица.

Постучав в дверь, я сразу же толкнула её и шагнула внутрь. Всеведа лежала на узкой кровати и на первый взгляд мирно спала. Женщина была накрыта стёганым покрывалом, а на сморщенном лице играла слабая улыбка.

– Доброе утро! Уже рассвело, скоро ли поедем дальше? – обратилась я к ней и подошла ближе к постели.

Старуха не пошевелилась. Она продолжала лежать в той же позе, даже веки не дрогнули.

Какое-то неясное беспокойство шевельнулось в моей груди, сжимаясь тугим клубком, заставляя сердце стучать быстрее. Я приблизилась к ней вплотную, коснулось ладонью костлявого плеча, обтянутого белоснежной рубахой, и тут же отдёрнула руку.

Ужас захватил всё моё существо: даже сквозь ткань я почувствовала, что тело жрицы холодное и застывшее, как камень.

Боясь дышать, я пристально уставилась на женщину, лежащую в постели, и только теперь поняла, что она неживая. Как я смогла это определить, неизвестно, ведь до этого самого дня мне ни разу в жизни не доводилось видеть покойников, но осознание, что Всеведа умерла, пронзило меня, как молния, выбивая почву из-под ног.

С колотящимся сердцем я ещё раз прикоснулась к её плечу и потрясла, не в силах поверить в ужасную правду.

В горле у меня застыл ком, не давая сделать глубокий вдох, мешая говорить, руки дрожали, а ладони моментально покрылись ледяной испариной. Страшнее, чем в этот самый миг, мне не было никогда в жизни. К тому же на ум пришли новые мысли.

«Если она умерла, кто поедет со мной в храм? Как я вообще доберусь туда? А если и доберусь, возьмут ли меня в ученицы, ведь я уже вышла из нужного возраста?» – эти вопросы возникли у меня в голове, вызывая настоящее отчаяние.

– Всеведа, проснись! Пожалуйста, проснись! – бормотала я и трясла окоченевшее плечо.

В этот миг я услышала, как дверь комнаты с грохотом отворилась. Видимо, кто-то с силой толкнул её, так что она ударилась о стену.

Мои нервы и так были на пределе, а от громкого звука я так и подпрыгнула, взвизгнув от испуга. Резко обернувшись, я увидела двоих мужчин в полицейской форме, они ворвались в комнату и, громко стуча каблуками, направились прямо ко мне.

Один из них был высоким и подтянутым, с аккуратными бакенбардами, другой пониже, коренастый, с обширной лысиной, которую не скрывала даже форменная фуражка.

Высокий  подлетел к постели и резко сорвал с лежащей там женщины покрывало.

Я отпрянула, испуганно глядя на эти действия, совершенно сбитая с толку, я не в силах была вымолвить ни слова, лишь расширенными глазами смотрела на происходящее.

– Вы арестованы, барышня. По обвинению в убийстве, – отчеканил он, поворачиваясь ко мне.

Я настолько опешила от этого заявления, что лишь замотала головой, не в силах выдавить из себя не звука.

В это время коренастый тоже подошёл к постели и склонился над ней, разглядывая жрицу.

– Всё ясно… Оружие на месте, как и во всех предыдущих случаях, впрочем. Какой-то замысловатый кинжал, похоже, ритуальный, – пробормотал лысоватый и обернулся ко мне.

– Зачем и с какой целью вы убили жрицу? – спросил он, буравя меня маленькими глазками из-под густых бровей.

– Что вы несёте! Я никого не убивала! – отмерла я, возмущённая подобным обвинением.

– Отпираться бессмысленно. В земскую управу поступил донос, что на постоялом дворе произошло убийство. К нам обратился свидетель преступления и рассказывал, что своими глазами видел, как молодая и привлекательная девушка, в тёмно-коричневом платье зарезала жрицу Макошь.

Глава 11

Я могла лишь открывать и закрывать рот, не в силах выдавить ни звука. Эти обвинения были столь абсурдны, что мой рассудок отказывался их принимать. Мне казалось, что это какая-то театральная постановка. Убийство, полиция, донос, свидетель! Что за ерунда! Кто мог видеть, как я убиваю жрицу, если я этого не делала?

