«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…

В то же время по-кавказски темпераментному князю Багратиону, пользовавшемуся в армии громкой славой ученика самого Суворова и яростно настаивавшему на назначении нового командующего, немедленном решительном сражении с Наполеоном и даже грозившему подать в отставку, никто его происхождение в вину не ставил. (извините за очередной повтор) (в советской историографии эта «светлая идея» усиленно пропагандировалась) кавказское

Не без фарта выскочив в самом начале войны из-под наполеоновского удара (вспомним, когда 750 км от Луцка к Смоленску он прошел марш-броском за 35 дней!), Багратион пришел к весьма опасному и ошибочному мнению, что «неприятель дрянь» и его «можно шапками закидать». Во многом это следует объяснять тем, что воспитанному в суворовском сугубо наступательном духе горячему и бескомпромиссному князю Петру Ивановичу в период отступления было морально очень тяжело. Уже на 19 день войны он настаивал в своем письме царю на необходимости немедленного генерального сражения.

Генерал от инфантерии Багратион, хотя и имел старшинство в чинах перед генералом от инфантерии Барклаем-де-Толли , и в наградах тоже его превосходил , тем не менее, скрипя зубы, в начале войны подчинялся ему, ради сохранения единоначалия в армии. Но в ходе отступления, когда общественное мнение стало против Барклая, Багратион начал резко выступать против проводимого им плана военных действий, открыто обвиняя того в неспособности руководить войсками. А после отступления от Cмоленска – «…теперь до самой Москвы мы не будем иметь ни воды , ни позиции » – и вовсе вызвало у него прилив неконтролируемого бешенства. 7 августа 1812 года в своем письме могущественному Аракчееву откровенно писал: «…Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву… Ваш министр, может хороший по министерству; но генерал, не то, что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя… министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругает его насмерть…» В своем письме московскому генерал-губернатору Ф. Растопчину/Ростопчину, с которым приятельствовал, (зная его «разговорчивость») Петр Иванович снова не пожалел «красного словца»: «Подлец, тварь… Генерал не то что плохой, но дрянной и ему отдали судьбу всего нашего отечества… нерешителен, трус, бестолков, медлителен и все имеет плохие качества». (полными генералами они стали в один день – 20.03.1809 г. -, но в приказе его фамилия стояла выше Барклая) (редкий ор. Св. Георгия 2-го класса и высшая награда империи – ор. Св. Андрея Первозванного) (до нее оставалось порядка 200 верст или 350 км – Я.Н.) (т.е. реки Днепр, как крупной водной преграды – Я.Н.) (они были, но отнюдь не идеальные – Я.Н.) (на нем в силу ряда причин, в том числе, по особой царской воле замыкались все армейские вопросы) (зная, что содержание станет известно царю)

…, у горячего грузинского князя Петра Ивановича Багратиона настолько сдали нервы, что он позволил себе обвинить в безостановочной отступательной тактике русской армии даже самого Александра I (!): «… Барклай говорит, что государь ему запретил давать решительные сражения, и все убегает. По-моему, видно государю угодно, чтобы вся Россия была занята неприятелем. Я же думаю, русский и природный царь должен наступательный быть, а не оборонительный». Большой мастер авангардно-арьергардного боя сделал явную промашку: российский монарх никому и ничего не прощал – на то он царь Всея Руси! Более того, именно с этого момента резко обострились отношения между Петром Ивановичем и Михаилом Богдановичем… Кстати сказать

Так бывает, а среди крупных полководцев , тем более. Как позднее Барклай написал в журнале действий 1-й армии про свои отношения с Багратионом: «Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие предприятия». (Барклай и Багратион ими, безусловно, были)

один вышеописанный критический момент в ходе ретирады русских войск от Смоленска – вполне возможно, в какой-то мере, иллюстрирующий «взамоотношения» между Багратионом и Барклаем!? Напомним

Очень может быть, что « … Андр. И. Горчаков 2-й из Второй Западной армии, с которым они были на короткой ноге еще со времен легендарных Италийского и Швейцарского походов великого дяди последнего, бросил свою позицию на Московской дороге. Лишь предусмотрительные действия генерала П. А. Тучкова 3-го из 1-й Западной армии, без приказа занявшего позицию, оставленную Горчаковым, а также беспримерная стойкость его солдат и офицеров спасли русскую армию из почти безвыходной ситуации. По мнению проницательного и умевшего мыслить масштабно начальника штаба 1-й армии А. П. Ермолова это была очень серьезная ошибка русского командования в ходе всей Отечественной войны 1812 г…» понуждаемый именно своим начальником Багратионом

«Стыдно носить мундир, – писал Багратион А. П. Ермолову, с которым тоже был на короткой ноге – …Я не понимаю ваших мудрых маневров. Мой маневр – искать и бить!» В ответ тот всячески увещевал горячего грузина: «…Принесите Ваше самолюбие в жертву погибающему Отечеству нашему, уступите другому и ожидайте, пока не назначат человека, какого требуют обстоятельства». (имеется ввиду Барклай – Я.Н.)

