скачать книгу бесплатно
Кругом было слишком светло. Настолько, что резало глаза. Пальцы ног не чувствовались, зато руки согревало нечто круглое. Из этого круглого исходил пар. Чашка?
Не сразу пришли на ум собственное имя и названия предметов. Железная коробка, что была позади, наверное, была машиной скорой помощи. Вокруг суетились люди. Двое в белых халатах откачивали крупного мужчину, лежавшего на носилках.
«Дима!» – кольнуло воспоминание.
Боец выжил? Если да, как? И как выжила она сама? Сколько времени можно провести в холодной воде?
Рядом был Костя. Он иронизировал в попытке подбодрить. Говорил что-то про моржей. Маша, напротив, была вся на нервах. Кусала губу, складывала и опускала руки. Иногда она смотрела на Свету, а иногда отворачивалась.
– Что вы там возитесь?! – крикнула она кому-то. – А ну, мухой сюда! – показались двое в камуфляжных куртках. – Где ты был? – обратилась она к первому. – Почему не отследил, куда они пошли?
– Это не моя задача.
– Мне пофигу! Света, – резко переключилась Маша. – Прости меня. Это я была инициатором обмена. Я не поняла даже, что…
– Косяк, не нагнетай, – Костя обнял Свету за плечо. – Всё хорошо. С этого надо начинать. А потом уже объяснить, что и как пошло по…
– Так, ты вообще молчи! «Не моя задача». У всех вас были чёткие задачи! – последнее было обращено ко всем, кто суетились вокруг. – И мы упустили чантара!
На Машу не обратили внимания. Все говорили наперебой. Часто мелькали слова «Тоннель» и «чантар».
– Негативщица, – вставил Костя.
– А ты у нас прямо позитивщик! Ты вообще что сделал?!
– Как минимум, обеспечил грамотный отход. Расчистил дорогу. Перенёс вещи. Подготовил хижину.
– И всё? Ну, так и я могу.
– А ты, значит, руководила?
– Да!
– Рукой водила.
– Света, – наконец-то Маша уделила внимание главной «пешке» всей игры. – Опасность миновала. Мы тебя вытащили. Но есть проблема.
– Дима при смерти, – серьёзно сказал Костя.
– Димас вообще молоток. Весь удар принял на себя. Но сейчас о тебе речь, Клюква. Ты всё сделала правильно! Даже где-то не по скрипту. Это для меня вообще разрыв мозга! Ты… как ты догадалась там, под лёд… – она обняла и поцеловала Свету, но та оттолкнула подругу. – Ты чего?
– Не называй меня Клюквой.
Она выплеснула чай на снег. Спрыгнула и в слезах побежала прочь, не зная, куда. Растолкала двоих мужчин. Впереди были заснеженные кусты. Захотелось нырнуть и затеряться в них навсегда.
Проснулась уже дома. Приятно пахло горячим клюквенным морсом. Рядом сидела мама с подносом. Она поставила поднос на край тумбочки и нежно потрогала Светин лоб. На тумбочке стояли множество коробочек с лекарствами, градусник и стакан воды.
– Мама? – прохрипела Света. Валентина улыбнулась. – Какой сейчас день?
– Воскресенье.
– Я воскресла?
– Не прыгай больше в прорубь, ладно? А то придумали они с подружками – давайте в проруби искупаемся! Глупость какая.
«Какая прорубь?» – только через минуту до Светы дошло: прорубь – успокаивающая легенда. Наверняка, постарался Костя. Он хорошие легенды сочинять умел.
Света ощутила горечь ненависти. Во что она ввязалась? Ради чего? Зачем позволила использовать себя как разменную монету? Организм отреагировал бурным кашлем. Мама тут же подала стакан морса. Погладила Свету по груди.
– Вот! А ты говоришь, не больная.
– Не говорила я такого.
– Как же. Пришла вчера вечером, вся мокрая, нос красный, щёки красные. И заявляет мне такая, «мы всего один раз окунулись».
– Мама? – она села и подложила под спину подушку. – Я больше не могу это скрывать.
– Лежи, лежи.
– Нет! Я хочу тебе кое-что рассказать. Только ты послушай меня и не говори потом, что я сумасшедшая, ладно?
– Да Бог с тобой. Не буду, конечно.
– Всё началось пятого сентября, когда я получила письмо от Георгины. Нет, всё началось раньше. В августе двухтысячного. Когда папа… мой настоящий папа…
– Так, Света, опять начинается! – Валентина встала. – Ложись, я тебя умоляю.
– Мама, ты ведь обещала!
– Ложись, я тебе говорю, – она обняла дочь и поцеловала в лоб, заставила лечь, накрыла одеялом и пошла к телефону.
«Куда она собирается звонить?»
Догадаться было нетрудно. Сейчас приедет участковый врач, будет опрашивать, мама конечно скажет, что у девочки бред на почве переохлаждения.