– Глеб Радимыч, распорядитесь отнести тело в подвал до прибытия уездного следователя, а комнату запереть. Девицу же доставим в управу, пусть вышестоящее начальство решает, что с ней делать, – бросил высокий коренастому.

Тот кивнул и быстро вышел из комнаты. Видимо, торопился выполнить приказ.

– Что вы несёте? – мне удалось, наконец, выйти из ступора и заговорить. – Я никого не убивала. Возможно, жрица умерла от старости. Ей совсем скоро должно было исполниться сто лет!

Полицейский хмыкнул и отошёл в сторону, открывая мне обзор.

Когда я впервые подошла к Всеведе, она лежала, накрытая толстым стёганым покрывалом, сейчас же оно было сорвано с её худенького тела.  Я увидела, что в груди у женщины торчит рукоятка ножа, а на белоснежном наряде расплылось тёмное пятно. При этом лицо Всеведы не выражало ужаса или отчаяния, оно выглядело совершенно умиротворённым, а на тонких губах застыла улыбка.

Я почувствовала себя так, как будто получила удар под дых. В глазах потемнело, а к горлу подкатила тошнота. В голове у меня начал нарастать глухой звон, из-за чего все внешние звуки отдалились и воспринимались теперь как будто сквозь слой ваты.

Я попятилась и зажала рот рукой, но при этом продолжала с ужасом смотреть на убитую старуху, не в силах отвести взгляда. А она как будто ухмылялась. Мне даже показалось, что она ехидно радуется моему замешательству.

– Занятное орудие убийства. Это ритуал? Хотя, что я спрашиваю? Ведь это уже не первое подобное преступление. Чем вам и вашим сообщникам не угодили жрицы Макошь? Что за заговор против них? Или вы боритесь с Небесной Пряхой? Молчите? Ну, ничего, явится следователь, заговорите. Придётся вам выдать подельников и рассказать о цели своего кощунственного преступления, – буравя меня взглядом, продолжал полицейский.

Мысли в моей голове заметались с бешеной скоростью. Иногда до меня долетали слухи о преступлениях, совершённых в городе, я знала, что осуждённого убийцу, будь то мужчина или женщина, ссылали на каторгу.

Однажды мне даже довелось наблюдать процессию осуждённых, которых отправляли к месту отбытия наказания. Растрёпанные и избитые (видимо, после допросов с пристрастием) они шли пешком, медленно переступая ногами, закованными в кандалы. Подобная участь ужаснула меня до глубины души. В правосудие я не особо верила, да и кто будет разбираться? Кому это нужно? Сошлют на каторгу и повесят в петлицу медаль за успешно расследованное преступление.

Нет! Допустить такое я просто не могла! Вот только как выпутаться из подобной передряги? Просить? Умолять о пощаде? Настаивать на своей невиновности?

– Кто же этот доносчик? Хозяин постоялого двора? Девчонка горничная? – срывающимся голосом начала говорить я.

– Это не имеет значения. Главное, что его слова подтвердились. Девица в коричневом платье возле трупа. Какие ещё доказательства нужны? – отчеканил полицейский, отодвигая покрывало полностью и заглядывая под кровать.

– Почему же свидетель не кричал, не пытался разбудить остальных, а вместо этого побежал в управу? К тому же хочу отметить, моё платье вовсе не коричневое! Оно вишнёвого цвета, а это не одно и то же! Всеведу я не видела с прошлой ночи и вошла в её комнату минуту назад, – не сдавалась я.

– Всё это вы расскажете уездному следователю, за которым мы пошлём немедля. А пока успокойтесь, присядьте в уголке и не мешайте мне осматривать место преступления.

Я перевела взгляд с мёртвой жрицы на полицейского. Мужчина просто стоял, не делая попыток схватить меня или как-то удержать. Он расхаживал вокруг постели и разглядывал её с задумчивым видом. Судя по всему, этот деревенский блюститель порядка всерьёз не воспринимал ту мысль, что я могу попробовать убежать. Или же она не приходила ему в голову.

