«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том I. «Надо уметь дерзать»

Еще до прибытия Дюгомье он разработал план штурма Тулона. Однако невежественные в военном отношении, но чрезвычайно амбициозные и самонадеянные, как и все дилетанты, предшественники Дюгомье генералы Ж. Карто, а затем сменивший его Ф. Доппе, упорно отвергали его, считая несостоятельным. Дюгомье же, ознакомившись с этим планом, сразу же оценил его, утвердил и принял к исполнению. Впрочем, рассказывали, что вроде бы только после вмешательства одного из братьев (?) Дютейлей (то ли бывшего наставника Бонапарта в Оксонне барона Ж.-П. Дютейля-Старшего, то ли его младшего брата – Жан-Филиппа или Жозефа?; сведения разнятся), знавших толк в артиллерии – план Наполеона после некоторых проволочек (на это ушла вся осень) приняли. Так или иначе, решение Дюгомье единодушно поддержали также находившиеся при Тулонской армии комиссары Конвента (Рикор, Саличетти и Фрерон), возглавляемые младшим братом вождя якобинцев Огюстеном Робеспьером, чье мнение в таких вопросах было решающим. Началась интенсивная подготовка к штурму крепости.

Бонапарта назначили начальником осадной артиллерии и по некоторым данным (!?) для придания веса этому назначению то ли представили к званию майора, то ли назначили на должность батальонного командира, что соответствовало чину майора.

Его план штурма города имел шансы на успех, однако был рискованным. В ту эпоху, когда любая ошибка могла стоить командующему головы (революционная гильотина не простаивала!), мало, кто хотел ею рисковать, тем более, под бдительным надзором могущественных военных комиссаров.

…Кстати, Бонапарт был прекрасно ознакомлен с системой укреплений Тулона. Рассказывали, что еще совсем молодым офицером, Бонапарт, направляясь на побывку на Корсику, остановился ненадолго в Тулоне и, будучи натурой любознательной (тем более, это входило в его профессиональные интересы), внимательно изучил фортификационную систему города. Безусловно, именно это позволило ему потом предложить совершенно нешаблонный план штурма Тулона. Если это – так, то не все было у капитана Бонапарта спонтанно – имелись и «домашние заготовки»!? Впрочем, это всего лишь «оценочное суждение»…

Благодаря кипучей энергии новоиспеченного майора (?) артиллерии Бонапарта под Тулон были переброшены все имевшиеся на юге Франции орудия, была объявлена мобилизация местных артиллерийских офицеров в отставке, а пехотные офицеры были направлены на краткосрочные курсы пушечной стрельбы. Была подготовлена вся «инфраструктура» для максимально эффективной работы осадной артиллерии: от оружейных мастерских и парка для изготовления пороха до шанцевых корзин и фашин. Из более чем сотни разнокалиберных пушек и мортир были сформированы несколько батарей. Некоторые из них с точки зрения солдат и канониров, располагались в очень опасных местах. Одна из них, находившаяся прямо под фортом Мюльграв («Малый Гибралтар»), возвышавшимся над городом, имела столь дурную славу, что Бонапарту пришлось повесить у входа на нее большой плакат «Батарея бесстрашных». Только так ему удалось набрать желающих служить на ней.

Так или иначе, но комплексный подход к захвату Тулона был проведен новым начальником артиллерии образцово и в кратчайшие сроки.

…Он поспевал повсюду. Он везде советовал. Он постоянно общался с канонирами. Под ним несколько раз убивали лошадей, а он хладнокровно высматривал уязвимые места во вражеской обороне. После чего лично устанавливал орудия так, как считал нужным для максимально эффективной стрельбы. Его имя начало распространяться по войскам. Его все знали и стремились приветствовать раньше, чем это делал он…

Так завоевывается доверие солдат, так куется Слава Отца Солдат – самая недешевая, между прочим, слава на войне…

11 декабря стало очевидным, что можно начинать штурм Тулона.

С 14 декабря началась исключительно интенсивная, длившаяся три дня, бомбардировка: ни обстреливавшие, ни обстреливаемые никогда прежде такого не видывали – сказался один из будущих постулатов Бонапарта-артиллериста от Бога: «Артиллерийский огонь необходимо всегда направлять в одну точку!»