– Мама, я всё придумала!
Поздно. Валентина уже говорила с врачом.
«Не с того надо было начать», – поняла она свою ошибку.
Мама была одной из обычных фиксируемых. Такие как она упорно отрицали то, что выходило за рамки их понимания. Тысячи лет промывки мозгов поколению за поколением не прошли даром.
– …Да, температура есть… Не знаю, вот только поставила мерять.
Как просто всё было у непосвящённых. Они думали, что цифры на градуснике расскажут о чувствах больного человека. Если кто-то говорит непонятные вещи, его принимали за больного. Ты должен думать как все. Говорить как все. Учиться и работать как все.
«Если что-то выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка… нет! Надоело быть уткой! Хочу быть собой. Человеком! Я расскажу людям правду. Всем людям на Земле!»
Света хлебнулся остывающего морса.
«Ну, может и не всем. Конечно, всем не получится. Но кому смогу. Хотя бы человекам семи. А те расскажут ещё семи, и будет уже сорок девять».
Она сама понимала, что это глупости. Кто поверит? Над ними пятнадцать тайных организаций, действующих по всему миру. Эти организации ворочают миллиардами, свергают правительства. Что может одна двенадцатилетняя девочка? Даже если она особенная. Но особенная ли? Все, в каком-то понимании, особенные, что не делает их сильными.
Две недели, пока лечилась, она ни с кем не хотела говорить. Приходили подружки. Настя, даже Юля. Света закрылась изнутри в комнате и не пускала никого, кроме мамы.
– Там к тебе подруга пришла, – однажды сказала Валентина.
– Никаких подруг.
– Это Маша.
– Я сказала: никаких подруг! – Машу ей не хотелось видеть тем более.
– Она просила передать тебе амулет.
Что-то твёрдое легло на край тумбы. Света даже не повернула голову.
– Маша говорит, он поможет тебе излечиться, – Валентина по-доброму усмехнулась. – Кто знает, а вдруг.
– Мгм, – Света накрылась с головой одеялом.
– Ещё она просила передать. Чантара нашли.
Одеяло вмиг отлетело в сторону. Сердце забилось сильнее.
– Мара далеко ушла?
– Маша-то? На лестнице ждёт.
– Зови её сюда! – понимая, как это прозвучало, Света добавила: – Пожалуйста.
Это произошло через три дня после того, как Света провалилась под лёд. Мужчина лет пятидесяти, с морщинистым обветренным лицом, насыпал корма голубям. Это была роскошь – держать голубей на чердаке посреди города, и не просто города, а столицы России, с видом на Кремлёвскую стену. Мужчина мог себе позволить эту роскошь, ведь ни его чердак, ни птицы, не причиняли неудобства жильцам. Обитатели дома даже не знали, что на чердаке есть маленькая ветхая голубятня, потому что вела в эту голубятню только одна дверь, невидимая для остальных. Да и сама голубятня, если измерять её привычными тремя измерениями, не занимала пространства чердака. В бытовом представлении, она была плоской и располагалась на поверхности кирпичной стены.
За Свету Калинину «Южный Крест» обещал немало. Первое – наёмника. Второе – все убежища наёмника и ключи от этих убежищ. Третье – всех его соучастников, если они были. Мужчина пятидесяти лет понимал, что его уже продали, но не торопился. Голуби суету не любили.
– Тихо, тихо, не деритесь. Всем достанется, – приговаривал он, доливая воды в поилку. Птицы набросились на воду, царапаясь и отбиваясь крыльями от конкурентов.
Он опустил чайник на обшарпанный трёхногий табурет. Встал лицом к двери. Глубоко вдохнул и плавно выдохнул. Постучали.
– Открыто!
Скрипнули ржавые петли. Дверь открылась. Голуби перепугались непрошеным гостям. Вошли трое. Сразу окружили. Вставили в ухо маленькую иголку. Мужчина стоял, не поведя и бровью.
Одиннадцать дней спустя, об этом узнала и Света Калинина.
– Его звали Ве?рус, – продолжила Маша. – У него было, как минимум, четыре убежища по всей стране. Скорее всего, больше. «Южники» всегда недоговаривают. Это он пытался скинуть тебя с балкона. Там, на озере, он был не один. Ещё был нэф.
– Что за нэф?
– Они ещё сильнее, чем чантары. Бахмы умеют читать и передавать мысли. Чантары – создавать иллюзии. Нэфы умеют воздействовать на тело! Тот нэф оглушил Диму. За живого дали бы больше. А вот тебя он хотел убить. Ты вовремя провалилась, и он подумал, что вода сделает всё сама. Или не подумал, не знаю.
– Может, он был халявщик.
Обе подруги захохотали.
– Точно, халявщик! Деньги получил и не отработал. Какая ты умная, Клюква! Можно тебя так называть?
