Не меч, но мир. Детская книга Александра

Ян Ямщиков

Не меч, но мир. Детская книга Александра

Пролог

Жизнь. Вечное предвкушение и несбыточная мечта о грядущем. Особенно тяжело детям. Их жёстко и внезапно сталкивают с навязанными знаниями о хорошем и плохом.

А знания, как река, текут и текут, никогда не останавливаются. Особенно в сегодняшнем мире. Медленно, но уверенно прокладывают себе путь сквозь годы. Воды этой реки оставляют за собой воспоминания. Яркие, блёклые, далёкие, тёплые. Они остаются с нами навсегда. Становятся частью нас, нашей памяти.

Но что происходит с памятью после смерти? Меня всегда интересовал этот вопрос.

Оказалось, что память сотен поколений душ в реальном времени образует Ко́ло – всемирную систему мыслей, образов и данных, охватывающую все существующие планеты в нашем мире.

Я узнал об этом, когда в наследство от матери мне достался сундук. В ворохе ветоши неожиданно нашлась книга. Кожаный переплёт сморщился и выцвел, и если бы не крысиный помёт, забившийся в глубокие трещины, страницы, вероятно, уже давно бы рассыпались.

Мне удалось различить будто накарябанные от руки буквы имени моего прадеда и тёзки – Ян. Но, проведя пальцем, не почувствовал углублений от предполагаемых царапин. Ниже располагался узор, столь сложный и витиеватый, что разум отказывался его воспринимать. А под ним едва различимыми заглавными буквами было вытеснено: «Не меч, но мир».

Я открыл книгу и увидел на первой странице вклейку с машинописными строчками:

«Известно, что боги – лишь администраторы в Ко́ле. Они создают новые души – учётные записи каждого пользователя, изначально привязанные к Облачному хранилищу и временно наделённые материальным носителем, устройством, телом. Каждая учётная запись ограничивается оболочкой – программой-профилем, известной как сознание. Сознание сдерживает разум и позволяет душе взаимодействовать с устройством. Душа не может умереть, но может быть удалена. Каждое разумное существо когда-то сделало свой первый вход в изначальное тело и начало использовать Ко́ло. Все знают, что подключены к Ко́лу, но никто не может полностью управлять им».

После шёл текст, озаглавленный старинным термином «мемория». Рядом стояла цифра, написанная буквами «ноль», а ниже – крупным, размашистым почерком написано:

«В мире, где перворасы богов с помощью технологий управления разумом и душой преодолели все известные научные преграды, проблема нетерпимости по расовому, классовому и другим признакам не только не исчезла, но и стала ещё более острой.

В системе Ко́ла, в отличие от реальности, нет культурных, языковых или гендерных различий. Здесь все равны – и те, кто возник естественным путём, и те, кто был сотворён искусственно. В то же время каждый в Ко́ле как на ладони. При большом желании легко вычислить любого, подслушать и даже навязать мысли. Для большинства информация в Ко́ле представлена в виде разрозненных фрагментов, которые приходится собирать самостоятельно.

Однако Ко́ло не только противопоставляется реальному миру, но и сравнивается с ним. Граница входа для всех едина – бескрайнее поле с камнем-указателем. Однако хранилище данных, часто ошибочно называемое «чертогами разума», для каждого уникально.

Так, Дар Ветру, обладающему полным доступом к системе, она видится огромным городом без границ и рамок, состоящим из множества одинаковых шестигранных домов-башен. В каждой башне двадцать этажей, на каждом – тридцать две однокомнатные квартиры. Во всех квартирах – четыреста десять предметов с узором или надписью, ровно по сорок на каждом.

Каждый условный символ на этих предметах говорит о какой-то части реальности. Например, о том, что мозг и тело каждого первородного человека или клона-устройства создавались на заводе. А потом, благодаря научным открытиям и усилиям талантливых инженеров, люди научились воспроизводить себе подобных без помощи богов.

Однако под искусственной оболочкой скрывается внутренняя часть сознания, связанная с Облаком на Изнанке. Это сущность, сверхчастица вселенной в биотехнологическом сосуде. Иначе: высшие твари в плотском воплощении».

Внизу ветхого листа располагался набор символов, смысл которых до сих пор остался для меня загадкой.

Я быстро перелистнул сразу несколько страниц.