После 3-дневной артиллерийской подготовки, в которой участвовали, в том числе, 45 тяжелых орудий, в ночь с 16-го на 17-е декабря, когда разразился страшный ливень со штормовым ветром, по настоянию Наполеона начался общий штурм Тулона. Главный удар наносился по форту Мюльграв, прикрывавшему доступ к господствовавшей над очень узким проливом в тулонскую гавань высоте Эгильет (Эгийет; Эжилетт). Ее взятие по замыслу Наполеона, бросившего в войска короткий и доходчивый клич «Захватим Эгильет!!!», должно было принудить английскую эскадру адмирала Худа уйти с рейда Тулона и прекратить прикрывать его с моря.

Под проливным дождем, под раскаты грома с ослепительными молниями и непрерывный орудийный грохот французы атаковали яростно сопротивлявшегося врага. Одна за другой были отбиты атаки на Мюльграв трех атакующих колонн, одну из которых вел лично бравый старик Дюгомье – другие: капитан Мюирон и будущий знаменитый маршал Франции, а тогда бригадный генерал Массена. Выяснилось, что несмотря на все потуги Бонапарта перестройка войск еще не достигла нужного качества и в кромешной тьме под ужасным ливнем и ответным огнем в них началось замешательство от которого недалеко до паники.

Но тут подоспела четвертая атакующая колонна во главе с самим майором (?) Наполеоном. Он тогда проявил не только незаурядное тактическое мастерство, но и воодушевляющее солдат большое личное мужество: под ним была убита очередная лошадь, он получил контузию, был ранен штыком в бедро, но скрыл рану (это было уже его второе ранение под Тулоном?). Она у него потом долго не заживала и продолжал сражаться, увлекая за собой солдат.

…Кстати сказать, рана усугублялась, полученной через артиллерийский банник чесоткой от болевшего ей убитого заряжающего, которого он сменил на «Батарее бесстрашных». Чесотка перешла в экзему, от которой спасали только многочасовые горячие ванны. Спустя много лет – в 1802 г. – корифей медицины той поры Корвизар сумел избавить Наполеона от этой болезни…

Исход боя за Мюльграв решила очередная атака солдат Мюирона. Им все-таки удалось ворваться в этот форт и взять в плен английского командующего генерала Чарльза О`Хара (1740—1802). Правда, потом Бонапарт утверждал, что это он лично взял в плен английского генерала. (Нередко он приукрашивал свою роль в тех или иных событиях. По другим данным пленение англичанина случилось несколько раньше – во время вылазки осажденных!) Пушки наконец умолкли, но началась рукопашная резня, закончившаяся лишь к трем часам утра.

Овладев господствующей высотой Эгильет французы открыли огонь – по началу нестройный, а потом массированный – по английским кораблям, которые вскоре начали уходить с рейда «от греха подальше».

Только к вечеру 18 декабря, после кровавой резни, Тулон пал: республиканцы, подавив все очаги сопротивления противника, полностью овладели городом и крепостью. Остатки вражеского гарнизона спаслись бегством.

Потеряв 2.5 тыс. чел. (республиканцы – лишь тысячу), враги покинули Тулон, предварительно потопив оказавшиеся в его гавани французские корабли и взорвав арсенал. Рассказывали, что эту «манипуляцию» образцово проделал некий Уильям Сидней Смит – британский морской офицер, участник русско-шведской и русско-турецкой войн – вскоре ставший «злым гением» Наполеона Бонапарта. Недаром тот потом не раз сокрушался, что «Этот человек отнял у меня судьбу!»…>>

1793-й год – год ошеломительных побед французских революционных армий.

Их молодых солдат вели в бой талантливые (зачастую молодые) военачальники, выдвинувшиеся в жестоких битвах с врагом, снискавшие доверие и признательность своих подчиненных благодаря своим военным дарованиям и беспредельной преданности делу Революции. Их всех, и солдат, и генералов, в равной мере вдохновляла на подвиги горячая любовь к Отечеству.

Одним из них стал 28 фримера 2-го года Республики (18 декабря 1793 г.), одержавший свою первую победу, Наполеон Бонапарт.

