«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том I. «Надо уметь дерзать»

Так или иначе, но у «м`анкой» (т.е. «секс во плоти» – как например, звезды советского кино Валентина Серова, Людмила Смирнова, Вера Глаголева и др.) выпускницы католической школы при монастыре на Мартинике («жемчужине» колониальной империи Франции в Вест-Индии – сахар, табак, кофе, какао) Мари Жозефы Роз Таше де Ла Пажери, виконтессы де Богарне было весьма бурное прошлое.

В детстве она была бесенком. Ничего толком после окончания этого «института благородных девиц» она, конечно, делать не умела. Ей не хватало придворного лоска, образования, модной манеры разговаривать и вести себя на публики, среди похотливых мужчин. Тем более, умения изысканно «обслуживать» галантных кавалеров, не говоря, о законном супруге. Единственное чем она выделялась – так это «завлекательной томностью походки, естественной грацией и природным изяществом».

Тем не менее, как в ту пору полагалось, уже в 16 лет – 13 декабря 1779 г. – она вышла в Париже замуж за тесно связанного с ее семьей и ее кругом 19-летнего высокородного виконта де ля Ферте (род известный с XIV-го в.), выпускника престижнейшего Гейдельбергского Университета, прекрасного танцора и неутомимого дамского угодника, только-только получившего чин капитана королевской армии, Александра-Франсуа-Мари де Богарне (28 мая 1760, Фор-Ройяль, Мартиника – 23 июля 1794, Париж). Он был третьим сыном губернатора французских Антильских о-в (в том числе, Мартиники) маркиза Франсуа де Богарне (1714—1800) и Марии-Анриетты (Генриетты) Пивар де Шастюлле (Шастуйе) (1722—1767), а также младшим братом известного потом генерала и дипломата маркиза Франсуа де Богарне (1756—1846). Придет время и Александр поучаствует в Войне за независимость США и Революционных войнах, станет видным политическим деятелем и дивизионным генералом республиканской Франции (8 марта 1793), командующим ее Рейнской армией. И все же, широкой публики он в первую очередь известен как первый муж всем известной Жозефины де Богарне – супруги Наполеона Бонапарта.

Александр де Богарнэ принадлежал к тому «счастливому» типу мужчин (мужей), которые всякую другую женщину любят больше, чем собственную жену, всю жизнь кружатся в вихре удовольствий, которые они находят для себя любимых везде, хоть на краю света и позволяют себе все, что угодно. В общем, счастливо «живут одним днем» или, как выражается современная молодежь – «клёвые по жизни», причем, до… гроба.

Еще до женитьбы этот баловень женщин, будучи со своим Саарским полком в Бретани, в основном занимался совращение местных аристократок, причем, вел «дневник событий», в котором во всех интимных подробностях отмечал как та или иная «пациентка» испытывала приход Главной Женской Радости всех времен и народов – Его Величества Оргазма. Одна из осчастливленных им дамочек даже родила от него девочку – графиню Лауру де Ла Туше де Лонгпре, так, кажется, ее звали.

Естественно, что провинциалочка Роза влюбилась в своего аристократичного супруга-сердцееда с первого взгляда. Она была поражена внешностью этого галантного кавалера-офицера в белоснежной форме с серебряными кантами и припудренными по моде светлыми волосами. Она чувствовала себя счастливой: у нее был красавец-муж, которого она обожала. Он подарил ей на свадьбу браслет, серьги и модные часики с боем. Вокруг был Париж со всей его суматошной жизнью, с его нескончаемыми лавками, всегда полными дамских туалетов и драгоценностей, которыми можно было любоваться, если не было денег, чтобы их купить.

Интересно, что по началу планировалось женитьба Александра на ее самой младшей сестре 12-летней Марии-Франсуазе (1766 г.), но она скоропостижно скончалась от туберкулеза. Другая – следующая по «младшинству», Катрин-Мари-Дезире (1764 г.) – наотрез отказалась от этой почетной секс-миссии. Пришлось самой «старой» из них – почти что 15-летней Мари-Жозефе-Розе – заменить покойную. Причем, она сама, с явной охотой (возможность окунуться в роскошную жизнь в столице мирового глэмура и соблазна всегда манила ее!) вызвалась «сыграть эту роль», тем самым, «уйти в самостоятельное плавание – во взрослую жизнь».