На глаза попался иллюстрированный разворот: исполин, держащий за грудь полупрозрачного человечка и пронзающий его тремя пальцами вытянутой руки. С одной стороны от несчастного к небесам тянулась едва заметная голубоватая нить, исчезающая в облачке подозрительного красного оттенка. С другой стороны – чёрная нить, уходившая к земле. И опять машинописная вклейка:

«Дар Ветер открывает глаза и оказывается в бескрайнем поле. Перед ним стоит камень-указатель, и он решает идти прямо.

– Как заново создать то, что уже существует?

Он вспоминает номер учётной записи, который знает наизусть, и произносит вслух, добавляя слово «Создать». Мир окрашивается в алый цвет, и появляется предупреждение о конфликте учётных записей. Но одновременно с этим звучит голос, утверждающий, что такой учётной записи не существует.

Дар Ветер повторяет попытку, на этот раз называя не только номер, но и имя.

– Александр. Создать новую учётную запись».

Автобиографические вставки, написанные простым языком, чередовались с совершенно иными по стилю частями повествования о великом путешествии древних героев – Троицы.

Я не мог оторваться от книги. Перечитывал снова и снова, пытаясь понять, в каком времени происходят события. В так называемых «мемориях», написанных от лица моего прадеда, упоминались современные технологии, такие как интернет и Wi-Fi.

Я задумался: возможно ли, чтобы всё это было известно в прошлом, но по каким-то причинам забыто? Или же… намеренно скрыто?

Дойдя до последней строки, я обнаружил указание на дату в заключительной «мемории»: последний день лета, 451 год от сотворения сущего, 170 год от Рождества Александра или 1841 год нашей эры.

И везде – Дар Ветер.

Так назвал Иван Ефремов своего героя в романе «Туманность Андромеды».

Но как в произведении XIX века могло появиться имя, придуманное лишь в 1957 году? Или же оно имеет гораздо более древнее происхождение? А может, эта книга не отсылает к тому, что мы знаем сегодня, а, скорее, наоборот – все известные истории берут начало в одной, единственной, общей, самой главной?

Я решил разобраться во всём.

Допустим, история реальна и произошла очень давно. Сначала написали книгу. Потом по ней сделали радиоспектакль. Его сохранил мой далёкий предок. И однажды его внук, мой прадед, совсем как я, случайно наткнулся на пластинку с записью спектакля.

С этого всё и началось: прадед прослушал запись. Затем его дед прочитал ему книгу – первоисточник спектакля. Прадед делал в книге пометки, вклеивал туда страницы и называл их «мемориями». Возможно, он сам написал новую книгу, судя по имени автора на обложке, или просто присвоил себе авторство? Трудно сказать наверняка. Может быть, кто-то сможет разобраться, сравнив названия. В любом случае, сюжет может оказаться как плодом фантазии писателя-фантаста прошлого, так и документальным отражением реальных событий того времени.

В итоге я объединил эти «мемории» с самим текстом древнего произведения и создал отдельный труд, переосмысленный и адаптированный для современного читателя.

Дорогой друг! Я хочу, чтобы эта книга стала отправной точкой для твоего собственного исследования. Читай её, делись с другими людьми, и она обретёт новую жизнь, став ещё интереснее.

Геленджик, декабрь 2034 года

Действующие лица

Экипаж звездолёта «Светлое Пламя», «боги»

Начальник экспедиции, инженер генных технологий, главный представитель перворасы асов и законодательной власти на Земле – ДАР ВЕ́ТЕР «КОЖУМЯ́КА»

Командир звездолета, инженер аннигиляционных установок, врач Звездного Флота, главный представитель перворасы нагов и исполнительной власти на Земле – ЭНКИЛОТЕ́Й «ЗМЕЙ»

Социолог-лингвист, летописец, возлюбленная Дар Ветра, представительница перворасы асов возглавляющая судебную власть на Земле – ВЕ́ДА МИР

Инженер биологической защиты и консультирующий биолог по прежней флоре и фауне автохтонной Земли, представитель перворасы нагов – Г’ЭОНЭТА́Л

Астронавигатор-I, инженер-пилот, представитель перворасы нагов – НИЙПНУДО́Н

Астронавигатор-II, инженер броневой защиты, представительница перворасы асов – ЛЕ́ТА СВЕТ

Электронный инженер-I, инженер вычислительных установок, представитель перворасы асов – ТРА́ЭН МОР

Электронный инженер-II, инженер связи и съемки, представительница перворасы асов – А́РИЯ ОГНЯ́