…Между прочим, с 5 октября 1793 г. во Франции установили революционный календарь. За дату начала летоисчисления было взято 22 сентября 1792 г. – день провозглашения Франции республикой. Месяцы получили названия по характерной для них погоде, растениям или сельхозработам и делились не на недели, а на декады. Календарь был одной из важнейших мер проводившейся якобинским режимом политики «дехристианизации» страны. Календарь этот сохранялся и после падения Робеспьера и был отменен уже Наполеоном, вернувшим привычный григорианский календарь…

В революционной Франции она имела большой резонанс. Тулон стал крупной победой Республики. Конечно, эта победа не решила исход всей войны, но это была знаковая победа революционной армии над объединенными силами внутренней и внешней контрреволюции. Достигнуть ее удалось благодаря тому, что был принят смелый, замечательный своей простотой и ясностью план операции, предложенный Бонапартом и блестяще реализованный Дюгомье.

Так Революционная Франция узнала имена своих Новых Героев!

Французская республика (с подачи Барраса) присвоила Наполеону вне очереди чин… бригадного генерала (22 декабря 1793 г., а в феврале 1794 г. – он был утверждён Конвентом!) В ту пору генералу было всего 24 года! И хотя тогда во Франции рано, порой, очень рано, становились генералами, но Наполеон и здесь отличился! Лишь карьера Александра Македонского и другого генерала времен Французской революции Луи-Лазаря Гоша (но он слишком рано ушел из жизни) сравнима по молниеносности взлета с карьерой Наполеона Бонапарта!

…Кстати сказать, тогда впервые заговорили и о таких замечательных офицерах, как Лапуап и Сюше. Жан-Франсуа Корню Лапуап (1758—1851) еще повоюет под началом Бонапарта, станет дивизионным генералом, бароном наполеоновской империи и умрет своей смертью 93-летним стариком, что для военного той поры было очень большой редкостью! А Луи-Габриэль Сюше (1770—1826) не только пройдет с Наполеоном весь его путь – «от рассвета до заката», но и станет одним из его прославленных генералов и даже маршалом. Причем, тот, очень скупой на похвалу (как и все великие полководцы – от Александра Македонского до Суворова!), будет считать Сюше на закате своих дней чуть ли не лучшим в блестящем созвездии своих военачальников. Но в ближний круг Бонапарта Луи-Габриэль так и не войдет. Не судьба или, «каждому – своё»…

Принято считать, что Тулон – переломный момент в судьбе Наполеона. Тулон действительно вывел его из массы офицеров, неизвестных широкой публике, и стал для него, по его собственным словам, «Первым Поцелуем Славы». О нем узнала армия, о нем понемногу узнавала страна, о нем заговорили!

…Кстати сказать, с тех пор наименование «Тулон» стало нарицательным и о своем «Тулоне», о своем подвиге мечтает каждый молодой офицер во все времена и во всех армиях; вспомним хотя бы всем известного литературного героя – князя Андрея Болконского в романе Льва Николаевича Толстого «Война и Мiр» (именно так, а не «Война и Мир», как это устоялось в восприятии широкой публики)…

Именно там, в Тулоне, в дымно-кровавых отблесках ожесточенного сражения взошла удивившая вскоре весь мир звезда Наполеона, мрачно сверкавшая своим неповторимо загадочным светом на европейском небосклоне более 20 лет. Для современников Наполеона слово «Тулон» стало символом резкого и стремительного поворота судьбы. На о-ве Св. Елены, когда все было уже позади, Наполеон, возвращаясь к минувшим событиям, чаще и охотнее всего вспоминал именно Тулон – свой первый шаг к славе. В его долгой полководческой деятельности было много блестящих побед, любая из которых могла увенчать его лаврами выдающегося полководца, но дороже всех этих побед ему был Тулон. Из всех прежних начальников, под командованием которых Наполеону довелось служить в первые годы своей военной карьеры, самым уважаемым для него был генерал Дюгомье. Во многом благодаря последнему дотоле безвестный артиллерийский капитан/майор Бонапарт смог проявить себя под Тулоном как подающий большие надежды военачальник.