В ту же секунду я решила этим воспользоваться. Не медля ни единого мгновения, я подхватила юбку и метнулась к приоткрытой двери.

Вот только далеко убежать не вышло: прямо в дверном проёме я врезалась в крупное мужское тело, и сильные руки крепко прижали меня к его хозяину.

– А-а-а-а-а! Отпустите! Я никого не убивала! – заорала я, и что было сил, забилась, пытаясь вырваться из железной хватки.

Разумеется, у меня ничего не вышло. От бессилия и ужаса, я принялась колотить кулаками по груди схватившего меня мужчины и верезжать, как сбесившаяся кошка.

– Угомонитесь вы! – хватка ослабла, но в ту же секунду сильные руки схватили меня за плечи и тряхнули, так что от неожиданности я примолкла. – Что здесь происходит?

Голос того, кто сейчас держал меня за плечи, показался мне знакомым. Я медленно подняла глаза вверх и впилась взглядом в лицо своего пленителя. И в тот же миг моё сердце ухнуло вниз. Минуту назад я думала, что испугаться сильнее я уже не смогу. О, как же я ошибалась! Увидев, кто схватил меня, я едва не лишилась сознания, настолько неожиданным было это открытие.

– Вы? Что вы здесь делаете? – опешив, пробормотала я.

– Смею задать вам тот же вопрос, дорогая Искра! Какого чёрта вы здесь делаете? И что, в конце концов, происходит? – рявкнул Ярогорский, – ведь это именно он схватил меня. – Объяснитесь же! Я жду.

Глава 12

Совершенно сбитая с толку, я изумлённо смотрела на мужчину, не в силах понять: как он оказался в этом захудалом месте, да ещё в такой момент.

– С кем имею честь? – раздал у меня за спиной голос полицейского.

Судя по всему, блюститель порядка обращался к Радимиру. Ещё совсем недавно мой обвинитель чувствовал себя хозяином положения, а теперь ощутимо напрягся и заволновался, судя по изменившемуся тону.

Ярогорский представился, коротко поклонившись, при этом продолжая удерживать меня.

– Немедленно объясните, что здесь происходит и как во всём этом замешана данная барышня? – приказным тоном проговорил он.

Голос полицейского, который принялся бормотать что-то про ритуальные убийства и донос, звучал уже не так самоуверенно. Наоборот, в неё послышались уважительные или, я бы даже сказала, растерянно-просительные нотки. Как если бы тот обращался к своему вышестоящему начальству.

Ярогорский бросил на меня быстрый взгляд и, отпустив мои плечи, схватил одной ладонью за запястье, не позволяя освободиться. Его пальцы прикоснулись к голой коже моей руки, и это вызвало у меня странное ощущение. Оно было безумно непривычным, но удивительно приятным, что заставило мурашки разбежаться по всему телу. Я на секунду забылась, но недовольный голос мужчины быстро привёл меня в чувство.

– С вами я поговорю позже. А пока мне нужно взглянуть на место преступления. Пойдёте со мной, или же дадите слово не убегать? – спросил он.

– Я здесь подожду. Весь этот ужас я уже видела, – проговорила я, бросив быстрый взгляд на дверь.

– Искра, я не шучу. У меня совершенно нет желания гоняться за вами по деревне, но я в любом случае это сделаю. Вам не уйти далеко, – проговорил он, сверкая изумрудными глазами.

Я снова кивнула и опустила взгляд к земле, выражая полное смирение. Но стоило Ярогорскому отпустить меня и направиться к постели старухи, как я резво метнулась в открытую дверь, выскочила наружу и что было сил, припустила по коридору.

«Буду я дожидаться, пока на каторгу отправят! Как же!» – думала я, несясь со всех ног.

За несколько секунд я достигла лестницы, с несвойственной мне лёгкостью, спустилась по ступеням и помчалась дальше. Откуда у меня взялись силы на столь интенсивную пробежку, я не знала, ведь приличные барышни не бегают, а передвигаются размеренными мелкими шажочками. Но видимо, страх и инстинкт самосохранения гнали меня вперёд, заставляя двигаться с немыслимой скоростью.