Астроном-I, астрофизик, представитель перворасы асов – РИВ НО́РЕН

Астроном-II, планетолог, представительница перворасы нагов – ГЕСТАНУКБИ́ТИ

Механик-инженер-I, геолог, заведующий отделом Электронных Машин Памяти, представитель перворасы асов – А́НИЙ ЮНТ

Механик-инженер-II, воздушный оператор, коллектор научных материалов, личный телохранитель Энкилотея, представительница перворасы нагов – МСИХТЕТАРО́ШЬ

Наставница ритмической гимнастики для поддержания физического здоровья экипажа, распределитель питания, представительница перворасы нагов – ФКАДИМА’А́ТА

Персонажи планеты Земля из «сказки»

Наместник богов на Земле, самоназванный Владыка планеты – ЗЕНО́Н ЗЕ́НО-РАШ

Военачальник Царь-Града, атаман казачьего войска, младший брат наместника – ДОБРОМИ́Р «ДОБРЫ́НЯ» ЗОРА́Н ЗЕ́НО-РАШ, «ДУБОТА́ВР»

Духовный лидер и деятель Царь-Града, старшая сестра наместника, участница программы «багрянородицы», мать одного из багрянородных партии «И-ван» – ВО́ЛЬГА ЗАБА́ВА ЗЕ́НО-РАШ

Младшая сестра наместника – ВЕ́РА ЗЕ́НА ЗЕ́НО-РАШ

Великая Мать разумных ящеров, «автохтонов», самоназвание «эста» – ВЭ’А́НДИ

Сестра по эвенпуру Вэ’анди – ЛЭ’А́РИ «АРИЭ́ЛЬ» РАЗДВОЕННЫЙ ХВОСТ

Десница наместника – ТИ́ХОН

Прислужник Змея-Энкилотея – БА́ЛЕМ

Царевна Царь-Града, приёмная дочь наместника – АНАСТАСИЯ

Экземпляры программы «багрянородные» – ИВАН, КАТЕРИНА, КОНСТАНТИН, ПЁТР, СОФИЯ, СЕРГЕЙ, ЕЛИЗАВЕТА, ЕЛИСЕЙ, НИКОЛАЙ, ФЁДОР, ПАВЕЛ

Приёмный сын Добрыни – АЛЕКСАНДР

Химеры, «чудь белоглазая» – ГМЛ второй АТР «ГА́МЛЕТ» и ОСП третий Голеас «О́СИП»

Персонажи планеты Земля из «реального времени»

Рассказчик и чтец, бывший танкист – ВЯЧЕСЛАВ НИКОЛАЕВИЧ КУНГУРОВ «ДЕД САЛО»

Старший внук рассказчика, будущий архивовед и писатель – ЯН

Средняя внучка рассказчика, будущий художник – ВАРВАРА

Младшие внуки-двойняшки рассказчика, будущие инженеры – АЛЕКСАНДР И АНАСТАСИЯ

Средний внук рассказчика, будущий военный офицер – ПЁТР

Старшая внучка рассказчика, будущий следователь-криминалист – ЕКАТЕРИНА

Средний сын рассказчика, отставной офицер – АЛЕКСАНДР ВЯЧЕСЛАВОВИ

0

Не мечом, но миром

Из динамика раздался треск, сопровождаемый стремительным перебором струн гитары, а вслед – хрипловатый мужской голос, который постепенно обретал всё большую силу:

– Помню… Точно случилось всё только вчера… Я был там, мой мальчик, тогда, в тот день. Всюду выжженная земля… Атмосферу резали падающие «звёзды», но такие не исполняют желания. Конечно, если только ты не жаждешь смерти, – голос на мгновение затих и говорящий откашлялся. Игла проигрывателя медленно продолжила скользить по пластинке.

– Когда я был молод, как ты, то мечтал лишь о славе. Я стал солдатом, пилотом, палачом… – шелестящий голос раздался вновь, но на этот раз уверенно и ровно. – Ежечасно наблюдал ужасные последствия Войны Богов. Тот день не отличался от сотен прежних. Невольных зрителей на бесконечных линиях крыш словно парализовало. Ночной кошмар от которого никому не проснуться.

Мой гаспи́д на распластанном крыле с рёвом набирал высоту. Голубеющая даль… Нарушать такую просто жаль! Жаль, что ты её не видел…

Левый поворот. Передо мной за стеклом бешено роились стаи туманных огненных пятен: дюзы истребителей и вспыхивающие следы напалмов, выпускаемых бестиями из костюмов сверхнагрузки.