Его непосредственный начальник, раненный при штурме Тулона в колено, генерал Дюгомье, лучше всех узнавший его в деле, первым из французских военачальников оценил выдающиеся военные способности Наполеона Бонапарта и как бы благословил начало его блистательной полководческой карьеры, дав ему после Тулона восторженный отзыв. «Большие научные знания, такой же ум, а храбрость даже чрезмерная, – вот слабый очерк достоинств этого редкостного офицера, – писал он правительству. – Наградите и продвиньте командующего артиллерией гражданина Бонна Парте, ибо, если проявить к нему неблагодарность, он сам себя продвинет!» Немало повидавший на своем веку Дюгомье, на закате дней – в следующем году он умрет, как в воду глядел.

…Дивизионный генерал (3 ноября 1793 г.) Жак (Жан) Франсуа Дюгом (м) ье, урождённый и носивший до 1785 г. фамилию Кокилль (Кикилль) (1 августа 1736/38 Бас-Терр, о-в Гваделупа – 17/18 ноября 1794, Сан-Себастьян, Испания) происходил из семьи богатого плантатора с о-ва Мартиника (Малые Антильские о-ва в Карибском море). В 1754 г. в 16 лет он избрал себе военную карьеру. В 1759 г. во время Семилетней войны принимал участие в защите Гваделупы против атак английского флота, в 1762 г. назначен главнокомандующим на о-ве Мартинике. Стал 16 апреля 1780 г. кавалером орд. Св. Людовика, считавшегося высшей боевой наградой для офицеров королевской Франции. В конце 70-х годов в чине подполковника вышел в отставку, вернулся в свои обширные поместья и занялся их устройством. Был убеждённым сторонником идей Просвещения и в 1785 г. сменил своё родовое имя на Дюгоммье, в 1789 г. приветствовал Революцию, был произведен в полковники и избран командующим Национальной гвардии Мартиники. Там он мужественно защищал г. Сен-Пьер, атакованный англичанами, пока на то были силы. В июле 1791 г. избран депутатом Законодательного собрания от Антильских о-в и отправился в Париж в надежде побудить французское правительство оказать военную помощь своим заморским территориям. В какой-то мере на первых порах это ему удалось. В 1792 г. он стал депутатом Конвента, представляя в нем свой остров, 10 января 1793 г. голосовал против казни короля Людовика XVI. Тем временем внутриполитическая обстановка во Франции резко обострилась, начались неудачи на фронтах. Все это заставило республиканское правительство отказаться от ранее принятого решения направить войска в колонии. Еще сражавшиеся там сторонники Республики были предоставлены самим себе. Постепенно их сопротивление почти повсюду было сломлено. Мартинику англичане оккупировали в 1794 г. После того как Конвент отказался направить туда войска, Дюгомье потерял всякий интерес к работе в этом законодательном органе. Он сложил с себя депутатские полномочия, добился назначения в действующую армию с чином полевого маршала (этот чин был присвоен ему за боевые заслуги на о-ве Мартиника) и с 22 мая 1793 г. командовал бригадой в Итальянской Армии. Дюгомье вскоре проявил себя как один из наиболее способных генералов Итальянской армии. Ему неизменно сопутствовала удача. Умелые и инициативные действия Дюгомье обеспечили французам достижение успеха в целом ряде боев с австрийскими и пьемонтскими войсками. Его боевые заслуги и военные способности были высоко оценены командованием – уже через 4 месяца после прибытия в Итальянскую армию – 3 ноября 1793 г. – он был назначен командиром дивизии и произведен в дивизионные генералы. Особую известность ему принесла победа при Жилетте (19 октябрь 1793 г.), где он наголову разгромил пьемонтскую дивизию барона де Винса, потерявшую только убитыми свыше 4 тыс. чел. 16 ноября 1793 г. сменил генерала Жана-Франсуа Карто в командовании армией, осаждавшей Тулон, взятый англичанами. Приняв план действий, выдвинутый Наполеоном, Дюгомье в декабре 1793 г. вернул Тулон Франции. Победа под Тулоном принесла Дюгомье громкую боевую славу и широкую известность. Его имя стало неизменно фигурировать в числе лучших полководцев республики. 