Тени звезды АРЕС

Лэнгстон сидел за столом, неестественно напряжённый. Он непрерывно поправлял лацканы своей кожаной летной куртки. Его движения были резкими, будто каждое сопровождалось внутренней борьбой. Это был опытный, хладнокровный оперативник, но сейчас он казался слегка выведенным из равновесия.

Я буквально ощущал, как его образ оживает на мониторе: сосредоточенное выражение лица, резкие черты, выдающие упрямство и привычку держать всё под контролем. Казалось, протяни я руку через экран, и смогу либо сжать его горло, либо залезть в обширный карман его изношенной куртки.

С Лэнгстоном я уже заочно был знаком. Его имя звучало как грозное предупреждение в разговорах с Эдгарсом Залитис, третьим секретарём посольства Латвии. К сорока семи годам Лэнгстон сделал блестящую карьеру в МИ6. Его аналитический ум и способность выкручиваться из, казалось бы, безвыходных ситуаций внушали уважение, смешанное с опасением. Высокий, подтянутый, с проницательными серыми глазами, он выглядел как человек, привыкший быть на шаг впереди. Но сейчас эта привычка, похоже, дала сбой.

Его поза, почти неуловимые жесты выдавали беспокойство. Что-то важное явно выбивало его из привычного ритма. И я, наблюдая за этим, впервые почувствовал, что на шаг впереди теперь мы.

Глаза нашего айтишника блестели от возбуждения, движения были порывистыми, словно внутри него кипел неукротимый поток энергии. Он быстро развернул экран и замер, на мгновение взглянув на меня. В этом взгляде смешались азарт, возбуждение и лёгкая тень сомнения – не зашли ли мы слишком далеко? Но уже через мгновение его руки уверенно скользнули по клавишам, выдавая решимость идти до конца.

– Шеф! Это не просто закрытая сеть. Это наши первые шаги к разгрому британцев! – его голос дрожал от гордости, но я уловил в нём лёгкую ноту тревоги, которую он старался скрыть.

Я с удовлетворением оценил достижение Макса и не забыв его похвалить, отправил работать дальше:

– Молодец, что я могу тебе еще сказать. С меня бутылка текилы. А сейчас, давай, бегом работать.

Мой голос прозвучал тверже, чем ожидал я сам от себя.

Хакер кивнул, развернулся и исчез за дверью. Комната снова погрузилась в привычное для нас молчание. Алекс продолжал смотреть то на меня, то на экран. В его взгляде читалась неуверенность в увиденном. Я же чувствовал, как внутри сердце начинает биться быстрее. Этот внезапно появившийся шанс был тонким, но реальным – и я хватался за него, как утопающий за соломинку.

– Если он ошибается? – Алекс наконец нарушил тишину.

Его голос звучал как-то отрешённо, но всё же с намёком на обеспокоенность. Он на секунду замолчал, оценил растерянный взгляд Лэнгстона в экране нашего монитора и задумчиво добавил

– Это будет конец, Валера.

Я посмотрел на него. Его слегка полноватая фигура, обычно уверенная и статная, сейчас казалась осунувшейся под ударами обстоятельств. Усталость и давление неясных перспектив отражались на нем, как и на всех нас.

– А если он прав?! – ответил я, глядя на экран, на котором мелькали силуэты сотрудников торговой миссии и поставил жирную точку в обсуждении,

– Это наш единственный шанс вытащить правильный билет из смертельной лотереи.

Алекс угрюмо посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то новое – смесь недоверия и слабого проблеска надежды.

– Главное, Шеф, не промахнись в своих расчетах на выигрыш. Не стоит нам ошибаться с цифрами. Напомню, их всего семнадцать, а нас – шестеро, – его голос был тяжёлым, но в нём появилась давно забытая осмысленность и проблеск уверенности.

Я почувствовал, как в этой тишине, полной ожидания и страха, впервые за долгое время что-то изменилось. Это был не прорыв и не победа, но уже не бессмысленное блуждание в темноте. Мы сделали первый шаг, и я был уверен: даже по нашей забытой улице проедет инкассатор.

Второй день мы мониторили этот злополучный офис. Каждый его уголок, каждая мелочь попадала в наши записи. Мы срисовали всех, кто был там постоянно, и собирали досье даже на тех, кто просто заглянул «на огонёк». Самым сложным было вычислить четыре злополучные четвёрки оперативников под прикрытием. Если бы они были обычными дипломатами, проблем не возникло бы – наша служба умеет работать с такими. Но эти… Их документы прикрытия были железными – ни одной зацепки.