Потянув рычаг, нагнулся к прицелу и выжал максимум. Направил гаспи́д на восток.

С орбиты всё падали те самые «звёзды». Теперь удалось рассмотреть их получше: металлические обломки, ближе к земле превращавшиеся в дымные спутанные ленты. А мои ракеты уже мчались к цели. Впереди ещё один заход.

Зелёные ионные всполохи артиллерии вдруг пронзили разряженный воздух. Пространство вокруг залил яркий свет.

Гаспи́д выровнялся, и я смог посмотреть вниз, на синеву планеты. Там, на уровне экзобазы, зависли орбитальные зеркала. Они раскрыли стальные лепестки, и синтетические светила озарили светом полосы стратосферы. Всё готовилось к термобомбардировке.

Тела, казавшиеся бесформенными глыбами из космоса, на этой высоте обрели очертания военных кораблей в разгаре крушения. Тонкими мерцающими нитями становились заряды туребола́зерных батарей, испещрившие всё вокруг.

Вдруг впереди пространство рассекла белая черта.

Громкий хлопок ознаменовал выход из строя моей последней надежды на выполнение задания. Кабина зазвенела сигналом разгерметизации обшивки.

«Повреждение стабилизатора. Прочность тридцать два процента».

Я ненавидел этот механический голос.

Мой гаспи́д умирал, теряя высоту. Об этом оповестил тревожный писк сенсоров дефле́кторного поля и усиливающийся рык двигателей.

Я видел, как флагманский бодкор, прикрывавший нашу группу истребителей, рушился от прямых попаданий ракет. Там погибали те, с кем я ещё вчера обсуждал победу.

Реакция уже казалась слабой, отклик пальцев замедлялся с каждым мгновением. Сил совсем не осталось после четырёх часов боя и бесконечных перегрузок из-за лавирования на границе небес.

Сердце в пятки.

Одной мысли о том, что нужно перемещаться в своё изначальное тело, хватило, чтобы я увидел пламенный коридор соединения Кола и очнулся, окружённый разъедающим глаза сиянием капсулы перехода.

Ультрамариновая оболочка передо мной будто треснула и скрылась в площадке под ногами. Разум вернулся в истинную плоть на проклятой Земле, далеко от небесной битвы, где погиб быстро мой гаспи́д вместе с телом-суррогатом.

После режущего слух гудения внутри истребителя тишина буквально впилась в уши. Лишь механизм силовой защиты еле слышно шуршал где-то в недрах обители, а воздухоочистители с шелестом гнали ветер внутри моих покоев, заставляя чуть раскачиваться пурпурно-золотые гобелены. Размеренный искусственный шёпот механизмов помог прийти в себя. Несмотря на нахлынувшую слабость, пришлось ускориться. Я бросился в соседний зал, чтобы взглянуть на итог битвы уже собственными глазами.

Я застыл перед портальным окном.

Воображение тут же нарисовало картину моего поверженного гаспи́да: чёрное пятно сгорало в верхних слоях атмосферы, наполняя морскую бездну очередными осколками поверженной техники. В реальности же я не мог разглядеть его, как бы ни старался. Увидел лишь, как в неестественно освещенном небе до сих пор горели падающие «звёзды».

Тогда я впервые осознал, что проник в Коло через мыслекруг. Мне моментально пришёл ответ на главный вопрос: «Мы победили».

Однако в те времена не существовало никаких «мы», поскольку люди не воспринимались как третья сторона, а считались просто расходным материалом в руках богов, участвующих в их личных разборках.

Погибли миллиарды, наша планета полностью изменила свой облик. И не только планета. Боги разрушили нашу систему, начав с повреждения верхнего слоя соседней, четвертой планеты, и закончив полным уничтожением мира на пятой от Солнца орбитали.

Так закончилась Война Богов. Высшие против падших. А́сы против на́гов. Самоназванные перворасы Вселенной. Администраторы Кола.

Именно тогда мне открылась истина. Я понял, чему буду верен всю жизнь: не допустить служения человечества богам.

Большинство из нас, простых людишек, даже ни разу не говорили с ними, лишь слепо подчинялись, отправляясь на смерть. Мне же повезло родиться в семье первых прислужников, ведь ещё дед моего деда помогал тем, против кого я воевал. Мои близкие умели только подчиняться. Поэтому, несмотря на войну, родители, в особенности мать, привили трепетное отношение к на́гам и а́сам. С детства я восхищался ими. Их мощь и кажущееся бессмертие завораживали.