5 декабря 1793 г. назначен командующим Армией Восточных Пиренеев (Восточно-Пиренейской армией), которая находилась далеко не в блестящем состоянии и с большим трудом сдерживала натиск вторгшегося в пределы Франции противника. 16 января 1794 г. прибыл на Пиренеи во главе 28-тысячной Тулонской Армии. В сравнительно короткий срок поставленная им цель была достигнута. В апреле 1794 г. возглавляемая Дюгомье Восточно-Пиренейская армия перешла в наступление. 28 апреля одержал победу при Техе, 30 апреля – при Альбере и 1 мая совместно с генералом Ожеро нанёс решающее поражение испано-португальским войскам генерала Карвахаля в сражении при Буллу, был тяжело ранен при взятии форта Сент-Эльм, когда лично вел в решительную атаку колонну гренадеров. Но, несмотря на ранение, он не покинул поля боя до конца сражения, которое завершилось полной победой французов. 17 ноября в самый решающий момент сражения при Фигуэрасе (Сан-Себастьяне), когда левое крыло противника было уже опрокинуто стремительной атакой французов, выдвинувшийся в боевые порядки своих войск командующий армией был сражен осколком вражеской гранаты. Для Восточно-Пиренейской армии триумф победы превратился в скорбную церемонию прощания со своим доблестным командармом, скончавшимся на следующий день в возрасте 56 лет, похороненным в Перпиньяне. Он вошел в историю, тем что поверил в талант молодого Наполеона при осаде Тулона, в ту пору всего лишь артиллерийского капитана/майора и доверился предложенным тем ему активным действиям. Тот, в последствие преподнёсший сыну генерала 100 тыс. франков в память победы при Тулоне, так отозвался об одном из своих «крестных отцов на военном поприще» генерале Жаке (Жане) Франсуа Дюгом (м) ье: «Он обладал всеми качествами старого воина. Сам чрезвычайно храбрый, он любил храбрецов и был любим ими. Он был добр, хотя горяч, очень энергичен, справедлив, имел верный военный глаз, был хладнокровен и упорен в бою». Дюгомье прославился тем, что был противником террора как во внутренней политике, так и на войне, и отказался подчиниться распоряжению Конвента не брать пленных. Кровавый террор, развязанный якобинскими властями в поверженном Тулоне, глубоко возмутил Дюгомье. Это был поступок большого гражданского мужества с его стороны и вместе с тем очень рискованный шаг, связанный со смертельной угрозой для него лично. Со строптивыми оппонентами и тем более с генералами якобинцы тогда расправлялись беспощадно. Кровавый террор в ту пору был в самом разгаре. Однако для Дюгомье такой дерзкий поступок, всем на удивление, завершился благополучно, без последствий. Якобинские правители не решились репрессировать популярного в стране и армии генерала. А может, они просто временно отложили расправу до более подходящего момента? Впрочем, не исключено, что вожди якобинцев просто не успели расправиться с Дюгомье, так как вскоре сами взошли на эшафот, и гильотина, как всегда, сработала безотказно. Отрубленные головы «друзей народа» полетели в ту же корзину, в которой накануне валялись головы «врагов народа». Произошло это 10 термидора II года Республики (28 июля 1794 года) в результате так называемого термидорианского переворота, положившего конец диктатуре якобинцев. Проявивший себя как отважный офицер еще в годы Семилетней войны и прослуживший затем долгие годы в королевской армии, Дюгомье отличался личной храбростью, большим мужеством и глубоким знанием военного дела. Несмотря на весьма почтенный возраст (ему было уже под 60), он до конца своих дней сохранил ясность ума и завидную энергию, которой могли бы позавидовать и многие более молодые генералы. Дюгомье пользовался высоким авторитетом в войсках за постоянную заботу о них, повседневное внимание к их нуждам, честность, справедливость, демократичность и доступность. Имя Жака Франсуа Кокилля, более известного как Дюгом (м) ье, уроженца колониальной Гваделупы¸ чей звездный час связан со взятием Тулона, сразу выдвинувшим его в число наиболее прославленных полководцев революционной армии, было выбито на Триумфальной арке в Париже…