Оказавшись на первом этаже, я не дала себе и мгновения, чтобы подумать, а сразу же метнулась в сторону входной двери. К моему счастью, она была распахнута – молоденькая горничная мыла полы и открыла её нараспашку, чтобы быстрее высохло. Я, не мешкая, кинулась к выходу и, едва не растянувшись по дороге на мокром полу, выскочила за дверь.

Оказавшись на улице, я чуть не сбила с ног какого-то человека, судя по всему, работника постоялого двора. Но это не помешало мне продолжить свой бег.

Сердце колотилось как бешеное, в ушах от быстрого бега свистел воздух, мысли в голове лихорадочно скакали. Всё это мешало мне услышать, если за мной погоня или если есть, то как близко находятся преследователи.

Куда бежать, я тоже не представляла. В местах этих я никогда не бывала и не знала здесь ровным счётом никого и ничего. Скрываться в деревне, которая растянулась вдоль проезжего тракта, и уж тем более просить помощи у селян, смысла не было, ведь местные жители не станут прятать незнакомку от полиции и выдадут меня при первом же удобном случае.

Поэтому я не стала плутать по деревне, тем более что там была всего одна улица, а просто устремилась вдоль дороги, а потом свернула к какому-то лесочку, желая спрятаться там от полиции и Ярогорского.

Непривычная к быстрому бегу, я вскоре выбилась из сил. Дышать становилось всё труднее, сердце уже колотилось где-то в горле, а ноги ныли от сильнейшего напряжения. Вот только я и не думала сдаваться, а продолжала двигаться с максимальной скоростью, на которую была способна.

Перевела дух я лишь добравшись до леса и нырнув за какой-то раскидистый куст. Бежать дальше сил не осталось, но останавливаться мне было страшно. Поэтому я перешла на шаг.

«Погнались они за мной или нет? Видели, куда побежала?» – думала я, беспокойно оглядываясь и прислушиваясь.

На первый взгляд, в лесочке я находилась одна. Но ведь вполне возможно, что это не так. Во время побега мне некогда было смотреть по сторонам и уж тем более оглядываться назад, поэтому я не могла сказать наверняка, была за мной погоня или нет.

Уездные жандармы, что предъявили мне обвинение, не производили впечатления расторопных блюстителей порядка. Скорее это были вальяжные, привыкшие к беспрекословному подчинению местных пьяниц, служаки. Ведь это длинный, даже не соизволил удостовериться, что я не сбегу.

А вот Ярогорский, другое дело. Я вспомнила его слова о том, что он был незримо рядом со мной во время прогулок в парке и поездок за город. И эта мысль заставила меня похолодеть. Вдруг он и сейчас где-то поблизости?

Глава 13

Оглядываясь и беспокойно прислушиваясь, я продолжала углубляться в лес. Дыхание моё всё никак не желало успокаиваться, и я ненасытно хватала ртом воздух, обжигая лёгкие. В висках стучала кровь, и всё это мешало мне сосредоточиться на обозревании окрестностей в поисках преследователей.

Но всё же открыто за мной никто не бежал, во всяком случае, ни полицейских, ни Ярогорского не было видно, что меня несколько утешило.

Правда, успокоилась я ненадолго. Новые тревожные мысли атаковали мой мозг, заставив затрепетать: как Радимир оказался на постоялом дворе? Как он узнал, что я там? Что сделает со мной, если всё же поймает? И кто, в конце концов, убил несчастную жрицу Макошь?

В эту минуту сбоку хрустнула ветка. Мои напряжённые нервы не выдержали этого, и я с визгом подскочила на месте. Сердце опять попыталось пробить грудную клетку, а липкий ужас, в который раз за утро, окутал моё сознание тёмной пеленой.

Тяжело дыша, я уставилась в ту сторону, но никого не увидала. Лес стоял безмолвный и как будто неживой. Даже птицы примолкли, хотя обычно их перекрикивания не прекращаются ни на одну минуту. Казалось, что и солнце стало светить тусклее, как будто подёрнувшись мутной плёнкой, хотя на небе не было видно ни облачка.

