скачать книгу бесплатно
Стеклянные столики, приросшие к мраморной плитке пола, на разное количество персон. К ним пододвинуты стальные стулья с мягкими разноцветными подушками. Огромная хрустальная люстра висит высоко на потолке, которая дарит «золотой» свет всем присутствующим.
По четырем углам размешены стойки с разными яствами. Каждый постоялец в праве выбрать сам себе блюда по душе, если ему не прописана диета.
Несмотря на обилие стекла, через которое легко уходит тепло, столовая никогда ни отличалась холодом. Дом Уродов таит в себе много загадок, которые еще предстоит разгадать.
Энди с Стрикеном недолго выбирают себе еду. Первый берет спагетти с овощами, второй – тянется к стойке с сырным супом. Этого блюда он ждал очень давно, поэтому берет две порции, отказавшись от салата и хлеба.
Виктор подзывает их рукой к себе. Они занимают самый любимый и большой столик в центре столовой, у всех на виду. Есть и ощущать себя в окружении людей, похожих на тебя, дорогого стоит. Но не всем нравится внимание, как, например, Рику. Он любит уединиться в углу, в самом незаметном месте. Ему по душе быть невидимкой. В столовую он приходит, чтобы просто утолить потребность в еде. Рик не смешивается с людьми, как масло с водой. Он избегает общения, откровенно призирает всех, но в тоже время тащиться за Кери, как полоумная собачонка. Он очень странный, поэтому Виктор сильно недолюбливает его.
Стрикен не терпит ни минуты, приступает к поглощению пищи с диким аппетитом. Виктор также начинает есть, Энди задумчиво роется в тарелке. Он то смешивает овощи со спагетти, то отделяет их и аккуратно складывает брокколи на край тарелки. До сих пор не может прийти в себя от случившегося. Не может спокойно есть, когда кому-то плохо.
– Кери? – неожиданно прерывает сложившуюся тишину Виктор. Он словно не верит своим глазам, вытягивает шею и жмурится, чтобы получше разглядеть белую фигуру.
Стрикен и Энди оборачиваются и видят Кери, которая с трудом передвигается, но слабая улыбка застывает на ее лице. Бакстер помогает ей поддерживать равновесие, а также следит, чтобы она не упала. Он с отцовской заботой держит ее за руку.
Они глубоко рады видеть подругу, поэтому мигом встают из-за стола и налетают на нее, как стая заботливых пчел. Виктор помогает ей сесть, Энди приносит ей салат из зеленых овощей, ее любимый. Больше она ничего не захотела. Стрикен все расспрашивает про самочувствие и про операцию.
– Есть ли какие-то улучшения?
– Все не так просто. Белые Люди сказали, что таких операций должно пройти много и каждый в определенный срок.
– Ты обязательно сможешь увидеть мир. Кери, он прекрасен!
– Я знаю.
Она смеется, и у многих этот смех вызывает улыбку, но только не у Рика. Он наблюдает за ней из своего излюбленного угла. Чувствует безграничную боль и жалость по отношению Кери. Она сама не догадывается, что находится в ржавой, но прочной клетке, которая медленно убивает ее.
Рик не может видеть Кери в изнеможденном состоянии. Его сердце просто не выдерживает такой картины. Взгляд его приковывается к шраму на ключице, но Рик быстро отводит его в сторону. Эта чертовая метка отравляет Кери жизнь.
Глава 5
Рик не забудет роковую встречу с Кери. Часто прокручивает в голове этот фрагмент из его никчемной жизни. Это как ставить постоянно видео на повтор. Он встретился с ней в коридоре, когда приглашали на завтрак, в первый же день перевода из четвертого этажа на третий. Один миг. Замерло сердце. Тупо пропустило несколько ударов.
О существовании Кери Рик знал давно, но безликая белая фигура его совсем не интересовала. Мысль о побеге заполняла ему голову и взрывала ее. Он должен был это сделать. Считал своим долгом. В то время Кери возилась с Гордоном – братом Симоной. А этого придурка он невзлюбил с первого их знакомства.
Рик осуществил, что задумал, из-за чего его перевели на четвертый этаж.