Повторимся, что светский говорун, волокита, позер Александр де Богарнэ был нарасхват у красивых аристократок. Какое-то время Роза этого не замечала, поскольку была ослеплена своей любовью к мужу, умело ее ласкавшему в постели, преподавшего ей азы сексуального искусства. Жозефа, кстати, оказалась весьма способной ученицей и вскоре в их любовных «ристалищах» на супружеском «сексодроме» стала задавать тон, а муженек, порой, «заезженный юной ненасытной „наездницей“ до полусмерти», понял, что в этом «тихом омуте – черти водятся». Правда, потом она узнала, что он делит ее со своими многочисленными любовницами и по началу стала закатывать ему сцены ревности, которые он умело гасил «сексуальной терапией». В результате еще задолго до революции он очень быстро одного за другим заделал ей двоих детей (Эжена – 3 сентября 1781 г. и Гортензию или Ортанс – 10 апреля 1783 г.) и столь же стремительно к ней охладел. Более того, принимая во внимание наличие у нее потом любовников, открыто хваставшихся, как они ее имели в восьми позах Аретина, он письменно усомнился в своем отцовстве по поводу дочери. В чем, скорее всего, все же, был неправ, поскольку «свободный доступ в свои сладкие „врата рая“» его благоверная открыла уже после того как она сделала его отцом, причем… дважды. В ту пору она еще любила только своего мужа и лишь потом она стала относиться к вопросу о супружеской верности куда легче.

Не будем вникать во все перипетии их взаимоотношений – смотрите любую версию экранизации «Опасных связей» – по мотивам легендарного романа Шодерло де Лакло об интимной жизни французского дворянства той поры: от Милоша Формана с Колином Фёртом до Стивена Фрирза с целым созвездием звезд Голливуда первой величины – Гленн Клоуз, Мишель Пфайффер, Киану Ривзом, Умой Турман и Джоном Малковичем в роли «дьявола-соблазнителя» и делайте свои выводы сами. Отметим лишь, что ее супруг – «большой ходок налево», что было вполне в духе того времени «опасных связей» (супруг, супруга и его «подружки» с ее «друзьями») – достаточно быстро (сразу же после рождения дочери) оставил свою женушку «куковать».

А с 1785 г. супруги то ли по взаимному согласию жили раздельно друг от друга, то ли, все же уже, развелись: сведения разнятся. Сам, Александр, будучи первостатейным авантюристом, по некоторым данным отправился за приключениями за… океан – в Новый Свет? Доподлинно неизвестно, где именно он в ту пору обитал. Правда, по слухам не изменял своей главной привычке соблазнять местных «гурий», время от времени делая им незаконнорожденных детей, например, дочь Марию-Аделаиду (1786—1869) от маркизы де Шапелль.

Затем наш «клевый по жизни» шалунишка-вертопрах вернулся-таки на родину. Здесь он с головой окунулся в революционные события, в частности, обладая неким военным опытом (не будем его «детализировать-анализировать» – неправденое это занятие), какое-то время даже командовал Рейнской армией – крупнейшей и сильнейшей в революционной Франции. Правда, 5 термидора 1794 г. его высокородное происхождение грозило ему гильотиной: тогда было модно рубить головы аристократам только потому, что они были благородного сословия и тот, «кто до революции был не тем» (вернее, ничем), теперь рьяно «зачищал все вокруг себя любимого». Вот и аристократу виконту де Богарнэ предстояло «чихнул в мешок», как тогда скабрезно шутили о тех, кого гильотинировали.

…Кстати, повторимся, что человек, которого принято считать изобретателем Мадам Гильотины – Жозеф-Игнас Гильотен – убеждал власти, что за всю историю человечества это самый совершенный инструмент для мгновенного и безболезненного отрубания головы. А палач Сансон стал вовсю это «пропагандировать», благо рука у него была «набита»… на обезглавливании!!!