Наши разведслужбы предоставили лишь сухую пустоту. Миграционная служба категорически утверждала, что все они, включая Лэнгстона, граждане моей страны. Это был хаос. Бардак цифр и событий, где каждая нить рвалась у тебя в руках, даже если удавалось схватить её за самый кончик.

С момента подключения мы начали получать видео. Оно было нашим первым успехом. А когда появился звук, игра обрела новый поворот. Теперь мы могли слышать их разговоры, подслушивать намёки, улавливать, как рождаются планы и принимаются решения.

Несколько раз мелькали упоминания о флешке, но всё косвенно, обрывочно. Ни времени, ни местонахождения, даже намёка на то, где её можно искать. Оставалось два выхода: либо ликвидировать всю группу, либо захватить руководителя миссии.

Я склонялся к захвату Лэнгстона. Для меня это казалось единственным разумным вариантом. Алекс же смотрел на вещи иначе. На его нервном, изрезанном морщинами лице всё отчётливее проступало «муэрте» – смерть. Его взгляд, казалось, пожирал экран, пробивая каждую мельчайшую деталь на записях. Он листал их с яростью, молча. Даже странно, как для Алекса – ни одного саркастического комментария или мрачного замечания. Только ненависть, такая осязаемая, что, казалось, она висела в воздухе, смешиваясь с тусклым светом мониторов.

– Что будем делать? – спросил я, бросив взгляд на экран, где мелькнул Лэнгстон, отдающий распоряжения.

Его лицо было напряжённым, но не подавленным. Он явно чувствовал себя хозяином положения. Алекс медленно повернулся ко мне, его губы дрогнули, но голос звучал твёрдо:

– Ликвидировать. Всех.

Эти слова звучали, как выстрел. От их тяжести стало холодно даже в душном бункере. Впервые я с ужасом понял, что в этой операции у каждого из нас своё представление о том, какой ценой должна быть достигнута победа. Однако выводы и выбор еще было делать рано. Впереди у меня была целая ночь для принятия окончательного решения.

Я сидел дома в тишине своего пуленепробиваемого кабинета, медленно потягивал «Macallan» и в задумчивости рассматривал фотографии и чертежи железобетонной башни. Здание, построенное еще до войны, прекрасно сохранилось, пройдя горнило испытаний. И если жилые дома вокруг него были разрушены почти до основания, то здесь судьба отнеслась снисходительнее, оставив выщербленные следы от пуль и выбитые соседними взрывами стекла.

Но время лечит. И зализав раны, этот величественный монстр архитектуры, теперь возвышалось над городом, как холодный памятник чужой власти – тридцать пять этажей стекла и бетона, скрывающие внутри неприступную крепость. Двадцать первый этаж – офис британской миссии. Наш джек пот. Их закрытое царство, где каждая деталь подчинена паранойе безопасности. Всё здесь кричало о дисциплине и расчёте.

Собственный лифт, как артерия, связывал офис с подземным уровнем. Бриты пользовались им постоянно, и каждый их шаг был выверен, словно по нотам. Если Лэнгстон выходил из здания, это превращалось в мини-спецоперацию. Две группы по четыре человека поочередно спускались в подвал первыми, проверяя обстановку и выставляя оцепление. Только после этого появлялся он, как драгоценность махараджи, окружённый четырьмя вооруженными до зубов охранниками. В офисе оставалась одна четвёрка, дежурная смена, держащая под контролем всё, что происходило внутри офиса. Так что шансы пробраться незамеченными были минимальны.

Возвращение Лэнгстона выглядело ещё сложнее, почти ритуально. Сначала наверх поднимались четыре бойца, готовя площадку для его прибытия. Затем возносился он сам – в сопровождении своей неизменной четвёрки. И только после этого на этаж возвращались последние четверо. Всё это было продумано до мелочей, словно кто-то заранее представлял себе возможные угрозы, рассчитывая уровни защиты.

Даже если из офиса уходила только одна группа. Их действия оставались такими же выверенными. Сначала опускались два человека, ожидая подтверждения безопасности. Потом следовали остальные. В обратную сторону – всё зеркально. Та же процедура, тот же ритуал, как будто каждый из них считал минуты и шаги.