Лесок оказался не особо густым и отлично просматривался. Единственным, что загораживало обзор, были раскидистые кусты калины, которые иногда попадались на пути. С одной стороны, меня это радовало, ведь увидеть преследователей я смогу издалека, но с другой – вызывало беспокойство – они тоже могут легко обнаружить меня. Хотя пока, во всяком случае, на первый взгляд, всё было чисто.

Я быстро зашагала дальше, сама не зная, куда именно иду. Теперь, когда я оказалась в относительной безопасности, у меня появилось время подумать о своём будущем, вот только оно показалось мне беспросветным.

Куда идти? К кому обратиться за помощью? Что делать дальше? Эти вопросы бились в голове, и я не находила на них ответа. От Ярогорского я удрала в чём была. Хорошо ещё, что скудные запасы карманных денег находились при мне в маленьком кошелёчке, в комнате на постоялом дворе осталась только шаль.

Но даже эти скромные финансы не особо помогут мне. Их хватит разве что на пару обедов в придорожных харчевнях, да заплатить за койку в какой-нибудь забегаловке. Вот только явиться в подобное место в одиночку я попросту не могла – одинокая девушка моего сословия без сопровождения, неизменно вызовет подозрения.

Ведь не только девицы, но и женщины постарше появляются в общественных местах лишь в компании супруга, отца, брата или, на худой конец, каких-нибудь родственниц. В одиночку скитаться по дорогам и постоялым дворам не только неприлично, но и опасно. В подобных местах может произойти всё что угодно. И к слову, ограбление, самое безобидное из всех тех несчастий, что могут поджидать одинокую барышню.

От отчаяния я чуть было не заплакала в голос, но всё-таки сдержалась. Что толку рыдать? Нужно искать выход, а не впадать в панику.

Сделав несколько глубоких вдохов, я постаралась успокоиться. Поразмыслив немного, я решила, что единственным верным решением будет продолжить свой путь в храм Макошь. В любом случае, даже если жрицы откажутся принимать меня в обучение, я смогу остаться жить при святилище, попросив убежища и крова. Уж в этом служительницы Небесной Пряхи отказать не смогут.

«Так, отлично. Иду в храм. Вот только как до него добраться? Ведь я в жизни там не была», – думала я, бредя вперёд по лесу.

Мысли о том, чем я буду питаться в дороге и где спать ночами, я гнала от себя, боясь даже думать об этом.

«Потом поразмыслю обо всех этих проблемах. Сейчас главное – уйти от полиции и Ярогорского. Вполне возможно, они ищут меня. И если схватят, то всё остальное будет уже неважным», – решила я и ускорила шаг.

А лес между тем становился всё темнее. Подозрительная и какая-то неестественная тишина разлилась над деревьями, как будто ни единого живого существа не скрывалось в зелёных ветвях, не пряталось в траве. Ни птичьих трелей, ни жужжания насекомых, ни шороха мелких зверюшек в лесной подстилке, ничего не было слышно. Мёртвое, звенящее безмолвие окружало меня, и от этого делалось жутко.

Я ускорила шаг и в какой-то момент вновь перешла на бег. Мне хотелось как можно скорее выбраться из этого неприятного места. При этом я продолжала судорожно прислушиваться, желая услышать птичий гомон, гудение шмеля, или хотя бы шелест листвы под порывами ветра, но безуспешно. Лес замер и, казалось, злорадно наблюдает за мной.

Меня окутала паника. Я подхватила юбку, чтобы она не путалась в траве, и побежала со всех ног. Страх или, вернее сказать – сверхъестественный ужас гнал меня вперёд, придав новых сил. Я сама не знала, что именно вызывает испуг, но чувствовала, что нечто зловещее близится и вскоре будет рядом.

Впереди вновь возникли густые заросли калины, которых в этом странном лесу было в изобилии. Я свернула вправо, желая оббежать их, так что мне пришлось замедлить движение. В этот самый момент высокий силуэт выступил из-за куста. Глаза мои расширились от ужаса, когда я узнала Ярогорского.