Его супруга за эти годы, начиная с 22 лет, жила на деньги (5 тыс. ливров в год), супруга (экс-мужа?), тоже, не сидела, сложа руки. Сначала она побывала в монастыре в Пентемонте, где жили подобные ей аристократки. Она успешно переняла их кокетливые манеры, их изысканное произношение, сексуальные интонации, которые наложившись на ее изумительный от природы «низкий и серебристый», «ласкающий слух» тембр, вкупе с ее натуральной грацией и соблазнительной походкой (раскачивание от природы крутых бедер – «жерновов любви», к тому же, заметно раздавшихся после двух родов!), сделали ее в глазах подавляющего большинства мужчин неотразимой.

Перебравшись из Пентемонта в Фонтенбло¸ Жозефа оказалась вблизи королевского двора, где повела жизнь отнюдь не монашки. Именно тогда, а не под началом своего «рукастого» мужа-«гладиатора» (от глагола – гладить, ласкать эрогенные зоны на женском теле), она набралась как житейского, так и существенно разнообразила свой «галантный» (интимный) опыт, в отсутствии которого Розу в «медовый месяц» так опрометчиво упрекал в свое время ее благоверный. И тут окончательно выяснилось, что у нее к «постельной неге» совершенно особый дар! Правда, при этом, сама она ни в кого не влюблялась, а занималась изысканным сексом для Здоровья и по Расчету! С той поры эта некогда скромная креолка, превратившаяся в женщину с сомнительной репутацией (пардон, «горизонталку»! ), жила в Париже на широкую ногу, благо пользовалась безусловным спросом у сильного пола, вернее, у тех его особей у которых все в порядке с тестостероном. Среди «посетителей» ее «врат рая» называли разных мужчин: неких – де Кресснея, Шарля де Саливака, Сципиона де Рура и многих др. Правда, в основном, постарше ее, женатых, обладающих связями при дворе: они «разнообразно-изысканно физиологически опорожнялись в нее, как в „красивый сосуд“ с „различными входными отверстиями“», а она лихо обчищала их карманы и кошельки. Помимо умелой торговли «натурой», безгранично расточительная Роза брала кредиты, делала долги и рассчитывала, что, в конце концов, (на краю долговой ямы?) ее спасет какое-нибудь чудо. Уже тогда выяснилось, что ее шарм позволяет ей тратить деньги независимо от того, могла она себе это позволить или нет. Именно в ту пору проявляется еще одно ее яркое достоинство: она знала, как слушать собеседника-мужчину, как использовать свое обаяние. Как потом заметил Талейран, которому было присуще очень ёмко оценивать ценность женщины, как «особи», Роза, несомненно, была достаточно умна, чтобы понимать, когда следует молчать.

Далее в ее биографии возникает «черная дыра».

В июне 1788 г. (еще до революции) Роза неожиданно отбывает на родину, где также флиртует напропалую с морскими офицерами. Один из них (если конечно, верить ему?) оставил весьма емкую характеристику ее стиля жизни той поры: «… Она открыто пренебрегает общественным мнением…» Но в октябре 1790 г. креолка внезапно и стремительно возвращается во Францию, где уже вовсю полыхает революция, а Александр де Богарнэ сделал стремительную политическую карьеру. Округ Блуа посылает его депутатом от дворянства в Национальное собрание и на какой-то срок он даже станет его президентом. Прирожденный краснобай он выступал с трибуны по любому поводу. Его «звездный час» наступил в 1791 г. Тогда на его долю выпала честь сообщить Собранию о бегстве короля (фраза «Господа, король уехал в эту ночь, перейдем к очередным делам» сделала его знаменитым!), а затем и об успешной «поимке» беглеца с семьей. Именно он допрашивал их.