Этот распорядок напоминал хореографию балета, где каждый участник знал свою роль. Четвёрки сменялись, словно фигуры в шахматной партии. Слоны и офицеры черно-белого поля – они ни при каких обстоятельствах не оставляли офис без прикрытия. Никогда не нарушали свой ритм. У них была система, точная, как швейцарский часовой механизм. Но в этом же и была их слабость. Каждый шаг был предсказуем, каждое движение – записано в их молчаливый кодекс. А значит, где-то в этой цепочке где-то был изъян. Всё, что нам нужно, – найти его и ударить.

Я изучал их расписание, просматривал схему движения, и перед глазами вырисовывалась чёткая картина. Их система была похожа на лабиринт, где король укрыт за высокими стенами и окружён надёжной охраной. Но каждая головоломка создаётся человеком, а значит, в ней есть скрытая трещина. Даже у самого сложного и запутанного маршрута есть выход. Или вход, если знать, где искать. Найти – вопрос времени и точного расчёта.

Лэнгстон не был неприкасаем. Их собственная осторожность могла сыграть против них. Вопрос лишь в том, сможем ли мы найти ту единственную брешь, которой хватит, чтобы нанести точный удар.

В моей голове вырисовывался план атаки, безупречный, как отточенный ход шахматной партии. Кабина лифта – моя центральная фигура, изолированная ловушка, в которую должна попасть британская группа. Быстродействующий газ – севофлуран или десфлуран – станет моим идеальным союзником, скрытым и беспощадным. Этот инструмент обещал нейтрализовать врагов за считанные секунды, оставив их без шансов на сопротивление. Всё, что мне оставалось, – реализовать замысел с хирургической точностью.

Я не просто строил план – я взвешивал каждый шаг, словно оценивал возможные комбинации на шахматной доске. Кабина лифта на восемь человек, объём воздуха около шести кубических метров, с пятью людьми внутри станет замкнутым пространством, идеально подходящим для моего замысла. Расчёты говорили сами за себя: 150 литров газа, концентрация 2,5%, и у врагов будет не больше полминуты, чтобы потерять сознание. Один баллон весом около трёх килограммов – лёгкий груз, не обременяющий мою команду. Всё должно быть безупречно. Малейшая ошибка в расчётах или исполнении – и шансов на второй раунд у нас не будет. Мы идём ва-банк.

Завтра ночью на крыше лифта будет установлен баллон с клапаном автоматической подачи газа. А через два дня я устрою пожар на 25 или 26 этаже. Паника – моя проходная королевская пешка в этой игре. Она заставит британцев следовать своей отработанной процедуре. Я закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и представил, как сигнализация в здании оглашает тревогу, заставляя людей срываться с места, охрану – сосредоточиться на эвакуации. В это время Лэнгстон и его команда займутся эвакуацией, оставляя свои позиции, уверенные в безопасности своих действий.

В этом хаосе мы займём свои точки для внезапной атаки. Жанна будет следить за происходящим через системы наблюдения. Макс возьмёт под контроль все здание, лифты и вентиляцию. Алекс, Рауль и я будем ждать гостей на пятом этаже, а Сергей, незаметный для противника, останется на крыше до определённого момента.

Когда Лэнгстон окажется в кабине с четырьмя телохранителями, мы остановим лифт на нужном нам ярусе. Это – отправная точка. Здесь меньше всего шансов на вмешательство извне. Лифт превращается в замкнутую ловушку, из которой нет выхода. При остановке на этаже ожидания почти вся группа противников будет в бессознательном состоянии. Оставшиеся полусознательные диверсанты быстро потеряют способность к сопротивлению, обеспечивая нам успешное выполнение операции. Макс остановит кабину и откроет двери, а мы втроем, затем, начнём второй акт смертельной пьесы.

Газ начнёт распространяться автоматически после нашей команды и закрытия дверей лифта бриттов. Через десять секунд он заполнит все замкнутое пространство. Он незаметно проникнет в лёгкие врагов, их тела подчинятся его молниеносному воздействию. Сначала – лёгкое головокружение, потом слабость, и, наконец, полное отключение. Они исчезнут в бессознательности прежде, чем поймут, что происходит.