В один из дней Симона пришла к Рику, села совсем рядом и заговорила о Кери в прошедшем времени. «Бедная… была хорошая и спокойная, я до сих пор не могу поверить, что Гордон так поступил с ней» – говорила печально она. Вселяла с каждым словом в голову Рика образ беззащитной восемнадцатилетней девочки, о которой, в последствии, он думал перед засыпанием, а затем – после пробуждения. Симона не знала, что своим монологом вытеснила себя из мыслей Рика, заполнила пустоту маленькой девочкой-альбиносом, чистокровной норвеженкой. Симона подозревала что-то неладное, когда он спрашивал о Кери, но она рассказывала, что видела и слышала. Извещала о депрессии, о долгом молчании, о отказе принятия пищи, и о попытках самоубийства. В сердце Рика тогда бушевала снежная буря.
Рик и сам не знал, почему его голову занимает эта девчонка. Просто он не мог не думать о ней. Словно мог предать Кери своим безразличием. Глупо звучит, Рик и сам знает, но тогда он ничего не мог поделать. Кери была сильней его. Он понимал, что привязался к слабой и беззащитной Кери, с которой не желал дружить. Их комнаты были далеки друг от друга, да и он не хотел ни с кем общаться. Норка (как любит называть комнаты Рик) напротив Кери, принадлежала когда-то Яну, но после переселения с четвертого этажа на третий досталась ему.
Жизнь на третьем этаже – не сахар, но прибывать на четвертом – суицид. Если туда попадешь, навсегда останешься под прицелом Псов. Рик часто замечает, что за ним пристально следят, когда они проходят в Центр Здоровья, его одного тщательно обыскивают. Порой кажется, что в замкнутой комнате наблюдают холодные глаза Белых Людей.
Четвертый этаж предназначен для обреченных. На этом этаже не так много комнат для постояльцев, в основном кабинеты сотрудников и их уютные норки. В этом месте можно легко сойти с ума. И главным доказательством этого заявления является Бодди – самый опасный и агрессивный постоялец с самым тяжелым случаем несовершенного гена, поэтому он почти круглосуточно обследуется в Центре Здоровья отдельно от всех.
Есть плюсы проживания на четвертом этаже: никто не трогает тебя, остерегается, боится; еду несут прямо в комнату; спускают на лифте до первого этажа, после катают на коляске до Центра Здоровья.
Но, к сожалению, минусов слишком много. Одиночество, постоянный контроль, частые посещения психиатра и психолога, заключение в четырех стенах, сомнительное лечение, постоянные издевки Адама.
Но самым главным минусом для Рика была Симона, которая кошкой вертелась перед ним. Каждую ночь он проводил время с прекрасным манипулятором, который получал то, что хотел, заставляя думать жертву, что именно она этого пожелала. Рик самонадеянно думал, что может управлять ею.
Как это смешно!
Прекрасно, что через три года Рик наконец-то перестал смотреть на Симону через призму запотевших очков. Он был слепым новорожденным щенком, но его глаза раскрылись, и Рик увидел рядом с собой коварного человека, которого стоит остерегаться.
Но не меньше необходимо опасаться Адама. Этот долбанный гинеколог, с хорошим глубоким шрамом на правой руке всегда раздражал Рика. В Адаме слишком много тщеславия, самолюбия. Насмешливый взгляд. Смотрит свысока. Всегда.
Этот ублюдок смеялся прямо Рику в лицо, пытался унизить, оскорбить, сравнять его с землей. И все это в первый же день пребывания Адама в Дом Уродов. Тогда Рику было двадцать лет, и он напал на него и попытался избить. Преимуществом обладал Рик: он был зол и неуправляемым. Он с легкостью повалил Адама на пол и нанес кулаками два удара по лицу, но его быстро оттащил Роберт. В тот день Рик был наказан не только отсутствием ужина, но и жестоким избиением. Адам пришел к нему глубокой ночью, но не один, а с Робертом. Общими усилиями они заткнули Рику рот тряпкой и привязали к стулу.
– Роберт, ты ведь давно хотел отомстить этому гнусному крысенышу за его побег? – вопрошает тихим голосом Адам и лукаво улыбается.
– Конечно, да, – подобно змее шепчет Роберт и наносит первый удар.
Они били так, чтобы на теле не оставались следы насилия.
Рик дал клятву себе самому, что когда-нибудь он убьет Роберта и Адама.