… царь Александр I в своём доверительном письме сестре Екатерине Павловне от 30 сентября 1812 года так объяснял свое решение поставить Барклая выше кавказского героя Итальянского и Швейцарского походов, многочисленных войн с Наполеоном и турками: «Что может делать человек больше, чем следовать своему лучшему убеждению?.. Оно заставило меня назначить Барклая командующим 1-й армией на основании репутации, которую он себе составил во время прошлых войн против французов и против шведов. Это убеждение заставило меня думать, что он по своим познаниям выше Багратиона. Когда это убеждение ещё более увеличилось вследствие капитальных ошибок, которые этот последний сделал во время нынешней кампании и которые отчасти повлекли за собой наши неудачи, то я счёл его менее чем когда-либо способным командовать обеими армиями, соединившимися под Смоленском. Хотя и мало довольный тем, что мне пришлось усмотреть в действиях Барклая, я считал его менее плохим, чем тот [Багратион], в деле стратегии, о которой тот не имеет никакого понятия». Нелестный отзыв царя о Багратионе, возможно, был вызван амурными шалостями последнего с его любимой сестричкой «Катиш» или, наоборот, «Катиш» с Багратионом!? Скорее именно так: всем известно, какой решительной была сколь невероятно сексуальная, столь и амбициозная «воструха-наездница» (кому – надо, тот – поймет, что означает это весьма двусмысленное определение) «Катиш-Като», «оседлавшая-таки» героического генерала!? Царь, говоря об отсутствии стратегического дара у Багратиона, ставит ему в вину невыполнение ранее намеченных планов по соединению армий, хотя манёвры Багратиона определялись действиями превосходящего противника. Однако из писем Багратиона известно его стремление к генеральному сражению с Наполеоном, даже на условии численного превосходства французов, из-за чего он рассорился с командующим 1-й армией Барклаем-де-Толли. Багратион не оценил необходимость стратегического отступления, благодаря которому, в конце концов, и была одержана победа над Наполеоном. Любопытно, что хорошо знавший Багратиона еще с 1790 г., генерал-майор барон В. И. Левенштерн, человек весьма саркастический, по-своему весьма едко охарактеризовал полководческий стиль «князя Петра»: «… В его лице… Россия имела лучшего начальника авангарда…, но он не так хорош во главе армии, и, кажется, про него можно сказать, что блестящий во втором ряду помрачается в первом». Пожалуй, еще дальше идет в оценке Багратиона-стратега его «брат по оружию», приятельствоваший с ним, прославленный генерал-артиллерист (в будущем, генерал как , так и  – ) А. П. Ермолов: «…Недостаток познаний (или слабая сторона способностей) может быть замечаем только людьми, особенно приближенными к нему… Если бы Багратион имел хотя ту же степень образованности, как Барклай-де-Толли, то едва ли бы сей последний имел место в сравнении с ним…» Кстати, от артиллерии от инфантерии редчайшее явление в русской армии!

Петр Иванович продолжал возмущаться Барклаем: «Я никак вместе с военным министром не могу. …И вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого». Как известно, под Смоленском Багратион предлагал дать Наполеону генеральное сражение, но по требованию Барклая-де-Толли отступление продолжилось. Багратион тогда писал все тому же московскому генерал-губернатору Ф. Ростопчину: «Без хвастовства скажу вам, что я дрался лихо и славно, господина Наполеона не токмо не пустил, но ужасно откатал. Но подлец, мерзавец, трус Барклай отдал даром преславную позицию (.). Я просил министра, чтобы дал мне один корпус, тогда бы без него пошел наступать, но не дает; смекнул, что я их разобью и прежде буду фельдмаршалом». Это несправедливое письмо характеризует Багратиона не с лучшей стороны. Промедли Барклай-де-Толли на «преславной позиции», и русская армия неизбежно оказалась бы в окружении. Смоленск. – Я. Н