Когда кабина англичан будет вскрыта, Рауль займется прикрытием. Я и Алекс сначала полностью ликвидируем диверсантов SAS, а затем извлечем Лэнгстона. Наш путь – на крышу, где Сергей уже будет ждать со специальным парашют для BASE-джампинга. Грузовая кабина лифта наш джокер. Хакер припаркует ее рядом с лифтом англичан. Грузовой лифт станет нашей опорной точкой, для выхода на эвакуацию. Неизвестный и тихий сообщник в нашей смертельной игре, который будет незаметной, но жизненно важной частью плана.

Что дальше? Парашют ZP от Apex BASE – бесшумный инструмент побега, способный спасти нас всех за считанные секунды. Никакого шума, только свободное падение. Он практически невесомый, незаметный, идеально подходит для того, чтобы покинуть зону риска пристегнув к Сергею нашу законную добычу – Лэнгстона. Можно было бы использовать и вертолёт. Но он слишком громкий, вызывающий, привлечет лишнее внимание. Мы все исчезнем, пока враги будут утопать в созданном нами дерзком хаосе.

Я перебирал план снова и снова, выискивая слабые места, задавая себе одни и те же вопросы. Лэнгстон – опытный противник. Его люди – элита SAS, привыкшие действовать в ситуациях, где ставки высоки. Но в этот раз я намерен отнять у них их главное преимущество – контроль. Они будут действовать по отработанным шаблонам, а я – нарушу их привычный порядок.

На долю секунды я задумался: а вдруг что-то пойдёт не так? Но этот страх был тут же вытеснен холодным расчётом. У меня не будет второго шанса. Все детали должны быть идеально согласованы, как часы. Но уверенность держала меня на плаву. Я знал, ради чего рискую. Ради того, чтобы однажды их карты оказались на моём столе, а я знал их прикуп.

Мы играем в сложнейшую партию против лучших из лучших. Но если я сделаю всё правильно, то они не успеют понять, что исход был уже давно предрешён в эндшпиле. Сражение, в котором они проиграли ещё до того, как сделали первый ход.

Утренний восход зимнего утра не предвещал ничего хорошего. Бледное солнце тщетно пыталось пробиться сквозь пелену коричневато-серого тумана, который смешался с дизельным дыханием грузовиков, пропитывая воздух тяжёлым удушливым запахом гари. Запутанная позёмка била одиноких прохожих в лицо мелкими острыми иглами снега, заставляя щуриться и прятать руки в карманы. Едкое першение в горле сменялось тяжёлым, надрывным кашлем, словно воздух был напитан невидимой горечью зимнего смога. Всё вокруг казалось тусклым, промёрзшим и лишённым жизни.

– Шеф не стоило открывать окно! – тусклый сонный голос Алекса уже начинал раздражать.

Он вел себя как непослушный десятилетний пацан. Вроде и вырос из ползунков, но так и остался в гольфах и коротких штанишках. Всю предыдущую ночь он отстаивал свою позицию касательно прямой атаки офиса британцев. И как такое могло прийти ему в голову, я никак не мог понять. Самое ценное, судя по его воспаленному мнению, было следующее предложение: атака офиса англичан боевым вертолетом.

В тот самый момент, когда он красочно расписывал преимущества воздушной атаки, я мысленно представлял его в образе Нео из первой серии «Матрицы». Помните этот момент – один из самых ярких и знаковых в фильме. В ней Нео и Тринити используют вертолет для спасения Морфеуса, который был захвачен агентами. Тринити управляет вертолетом, в то время как Нео стреляет из минигана по офису, аккуратно избегая попадания в Морфеуса.

Я это живо себе это представил, заменив Нео на Алекса, а Тринити на Жанну. Любовь почти таже самая… Мысленная визуализация этой сцены яркими образами, пробегающая пред моими глазами вызвала у меня непроизвольную улыбку. Я уже пол уха слушал горячую речь заместителя и недолго думая резко перебил его,

– Хорошо, полковник! Вертолет, пулемет! Что еще? Я себе представил. Зрелищность еще та. А ты ничего не забыл. Центр города. SAS вооруженный до зубов!

– И что тут такого, шеф! Зато быстро и без потерь. Я с испанцем в вертолете, благо он умеет управлять, а вы с Серегой заходите через парадные двери и, как говорится, се ля ви! – мой заместитель еще не уловил нотки моего сарказма.

– Нет, Алекс, се ля ви в таком случае точно не будет. Если даже принять твой план за основу, отбросить способности спецназа к обороне, то как быть нам с Сергеем, при входе как ты говоришь, через парадные двери.

– В смысле как быть! – взъерепенился мой заместитель,

– Охрана будет занята нами, а вам останется покрошить в салат оставшихся в живых! – его тон был безапелляционен.