Спокойный и даже скучающий, он появился из-за зарослей и, разведя свои огромные ручищи, бесшумно двинулся в мою сторону.

Я и ахнуть не успела, как мужчина подскочил ко мне, схватил в охапку и повалил на землю, навалившись сверху.

Глава 14

Вместе с Радимиром мы рухнули в траву возле калинового куста. Каким-то чудом, он поддержал меня, не позволив сильно удариться. Благодаря ему, я не ушиблась, но безумно испугалась, и не столько резкого падения, сколько неожиданного появления мужчины.

И тут меня накрыло. Весь тот ужас, что мне довелось пережить за последние сутки, всё волнение и беспокойство, что я пыталась подавить, внезапно прорвались наружу. Мне было совершенно непонятно, почему все эти несчастья обрушились на мою голову. Чем я так не угодила богам, что они посылают всё новые и новые испытания.

Не в силах больше сдерживаться, я неожиданно даже для самой себя заплакала. Слёзы брызнули из глаз, рыдания рвались из горла, и сдержать их не получалось никаким способом.

В этот миг мне вспомнилось всё: предательство семьи, унижение, которому меня подвергли, продав как бездушную вещь. Свою лепту внёс страх, испытанный при виде мёртвой жрицы, и отчаяние, охватившее меня после обвинений полицейского.

Я лежала на примятой траве и рыдала в голос от безумной жалости к себе и страха за своё будущее. Слёзы градом лились вниз по щекам, стекали к вискам, падая на землю, орошая мои растрепавшиеся волосы. Я всхлипывала и скулила, и это проявление слабости заставляло меня сходить с ума от стыда, вот только перестать рыдать, было выше моих сил.

Судя по всему, Ярогорский несколько опешил от столь бурного проявления чувств. Он приподнялся на локте, с изумлением глядя на меня. Даже надменное выражение на время покинуло его лицо, уступив место растерянности.

– Искра… – начал он и замялся, не придумав, что говорить.

Я же, заметив его замешательство, заревела ещё громче, сама не знаю, почему.

– Искра, послушайте… Да хватит рыдать! – воскликнул вдруг он, и на секунду на его лице промелькнуло выражение беспомощности.

Разумеется, рыдать я не перестала. Напротив, заголосила ещё громче, вдобавок начав вырываться и толкать его, желая сбросить с себя.

– Искра, я в последний раз говорю… – сделал ещё одну попытку Радимир, но я не слушала, а ужом извивалась под ним, пытаясь выбраться из-под большого мускулистого тела.

Ярогорскому это совсем не понравилось. Он перехватил меня сильнее и лёг мне на грудь, подмяв под себя, так что я не могла больше шевелиться. Его лицо оказалось совсем рядом с моим, и я почувствовала на  коже его горячее дыхание. И это произвело на меня потрясающее впечатление.

Мои чувства обострились до предела. Я ощутила терпкий мужской запах, смешанный с ароматом травы и влажной лесной земли. Услышала, или даже скорее, почувствовала, как колотится его сердце в широкой груди. Я увидела, как дрожат его ноздри – Радимир с жадностью втягивал воздух возле моего лица, как будто желая сильнее вобрать внутрь мой собственный запах.

Твёрдое тело мужчины было так близко, что я ощущала его силу каждым сантиметром кожи. Даже плотный лён платья и ткань одежды Радимира не были препятствием, они не защищали от его прикосновений, а, наоборот, усиливали телесный контакт, делая его почти невыносимым.

Где-то в животе зародилась горячая волна и покатилась по венам, опаляя каждую клеточку. От тела мужчины шёл жар, и он передавался мне, подчиняя, завораживая, заставляя трепетать.

– Прекратите истерику, Искра, – прошептал Ярогорский, вжимая меня в себя, так что я едва могла дышать.

Сказать по правде, рыдать мне и самой внезапно перехотелось. Заворожённая необычными ощущениями, я забыла обо всём на свете. Но его приказной тон разозлил меня. Естественно, я не собиралась подчиняться.