На третьем этаже располагаются постояльцы средней тяжести «заболевания», на втором – почти вылечившиеся. Знает ли Рик кого-нибудь, кто выздоровел? Нет. Белые Люди заявляют, что выпустили из Дома Уродов пятнадцать постояльцев. По их словам, сейчас они живут в Великобритании, усердно работают на заводах, воспитывают детей. Их больше не беспокоят несовершенные гены.
Что за вздор?!
Почему тогда за восемнадцать лет его пребывания в Доме Уродов никто не вылечился? Неужели за семнадцать лет Белые Люди не смогли избавить от несовершенного гена Кери?
«Выпушенных постояльцев из Дома Уродов нет» – уверенно может заявит Рик. Он считает, что всех держат для какого-то очень омерзительного дела. Может, на постояльцах собираются проводить различные опыты, эксперименты, чтобы проверить какое-либо лекарство или оружие.
– Рик, ты немного отличаешься от детей, – шепчет отец. Глаза его слезятся. – Тебе необходимо лечение.
– Лучше бы ты сказал мне что-нибудь трогательное и милое на прощание, папочка! – шипит Рик и недовольно хмурится. Как он может такое говорить своему шестилетнему сыну и полностью доверить его жизнь Грегеру Гао?
Люди с несовершенными генами такие же, как и все остальные, поэтому они не нуждаются ни в каком лечении!
Рик с Кери уникальны, но она этого не понимает.
Слишком внушаемая. Глупая…
Еда кажется безвкусной, пресной, но Рик уверен, что это кажется только ему: постояльцы с огромным аппетитом уминают блюда. Еда здесь и вправду очень вкусная, но сегодня Рик не получает удовольствия. Мысли о Кери добавляют горечи. Он смотрит на нее, и сердце невольно сжимается. Он не хочет видеть ее в таком состоянии. Она пережила многое. Хочется видеть ее вдалеке от Дома Уродов, где-нибудь в Великобритании. Где-то рядом с собой.
Побег был основной задачей для Рика, сейчас же он желает спасти Кери от «грязных» рук Белых Людей.
Немного поковырявшись и почти ничего не съев, Рик встает из-за стола, несет поднос к стойке с грязной посудой, подходит к кулеру и выпивает три стакана воды. Ни отрывает глаза от Кери.
Он спасет Кери, чего бы этого ему не стоило.
Хочется подойти к ней, обнять ее и спросить о самочувствии. Прижать ее к груди, чтобы она не убежала, чтобы всегда оставалась с ним. Кери любит рассказывать легенды Норвегии, которые узнает от Исы. Он готов слушать эти полоумные истории хоть весь день, лишь бы она была рядом. Но Рик проходит мимо, ловит носом воздух, чтобы ощутить ее характерный аромат, но ничего не чувствует.
– Черт.
Почему именно он родился без носа? Почему этот гнусный кусок хряща с кожей решил не «появляться» на его лице? Почему ему так тяжело дышать?
Он поднимается в комнату в полном одиночестве. Открывает дверь ключом (многие не закрываются, но только не Рик), тяжело вздыхает. Как же ему надоели эти четыре стены! Эта кровать. Шкаф. Стол.
Но больше всего он не может смотреть в сторону этого долбанного узкого окна, которое с трудом открывает вид на снежные просторы, которое закрывает всю красоту Норвегии, которое пытается скрыть от постояльцев ее силу, ее мощь, ее агрессивность и опасность. Но Рик знает Норвегию, и на что она способна. Удачность его побега зависела не только от замешательства Псов, но и от «настроения» Норвегии.
С одной стороны, отлично, что Псы догнали Рика, потому что навряд ли он смог бы выжить в сильную метель. Тогда он просто грезил о побеге, не задумывался о плане и собранности. С собой тогда он не имел толком верхней одежды. Выбежал в одном тонком свитере и черных штанах, в открытой обуви. Ему хватило и пяти минут на диком морозе, чтобы заболеть и чуть не умереть.
Сразу после побега он проснулся на четвертом этаже, рядом с ним стояла Симона. Она наклонилась над ним и внимательно рассматривала его, словно впервые видела. Он чувствовал ее дыхание на щеке.
Стоит, наверное, отметить, что Симона не оставляла Рика одного до полного выздоровления. И он очень сильно ей за это благодарен, но никогда об этом не признается. Потому что ему сложно сознаться, что когда-то он нуждался в человеке.
Он всегда один. И ни от кого не зависит.