Однако настроения, высказанные Багратионом, были присущи придворным и многим завсегдатаям петербургских и московских салонов в начале Отечественной войны. Именно с его подачи за Барклаем у солдат закрепилось обидное прозвище: «Болтай да и Только». Более того, если, конечно, верить мемуарам А. П. Ермолова, человека очень сложного по натуре и часто саркастически-ядовитого в своих воспоминаниях о «братьях по оружию», в том числе, с кем он при их жизни был на «ты» и «дружил-приятельствовал» то вскоре после Смоленска между «немцем» Барклаем и грузином Багратионом произошла жестокая ссора. Это случилось в селе Гавриково 13 августа: «Ты немец!!!» – в кавказском запале бешено орал Петр Иванович – Тебе все русское нипочем!!!» – «А ты дурак! – презрительно процедил сквозь зубы невозмутимый Михаил Богданович, – хоть и считаешь себя русским». Ермолов в это время сторожил у входа во двор, где случилась перепалка, отгоняя любопытных, услышавших дикие вопли Багратиона: «Командующие очень заняты… Совещаются между собой!» История, если все поведал миру известный ёра-«рассказчик» Алексей Петрович Ермолов, действительно прескверная и в ней больше вины Петра Ивановича, явно «перегнувшего палку», ведь Барклай был к тому же и военный министр! Кстати, именно с той поры Багратион уже открыто писал Ф. Ростопчину, что Барклай  – Обеспокоенный Ф. Растопчин, в ответ пишет Багратиону : «Неужели и после этого и со всем этим Москву осквернит француз! Он говорил, что п….. Россию и сделает из нее б…., а мне кажется, что она ц….. останется. Ваше дело сберечь». (например, с атаманом Платовым или Багратионом), (По другой версии: «… и сам не знаешь, почему называешь себя коренным русским!»). так, как (повторимся!) (снова повторимся!) (имеется в виду Наполеон – Я.Н.) «…генерал не то, что плохой, но дрянной…»

Интересно, что очень «непрозрачный» царь, придерживаясь древнеримского принципа «Разделяй и Властвуй», лишь «подливал масла в огонь»: он пересылал отправленные ему Багратионом письма с «кляузами» на Барклая… . А они – «лед и пламень» – не могли ужиться друг с другом и все делили то, что не делится: «слава – самая ревнивая из страстей», тем более – военная, замешанная на море крови (своей и чужой) и смертях «бес числа» (с обеих сторон)… Барклаю

… на самом деле по принятому тогда в армии счету, Багратион был «старее в чине» Барклая. , Барклай находился в подчинении старшего по званию Багратиона в кампанию 1806—1807 гг. , Багратион, хотя и не намного, но все время опережал Барклая в получении очередных чинов: так он стал полковником 13 февраля 1798 г., а Барклай почти месяц спустя – 7 марта 1798 г.; чин генерал-майора Багратион получил 4 февраля 1799 г., а Барклай – снова месяц спустя после него, 2 марта 1799 г. Багратион стал генерал-лейтенантом 8 ноября 1805 г., а Барклай проходил в генерал-майорах еще целых два года и получил следующий чин только 9 апреля 1807 г. И хотя генералами от инфантерии они стали в один день, но именно этот «прыжок» Барклая в полные генералы настроил против него большинство генералитета, которое увидело в этом нарушение армейской традиции производства в чины по старшинству.  –  – Между прочим, Во-первых Во-вторых Взлет Барклая на вершину власти не мог не раздражать армейскую касту… в военные министры

Понимал ли Багратион, что на пост главнокомандующего его кандидатура никогда не пройдет у царя? Скорее – , чем –  да нет…

Однажды судьба подарила ему шанс в качестве главнокомандующего выиграть войну у турок в 1809—1810 гг. Но тогда он, по ряду субъективных и объективных причин не справился с поставленной задачей, а лишь прогневал Александра I своей строптивостью в решении стратегических задач. Теперь, государь, будучи человеком весьма злопамятным, ни при каких условиях не стал бы рассматривать его фигуру. Петр Иванович знал это и не пошел на то, что по слухам (Беннигсен? Ермолов? Дохтуров? Платов? Иллар. Вас. Васильчиков 1-й?): силой отстранить Барклая от командования и возглавить обе армии, установив единоначалие. По сути дела это был бы переворот! Да еще в ходе отступления перед Великой армией Наполеона – все еще грозной и стремящейся к победе! «Отнять же команду я не могу у Барклая, ибо , а ему известно, что у нас делается» – пишет он Ф. Растопчину. «Я хотя и старее министра и по настоящей службе должен командовать, , но , и я не могу без особенного повеления на то приступить» – пишет он в другом письме. якобы предлагали ему некоторые генералы