А́сы и на́ги чрезвычайно сильные существа. Опасные. Не ведающие жалости. На́гами управлял настоящий монстр – две планеты Солнечной системы были разрушены именно по его приказу. Он искусный стратег, великий оратор. Архитектор всех побед, кроме последней неудачи бунтовщиков – Энкилоте́й, восставший против Дар Ветра, светлого бога а́сов, впрочем, не менее беспощадного.

– Ну и много же баек ходило о том, что случилось… – звонкий молодой голос с треском прорезался в записи.

– О-о, – протянул собеседник, и пластинка отозвалась скрипом. – И все правдивы. До единой. Четыреста лет назад а́сы и на́ги нарекли друг друга братьями. Их путь был един с того момента, когда они прилетели из соседней галактики, зовущейся Властвующей.

– Но зачем они здесь? – голос юноши дрогнул, а вместе с ним задрожала игла над пластинкой.

– Золото – цель их прибытия. Даже наша Солнечная система отмечена именно этим символом. Точка вписанная в круг. Золото – единственный ресурс, пригодный для получения чистой, абсолютной энергии, так необходимой для межзвездных перемещений. Только из золота они производят анамезо́н – топливо для своих звездолётов.

Союз двух перворас оказался весьма плодотворным. Вместе они достигли того, что не удавалось сотворить в одиночку светлым богам. Люди назвали времена, проведённые под надзором богов, Золотым Веком. Однако это была лишь иллюзия безопасности. Люди чувствовали себя как дети, живущие под крышей чрезмерно заботливых, но деспотичных родителей.

Впрочем, не только для человечества эти годы казались идеальными. Вдохновляющая сила а́сов не знала предела, ведь они нашли друзей, которых так долго искали по всей вселенной. Правда, они не знали, что в дружбе не так, как в любви. Дружба требует непременной взаимности.1 На́ги показали – взаимности никогда не было. Только зависть.

Закончилось всё ужасной катастрофой.

Именно в тот момент у людей появилось предание о возвращении времен, когда везде царила гармония. Вернуть теперь их должен человек, избранный Колом для возрождения равенства и справедливости на Земле. Люди пойдут за ним, дабы создать порядок и объединить планету, назвав это всё Вторым Царством, теперь уже Людей, а не Богов.

Я долго не верил в это, но когда нашёл тебя – всё изменилось. В тебе я увидел ту дикую, необузданную мощь… и мечту, поистине бесценную. Я разглядел в тебе настоящего человека.

– Я не совсем человек… и не хочу никого вести! – от вибрации высокого голоса иглофон, воспроизводящий запись, задребезжал, а старая пластинка ответила гудением.

Раздался раскатистый смех, а затем спокойный мужской голос продолжил:

– Ошибаешься. Моё предназначение – открыть тебе путь, а твоё – пройти по нему… Как ты там говорил, – игла внезапно соскользнула с пластинки и повисла в воздухе, оставив едва различимую фразу, медленно растворяющуюся над иглофоном: – не мечом, но миром?

Мемория первая,

в коей дед прежнего владельца книги начинает своё повествование с самого начала

– Что это было? Какой-то набор слов…

– Запись старо́й радиопостановы «Юношеской книги Александра», – прохрипел дедушка, бережно взяв пластинку в руки.

– Так все раньше говорили: пафосно, по-серьёзному? Или это для создания особой атмосферы?

Дед Сало пшикнул и быстро закрыл иглофон.

– Я не застал, як на самом деле говорили герои усих трёх книг Александра. А ось постановы усегда делали по-театральному, а там и змей ногу сломит. Одначе ж они до́бре передавали суть того часу, шо мне и нравилося, коли як ты був2…

Он аккуратно вложил в картонную обложку пластинку явно из какого-то драгоценного камня – полупрозрачную, слегка зеленоватую. В детстве мне доводилось держать в руках пластинки из металла, стекла или расплавленного полимера… Но такую – ни разу. И я знал, что только такой допотопный проигрыватель, как «иглофон», способен воспроизвести её звучание. Другие сразу бы повредили иглу при соприкосновении с каменной поверхностью.

А теперь древний носитель данных исчез в руках дедушки. Запись закончилась. Но была и другая сторона, которую, возможно, я больше никогда не услышу из-за его предубеждений.

– А что значит суррогат?

Дед Сало поднял палец, призывая меня замолчать.