Всегда, когда становится грустно, Рик обычно ухаживает за саженцами. Пять больших саженцев, через год которых можно назвать полноценными деревьями, стоят на полу в мраморных горшках возле двери. Один маленький, совсем еще молодой, стоит на столе. За ним Рику больше всего нравится ухаживать. Рик считается отличным садоводом, но, конечно, он немного уступает Бакстеру, бывшему фермеру и земледельцу.
Но сегодня Рик даже не смотрит в сторону саженцев. Он садится за рабочий стол, наклоняется и достает из плетенной корзины свои детские недоделанные подделки. Все они уродливы, некрасивы, кривы и несимметричны, но Рик все равно ими дорожит, потому что это единственная нить, связывающая его с детством, которое медленно, но уверенно стирается из его памяти.
Рик старается слепить из пластилина лису, но получается только рыжий монстр с тонкими длинными лапами, с огромной головой и большими черными глазами-пуговками. За свои семь лет он так и не научился лепке. Все фигурки животных и людей похожи, скорей всего, на существ неземного происхождения, космических. Но где вы видели бегемота с утонченной тонкой шеей?
Рик вздыхает и прикрывает глаза. Ладонь его невольно сжимается в кулак. Он чуть не убил лису, но вовремя остановился. Ставит фигурку на стол, протирает глаза двумя пальцами рук. Хочется заплакать от своей никчемности, криворукости, спрятаться в комнате и больше никогда не выходить из нее.
Почему у всех получается, а у него нет?
Глаза начинают щипать, к горлу подкатывает ком.
Рик безумно хочет домой, хочет обнять маму, хочет играть со своими игрушками, хочет стоять на стуле и наблюдать, как готовит родительница. Ему очень нравилось это занятие. Он не хочет находиться здесь, в этой дурацкой лечебнице, которая пытается вылечить его несуществующую болячку. Не хочет находиться в комнате для отдыха третьего этажа, не хочет находится с этими детьми.
Они, конечно, не смотрят на него с любопытством, не перешептываются и не боятся его, как дети из школы, но все равно они ему не нравятся.
«Нужно взять себя в руки, Рик!» – просит себя он. – «На тебя, наверняка, все смотрят. Никто не должен видеть твоих слез».
«Ты должен быть сильным».
Рик всхлипывает, проглатывает ком и приоткрывает веки. Старается не поднимать взгляд, иначе кто-нибудь заметит, что у него слезятся глаза. Берет в руки фигурку лисы. Дает себе последнюю попытку на исправления.
– Давай я помогу тебе, – предлагает помощь Ян, одноместный столик которого находится рядом. – А то твой лис очень смешной. Совсем не похож на сородичей.
Рик неожиданно вспоминает слова отца, что он не похож на остальных детей, и личный внутренний «вулкан» резко пробуждается. Он сжимает фигурку в кулаке, бьет им по стене, размазывает оранжевый пластилин по черным камням.
– Если мой лис не похож на сородичей, это не значит, что его обязательно нужно исправлять. Он необычный и уникальный. Он заслуживает любви и уважения в лисьем обществе, просто потому что он очень добрый. Никто не должен страдать от того, что он не похож на подобных ему, – кричит Рик на Яна, разрывает глотку. Привлекает к себе очень много внимания. Его выходка не пройдет мимо Исы.
– Рик Уокер, я прошу тебя успокоиться и пройти в кабинет Марии Уолтер. Мне кажется, тебе необходим психотерапевт, – требует Иса и смотрит на него тяжелым взглядом. – А после ты вернешься и вымоешь стену. Ты понял меня?
Рик сжимает челюсть. Бьет по столу ладонями, резко отодвигается на стуле и встает из-за стола. Выходит из комнаты отдыха, хлопает дверью. Поднимается на четвертый этаж, говорит Псу, что Иса направила ее к психотерапевту. Тот его провожает. Рик стучится ради приличия в кабинет, но заходит без приглашения. Молча проходит к стулу, садится, скрещивает руки на груди. Прожигает недовольным взглядом Марию Уолтер. Не сразу замечает девочку лет девяти со смешным «одуванчиком» на голове. Он глядит на нее из любопытства, но быстро отворачивается.
– Симона, выйди немедленно. Мне с Риком Уокером необходимо серьезно поговорить.