Полковник был полностью уверен в своей правоте и казалось, что нет ничего на свете, что может поменять его уверенность.

– Напомни мне, Алекс, где находится центральная дверь офиса? – задал я каверзный вопрос, который слегка смутил разгоряченного заместителя.

– Ну, – он сделал паузу задумался и продолжил,

– Напротив окна! – это было то резюме, которого я так терпеливо ожидал.

– Какой ты молодец! – едкость моего голоса стала ядовитой,

И я резко подвел неожиданный для моего друга неутешительный итог,

– Мы с Серегой в дверях, а ты ровно напротив разносишь окно, офис и нас заодно. Ну просто охренеть какая картина. Тут точно нужна съёмочная группа, замедленная съёмка, которая запечатлеет стильный и эпичный финал нашей группы.

– Чур, я не буду Тринити! – резвое сопрано гортанно прозвучало в затхлом воздухе бетонной комнаты, отразилось эхом от стен и исчезло где-то в глубине нашего каменного лабиринта.

– Командир, ты прав! План Алекса действительно лажа? – поддержала меня Жанна, бросив многозначительный взгляд в сторону виновника спора.

– Ну не знаю, – подал свой «волшебный» голос Рауль.

– А мне понравился!

– И чем же?! – аналитик с возмущением разглядывала слегка оторопевшего от её напора испанца.

Рауль смутился, привстал со стула и, переминаясь с ноги на ногу, подошёл ближе к Алексу, словно ища у него поддержки. Со стороны это выглядело так, будто маленький котёнок пытался найти защиту у тигра. Набравшись храбрости за спиной своего «Шерхана», он скрестил руки на груди и решительно бросил вызов Жанне:

– Мы вертолётом быстро вынесем офис и закончим операцию. Может, шефу и Сергею входить-то не придётся. Мы с Алексом сами справимся.

Рауль поджал губы, явно полагая, что сказал что-то умное.

– Рауль, не неси ерунду! Какой вертолёт? Когда ты в последний раз сидел за штурвалом? Год назад? – жёстко спросил Сергей, делая шаг вперёд.

– Прямой вопрос: сколько тебе надо времени, чтобы облетать новую птичку, на которой ты планируешь выполнить задание?

– Ну… – Рауль задумался, его взгляд заметался по комнате, как у школьника, пытающегося вспомнить забытый ответ.

– По-хорошему дня два-три…

– Вот-вот. Что и требовалось доказать, – Сергей хмыкнул, устало покачав головой.

– Акция назначена на послезавтра. Подготовленного пилота нет, вертолёта нет и пристрелянного пулемёта тоже, как я понял, нет. Ничего нет. Одни амбиции, Алекс. Только амбиции.

Сапёр успокаивающе поднял руки, словно сглаживая напряжение в воздухе:

– Давайте уже думать холодной головой. Согласен, что план шефа тяжёлый в исполнении, но он хотя бы реален. Что с того, если мы, предположим, вынесем к чертям весь офис? Да, покрошим британцев, но своей цели – флешки – не достигнем. Кто из нас знает, где она?

– Макс! – Сергей окликнул хакера, который в этот момент развлекался на просторах даркнета.

– Да не слышит он, в наушниках, – уточнила Жанна.

Сапёр в два прыжка оказался рядом с увлечённым айтишником, сорвал с него наушники, отбросив их в сторону, чем вызвал удивлённый и взбешённый взгляд. Макс вмиг стал похож на королевскую кобру альбиноса, готовую к атаке.

– Слышь, Серый, а полегче нельзя? – хакер недовольно поднялся и, шаркая ногами, поковылял к углу за наушниками, при этом негромко матеря сапёра.

– Макс, что ты там бормочешь? Я спросил – ты знаешь, где эта грёбаная флешка?

– Не знаю! – рявкнул хакер, обернувшись.

– И никто не знает!

Он остановился у своего стола рядом с компьютерами упорно шелестящими своими вентиляторами, обвёл всех раздражённым взглядом, и, убедившись, что его слова попали в цель, продолжил:

– Я всё прекрасно слышал. Согласен и с Жанной, и с тобой, идиот. – Макс резко бросил взгляд в сторону Сергея, а потом на притихшего Рауля.