– Нужно.
– Ты как? Идёшь на поправку?
– Да, потихоньку. Уже почти здорова.
– Давай, поправляйся! И не забывай атрибут, – она кивнула на тумбочку.
На краю тумбы лежал её куриный бог.
«Дорогая Георгина! Почему ты перестала мне писать? Знала бы ты, что я пережила! Они пытались меня убить. Потом я ни с кем не разговаривала. Как мне потом сказала Мара, оказывается мы с Димой бегали не просто по лесам, а в разных Мирах. Мирах, Георгина! Выходит наш Мир – не единственный?! Я, правда, так и не поняла, зачем он убил верблюда, да ещё и с контрольным. Впрочем, я не могу рассказать тебе подробности. Вдруг они знают про наш с тобой шифр? Кстати, шифр нужно поменять.
Я была в том убежище. Оказывается, «Полярная Звезда», благодаря мне, получила сразу несколько убежищ. Они называют их пространственными карманами. Их несколько. Была я только в одном. Он там разводил голубей. Я так люблю голубей! Когда я их увидела, я подумала, может этот Верус был не таким уж плохим человеком? Но потом отсекла эту мысль. Он чуть не прыгнул меня с балкона, а потом чуть не утопил в озере. Я, конечно, сама утопилась (зачёркнуто) бросилась под лёд, но если бы он добрался до меня… постой-ка. Там ещё был нэф. Нэфы, чтоб ты знала, это не элементы конструкции собора, в понимании Доктрины, а люди, обладающие способностью убивать и лечить силой мысли. Это называется «тонкие техники». Мы не говорим слова «магия» – оно варварское. Не знаю, с какой стороны стоял нэф, скорее, со стороны Димы. Поэтому не дотянулся… хотя, может он специально не тронул меня? Он же хотел меня убить, а я сама выполнила задачу… короче, голова кругом!
Пиши мне. Пиши, во что бы то ни стало! Вокруг меня теперь тоже опасность, но я чувствую, что скоро приду к истине. Верус как-то связан с папой, мне подсказывает сердце (зачёркнуто) интуиция. Раз его стёрли из памяти всех, кого он знал, значит он представлял опасность для Доктрины. Значит, правда о «Курске» им неудобна. Я найду его, потому что он – моё солнце. А тьма вокруг сгущается. И ты будь моим солнцем! Пиши мне, прошу тебя.
Твоя подруга».
Послание готово. Осталось перевести его в шифр. На этот раз, Света решила не относить письмо на почту, а передать Георгине лично в руки. Для этого нужно было добраться до Новосибирска. Теперь она знала, что у «Полярной Звезды» есть тайные тропы, проходящие не просто по всему нашему Миру, но и выводящие за его пределы.
Как они это делали? Как исчезали в одном месте, чтобы появиться в другом? Ответом на загадку стало то, что Света видела едва не каждый день. Оно считалось чем-то уродливым, портящим город. На это старались не обращать внимания, а коммунальщики старательно закрашивали. Граффити.
– Важно, чтобы рисунок точки А повторял такой же рисунок точки Б, – объяснила Маша. – Если хоть одна петелька будет не так, всё! «Ты не пройдёшь!» – процитировала она Гэндальфа, и обе посмеялись. – Дверь-символ тебя не пропустит. Так устроен защитный механизм. Ну, конечно, понятие механизма тут офигеть какое условное. Энергетический я имею в виду. Такие вот штуки, – она показала на букву «А» в круге – символ анархии, – рисуют по трафарету. Каждый трафарет уникален и за его пропажу тебе голову оторвут. И кстати, трёх одинаковых рисунков не бывает. Иначе бы тебя надвое разорвало, понимаешь? Короче! Хочешь попробовать?
– Мара! Ну, ещё спрашиваешь!
– Встань ровно. Скажи: «вижу цель, иду к цели».
– Вижу цель. Иду к…
Маша захохотала.
– Ты на таком серьёзе это делаешь! Расслабься. Я пошутила, ничего говорить не надо. Просто идёшь и оказываешься на той стороне. Сначала ты даже не прочухаешь, что ты уже там.
Света сделала несколько шагов. Кирпичная стена удалялась и, казалось, не идёшь, а топчешься на месте, но как только Света встряхнула головой, поняла, что стена теперь не кривая кирпичная, а ровная бетонная. Оглянулась. На такой же стене за её спиной был символ анархии, точно такой, какой она видела недавно. Только этот был уже не в Старом Осколе.
– Мара! Ты где?
Подруга вышла из стены. Просто вышла из стены, как если бы та была не настоящей, а лишь проекцией. Никаких звуков, никаких визуальных эффектов. Очень примитивно и скучно. Агентам не нужно было устраивать шоу из каждого перехода, и чем меньше было зрителей, тем лучше.