Враги считаются с ним, и его имя встречается во многих брошюрах и процессах того времени. Затем «Отечество оказывается в опасности!» и де Богарнэ в качестве бригадного генерала уходит на войну, которая с короткими перерывами будет сотрясать всю Европу почти 22 года! Уже с фронта он голосует за смерть королю. Александр в такой милости, что ему предлагают портфель военного министра, но он, по только ему одному известным причинам, отказывается от этой исключительно «хлебной» должности. Но вскоре военная фортуна ему изменяет и он оказывается совершенно некомпетентен как командующий Рейнской армией. Кроме того, 12 июня 1793 г. в Комитет народного спасения поступает «сигнал» о неблагонадежности виконта де Богарнэ. Естественно, что бдительные комиссары Конвента не дремлют и тут же констатируют, что де Богарнэ не столько руководит войсками на поле боя, сколько гоняется за… проститутками, по крайней мере, так утверждают (!?) некоторые источники. После сдачи Майнца, когда он скомандовал отступление и уже бросил армию под предлогом ухудшившегося здоровья, они его арестовывают. Роковым образом это совпало с началом Большого Террора. Власть Конвента была передана двум комитетам – Комитету общественного спасения и Комитету общественной безопасности. Был создан Революционный Трибунал, в котором обвиняемые были лишены права на защиту, а единственным приговором была смерть.

Тем временем, его экс-супруга (?) умело адаптировалась к изменившимся условиям жизни. Владея даром приспосабливаться, использовать любые возможности, извлекая выгоду из репутации своего бывшего мужа (?), она всячески обретала полезные связи.

Когда она узнала, что отца ее детей ожидает топор палача Сансона, то попыталась сделать все от нее возможное, чтобы спасти ему жизнь: «встречалась» со всеми нужными мужчинами. Она просила об аудиенции у одной из самых ужасных личностей эпохи Большого Террора – Гийома Вадье, председателя Комитета общественной безопасности, но просьба осталась без ответа. Рассказывали, что тогда она побывала в постелях многих влиятельных людей той бурной эпохи – не будем пытаться перечислить всех тех, о ком ходили слухи. Но даже ее незаурядное искусство снятия стресса у мужчин не спасет Александра де Богарнэ.

23 июня 1794 г. она потеряет его на кровавой плахе.

Но еще до этой роковой даты в «компетентный комитет» на нее пришел анонимный донос, заканчивавшийся такими зловещими словами: «Берегитесь даму из бывших, виконтессу де Богарнэ, у которой тайные дела в правительственных учреждениях» и 22 апреля 1794 г. по приказу тюильрийской секции революционного комитета она сама угодила в тюрьму – в приспособленный под нее бывший знаменитый… женский Кармелитский монастырь в Париже. Из всех подобных парижских тюрем о нем ходила самая жуткая слава. Количество заключенных на один квадратный метр было запредельным. Влажность – невероятная. То, что в ней (и ей подобной) творилось, иначе как «любовным угаром» назвать было нельзя. Каждое утро тюремщики выкрикивали имена тех, кому через революционный трибунал следовало подняться на эшафот, где орудовал Сансон. Все эти обреченные жаждали лишь одного – в оставшиеся им часы – урвать максимум секса. Тем более, что в этих импровизированных тюрьмах и мужчины и женщины содержались вместе и все «условия» для предсмертных соитий были в наличии. Секс в преддверии плахи – это круто! По крайней мере, так тогда считалось среди пресыщенной суперудовольствиями аристократии, доживавшей свой век (уходящий XVIII в. – век «опасных связей» и «всего остального») по принципу: «После нас хоть потоп!» («Apres nous le deluge!»)

…Кстати сказать, доподлинно неизвестно, кто первый произнес эту «крылатую фразу»? То ли это сделал крайне противоречивый – умный, тонкий, изящный, большой ценитель искусств, но вместе с тем порочный, развратный и безбожный Филипп II герцог Орлеанский (1674—1723), которого 26 августа 1715 г. французский Король-Солнце Людовик XIV, предчувствовавший близкую свою кончину, позвал и назначил регентом королевства, иными словами, поручил ему управлять государством, пока законный наследник, будущий король Людовик XV, а тогда еще 5-летний герцог Анжуйский, не достигнет совершеннолетия. Вот он вроде бы сразу после похорон усопшего монарха цинично-философски и изрек: «А теперь, господа повеселимся. После нас хоть потоп!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.