– План Алекса и Рауля – фуфло. Иначе не скажешь. Нам некуда деваться: без информации от Лэнгстона мы флешку не найдём. И походу… – он сделал эффектную паузу, чтобы привлечь внимание,

– Её в офисе нет!

– В смысле – нет?! – я сорвался с места.

Повисло молчание. Все переваривали услышанное, осознавая, что задача стала ещё сложнее

– Извини, шеф, не успел доложить. Пока вы тут вместе с Алексом мерялись своими членами, я получил информацию, что эти данные уже где-то в Англии. Более точно нам сможет сказать наша с вами цель, – Макс кивнул в сторону экрана, на котором маячила наша цель – Лэнгстон.

– Я лично работать, а вы продолжайте меряться, – бросил он, направляясь к своему месту.

Он с разбега влетел в свое теплое кресло и обернувшись ко мне кратко резюмировал,

– Вас, шеф, это соревнование не касается.

Наушники вновь заняли своё место на голове хакера, и он погрузился в цифровую пучину.

– Так, подведём краткий итог, – я обвёл взглядом команду, теперь выглядевшую куда более собранной.

– Работаем по моему плану. Сергей и Рауль, на вас – парашюты, доставка оружия, плюс монтаж системы газовой атаки. Не позже двух часов ночи доложите о готовности. Алекс, ты отвечаешь за подготовку оружия и транспорт. Три машины – минивэна у офиса и три – джипа – в точке приземления. Жанна, свяжись с метеослужбой, узнай прогноз на вечер и рассчитай точки приземления для Сергея с грузом и для нас. Сообщи всё это полковнику. Проверь с Максом связь и доступ ко всем системам высотки. Доклады по готовности не позднее пяти утра. Всё понятно?

– Так точно! – прозвучал бодрый унисон мужских голосов.

Я перевёл взгляд на Жанну, которая слегка улыбнулась и нетерпеливо взмахнула руками:

– Да поняла я, шеф! Всё будет, окей! Не переживайте.

Операция, которую мы подготовили, началась спокойно и размеренно. Я сидел в машине приоткрыв глаза и снова пытался вернулся в реальность наступившего утра. Алекс уже не бубнил, а спокойно и размеренно наблюдал за входом в офисное здание, поминутно заглядывая в раскрытый планшет и делая какие-то пометки.

– Случилось что-то? – я посмотрел на моего зама медленно сверяющего какие-то данные с записями его бумажного блокнота.

Эта его странность в начале нашей совместной деятельности меня слегка раздражала, однако однажды взглянув на его записи я понял, что там черт ногу сломит.

– Спи, Валера, все нормально. Лэнгстон прибыл пять минут назад

– Ну, и почему ты меня не разбудил? – в моем голосе звучала еле скрытая тревога.

– Шеф, успокойся все под контролем. Ты всю ночь не спал. Так я подумал, какого беса тебя по такому мелочному поводу тревожить. Сам справлюсь. Слушай, поспи ещё, у нас весь вечер и бессонная ночь впереди.

Я удовлетворенно заерзал на пассажирском сидении, пристраивая свое изнеможденное тело и закрывая глаза с удовлетворением подумал: «Молодец, Алекс. Что ни говори, но заботу и мастерство у него не отобрать.» Уставший мозг ещё цеплялся за путающиеся остатки действительности, продолжая делать ленивые, почти уже спящие выводы: «Действительно, какого черта. Хрен с этим Лэнгстоном. Приехал – и ладно. До начала операции время ещё есть, а мне правда надо поспать.» Я молча провалился в бездну – без чувств, без сновидений.

Я проснулся от того, что резко хлопнула дверь минивэна. Приоткрыв глаза, я увидел, как суетится вновь прибывший хакер, пытаясь устроиться на заднем ряду сидений. Я ухмыльнулся, увидев его суетливую, полноватую фигуру, которая пыталась втиснуться на сидение в стильном китайском пуховике. Он был похож на шар для боулинга, такой же крепкий, но огромный.

Кое как, с учетом чуть слышных матов, ему удался этот гимнастический кульбит и теперь он пыхтел в душном салоне пытаясь разложить то тут, то там свою аппаратуру.

– Что ты здесь делаешь? – этот вопрос меня вывел из себя,

– А где Жанна? Я же сказал вам оставаться в бункере!

– Шеф, успокойся! – негромкая речь моего заместителя привела меня в чувство.

– Это я распорядился!

– Зачем, Алекс? Что не так? – мой вопрос сейчас был явно к месту.