Симона послушно выходит, и Мария Уолтер начинает нравоучительный монолог. Она что-то говорит про послушание детей, про наказание, про взаимопонимание, про дружбу и любовь, но Рик особо не вслушивается.
– Рик, я хочу, чтобы ты доверял мне, – говорит в заключение Мария Уолтер.
Тот поднимает на нее глаза.
– Я пытаюсь доверять, но мои родители слишком далеко, и… – Рик специально не договаривает, нарочно строит расстроенное выражение лица, специально опускает взгляд на ладони. Обычно, так делают, когда чувствуют печаль и неуверенность в себе.
Он никогда не станет доверять таким людям, как Мария Уолтер. Сказать правду он не может, но и ляпнуть, что полностью доверяет ей – глупо. Она бы заподозрила что-то неладное. Поэтому Рик выбрал «золотую середину».
– Я понимаю твою печаль, Рик.
«Ага, конечно» – хочет фыркнуть Рик, но держит себя в руках.
Мария Уолтер просит его принять белую капсулу. Рик просто выпивает стакан воды, а капсулу незаметно прячет в карман.
– Ты можешь идти.
«Ну наконец-то!».
Рик выходит из кабинета психотерапевта, вновь встречается с незнакомой девчонкой. Кто она такая? И почему сидела у Марии Уолтер? Рик не долго ее изучает, Пес собирается проводить его до класса отдыха.
Время для совместного препровождения на третьем этаже закончилось. Все постояльцы находятся в комнатах. Сейчас по расписанию свободное личное время, но Рик наказан Исой.
Пластилин от камня не так просто сходит. Рик тщательно трет губкой, старается не смотреть на Яна.
– Зачем ты помогаешь мне? – недоумевает Рик. – Я ведь накричал на тебя.
– Друзьям ведь нужно помогать.
Рик закусывает губы, вздыхает.
– Я тебе никакой не друг. Не выдумывай.
Ян был таким надоедливым. Всегда навязывался в друзья к Рику, но тот старался с ним не контактировать и меньше пересекаться.
Рику никто не нужен.
У Рика, к слову, никогда ничего не получалось сделать собственными руками. Но он хотел найти себе хоть одно бы хобби, поэтому брался за многое: за рисование, за лепку, за чертежи, за стихоплетство, за писательство и даже вышивание крестиком, но ни одно занятие никак не шло ему.
Порой кажется, что Рик был рожден специально для побега из Дома Уродов, потому что продумывания плана – его единственное любимое времяпровождения.
На стол встают косой конь желтого цвета на трех копытах (четвертое не хотело получаться, поэтому Рик отщипнул этот кусок глины), жираф Геральд, шея которого склоняется к земле из-за неподъемной головы, кукла с перекошенным лицом. Следом за этими фигурками Рик достает пожелтевшие листки бумаги. От них пахнет старостью. Рик не заглядывает в них: не хочет читать весь ужас про белых ворон, которые кружат над крышей Дома Уродов. Следом идут неудачные (удачных нет) рисунки, на которые он старается не смотреть, потому что краска стыда тут же окрасит его щеки.
В этой корзине есть еще много чего интересного, но взгляд Рика привлек самодельный конверт с письмом. Такой вещицы у Рика не было. Он достает его с особой осторожностью. На одной стороне написано: «Дорогой Эмме Миллер, от покорного члена ЕСМ, Яна Мирра.
Рик удивленно поднимает брови. Откуда у него это письмо? Когда мертвый Ян успел его написать? И зачем ему понадобилось обращаться к самой королеве?
Конверт уже открыт. Аккуратно вытаскивает письмо, разворачивает лист. Пробегается медленно глазами по строчкам, внимательно вчитывается в каждое слово.
«Уважаемая Эмма Миллер, наша незаменимая королева, правительница ЕСМ, к Вам обращается Ян Мирр, постоялец из лечебницы по борьбе с несовершенным геном имени Миллера, с просьбой спасти не только меня, но и всех остальных. Тела наши хранят в себе несовершенные гены, которые не дают жить полноценной жизнью, и сейчас мы пребываем в Норвегии, в лечебнице. Это чудесное место, но сотрудники в ней – очень странные.
Я хочу открыто заявить (знаю, что Вам не нравится ходить вокруг до около), что персонал лечебницы хочет сделать с нами что-то очень ужасное.