Так и знал! Сейчас начнётся. Угораздило же обратиться за помощью в расшифровке к старому параноику, даже не прослушав все записи сначала…

– Это я тута командую допросом. Ты де це3 откопав? Знова рылся в моих вещах, паразит? – он положил плотную картонку между бедром и подлокотником кресла. – Писатель, тоже мне. Я в твоем возрасте таким настырливым не був! И очи не закачивай!

– Дед Сало, спокойно! Я просто хочу изучить эту… легенду. Мне нужно для научного исследования, для учёбы, – я попытался взять пластинку, но дедушка резко отдёрнул руку.

– Не заговаривай зубы и отвечай чётко на вопрос, коли спрашивают! Де ты рывся… хотя погодь! – он задумчиво вскинул брови. – Не, быть того не може, они ж все сгорели рокив4 двадцать назад! Записи-то мои летописных хроник с познавательного канала… – и, прищурившись, добавил: – Или не сгорели?..

Я лишь развёл руками. У деда, похоже, проблемы с памятью. Может, это первые признаки деменции? Ещё весной он сам предложил сложить коробки с вещами в сарае. Сказал, что там может найтись что-то интересное для моей книги. А теперь, когда я нашёл нужное, дед почему-то недоволен. Возможно, он хотел, чтобы я просто прибрался вместо него?

Сейчас говорить об этом было уже бесполезно. Он либо делал вид, что не слушает, либо правда не слышал. И сразу заводил разговор о своём. Его слова и мысли, конечно, важнее моих.

Возможно, всё началось, когда костоправ заявил о возможной старой травме спинного мозга и предупредил, что со временем память может ухудшиться. Но дед помнил даже, какой подарок сделал мне на первый день рождения шестнадцать лет назад. А вот недавний рассказ о странной пластинке он, видите ли, забыл. Учитывая его характер, скорее это притворство. И кто из нас тогда паразит?

– Да уже не важно, где я это нашёл… Дед, отдавай, хватит дурака валять!

– А больше тебе ничего не дать? Бач, глист якой ты! Може портки мои брудные5, м? На, вон, поди, поройся биля6 рукомойника у чашке, там валяются обычно. Або7 тебе прям щас снять? – он оголил дряблый живот и потянулся к ремню.

Я невольно поморщился, представив деда без штанов. Пытаясь сдержать смех, чтобы не попасться на очередную провокацию, с трудом выдавил:

– Во-первых не чашка, а тазик. И, кстати, да, нужны объяснения. Хочу записать все эти незнакомые слова и технические термины.

– Ой, тазик, кацапня́!

– Дедуля, – я сложил ладони и протянул: – Ну, пожа-алуйста!

Дедушка нахмурился и сел глубже в кресло-качалку. Он терпеть не мог, когда его называли «дедулей». Считал это слово пренебрежительным. А меня это всегда забавляло.

Дед Сало вытащил из кармана папиросу и начал шарить в жилетке в поисках огнива, бормоча под нос:

– Объяснения-объяснения нужны… А я вже обрадовался, шо портки! Так-так, ну-ка давай выклада́й про научение таковское твоё, шо склоняет рыться у вещах родни.

– Уже миллион раз рассказывал, – я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Ладно, миллион первый: я учусь на архивоведа. На каждой практике нам нужно подготовить исследование. Я выбрал тему фальсификации архивных документов и хочу рассмотреть её на примере семейных…

– А я семнадцать рокив талдычу, шо меня Вячеславом звать! Слава, Славик, на крайний случай Николаич по батюшке… Да це уж для моих, так бы, товарищей по цеху поболе. А ты усё заладил: «Сало-Сало!». То, шо я почасту луплю сало, не делает меня Салом!

– Дед Сало! Дед Сало! Расскажи сказку! – в комнату ворвались мои младшие брат и сестра – двойняшки. Их веснушчатые лица светились от счастья.

– Видишь, не только я так тебя называю…

– Поддувало задраить! – рявкнул дед, выбросил окурок в окно и обратился к малышам: – Мои хурошие, экую сказку?

– Вот эту, – указал братик на пластинку, торчавшую в кресле рядом с дедовым бедром. Сестрёнка энергично закивала, выражая согласие.

Дедушка задумчиво посмотрел в окно, туда, куда улетела его папироска, и тихо проворчал:

– Ця8 сказка нудна́, лучше давайте про Колобка. Знаете, шо Колобок – це от Кола, а Коло – везде…