Правда, это была мимолетная слава. Слава «калифов на час»! В ту пору лавина событий стирала имена героев из людской памяти и, им на смену тут же приходили новые герои, новые имена были у всех на устах… до поры до времени.

И все же, именно с выверенных залпов разнокалиберных батарей под Тулоном начался фантастический поход Бонапарта в Бессмертие. Он поверил в свою удачу.

…Между прочим, Бонапарт всегда придавал очень большое значение удаче – удачливости человека. Если ему докладывали о лидерских качествах того или иного офицера, то прежде чем принять конкретное решение по нему, он обязательно задавал уточняющий вопрос: «Да, все это хорошо, но насколько удачлив этот человек?» В данном случае он интересовался умением этого человека оказаться в нужном месте в нужное время, имея поблизости нужных людей…

Его девизом стало «Франция и… я – превыше всего!»

Но после Тулона у Бонапарта, как это порой случалось в судьбах великих людей, начались «шероховатости»…

Глава 8. «Ближний круг» Бонапарта или, на Большом перепутье

Принято считать, что именно в дни Тулона вокруг Бонапарта появилось несколько молодых, разной степени одаренности, офицеров, уверовавших в его счастливую звезду. Примечательно, что в ту пору он еще не мог привлекать к себе талантливых людей деньгами и высокими чинами, только своим невероятным умением заразить людей верой в то, что «невозможное – возможно» или, как сейчас принято выражаться – Харизмой! Причем, отбирал он людей в свою «декарию» исключительно тщательно, так чтобы каждый был максимально полезен на своем месте!

…Между прочим, декарией (по-латински — десять) в римском легионе называлась самая мелкая боевая тактическая единица из 10—15 бойцов во главе с декурионом (десятником). Думается, что именно этим военным термином следует называть весь отряд наполеоновских маршалов, а не «когортой», как это, красочности ради, (слово «когорта» гораздо известнее широкой публике, чем слово «декария») позволяют себе многие литераторы. «Когорта», введенная в римской армии во времена одного из ее легендарных реформаторов Гая Мария в конце II – начале I вв. до н.э. – несравнимо б`ольшая тактическая единица (360, потом – 500, затем – 550 и даже – 600 воинов)…

Умение подобрать «команду сноровистых военспецов» во все времена отличало полководцев Милостью Божьей – от Александра Македонского с его разноплановыми диадохами и Гая Юлия Цезаря с его замечательно подготовленными легатами до Фридриха II Великого с его вышколенным до автоматизма генералитетом.

Если верить (?) очевидцам, то по началу их было всего лишь четверо: Жан-Батист де Мюирон (1774? – 1796), Жерар- (Жиро) -Кристоф-Мишель Дюрок (Дю Рок де Брион) (25 октября 1772, Понт-а-Муссон – 23 мая 1813, Маркерсдорф, Гёрлиц, Саксония), Жан-Андош Жюно по прозвищу «Буря или Ураган» (фр. Junot la Tempête) (24 сентября 1771, Бюсси-ле-Гран, пров. Бургундия— 29 июля 1813, Монбар, департамент Кот-д’Ор) и Огюст-Фредерик-Луи Виесс де Мармон (20.07.1774, Шатильон-сюр-Сен, департамент Кот-д’Ор, Бургундия – 3.03.1852, Венеция, Италия).

Симптоматично, что судьбы всех четверых трагичны и драматичны, правда, у каждого по-своему.

Если первый погибнет в самом начале взлета ярчайшей кометы по имени «Наполеон Бонапарт», то второго убьют уже на ее излете, а третий, примерно тогда же, после пары тяжелых ранений в голову на фоне неизлечимой венерической (?) болезни сойдет с ума, и покончит жизнь самоубийством, то с четвертым будет связана одна из самых запутанных историй предательств (или, так называемой «измены»? ) Бонапарта, когда-то близкими ему людьми, по крайней мере, так принято считать (что, возможно, не совсем так!?). И в тоже время именно неоднозначному Мармону принадлежат по истине крылатые слова о первом наборе «ближнего круга» Бонапарта, когда они были отчаянно молоды, полны рвения и очень много обещали: «Мы были словно большая счастливая семья»! Но затем, как водится, все ушло, все растаяло как мартовский снег, все развеялось как дым бивачного костра! «Се ля ви» – такова жизнь…

Но все это будет потом, а пока…

…А пока, Наполеон получает 7 февраля 1794 г. назначение на пост главного артиллериста Итальянской армии (по другим данным – начальником береговой стражи в Ницце?). Он участвовал в пятинедельной кампании против королевства Пьемонт, познакомился с командованием Итальянской армии и театром военных действий, направил в военное министерство предложения по организации наступления в Италии. В начале мая Наполеон вернулся в Ниццу и Антиб для подготовки военной экспедиции на Корсику.